Гении и аутсайдеры. Гении и аутсайдеры не пособие как стать успешным. Это увлекательное путешествие в мир законов жизни, которые вы можете использовать себе на пользу
 Скачать 1.64 Mb.
|
|
Урок номер три швейная промышленность и содержательная работа 8 В 1889 г. Луис и Реджина Боргенихт сели на океанский лайнер, отплывающий из Гамбурга в Америку. Луис был родом из Галиции, входившей в состав Польши. Реджина родилась в маленьком венгерском городке. Они были женаты всего несколько лету них был один ребенок и вот-вот должен был появиться второй. Все 13 дней плавания им пришлось спать на соломенных матрасах в каюте прямо над машинным отделением, а вовремя качки привязывать себя к койкам. В Нью-Йорке они знали всего одного человека, сестру Боргенихта Салли, эмигрировавшую туда десять лет назад. Денег им хватало, чтобы протянуть от силы несколько недель. Их приезд в Америку, как и приезд многих других иммигрантов, был чистой воды авантюрой. Луис и Реджина сняли за восемь долларов в месяц крошечную квартирку в Нижнем Ист-Сайде, на Элдридж-стрит. Луис пошел бродить по городу в поисках работы. На пути ему то и дело попадались уличные торговцы. Тротуары были заставлены ручными тележками. Его окружали шуми суета, и это было так непохоже на все то, что он оставил в Старом Свете Сперва Луис растерялся, но вскоре воспрял духом. Он отправился к сестре, в ее рыбный магазин на Лудлоу-стрит, и убедил ее дать ему в кредит партию сельди. А потом открыл собственную торговую точку поставил на тротуаре два бочонка с сельдью и, приплясывая, начал распевать на немецком: Для жаренья, Для запекания, Для готовки И для закуски отлично. Сельдь подойдет для любого стола И для любого кошелька Глава 5. Три урока Джо Флома 129 К концу недели он заработал восемь долларов. За вторую неделю тринадцать. Немалые деньги. Но Луис и Реджина не представляли себе, каким образом перейти от уличной торговли селедкой к серьезному бизнесу. И тогда глава семейства решил попробовать себя в качестве торговца вразнос. Начал он с полотенец и скатертей, правда, без особого успеха. За ними последовали записные книжки, бананы, носки и колготки. Реджина родила второго ребенка, девочку, и Луис все больше беспокоился о будущем. Теперь ему приходилось кормить четыре рта. Его осенило после того, как он пробродил по улицам Нижнего Ист-Сайда пять долгих дней и уже совсем было отчаялся. Луис сидел на перевернутой коробке и ел бутерброды, приготовленные Реджи- ной. Одежда. Повсюду вокруг в магазинах продавалась одежда — костюмы, платья, комбинезоны, рубашки, юбки, блузки, брюки. Покупай и носи. Для Луиса, привыкшего к тому, что одежда шьется вручную или заказывается у портного, это было в диковинку. «Больше всего меня впечатлило не количество одежды — хотя это само по себе было настоящим чудом, — напишет Боргенихт много лет спустя, став преуспевающим производителем женской и детской одежды. — Потрясал тот факт, что даже бедные люди могли не тратить кучу сил и времени на ее пошива просто прийти в магазин и приобрести все необходимое. Вот чем нужно было заниматься, вот что сулило перспективы». Боргенихт купил маленький блокнот. Где бы он ни оказывался, всюду записывал, во что одеты люди и что выставлено на продажу из мужской, женской и детской одежды. Он хотел найти что-то оригинальное — одежду, которая не была представлена в последних коллекциях, но которая пользовалась бы спросом у покупателей. Четыре дня Луис бродил по улицам. Вечером последнего дня, возвращаясь домой, он заметил нескольких девочек, играющих в классики. Одна из них особенно выделялась. Поверх платья на ней был надет расшитый фартучек с низким вырезом спереди и завязками сзади. Он вспомнил, что видел такие же в Европе. Но что Часть I. Возможность 130 удивительно, за все время обследования магазинов Нижнего Ист- Сайда ему ни разу не попалось на глаза ничего подобного. Придя домой, Луис поделился своими мыслями с Реджиной. У нее была древняя швейная машинка, купленная сразу по приезде в Америку. Наследующее утро он отправился в магазин и купил сто ярдов клетчатой ткани и пятьдесят ярдов белой. Вернувшись, выложил покупки на обеденный стол, и Реджина принялась выкраивать фартучки — маленькие для младенцев, побольше для детей постарше, пока у нее не получилось сорок штук. А затем принялась их сшивать. В полночь она легла спать, а Луис продолжил работу. Утром Реджина прорезала петли и пришила пуговицы. К десяти утра фартучки были готовы. Перекинув их через плечо, Луис направился на Хестер-стрит. Детские фартучки Фартучки для девочек Цветные — десять центов, белые — пятнадцать центов К часу дня все было распродано. — Мать, у нас свой бизнес — закричал он с порога жене, пробежав всю дорогу от Хестер-стрит до дома. — Мы заработали два доллара шестьдесят центов затри часа! Он обнял ее за талию и принялся кружить по комнате Ты должна мне помочь, — не унимался он. — Мы будем работать вместе. Мать, это наш бизнес! 9 Еврейские иммигранты вроде Фломов, Боргенихтов и Джанклоу небыли похожи на остальных иммигрантов, прибывавших в Америку в Хи начале XX в. Ирландцы и итальянцы были крестьянами, арендаторами земли из обнищавших деревень. А евреям в Европе столетиями запрещалось владеть землей, и поэтому они селились в городах и осваивали ремесла. Около 70% евреев из Вос- Глава 5. Три урока Джо Флома 131 точной Европы, прибывших в Америку в летний период перед Первой мировой войной, имели ту или иную профессию. Доим- миграции они были владельцами небольших лавок и ювелирных магазинов, переплетчиками или часовщиками. Но подавляющее большинство имело богатый опыт в торговле одеждой — среди них было немало портных, шляпных мастеров, меховщиков и кожевников. Луис Боргенихт, к примеру, влет покинул нищий родительский дом и устроился продавцом в универсальном магазине в польском городке Бржеско. Затем ему подвернулась возможность заняться торговлей тканями, ион не преминул ею воспользоваться. В то время продавцы тканей считались аристократами, — писал сам Боргенихт. — Из трех главных жизненных потребностей пища и кров были делом насущным, а одежда — чем-то более возвышенным. Мастера одежного искусства, торговцы, привозившие восхитительные ткани из всех уголков Европы, были королями моей молодости. К их мнению прислушивались, сними считались». Сперва Боргенихт продавал ткани, работая на некоего Эп- штайна, а затем устроился в соседнем Яслове в магазин Brandstatter’s. Это торговое заведение пользовалось известностью. Именно там молодой Боргенихт научился разбираться во всем многообразии тканей пощупав материал, он мог назвать его плотность, производителя и место изготовления. Через несколько лет Боргенихт перебрался в Венгрию, где и познакомился с Реджиной, которая слет занималась пошивом одежды. Вдвоем они открыли сеть небольших магазинов ткани, усердно постигая азы мелкого пред- принимательства. Гениальная идея, осенившая Боргенихта на перевернутой коробке на Хестер-стрит, не взялась ниоткуда. Он был опытным торговцем тканями,а его жена — умелой портнихой. В этом деле они чувствовали себя как рыба вводе. Ив то самое время, когда Борге- нихты открыли в своей крошечной квартирке магазинчик, тысячи Часть I. Возможность 132 других евреев-иммигрантов делали тоже самое. Кг. производство одежды сосредоточилось в руках переселенцев из Восточной Европы. Как сказал сам Боргенихт, евреи глубоко вгрызлись в гостеприимную землю и как сумасшедшие трудились над тем, в чем разбирались лучше всего». Сейчас, когда Нью-Йорк стал многоликим городом-гигантом, о значимости тех умений, что привезли с собой в Новый Светим- мигранты, подобные Боргенихтам, почти не вспоминают. Однако с конца XIX и до середины XX в. швейная промышленность была самой крупной и бурно развивающейся отраслью в городе. В производстве одежды было занято больше людей, чем в любой другой сфере. И конечно, в Нью-Йорке производилось больше одежды, чем в любом другом городе мира. В огромных зданиях, расположенных в нижней части Бродвея на Манхэттене, — от больших 10- и этажных магазинов, протянувшихся на 20 кварталов за Таймс-сквер, до бетонных складов в Сохо и Трайбеке — обретались шляпные мастера, меховщики и производители белья, а гигантские помещения были заставлены швейными машинками, за которыми трудились мужчины и женщины. В х гг. для человека, имеющего опыт в пошиве одежды или торговле тканями, переезд в Нью- Йорк был настоящим подарком судьбы. Все равно что оказаться в Кремниевой долине в 1986 г, имея за плечами 10 000 часов про- граммирования. «Нет никаких сомнений в том, что те евреи-иммигранты прибыли в Америку в самое удачное время, обладая самыми востребованными навыками, — говорит социолог Стивен Штайн- берг. — Чтобы максимально использовать представившиеся им возможности, нужно было обладать определенными качествами. Эти иммигранты трудились в поте лица. Шли на определенные жертвы. Экономили, откладывали и делали разумные вложения. Но при этом не стоит забывать, что швейная промышленность в тот период росла как на дрожжах. Экономика отчаянно нуждалась в их знаниях и умениях Глава 5. Три урока Джо Флома 133 Луису и Реджине Боргенихт и тысяче других, приплывших вместе сними, была дарована блестящая возможность. Также, как и их детям и внукам, ведь опыт, которым они по вечерам делились со своими отпрысками, сыграл решающую роль в том, что и те, в свою очередь, сумели добиться успеха. 10 На следующий день после продажи первой партии фартуков Луис отправился в H.B. Clafin and Company, магазин текстильных товаров, такой же, как Brandstatter’s, в котором он работал в Польше. Позвав продавца, говорящего по-немецки, Боргенихт купил ткани на десять дюжин фартуков, потратив $125 — все их сбережения. Вместе с Реджиной они трудились не покладая рук несколько дней и ночей подряд. Все десять дюжин были распроданы за два дня. Луис отправился в Clafin за новой партией ткани. И эти фартуки раскупили без остатка. Чтобы Реджина могла шить целый день, они наняли одну иммигрантку, с которой плыли на корабле, для присмотра за детьми, а другую в качестве помощницы. Луис заходил все дальше, до самого Гарлема, и предлагал свою продукцию матерям в многоквартирных домах. Он арендовал небольшой магазин на Шериф-стрит с жилыми комнатами в задней части, нанял еще трех девушек и приобрел для них швейные машинки. Его стали звать человеком с фартуками. Они с Реджиной продавали фартуки так быстро, как только успевали их шить. Не долго думая, Боргенихты решили расширяться и перешли к пошиву фартуков для взрослых, затем нижних юбок и женских платьев. К январю 1892 г. на них работало уже 20 человек, в основном это были такие же евреи-иммигранты. Они открыли собственную фабрику в Нижнем Ист-Сайде и обслуживали все больше клиентов, среди которых были магазин, принадлежавший другой еврейской семье иммигрантов, братьям Блумингдейл. Не забывайте, что Боргенихты жили в этой стране всего три года, почти не говорили Часть I. Возможность 134 по-английски и пока еще не разбогатели. Вся прибыль уходила на расширение бизнеса, ив банке у Боргенихта лежало всего $200. Но он, по крайней мере, строил свою жизнь сам. В этом заключалось еще одно преимущество швейной индустрии. Она не только развивалась семимильными шагами, но и носила абсолютно предпринимательский характер. Одежда производилась не на одной большой фабрике. Известные фирмы разрабатывали модели и готовили ткани, а сшивание, глажка и пришивание пуговиц отдавались мелким подрядчикам. Если же подрядчик становился достаточно крупным или достаточно амбициозным, то начинал сам разрабатывать модели и подбирать ткани. Кг. нью-йоркский бизнес по производству одежды насчитывал около 16 000 независимых фирм — многие из них ничем не отличались от фабрички Боргенихтов на Шериф-стрит. «Попасть в этот бизнес не составляло особого труда. Его главное орудие производства — швейные машинки, а они стоят не так уж дорого, — говорит Дэниел Сойер, историк, много писавший о швейной индустрии. — Большой начальный капитал тоже не требовался. Вначале в. одна-две швейные машинки обходились долларов в пятьдесят. Подрядчику нужно было обзавестись швейными машинками, несколькими утюгами и парочкой помощников. Этот бизнес всегда был легкодоступными привлекательным. Пусть чистая прибыль была совсем невысокой, но кое-что заработать все же удавалось». Вот как Боргенихт описывает свое решение разнообразить ас- сортимент: «Изучив рынок, я узнал, что в 1890 г. изготовлением детских платьев занимались всего три человека. Один из них жил рядом со мной, в Ист-Сайде, но шил только на заказ. А два других предлагали очень дорогую одежду, и конкурировать сними у меня не было ни малейшего желания. Я хотел производить одежду по доступной цене — легко стирающиеся Глава 5. Три урока Джо Флома 135 платья, шелковые и шерстяные изделия. Я поставил перед собой цель — продавать вещи, которые сможет позволить себе большая часть населения, вещи, которые — с коммерческой точки зрения — будут одинаково хорошо покупать и большие, и маленькие, и городские, и сельские магазины. С помощью Реджины — она всегда отличалась безупречным вкусом и дальновидностью — я разработал несколько образцов. Выставляя их перед старыми клиентами и друзьями, я делал упорна одни и те же моменты моя одежда сэкономит женщинам массу времени и сил, материалы и качество пошива не хуже, а, может быть, даже и лучше, чему вещей, которые они шьют собственноручно, цена более чем приемлема». Один случай навел Боргенихта на мысль о том, что его единственный шанс обойти крупные фирмы — это убедить розничных продавцов работать с ним напрямую, исключив посредников. Он условился о встрече с мистером Бингхемом из Lawrence and Company, высоким сухопарым седобородым янки с холодным взглядом голубых глаз. И вот они встретились — иммигрант из польской провинции с усталыми глазами, с трудом связывающий английские слова, ив ысокомерный янки. Боргенихт объяснил, что хочет купить 40 рулонов кашемира. Бингхем никогда раньше не работал с представителями мелких фирм, тем более таких, как лавчонка на Шериф-стрит. — Вы чересчур самоуверенны, если явились ко мне и просите о таком одолжении — загремел Бингхем. Нов конце концов все- таки согласился. Все 18 часов рабочего дня Боргенихт постигал азы современной экономики. Учился проводить маркетинговые исследования. Осваивал производство. Практиковался введении переговоров с высокомерными янки. Старался отследить новомодные тенденции. Ирландские и итальянские иммигранты, приехавшие в Нью- Йорк в тот же период, не обладали таким преимуществом. У них Часть I. Возможность 136 не было навыков, пригодных для городской экономики. Эти люди нанимались на поденную работу, прислугой, строителями, другими словами, могли проработать 30 летно таки не освоить ни маркетинг, ни производство, ни искусствоведения переговоров с янки, контролирующими весь мир. А вот как складывалась судьба мексиканцев, эмигрировавших в Калифорнию в х гг. и работавших на фруктовых и овощных плантациях крупных фермеров. Они просто сменили жизнь феодального крестьянина в Мексике на жизнь феодального крестьянина в Калифорнии. Условия в швейной индустрии были ничуть не лучше, — пишет Сойер дальше. — Но здесь ты, по крайней мере, был в курсе всего происходящего. Если же ты работал на плантациях Калифорнии, то понятия не имел, что происходит с овощами и фруктами после того, каких погрузят в машины. Если ты работал в маленьком магазине одежды, то получал жалкие гроши, вкалывал в поте лица много часов подряд в ужасных условиях, зато мог наблюдать за действиями преуспевающих людей и набираться опыта для открытия собственного магазина». После работы Боргенихт приходил домой к детям выжатый как лимон. Но зато он был жив. И был сам себе хозяином. Он нес ответственность за собственные решения и выбор. Ему приходилось несладко его бизнес требовал постоянной работы мысли и воображения. Зато вложенные усилия были напрямую связаны с вознаграждением чем дольше они с Реджиной сидели ночью над фартуками, тем больше денег выручали наследующий день. Именно эти три элемента — независимость, сложность и взаимосвязь усилий и награды отличают работу, которая приносит удовлетворение. Ведь по большому счету удовольствие нам доставляет не размер заработной платы, а ощущение реализованности. Если бы я предложил вам $150 000 в год зато, чтобы каждый день до конца жизни сортировать почту, вы бы согласились Подозреваю, что нет. Такая работа не подразумевает ни независимости, ни сложности, ни тем более взаимосвязи между затраченными усилиями и полученной оплатой Глава 5. Три урока Джо Флома 137 Работу, которая отвечает всем этим трем требованиям, психологи называют содержательной. Содержателен труд учителя. Содержателен труд врача. Вся прелесть швейной индустрии, какие бы жесткие правила в ней ни царили, состояла в том, что она позволяла таким людям, как Боргенихты, едва сошедшим с корабля в чужой стране, найти для себя содержательное занятие. Она приносила ощутимые плоды многие иммигранты, связавшие себя со швейной индустрией, сколотили немалые состояния. Но гораздо важнее то, как это повлияло на детей, выросших в семьях, где проповедовался содержательный труд. Можете себе представить, каково было наблюдать за взлетом Реджины и Луиса Боргенихтов глазами их детей На примере родителей эти дети усвоили то, что почти столетие спустя понял Алекс Уильямс, — важнейшую заповедь для тех, кто стремится достичь вершин в своей профессии, например в медицине или юриспруденции если упорно трудиться и не отступать, найти верное применение уму и воображению — весь мир будет у твоих ног. 11 В 1982 г. аспирантка кафедры социологии по имени Луиза Фаркас посещала дома престарелых и пансионы в Нью-Йорке и Майами- Бич. Они искала людей, подобных Боргенихтам, а если точнее, детей таких людей, как Боргенихты, — тех, кто прибыл в Нью-Йорк на волне еврейской иммиграции в конце XIX столетия. После бесед с каждым из этих людей она составляла семейное древо, отображая род деятельности родителей, детей, внуков ив некоторых случаях правнуков. Вот ее описание объекта Русский портной прибывает в Америку, устраивается на потогонную работу на швейной фабрике, получает гроши. Затем начинает забирать недошитую одежду домой и заканчивает ее вместе с женой и старшими детьми. Он работает ночами напролет ради Часть I. Возможность 138 повышения зарплаты. Впоследствии он продает пошитую одежду на улицах Нью-Йорка, собирает небольшой капитал и вместе с сыновьями открывает собственное дело — мастерскую по пошиву мужской одежды. Они предлагают более качественные вещи, и спрос на них быстро растет. Русский портной и его сыновья становятся производителями мужских костюмов и поставляют свою продукцию в несколько магазинов мужской одежды Отец и сыновья процветают Их дети получают хорошее образование и работают по специальности». Портной/производитель одежды Производитель одежды Адвокат Производитель одежды Адвокат Производитель одежды А вот еще один пример. Кожевник, покинувший Польшу в конце XIX в. Кожевник Производитель сумок Врач Врач Производитель сумок Врач Врач Адвокат Адвокат Адвокат Производитель сумок Описания семейных древ, воссозданных Фаркас, занимают множество страниц, и каждое следующее древо похоже на предыдущее. Вывод очевиден евреи, ставшие врачами и адвокатами, осваивали эти профессии не вопреки своему происхождению, а благодаря ему. Преуспевание евреев традиционно принято объяснять их образованностью и принадлежностью к интеллектуальной культуре. Они издавна считались книжной нацией. В этом объяснении Глава 5. Три урока Джо Флома 139 определенно есть доля истины. Нов юридические школы поступали не только дети раввинов, но и дети простых портных. Ив достижении профессионального успеха их решающим преимуществом была не интеллектуальная дисциплина, являющаяся результатом штудирования Талмуда, а практический интеллект и смекалка. А те рождались из наблюдений за отцом, продающим фартуки на Хестер- стрит. Тед Фридман, известный в х гг. процессуальный адвокат, вспоминает, как в детстве ходил с матерью на концерты в Карнеги-Холл. Они были бедны и жили на самой окраине Бронкса. Как же они покупали билеты Там работала билетерша по имени Мэри, — объясняет Фридман. — Мы давали ей деньги. Мэри получала свои двадцать пять центов и разрешала нам без билета постоять на балконе второго яруса. Карнеги-Холл об этом не было известно. Все оставалось между нами и Мэри. Путь туда был неблизкий, но разили два в месяц мы обязательно выбирались на концерты» 1 Мать Фридмана была русской иммигранткой и с трудом объяснялась по-английски. Нов пятнадцать лет она начала работать швеей, а впоследствии стала видным профсоюзным организатором и усвоила, что благодаря силе убеждения и инициативности можно сводить детей в Карнеги-Холл. Для будущего адвоката лучшего урока и придумать нельзя. Швейная индустрия — своего рода учебный лагерь для представителей многих профессий. Чем занимался отец Роберта Оппенгеймера? Был производителем одежды, как и Луис Боргенихт. Этажом выше углового офиса Флома располагается офис Барри Гарфинкеля, который проработал в Skadden чуть меньше Флома и многие годы возглавлял отдел судопроизводства. Чем занималась мать Гарфинкеля? Она была модисткой и мастерила дома шляпки. Какую профессию выбрали два сына Луиса 1 В данном случае отмахнуться от культурного аргумента — принадлежности евреев к книжной нации, придающей огромное значение образованию, — несомненно, нельзя. Швейная индустрия воздала по заслугам сообразительности матери Фрид- мана. Нона что она употребила эту сообразительность Она стала водить детей в Карнеги-Холл, целенаправленно выбирая те сферы познания, которые оптимальным образом подготовят детей к будущим профессиям Часть I. Возможность 140 и Р еджины Боргенихтов? Поступили на юридический факультета их девять внуков стали адвокатами и врачами. Ниже представлено самое примечательное семейное древо из исследования Фаркас. Это еврейская семья из Румынии. У себя на родине она владела маленьким бакалейным магазином, а по приезде в Нью-Йорк открыла такой же магазин в Нижнем Ист-Сайде на Манхэттене. Изящный ответ на вопрос о происхождении Джо Флома. Мелкий бакалейщик Супермаркет Супермаркет Супермаркет Врач Врач Врач Врач Врач Адвокат Адвокат Адвокат Врач Психолог Врач Супермаркет Супермаркет 12 Десятью кварталами севернее головного офиса Skadden, в центре Манхэттена расположен офис главного конкурента Джо Флома, юридической фирмы, признанной одной из лучших в мире. Она занимает роскошное офисное здание, известное как «Блэк- рок. Попасть туда можно только чудом. В отличие от других крупных нью-йоркских юридических фирм, имеющих десятки филиалов во всех главных столицах мира, эта фирма имеет один- единственный офис. Она отказывается от большей половины дели не берет почасовую оплату, а просто называет стоимость услуги. Взявшись за защиту в деле о поглощении сети розничных магазинов, фирма выставила счет на $20 000 000 за двухнедельную работу. И Kmart с радостью его оплатила. Если ее адвокаты не перехитрят вас, то обойдут, приложив больше усилий, а если уж не обойдут в работе, то выиграют за счет обыкновенного запугивания. За последние два десятилетия ни одна другая фирма во всем мире не получала таких прибылей, как эта. На стене кабинета Глава 5. Три урока Джо Флома 141 Джо Флома рядом с фотографиями, где он запечатлен с Джорджем Бушем и Биллом Клинтоном, висит его фотография с управляющим партнером этой компании. Достичь таких высот в профессии юриста может лишь тот, кто обладает умом, амбициозностью и трудолюбием, и четыре человека, стоявшие у истоков компании, вне всяких сомнений соответствовали этому описанию. Нонам известно гораздо больше, не так ли Успех — это неслучайность. Он порождается предсказуемой и результативной совокупностью обстоятельств и возможностей, и на данном этапе — после знакомства с историями жизни Билла Джоя, Билла Гейтса, профессиональных хоккеистов, гениев, Джо Флома, семьи Джанклоу и семьи Боргенихтов — вычислить происхождение идеальных юристов можно без малейшего труда. Все они родились в период демографического кризиса, в их распоряжении были лучшие нью-йоркские школы и максимально благоприятная обстановка на рынке труда. Все они, разумеется, были евреями, поэтому, на их счастье, по причине происхождения им был закрыт доступ в консервативные юридические фирмы. Их родители нашли содержательную работу в швейной индустрии и смогли привить детям ощущение правомочности. Они поступили в хорошие университеты, пусть и не первоклассные. Им ненужно было быть самыми умными студентами, достаточно было быть просто умными. Мы можем провести и более подробный анализ. У нью-йоркских юристов-евреев есть свое идеальное время рождения, точно также, как у «баронов-разбойников» XIX в. и у компьютерных магнатов. Это приблизительно 1930 г, поскольку в 1975 г, вначале революции в юриспруденции, этим людям должно было быть около сорока лет. И пока адвокаты из фирм белых ботинок бесцельно проводили время за ланчем да попивали мартини в Принстонском клубе, они 15 лет оттачивали свои навыки в поглощениях в своем собственном Гамбурге. Если ты хочешь стать великим адвокатом в Нью- Йорке, быть аутсайдером полезно, как полезно иметь родителей, Часть I. Возможность 142 занимающихся содержательной работой, а еще полезнее родиться вначале х гг. И если к изобретательности и целеустремленности прилагаются еще и все три названных преимущества, такое сочетание обречено на успех. Это все равно, что хоккеисту родиться 1 января. Компания, о которой идет речь, — это Wachtell, Lipton, Rosen & Katz. Первый партнер, Герберт Уочтелл, родился в 1931 г. Его детство прошло в Бронксе, в общежитии Объединенного профсоюза работников швейной промышленности, которое находилось напротив парка Ван Кортланда. Его родители были евреями-иммигрантами с Украины. Его отец вместе с братьями занимался производством женского нижнего белья. Они работали нашестом этаже здания, которое сегодня считается шикарным жилым домом, на пересечении Бродвея и Спринг-стрит в Сохо. В х гг. Герберт Уочтелл посещал государственную школу, затем поступил в Городской колледж в Манхэттене, а после этого на юридический факультет Нью- Йоркского университета. Второй партнер, Мартин Липтон, родился в 1931 г. Его отец работал страховым агентом. Мартин посещал государственную школу в Нью-Джерси, поступил в Пенсильванский университета затем на юридический факультет Нью-Йоркского университета. Третий партнер, Леонард Розен, родился в 1930 г. Рос в бедной семье, в Бронксе, возле стадиона Янки. Его родителями были евреи-иммигранты с Украины. Отец работал гладильщиком в манхэттенском Швейном квартале. В х гг. он учился в государственной школе, затем поступил в Городской колледж в Северном Манхэттене и после этого на юридический факультет Нью- Йоркского университета. Четвертый партнер, Джордж Кац, родился в 1931 г. Он вырос в Бронксе, семья жила в маленькой квартирке на первом этаже. Его родители были детьми иммигрантов из Восточной Европы. Отец продавал страховые полисы, дед, живший через несколько кварталов, был портными работал на дому. Джордж окончил государственную школу, поступил в Городской колледж в Северном Манхэттене, а затем на юридический факультет Нью-Йоркского университета. Представьте, что любой из этих четверых, выпускник юридического факультета, сидит в роскошной приемной Mudge Rose рядом с голубоглазым блондином с правильным происхождением. Мы все поставили бы на блондина. И просчитались бы, потому что Кацы, Розены, Липтоны, Уочтеллы и Фломы обладали тем, чем не обладали голубоглазые блондины. Их мир — культура, поколение и семейная история — наградил их уникальной возможностью ЧАСТЬ Наследие Глава 6. Харлан, Кентукки 147 ГЛАВА 6 Харлан, Кентукки «УМРИ КАК МУЖЧИНА, КАК УМЕР ТВОЙ БРАТ» 1 Посреди длинной гряды Аппалачей, на юго-востоке штата Кентукки, раскинулся маленький городок под названием Харлан. Он расположен на плато Камберленд, в диком краю, где горные хребты перемежаются узкими полосками долин. Ширина некоторых из них такова, что там умещается лишь небольшая речушка да однополосная дорога. Когда на плато Камберленд пришли первые поселенцы, склоны гори долины были покрыты непроходимыми девственными лесами. Гигантские тюльпановые деревья достигали 50 м в высоту и около 2 м в обхвате. Их окружали массивные белые дубы, буки, клены, орешник, сикоморы, березы, ивы, кедры, сосны и тсуги, опутанные лозами дикого винограда. В лесах водились медведи, кугуары и гремучие змеи, в кронах деревьев резвились белки, а под верхним слоем почвы пласт за пластом залегал каменный уголь. Харлан был основан в 1819 г. переселенцами из северных районов Британских островов. В XVIII вони поселились в Вирджинии, а затем в поисках новых земель двинулись на запад в сторону Ап- палачей. Округ никогда не был богат. На протяжении первых 100 лет его существования численность населения редко превышала 10 000 чело Часть II. Наследие 148 век. Первые поселенцы держали на своих маленьких фермах свиней, пасли овец на склонах холмов и с трудом сводили концы с концами. Гнали виски на заднем дворе. Валили деревья и весной, когда поднималась вода, сплавляли их по реке Камберленд. Вплоть до XX в. ближайшая железнодорожная станция находилась в двух днях езды на повозке. А дорога к соседнему городку Пайн-Маунтин, что в девяти милях к северу от Харлана, то и дело становилась непроезжей. Окружающий мир не подозревало существовании этого уединенного странного городка, итак продолжалось бы еще долго, если бы не ссора между двумя старейшими семьями Харлана — Говардами и Тернерами. Сэмюэль Говард — глава семейства Говардов — выстроил здание суда и тюрьму. Его соперник Уильям Тернер владел таверной и двумя магазинами. Однажды сильный ветер повалил забор вокруг владений Тернера, и соседская корова забрела на его землю. Внук Уильяма Тернера, Дьявол Джим, застрелил ее. Сосед так испугался, что не стал выдвигать обвинений и бежал из округа. В другой раз конкурент попытался открыть новый магазин. Тернеры перебросились с ним парой слов, после чего тот закрыл магазин и уехал в Индиану. Словом, Тернеры слыли людьми с тяжелым характером. Серьезный конфликт между семьями разгорелся, когда внуки Сэмюэля и Уильяма, Уилс Говард и Маленький Боб Тернер, вовремя игры в покер обвинили друг друга в жульничестве. Вспыхнула ссора. Наследующий день парни повстречались на улице, и после перестрелки Маленький Боб остался лежать на земле с простреленной грудью. Тогда Тернеры заявились в магазин Говардов и грубо обошлись с миссис Говард, о чем та не преминула сообщить сыну Уилсу. Через неделю на дороге в Хаган, что в штате Вирджиния, тот устроил еще одну перестрелку с другим внуком Тернера, Уиллом. Той же ночью один из Тернеров вместе с другом напал на дом Го- вардов. Обе семьи сошлись в драке возле здания харланского суда. В схватке Уилл Тернер был убит. Семейство Говардов обратилось к миссис Тернер, матери Уилла и Маленького Боба, с предложением Глава 6. Харлан, Кентукки 149 о перемирии. Нота отвергла их предложение. Эту кровь не стереть произнесла она, указывая на кровавое пятно на земле, там, где умер ее сын. События развивались. Вскоре близ Салфер-Спрингс Уилс Говард застрелил Маленького Джорджа Тернера. Затем Говарды подстерегли в засаде троих друзей Тернеров, Кавудсов, и перестреляли их. На розыски Говардов был послан вооруженный отряд. В последующей стычке были убиты и ранены еще шесть человек. Уилс Говард прознал, что Тернеры жаждут крови, и на парус другом вернулся в Харлан и напал на дом своих врагов. На обратном пути они попали в засаду, ив результате погиб еще один человек. Уилс Говард, подъехав к дому Маленького Джорджа Тернера, принялся палить по нему и застрелил случайного прохожего. Вооруженный отряд окружил дом Говардов. Очередная перестрелка. Очередные жертвы. Округ гудел как встревоженный улей. Думаю, общую картину вы себе представили. «Уймись! — закричала мать Уилла Тернера, когда тот, стеная от боли, раненый, ввалился в дом после перестрелки с Говардами возле здания суда. — Умри как мужчина, как умер твой брат Она жила в мире, где перестрелки были делом привычными, разумеется, имела свои представления о том, как должен вести себя раненый. «Уилл перестал кричать и умер, — пишет в своей книге Мрачные дни (Days of Darkness), посвященной конфликтам в Кентукки, Джон Пирс. Представьте, что вы отправились в Харлан конца XIX в, чтобы расследовать эту историю и составить подробный и достоверный отчет о причинах столь трагично завершившегося конфликта. У вас была возможность собрать всех оставшихся в живых участников событий и сколько угодно допрашивать их. К тому же вы могли затребовать любые документы Часть II. Наследие 150 И чтобы вы выяснили Ответ — не так уж много. Вы бы узнали, что в Харлане живут люди, не питающие друг к другу особых симпатий, и убедились в том, что Уилсу Говарду, чьи руки не раз были запятнаны кровью, самое место в тюрьме. Ситуация не прояснилась бы до тех пор, пока вы не взглянули бы на все произошедшее в Харлане шире. В то самое время, когда Говарды и Тернеры убивали друг друга в округе Харлан, точно такие же стычки происходили ив других маленьких городках Аппалачей. В затянувшемся налет конфликте между Хэтфилдами и Маккоями, проживавшими на границе Западной Вирджинии и Кентукки недалеко от Харлана, были убиты несколько десятков человек. В конфликте между Френчами и Эверсоулами в округе Пери, штат Кентукки, погибли 12 человек. Шестерых из них убил Гадкий Том Смит (человек, которого Джон Пирс описывает так Меткий стрелок, достаточно глупый, чтобы не бояться, но достаточно умный, чтобы быть опасным. Конфликт Мартинов и Толливеров, разгоревшийся в округе Роуэн, Кентукки, в середине х гг., сопровождался тремя перестрелками, тремя засадами и двумя вооруженными нападениями на дома и завершился двухчасовой перестрелкой, в которой участвовало сто человек. Конфликт между Бейкерами и Говардами, начавшийся в округе Клей в 1806 г. из-за неудачного празднования охоты на лося, тянулся дох гг., пока двое Говардов не подстерегли в засаде и не убили троих Бейкеров. И это лишь самые известные конфликты. Однажды Гарри Ко- диллу, правоведу из Кентукки, попали в руки документы окружного суда одного из городков на плато Камберленд. В них содержалось описание 1000 возбужденных уголовных дел об убийстве, с хи до началах гг. Все эти убийства были совершены в районе, численность населения которого никогда не превышала 15 000 человек ив котором многие преступления вообще не доходили до суда. Кодилл описывает судебный процесс об убийстве в округе Брит- хитт — Кровавом Бритхитте», как его стали потом называть, — Глава 6. Харлан, Кентукки 151 который пришлось прекратить, когда отец подсудимого, мужчина лет пятидесяти с огромными бакенбардами и двумя гигантскими пистолетами, подошел к судье и схватил его молоток… «…Он грохнул молотком по столу и объявил Заседание окончено, все свободны. Больше никаких судебных заседаний не предвидится. Позеленевший судья поспешно выразил свое согласие с этим заявлением и, не мешкая, покинул город. Вовремя следующего судебного процесса на подмогу суду и шерифу были высланы шестьдесят конвойных, однако судить было некого. Обвиняемого застрелили из засады по дороге в суд». Если одна семья вступает в конфликт с другой семьей, это вражда. Но если множество семей вступают в конфликт друг с другом в маленьких городках на одной территории, это уже законо- мерность. Что же послужило причиной этой кровной вражды в Аппала- чах В течение многих лет выдвигалось и обсуждалось множество версий. Наиболее вероятным было признано объяснение, согласно которому этот район был заражен особо опасной разновидностью того что социологи называют культура чести». Этим термином обозначают культуру, в которой от репутации мужчины зависит его самоуважение и общественное положение. Культуры чести уходят корнями в культуры пастухов, проживающих в горных районах и прочих малоплодородных местностях, таких как Сицилия или испанская Страна басков. Если выживете на каменистых горных склонах, тоне можете возделывать землю. Скорее всего, вы займетесь разведением овец и коз. Ваше выживание не будет зависеть от совместных усилий всего сообщества. Каждый в состоянии справляться в одиночку. При этом земледельцам нет нужды беспокоиться о том, что кто-то украдет их средства к существованию, ведь урожай так легко не по Часть II. Наследие 152 хитишь, если, конечно, у вора нет желания в одиночку сжать с поля всю пшеницу. Зато у пастухов причины для тревоги есть всегда. Над ними постоянно висит угроза утраты животных. Поэтому им приходится быть агрессивными и словами и поступками доказывать свою силу. Они должны быть готовы затеять драку при малейшей угрозе их репутации. «Первая стычка — это решающий для молодого пастуха момент завоевания репутации, — пишет этнограф Д. Кэмпбелл о культуре пастухов в Греции. — Стычки обязательно должны происходить прилюдно: в кофейне, на деревенской площади или чаще всего на пастбище, где ругательство или камень, запущенный другим пастухом в отбившуюся от стада овцу, считается оскорблением, требующим немедленной агрессивной ответной реакции». Так почему жена плато Камберленд творились такие дела Все дело в том, что район Аппалачей — отсталые сельскохозяйственные регионы, простирающиеся на юг и на запад от границы с Пенсильванией через Вирджинию, Западную Вирджинию, Кентукки, Теннесси, Северную и Южную Каролину и северные оконечности Алабамы и Джорджии, — был заселен иммигрантами, принадлежащими к одной из самых жестоких культур чести. В основном там селились ирландские шотландцы, потомки шотландских протестантов, живших на границе Северной Ирландии, шотландских низменностей и северных графств Англии. Принадлежность этих пограничных территорий оспаривалась на протяжении сотен лета их жители погрязли в насилии. В этих отдаленных местах, где не ведали законов, пастухи, вынужденные выживать на скалистой бесплодной земле, объединялись в кланы. В ответ на невзгоды и напасти они лишь сильнее сплачивались и превыше всего ставили верность крови. Эмигрировав в Северную Америку, они поселились в отдаленных горных районах вроде округа Харлан, где могли жить в соответствии с культурой чести, по законам которой жили ив Старом Свете Глава 6. Харлан, Кентукки 153 «Первые поселенцы увидели в американских отсталых регионах те полные опасности места, к которым привыкли на пограничных территориях, — пишет в своей книге Семя Альбиона (Albion’s Seed) историк Дэвид Фишер: «Большая часть горных территорий представляла собой спорные земли, не подчиняющиеся ни власти, ни законам. За эти земли постоянно велась война. Ирландские шотландцы чувствовали себя как дома в условиях беззакония и анархии, которые идеально отвечали их семейным традициям, военной этике, пастушескому укладу, отношению к земле и богатству, представлениям о работе и власти. Пограничная культура была настолько приспособлена к окружающим условиям жизни, что ее стали перенимать и другие этнические группы. Ценности переселенцев из Северной Британии постепенно заняли доминирующее положение на этой мрачной и кровавой земле, отчасти благодаря их численному превосходству, но преимущественно благодаря тому, что это давало возможность выжить в опасном и суровом мире 1 Книга Дэвида Фишера Семя Альбиона Четыре британские традиции в Америке) ярко иллюстрирует идею о том, что культурное наследие оставляет длинный исторический след. Если вычитали мою первую книгу Переломный момент (The Tipping Point) (Гладуэлл М. Переломный момент. — М Вильямс, 2006), то помните, что рассказ о Поле Ре- вире был позаимствован из работы Фишера Скачка Пола Ревира» (Paul Revere’s Ride). В книге Семя Альбиона Фишер перечисляет четыре волны эмиграции из Британии в Америку впервые лет после ее открытия. Первая пуритане, переселившиеся из Восточной Англии в Массачусетс в х гг. Вторая роялисты и законтрактованные работники из Южной Англии, прибывшие в Вирджинию в середине XVII в. Третья квакеры из северных районов центральной Англии, заселявшие Делавэр в конце XVII — начале XVIII в. И наконец, жители пограничных районов, осевшие в районе Аппалачей в XVIII в. Фишер приводит блестящие аргументы в пользу того, что эти четыре культуры — резко отличающиеся друг от друга — вплоть до сегодняшнего дня характеризуют данные четыре региона Часть II. Наследие 154 Триумф культуры чести помогает объяснить, почему на американском юге так высок уровень криминала. Там совершается больше убийств, чем в остальной части страны. Однако преступлений против собственности и уличных грабежей — меньше. Как писал социолог Джон Рид: Типичное для Юга убийство — это когда человека убивает тот, с кем он был знаком, и по причине, которая им обоим хорошо известна. Далее Рид добавляет Статистика свидетельствует, что южанин, сумевший избежать споров и адюльтера, находится вне меньшей — а может быть ив большей безопасности, чем любой другой американец. В отсталых регионах Аппалачей насилие совершалось не ради материальной выгоды, а поличным мотивам. Ради того, чтобы отстоять свою честь 1 Я отдаю себе отчет в том, что зачастую мы настороженно относимся к подобным обобщениям применительно к культурным группами с полным на то основанием. Ведь именно так возникают расовые и этнические стереотипы. Нам хочется верить в то, что мы хозяева своей судьбы, не порабощенные этнической историей. Но если вы желаете разобраться, что же происходило в маленьких городках Кентукки в XIX в, вам придется вернуться в прошлое — и отнюдь не на одно-два поколения. Вам придется вер- 1 Много лет назад один журналист по имени Ходдинг Картер описал свое участие в суде присяжных в бытность свою молодым человеком. Вот как пишет об этом Рид: Перед судом присяжных слушалось дело одного вспыльчивого джентльмена, жившего рядом с автозаправочной станцией. В течение нескольких месяцев над ним постоянно подшучивали ее клиенты и просто бездельники, слоняющиеся вокруг автозаправки. И это несмотря на многочисленные предупреждения сего стороны и всем известный крутой нрав этого джентльмена. Однажды утром он разрядил оба ствола дробовика в своих мучителей, убив при этом одного, изувечив другого и задев третьего Когда судья попросил присяжных вынести вердикт, один только Картер счел обвиняемого виновным. Как выразился другой присяжный Он не был бы настоящим мужчиной, если бы не подстрелил этих ребят Только в культуре чести вспыльчивый джентльмен сочтет убийство достойным ответом наличное оскорбление. И только в культуре чести суд присяжных придет к выводу о том, что убийство приданных обстоятельствах не является преступлением Глава 6. Харлан, Кентукки 155 нуться налет назад, переместиться в страну по другую сторону океана и посмотреть, чем занимались жители одного из ее районов. В теории культуры чести происхождение играет важнейшую роль — и непросто в контексте того, где выросли вы или ваши родители, а в контексте того, где выросли ваши прадеды, прапрадеды и даже прапрапрадеды. Это вовсе не означает, что жители Харлана стали рабами своего прошлого. Нет, они были людьми свободной воли. Но это означает, что их личности формировались под мощным воздействием культурного наследия, и если бы они захотели измениться, то должны были бы обязательно учитывать свое историческое прошлое. 3 В начале х гг. два психолога из Мичиганского университета — Дов Коэн и Ричард Нисбетт — решили провести в подвале здания факультета социологии эксперимент. Они собрали группу молодых людей и стали их оскорблять. Мы пытались выяснить, какое оскорбление больше всего заденет летних ребят, — поясняет Коэн. — Довольно быстро выяснилось, что это слово „засранец“». Эксперимент проходил следующим образом. В подвале здания факультета социологии был длинный коридор, заставленный картотечными шкафами. Молодые люди по одному заходили в комнату и заполняли анкету. После этого их просили отнести анкету вконец коридора и вернуться обратно в комнату — на первый взгляд невинное и бессмысленное задание. Для одной половины молодых людей — контрольной группы — эксперимент на этом заканчивался. Другую половину поджидала ловушка. В то время как они проходили по коридору, их обгонял мужчина — подставное лицо экспериментаторов — и открывал ящик одного из шкафов, отчего в узком проходе совсем не оставалось места. Когда молодой человек пытался протиснуться в щель между выдвинутым ящиком и стеной, мужчина раздраженно захло- Часть II. Наследие 156 пывал ящик, нарочно толкал молодого человека и тихо, но внятно произносил заветное слово — «засранец». Коэн и Нисбетт хотели как можно точнее узнать, что означает для человека это оскорбление, и пытались всеми мыслимыми способами измерить силу эмоций, испытываемых молодыми людьми. Они наблюдали за выражением их лиц и отмечали, насколько те злились. Они пожимали им руки, проверяя, крепче ли обычного стало рукопожатие. Брали образцы слюны дои после оскорбления и измеряли уровень тестостерона и кортизола — гормонов, возбуждающих агрессивность и злость. После этого просили студентов прочитать и закончить следующий отрывок Прошло всего минут двадцать, как они приехали на вечеринку, когда Джилл, определенно чем-то встревоженная, оттащила Стива в сторону Что такое — спросил Стив. — Ларри. Он знает, что мыс тобой обручены, но уже два раза ко мне подкатывался. Джилл скрылась в толпе, а Стив решил не спускать глаз с Ларри. Разумеется, не прошло и пяти минут, как тот подвалил к Джилл и попытался ее поцеловать». |