пдф. Этничность и культурный плюрализм в контексте государственной политики
 Скачать 147.87 Kb.
|
|
35 SMIRNOV_13.QXD 29.07.2005 22:40 ? 35 ными стереотипами и базовыми установками массового сознания. Их об- щая суть сводится к следующему: культура приобретает актуальность прежде всего в контексте этничности. Точно так же дело обстоит и с по- литикой. Большинство этнокультурных проектов изначально несет в се- бе политический импульс. Такой вывод явно напрашивается в связи с многочисленными общественными акциями, которые имеют довольно условное отношение к проблемам государственного культурного плюра- лизма, но зато самым непосредственным образом “замкнуты” на полити- ческие, социально-экономические, демографические, конфессиональные интересы конкретных групп. За чрезвычайно короткий исторический период отечественная и зару- бежная хроника этнополитических процессов продемонстрировала множе- ство вариантов мобилизации: “национально-возрожденческие” движения, формирование этнокультурных границ внутри уже существующих групп, складывание так наз. “новых” диаспор и т.д. Во всех перечисленных слу- чаях меньшинства использовали преимущества коллективных стратегий не только ради культурного самоопределения, но и для утверждения себя в качестве носителей неких групповых интересов, а также легитимации сво- его новоприобретенного политического статуса перед лицом государства. Причем последнее подразумевало заявку на разного рода льготы и соци- альные преференции: к этому обязывает как принадлежность к малым на- родам — обладателям неповторимого культурно-языкового своеобразия (в России), так и положение беженцев, вынужденных покинуть родину из-за войны или преследования властей (в странах Европы). Конечно, вычленяясь из массы себе подобных и объединяясь в обо- собленное этнокультурное сообщество, люди руководствуются различны- ми соображениями; как правило, ими движут не только материальные стимулы и призраки социального благополучия. Но в любом случае, ста- новясь субъектами политических отношений, они автоматически оказы- ваются в положении опекаемых и свыкаются с ролью объектов социаль- ного регулирования. Приведенные примеры показывают, насколько тонка грань между по- ощрением культурного многообразия и политико-культурным партикуля- ризмом. В этом заключена некая общая закономерность, определяющая функционирование внешне несхожих государственно-политических сис- тем. Далеко не все из них обнаруживают формальное соответствие нор- мам и принципам мультикультурализма в западном его понимании. Од- нако каждая практикует те или иные подходы к решению этнонацио- нальных проблем, признавая сам факт культурной сложности. Некоторые из этих подходов допустимо рассматривать как серьезную предпосылку культурного плюрализма. К числу “жертв” данной закономерности можно отнести и советскую национальную политику. Советская система проповедовала “националь- ную форму социалистической культуры”, т.е. давала высшее идеологиче- ское обоснование фактору “многонациональности”. Тем не менее, ин- ституционализация этнического многообразия, сопровождавшаяся мас- штабным спонсированием культурно-образовательной сферы, не только 36 Проблемы и суждения SMIRNOV_13.QXD 29.07.2005 22:40 ? 36 не помешала, но и, по-видимому, во многом способствовала неуклонно- му росту этноцентризма. * * * Проблема этнокультурных и политических границ имеет еще одно из- мерение, связанное со строгостью и устойчивостью категорий социальной идентификации. Не секрет, что политика мультикультурализма зиждется на вполне рациональных основаниях, ее главной целью является обеспече- ние гражданского согласия и сохранение территориальной целостности страны. И хотя зачастую доминируют иные доктринальные установки, апеллирующие к самоценности плюрализма и полной свободе культурно- го самоопределения (именно они, как правило, формируют структуру мас- сового сознания, составляют проблемно-смысловое содержание “плюрали- стического” дискурса и служат мобилизующими лозунгами для междуна- родной общественности), в сфере определения и реализации национально- государственных интересов акценты смещаются. Будучи переведен в поли- тико-практическую плоскость, мультикультурализм подлежит осмыслению не как идеал общественного устройства или некий абстрактный принцип, а как вопрос меры и целесообразности. То есть, ни один режим не заин- тересован в бесконечном умножении этнокультурных различий. Произвольная плюрализация обессмысливает политику мультикульту- рализма, лишая государство роли верховного арбитра в делах культуры. Поэтому государственные институты и структуры подчас весьма располо- жены к ограничению культурного разнообразия посредством администра- тивного признания одних сообществ и непризнания других. Главным кри- терием общности выступает сугубо идеологическое соответствие так наз. примордиальному мифу, “устанавливающему” факт “общего происхожде- ния”. Причем, как показывает опыт, в целом ряде случаев социокультур- ные границы общности определяются даже не этнической мифологией, а традициями административного формотворчества. Во всех подобных ситу- ациях мультикультурализм перестает быть воплощением толерантности и общественного согласия, оборачиваясь своей противоположностью. Име- ется в виду пресловутый феномен навязанной этничности, который подра- зумевает фиксированную групповую принадлежность людей к приморди- альным, т.е. якобы изначально существующим и малоизменяемым, куль- турным типам. Совокупность типов и форм общности, присущих каждому отдельному государству, служит основой его “внешней” индивидуализа- ции, подобием более или менее полного этнокультурного портрета. Таким образом, сохранение и осмысление “мультикультурной” само- тождественности оказывается важнейшей задачей государственной влас- ти, превосходящей по степени значимости реальное переустройство об- щества на принципах плюрализма. Впрочем, следует заметить, что, во- преки имеющимся установкам на “упрощение” политико-культурного пространства, большинство демократических режимов вынуждено ми- риться и считаться с парцелляцией общества. Возникновение новых групп и соответствующих им культурных границ, равно как и консерва- ция уже существующих, — почти неизбежное следствие политики мульти- 37 SMIRNOV_13.QXD 29.07.2005 22:40 ? 37 культурализма. Адекватная реакция государства, проводящего такую по- литику, заключается в перенацеливании частных групповых инициатив на решение общенациональных задач. Правда, совместить государственные и групповые интересы подчас очень нелегко. Если в свете государственных представлений мульти- культурализм выполняет стабилизирующую функцию и существенно облегчает положение властных структур, позволяя им находить общий язык с этническими сообществами, то для самих сообществ апелляция к принципам культурного плюрализма служит стратегией политическо- го самоутверждения И все же при очевидном различии подходов этноцентристская пара- дигма в главном совпадает с практикой государственного мультикульту- рализма. Любые социальные группы, устами лидеров и активистов заяв- ляющие себя в качестве этнических, готовы отстаивать свою культурную гомогенность перед лицом официальных структур. По мнению этничес- ких идеологов, лишь обладая определенным политико-культурным стату- сом, группа может полноценно взаимодействовать с властью. Как нетруд- но догадаться, стержневой здесь является именно проблема взаимодейст- вия с государством. Она занимает центральное место в структуре этнона- ционального сознания и формирует присущий ему комплекс представле- ний об основах функционирования плюралистического общества. К числу черт, особенно характерных для данного подхода, относятся: ог- раничение сферы практического мультикультурализма рамками узкогруп- повых интересов, неприятие культурной сложности, подмена идеи поли- культурного социума объектно-субъектными политическими построения- ми. Все перечисленное в целом соответствует государственным установкам на институциональное оформление этнокультурного многообразия. Наибо- лее ярким примером служит советская национальная политика, предпола- гавшая гипертрофированное огосударствление этничности. Структурируя общество по признаку национальной принадлежности, государство исходи- ло из многосоставности социалистической культуры, но одновременно признавало, что внешние национальные проявления не нарушают ее внут- реннего единства и не меняют классовой сути. При этом советская доктри- на национально-государственного устройства жестко регулировала, а по су- ти — регламентировала развитие культурных форм, не допуская отклонения от идеологических канонов и нарушения основополагающих структурных принципов. Последнее достигалось путем установления общего политичес- кого соответствия между интенсивностью “национального своеобразия” и официальным статусом конкретной этнической группы. Такое соответствие самым непосредственным образом сказывалось на масштабах культурного строительства (которые определялись степенью государственного поощре- ния, различными субсидиями и преференциями). Государство (в лице партийных органов) решало, иметь ли народу свой национальный театр или следует ограничиться фольклорным ансамблем; сколько у него должно быть поэтов, писателей, художников; какой объ- ем печатной продукции позволительно выпускать на языке “коренной национальности” и т.д. Во всех этих случаях, равно как и в прочих ана- 38 Проблемы и суждения SMIRNOV_13.QXD 29.07.2005 22:40 ? 38 логичных ситуациях, объектами государственного регулирования стано- вились даже не культуры, а определенные категории граждан, обладав- шие общей (причем официально зафиксированной) этногрупповой при- надлежностью. То есть, согласно представлениям советского руководст- ва, вне групповых рамок отсутствовала сама этнокультурная реальность, что исключало любые практические действия и манипуляции в развитие государственной национальной политики [Тишков 2003а: 246-248]. Конечно, советская система представляла собой экстремальную мо- дель государственно-этнических взаимодействий. Категория многонаци- ональности, получившая в СССР идеологическое, политико-правовое и, наконец, институциональное воплощение, не стала средством граждан- ской консолидации. Следует признать, что она изначально не была для этого предназначена, хотя неизменно провозглашалась символом единст- ва и сплоченности советских народов. Многонациональность выступала одним из основных конституирующих начал социалистической государ- ственности, а потому ее судьба была судьбой государства. Однако, рассматривая советский опыт этнокультурной политики со всеми присущими ей “перегибами” по части идеологии, необходимо еще раз подчеркнуть, что сама задача управления поликультурным обществом носит общемировой характер и является неотъемлемой составляющей го- сударственно-политической практики как на Востоке, так и на Западе. Формы выдвижения данной задачи, а также приемлемые способы ее ре- шения, естественно, разнятся в зависимости от господствующих доктри- нальных установок, но, даже следуя по пути мультикультурализма, госу- дарство стремится приблизить поликультурный концепт к системе своих интересов и потребностей. Упомянутый принцип целиком и полностью применим к западным странам, для которых защита прав этнокультурных меньшинств все более превращается в политическое кредо. В практичес- ком плане носителями защищаемых прав признаются относительно го- могенные и консолидированные сообщества, обладающие выраженным самосознанием и культурными отличиями. Восприятие этнической проблематики через призму групповой субъ- ектности можно оценивать с двух позиций. С одной стороны, здесь зако- номерным образом сказывается тяготение государства к фиксации про- стых культурных форм и социальных категорий. Функциональный синтез идей мультикультурализма происходит преимущественно через представ- ление о неком фиксированном множестве реально существующих куль- турных сообществ. С другой стороны, данный подход легко объясним как сугубо ментальный феномен. Традиционное соотнесение проблем этно- культурного характера с наличием “исторически сложившихся”, “примор- диальных” группировок значительно облегчает восприятие социальной реальности, “стабилизируя” его в русле позитивистской парадигмы. Воз- никающие при этом фигуративные образы и структуры мышления быст- ро усваиваются массовым сознанием, а затем транслируются в различные сферы общественной жизни. Иначе говоря, “адаптация” сложного этно- культурного контекста к потребностям обыденного восприятия выступает особой формой социального познания [Донцов, Емельянова 1989: 22]. 39 SMIRNOV_13.QXD 29.07.2005 22:40 ? 39 Анализируя феномен мультикультурализма с точки зрения его функ- циональности и востребованности государственной политикой, мы ви- дим истоки плюрализации не в абстрактных идеалах нового обществен- ного устройства, не в “патерналистской” озабоченности положением “малых” культур и уж, конечно, не в мобилизационных стратегиях мень- шинств. Мультикультурализм повсеместно и в целом обоснованно под- вергается критике за внедрение этногрупповых принципов государствен- ного регулирования, а также за консервацию уже сложившихся культур- ных различий, приобретающих неожиданную социально-политическую значимость. В то же время совмещение культурной партикулярности с принципами функционирования гражданского общества, видимо, не представляет слишком острой проблемы для приверженцев плюрализма. Гораздо серьезнее выглядит ситуация, при которой те или иные группы граждан отчуждаются от государства и проводимой им политики. В со- временном мире подобные социальные коллизии возникают с завидной регулярностью и чаще всего имеют этнокультурную подоплеку. Психологические корни данного явления весьма разнообразны, а круг возможных интерпретаций довольно широк. Один из существующих под- ходов трактует отчужденность группы как ее неверие в возможность сво- ей социальной интеграции [Тишков 2003б: 445]. По мнению многих спе- циалистов, дистанция, возникающая между культурной группой и фор- мально гомогенным гражданским обществом, не может быть всецело от- несена на счет издержек и изъянов государственной политики. Именно в последних часто видят универсальную причину, объясняющую все про- блемы государственно-этнических взаимоотношений. Сообразно такой постановке вопроса, последствия одних административных действий пы- таются нейтрализовать с помощью других, столь же “ориентированных” в практическую плоскость. В результате ситуация еще более запутывает- ся, а проблема остается нерешенной. Принятая в ряде стран практика аффирмативных мер (именуемых так- же “позитивной дискриминацией”) показывает всю уязвимость интегра- ционных стратегий, использующих в качестве функциональной основы мотив “компенсации”. Между делом как-то забывается, что культурная и особенно психологическая дистанция зависит главным образом от уста- новок, поддерживающих идентичность этноязыковых, конфессиональ- ных, расовых и любых других сообществ. То есть, хотя пресловутое от- чуждение, стимулируемое внешней средой и внутригрупповыми процес- сами, периодически растет или ослабевает, оно в конечном счете выпол- няет имманентную инструментальную функцию, являясь средством со- циальной самоидентификации общества [см. Furnham, Bochner 1986]. Природа отчуждения трудноопределима, многое зависит от того, как его источники связаны с дискурсивной природой различия. Культурное своеобразие обычно воспринимается через несхожесть социальных кодов и форм поведения, а потому вызываемый им общественный резонанс из- начально создает иллюзию несовместимости. Но верна и обратная зави- симость: чем более активно муссируется тема культурной чуждости, меж- цивилизационного столкновения (или “диалога”), тем теснее участники 40 Проблемы и суждения SMIRNOV_13.QXD 29.07.2005 22:40 ? 40 подобного дискурса, будь то “коренные” жители или мигранты, предста- вители доминирующей культуры или “меньшинства”, соотносят собст- венное поведение с фактором этногрупповой принадлежности. В свете всего вышесказанного становится очевидной имманентная амбивалентность мультикультурализма. Он санкционирует многосостав- ный характер общества, придавая его культурным сегментам качество социальных субъектов, и одновременно стремится привести это общест- во к некоему стандарту, оптимальной модели национально-государст- венного устройства. Очевидно, что мультикультурализм в полной мере воплощает принцип такого устройства и предоставляет соответствую- щую объяснительную концепцию, однако он едва ли способен претен- довать на роль национальной идеи. Оставаясь накрепко связанным с умеренными по своему воздействию инструментами государственной политики, культурный плюрализм лишь опосредует стратегию нацио- нального единства применительно к интересам и потребностям отдель- ных этнокультурных групп. Но даже самые умеренные средства таят в себе немалые возможности, их реальный потенциал зависит от сферы и конкретного способа использования. Государство устанавливает контакт с разного рода культурными сооб- ществами, позволяя им войти в гражданскую нацию без потери индиви- дуальности, и тем самым укрепляет собственную легитимность. Правда, остается открытым вопрос: где пролегает та грань, за которой формаль- ная отчужденность, еще преодолимая с помощью мультикультурализма, оборачивается необратимым политическим размежеванием? * * * Итак, мировой и отечественный опыт свидетельствует об отсутствии фатального противоречия между единством и многообразием. Вместе с тем тот же опыт указывает на противоречия иного рода. Они возникают между многообразными представлениями о самом единстве, воплощен- ными в этносоциальных установках. Данное утверждение обретает осо- бую актуальность при обращении к российским реалиям. Неприятие дискурса мультикультурализма, а тем более — практическо- го воплощения его принципов на российской почве связано с ожидаемым негативным эффектом подобной “прививки”. Принято считать, что она усилит и без того мощную этноцентристскую доминанту российского мас- сового сознания, укрепит этногенетические предрассудки, придав им ви- димость политкорректности. Однако нельзя не отметить и другое важное обстоятельство. Наиболее сильное политико-смысловое напряжение на- блюдается в настоящий момент не между концептами монокультурности и мультикультурализма, а между вроде бы схожими понятиями культурно- го плюрализма и многонациональности. Именно в последней смысловой оппозиции отражена суть глубокого противоречия, возможно, формирую- щего парадигму российского государственного устройства. Как бы ни оценивать современное состояние российского общества и доминирующие в нем настроения, монокультурный идеал “русско-право- славной” страны, часто выдаваемый за “руководство к действию”, пред- |