Доклад по языкознанию. Грамматические категории глагола

• Название: Грамматические категории глагола
• Дата: 26.10.2020
• Размер: 73.67 Kb.
• Имя файла: Доклад по языкознанию.docx
• Тип: Доклад; #145612
• страница: 6 из 6

ГЛАВА 2. ЧАСТНЫЕ ФОРМАЛЬНО-ГРАММАТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ ГЛАГОЛОВ

В языках с богатой морфологией наблюдается подразделение глаголов на формально-грамматические разряды типа
- «тематического» [правильные] и «атематического» [неправильные] спряжения древних индоевропейских,

- «сильного» [неправильные] и «слабого» [правильные] спряжения германских,

- I и II спряжения русского языков.

1. Спряжение глагола

Спряже́ние (лат. conjugatio) — глагольное формообразование, охватывающее всю парадигму глагола, всю совокупность его форм в пределах одной глагольной лексемы, и выражающее соответствующие грамматические категории. Границы спряжения одного глагола зависят от того, как определяются границы глагольной лексемы. Так, в русском языке изменение по категории вида традиционно не включают в состав спряжения одного глагола, а рассматривают как образование производного глагола со своим отдельным спряжением; часто не относят к спряжению и образование причастий и деепричастий. Аналитические формы в составе спряжения иногда обозначают термином перифрастическое спряжение. В большинстве языков не все глаголы спрягаются одинаковым образом. Поэтому, наряду с общим понятием спряжения, выделяют отдельные спряжения (т. е. его типы, или модели) для отдельных групп глаголов. В некоторых случаях между такими типами наблюдается чёткое семантическое противопоставление, в других же — лишь традиционная закреплённость отдельных типа за определённым кругом глагольной лексики.

В некоторых языках отрицательное спряжение (например, в финском с отрицательным вспомогательным глаголом en ‘я не...’, et ‘ты не...’ и т. д. и неизменяемой по лицам и числам формой полнозначного глагола) противопоставлено положительному (утвердительному) спряжению.

Во многих языках различают объектное и безобъектное (субъектное) спряжение. Первое используется у переходных глаголов, употреблённых с прямым дополнением (или только с определённым прямым дополнением — именем собственным, личным местоимением, существительным с определённым артиклем и т. п.), второе — у переходных глаголов, употреблённых абсолютно (или с неопределённым дополнением), и у непереходных; ср. венг. tudom ‘я знаю’ (например, этого человека) — tudok ‘я знаю’ (одного человека и т. п.), megyek ‘я иду’. Иногда глагол в объектном спряжении не только указывает своей формой на наличие дополнения, но и согласуется с ним в лице. Таково полиперсональное (двух- и даже трёхличное) спряжение в кавказских, палеоазиатских и некоторых других языках, отражающее в формах глагола лицо, число (также, в зависимости от языка, грамматический род и класс) всех своих актантов — как подлежащего, так и дополнения (или двух дополнений — прямого и косвенного). Ср. абх. ды-з-беит ‘его/её (человека)-я-видел’, и-з-беит ‘то (вещь)-я-видел’, и-бы-р-тоит ‘то (вещь)-тебе (жен. род)-они-дают’, бы-р-на-тоит ‘тебя (жен. род)-им-то (не-человек)-даёт’. Полиперсональное спряжение противопоставлено моноперсональному (одноличному), используемому у непереходных глаголов.

В индоевропейских, семитских и многих других языках спряжение независимо от переходности​/​непереходности является моноперсональным и глагол согласуется в лице и числе (в ряде случаев и в роде) только с одним актантом — с подлежащим. Однако есть языки, в частности и некоторые индоевропейские, в которых глаголы (кроме возвратных) вообще лишены согласовательных категорий, т. е., спрягаясь по временам, наклонениям и т. д., не спрягаются по лицам и числам. Так, дат. skriver — настоящее время глагола «писать» для любого лица единственного и множественного числа: ср. jeg skriver ‘я пишу’, du skriver ‘ты пишешь’ и т. д. Особое личное спряжение возвратных глаголов выделяется в тех языках, в которых показатель возвратности изменяется по категориям лица и числа. Ср. франц. je me trompe ‘я ошибаюсь’, tu te trompes ‘ты ошибаешься’, nous nous trompons ‘мы ошибаемся’ и т. д. (невозвратное je trompe значит ‘я обманываю’). Специфическими чертами семантики отмечены и глаголы с неполным спряжением, например безличные (дефектные по категории лица, числа, в соответствующих формах и рода — ср. рус. «светает», «светало»).

Формальные разряды в спряжении, не связанные или слабо связанные с какими-либо семантическими группировками глаголов, широко представлены во многих языках флективной типологии. В диахронической перспективе такие конъюгационные разряды оказываются отложениями разных этапов развития языка или следами утраченных семантических различий прошлых эпох. В синхронном срезе они должны рассматриваться как параллельные способы передачи одного и того же содержания. Таковы тематическое и атематическое спряжение древних индоевропейских языков (противопоставлены наличием​/​отсутствием так называемого тематического гласного e/o перед личным окончанием, а отчасти и самими окончаниями), спряжение на ‑mi и на ‑hi в хеттском (ija-mi ‘я делаю’ — da-hi ‘я беру’), четыре спряжения в латыни, различающиеся основообразующими гласными, более старое «сильное» и позднейшее «слабое» спряжение в германских языках (англ. to fall ‘падать’ — прошедшее время fell, но to call ‘звать’ — прошедшее время called и т. д.), а также спряжение глаголов более мелких формальных разрядов и так называемых неправильных глаголов разных языков.

В древних славянских и современных восточнославянских языках, исходя из форм презенса, различают два главных спряжения — первое (рус. «берёшь», «берут») и второе («летишь», «летят») и, кроме того, остатки атематического спряжения («ем», «ешь», «ест») и разноспрягаемые глаголы. В западно- и южнославянских языках из-за стяжения групп гласных (после выпадения интервокального j, ср. рус. диалектное «быват» из «бывает») сформировался обширный класс глагольных основ с исходом на ‑a‑, усвоивший в 1‑м лице единственного числа презенса окончание ‑m по образцу атематических глаголов и составивший новое, третье спряжение (польск. czytam ‘читаю’). Окончание ‑m распространилось и на другие типы основ (ср. в польском языке четвёртое спряжение umiem ‘умею’), а в ряде славянских языков на все глаголы (ср. словен. nesem ‘несу’, vidim ‘вижу’, delam ‘делаю’). Конъюгационные классы традиционно выделяли в славянских языках также по типам основ инфинитива, а позже — с учётом соотношения презентной и инфинитивной основы. Были предложены описания спряжения славянских языков, постулирующие принцип единой («полной») основы, «усекаемой» по определённым морфонологическим правилам при образовании отдельных групп форм: конечный гласный «полной основы» отбрасывается перед окончанием, начинающимся с гласного (рус. соса- + у → сосу), конечный j — перед суффиксом, начинающимся с согласного (играj- + л → играл), и т. д., а для ряда форм постулируются «более глубокие усечения» и разные дополнительные правила.

2. Порода глагола

Поро́да (калька араб. nau̯ʕ-un) — принятое в русской семитологической традиции обозначение производных глагольных основ, образующих парадигматически связанную систему. Породы модифицируют первичное значение глагола в отношении образа действия или состояния в качественном, количественном, направительном значениях. В европейской лингвистической традиции обычно используются термины типа «корень», «основа» (лат. stirps, англ. stem, нем. Stamm и т. д.), а также «спряжение», «тема», «производная форма» и т. п.; в грамматиках иврита породы обозначаются термином bini̯ān, мн. ч. bini̯ānīm ‘постройки’, ‘строения’.

Каждая порода имеет полную парадигму спрягаемых глагольных форм, а также отглагольных имён и причастий. Количество пород, их набор и семантика варьируют в различных семитских языках, а также у различных глаголов в одном и том же языке. Не всегда возможно трактовать значение той или иной породы как закономерную трансформацию значения первичной породы того же глагола, которая иногда вообще может отсутствовать в данном языке.

Для обозначения пород в ассириологии и сравнительном семитском, а также афразийском языкознании используются прописные латинские буквы, связанные с терминами, принятыми в европейском языкознании:

B или G — основная порода (от англ. basic stem или нем. Grundstamm);

D (от нем. Doppelungsstamm) — породы, образуемые путём полной или частичной редупликации корня (например, удвоением 2‑го корневого согласного в семитских языках);

породы, образованные присоединением аффиксов: T (аффикс t), N (аффикс n), S (аффиксы š, s, h, ʔ, вероятно, восходящие к общесемитскому и общеафразийскому аффиксу *š:ʔ < h < š);

A (образуется постановкой ā между 1‑м и 2‑м согласными корня); имеет ограниченное распространение (в основном южносемитские и, редко, северно-центральные семитские языки).

Остальные породы широко распространены во всех семитских языках, а также в языках других ветвей афразийской семьи и восходят, по-видимому, к общеафразийскому состоянию (семитской породе N в берберо-ливийских и кушитских языках соответствует порода M).

Кроме основных пород существуют также породы, образованные сочетанием двух или более основных типов, чаще всего T + N, а также сочетанием типов T и N с D и S. Наиболее общие значения пород:
D — интенсив, итератив, фактитив, декларатив, используется для образования отыменных глаголов;

T — рефлексив, реципрок, пассив, иногда габитатив;

N/M — рефлексив, реципрок, пассив;

S — каузатив, иногда фактитив, декларатив;

A — конатив (значение целенаправленности), реципрок.
Сочетания пород Т и N с D и S служат для выражения рефлексива от каузатива, итератива и т. п.

В частных отраслях семитологии употребляются и другие обозначения для пород (например, при помощи форм глагола рʕl ‘делать’ в исследованиях по арамейским языкам и ивриту; при помощи римских цифр в арабистике и др.).

Иногда термин «порода» используется для обозначения парадигматически связанных производных глагольных основ, не имеющих общего генезиса с указанными семитскими и афразийскими породами, но обладающих определённым типологическим сходством с ними (подобные явления встречаются как в языках афразийской семьи, например, в чадских, так и за её пределами), однако такое толкование термина не получило широкого распространения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Глагол, без сомнения, является наиболее сложной, грамматически организованной, отвлечённой и в то же время насыщенной, т.е. непосредственно отражающей действительность, категорией русского языка. Ни одна другая часть речи не располагает такой сложной парадигмой, т.е. системой грамматических форм, как глагол. Особенности глагольной парадигмы связаны с многообразием синтаксических ролей, в которых выступает глагол, и с «ответственностью» главной из них – роли сказуемого.

Список литературы

1. Русский язык и культура речи : учебник для студентов учреждений среднего профессионального образования / И. Б. Голуб. - Москва : Логос, 2009

2. Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. – М.: Наука, 1986

3. Энциклопедия для детей. [Т. 10. Ч. I.] Русский язык / ред. коллегия: М. Аксёнова, Л. Петрановская, А. Элиович и др. – М.: Мир энциклопедий Аванта +, Астрель, 2007

4. Фортунатов Ф. Ф., О залогах русского глагола, СПБ, 1899

5. Шахматов А. А., Синтаксис русского языка, М. — Л., 1941

6. Виноградов В. В., Русский язык, М. — Л., 1947; 2 изд., М., 1972

7. Пешковский А. М., Русский синтаксис в научном освещении, М., 1956

8. Исаченко А. В., Грамматический строй русского языка в сопоставлении с словацким. Морфология, ч. 2, Братислава, 1960

9. Гухман М. М., Развитие залоговых противопоставлений в германских языках, М., 1964

10. Панов М. В., Русский язык, в кн.: Языки народов СССР, т. 1, М., 1966

11. Королёв Э. И., О залогах русского глагола, в кн.: Мысли о современном русском языке, М., 1969

12. Грамматика современного русского литературного языка, М., 1970

13. Падучева Е. В., О семантике синтаксиса, М., [1974]

14. Бондарко А. В., Теория морфологических категорий, Л., 1976

15. Потебня А. А., Из записок по русской грамматике, т. 4, в. 2, Глагол, М., 1977

16. Проблемы теории грамматического залога, Л., 1978

17. Русская грамматика, т. 1, М., 1980

18. Залоговые конструкции в разноструктурных языках, Л., 1981

19. Havránek B., Genera verbi v slovanských jazycích, I, Praha, 1928

20. Keenan E., Some universals of passive in relational grammar, «Papers from the Eleventh Regional Meeting of the Chicago Linguistic Society», 1975

21. Veyrenc J., Агентный залог​/​объектный залог, «Russian linguistics», 1978, v. 4, № 1

22. Мещанинов И. И., Глагол, М. — Л., 1949

23. Десницкая А. В., О морфологической структуре албанского языка, «Вопросы языкознания», 1958, № 5

24. Зиндер Л. Р., Строева Т. В., Современный немецкий язык, 3 изд., М., 1957

25. Виноградов В. В., Русский язык. (Грамматическое учение о слове), 2 изд., М., 1972

26. Сытов А. П., Категория адмиратива в албанском языке и её балканские соответствия, в кн.: Проблемы синтаксиса языков балканского ареала, Л., 1979

27. Языки Азии и Африки, т. 3, М., 1979

28. Русская грамматика, т. 1, М., 1980

29. Иванова И. П., Бурлакова В. В., Почепцов Г. Г., Теоретическая грамматика современного английского языка, М., 1981

30. Маслов Ю. С., Грамматика болгарского языка, М., 1981

31. Щербак А. М., Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (Глагол), Л., 198

32. Meillet A., Vendryes J., Traité de grammaire comparée des langues classiques, 3 éd., P., 1960

33. Admoni W., Der deutsche Sprachbau, Moskau — Leningrad, 1966

34. Guillaume G., Temps et verbe, 2 éd., P., 1968

35. Référovskaja V. A., Vassiliéva A. K., Essai de grammaire française. Cours théorique, v. 1, 2 ed., Léningrad, 1973

36. Вопросы глагольного вида, М., 1962

37. Ломов А. М., Очерки по русской аспектологии, Воронеж, 1977

38. Гловинская М. Я., Семантические типы видовых противопоставлений русского глагола, М., 1982

39. Бондарко А. В., Принципы функциональной грамматики и вопросы аспектологии, Л., 1983

40. Маслов Ю. С., Очерки по аспектологии, Л., 1984

41. Теория грамматического значения и аспектологического исследования, Л., 1984

42. Comrie B., Aspect, Camb. — [a. o., 1976]

43. Kuryłowicz J., Problèmes de linguistique indo-européenne, Wrocław, 1977

44. Thelin N., Towards a theory of aspect, tense and actionality in Slavic, Uppsala, 1978

45. Tense-aspect: between semantics and pragmatics, Amst. — Phil., 1982

46. Fontaine J., Grammaire du texte et aspect du verbe en russe contemporain, P., 1983

47. Dahl Ö., Tense and aspect systems, Oxf. — N. Y., 1985

48. Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М., 1958

49. Бунина И. К., Система времён старославянского глагола, М., 195

50. Иванова И. П., Вид и время в современном английском языке, Л., 1961

51. Поспелов Н. С., О двух рядах грамматических значений глагольных форм времени в современном рус. языке, «Вопросы языкознания», 1966, № 2

52. Бондарко А. В., Вид и время русского глагола, М., 1971

53. Сыромятников Н. А., Система времён в новояпонском языке, М., 1971

54. Бенвенист Э., Общая лингвистика, [пер. с франц.], М., 1974;

55. Виноградов В. В., О категории модальности и модальных словах в русском языке, в кн.: Труды института русского языка АН СССР, т. 2, М.—Л., 1950;

56. Балли Ш., Общая лингвистика и вопросы французского языка, пер. с франц., М., 1955;

57. Пешковский А. М., Русский синтаксис в научном освещении, 7 изд., М., 1956;

58. Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М., 1958;

59. Шведова Н. Ю., Очерки по синтаксису русской разговорной речи, М., 1960;

60. Панфилов В. З., Взаимоотношение языка и мышления, М., 1971

61. Халле М., О правилах русского спряжения, в сб.: American contributions to the 5th International congress of slavists, v. 1, The Hague, 196

62. Бромлей С. В., Принципы классификации глагола в современном русском языке, «Вопросы языкознания», 1965, № 5;

63. Маслов Ю. С., Некоторые спорные вопросы морфологической структуры славянских глагольных форм, «Советское славяноведение», 1968, № 4;

64. Семереньи О., Введение в сравнительное языкознание, пер. с нем., М., 1980;

65. Иванов Вяч. Вс., Славянский, балтийский и раннебалканский глагол. Индоевропейские истоки, М., 1981;

66. Якобсон Р., Русское спряжение, в его кн.: Избранные работы, М., 1985;

67. Thelin N. B., Towards a theory of verb stem formation and conjugation in modern Russian, Uppsala, 1975

68. Дьяконов И. М., Семито-хамитские языки, М., 1965;

69. его же, Языки древней Передней Азии, М., 1967;

70. Гранде Б. М., Введение в сравнительное изучение семитских языков, М., 1972;

71. Brockelmann K., Grundriss der vergleichenden Grammatik der semitischen Sprachen, Bd 1, Hildesheim, 1961;

72. An introduction to the comparative grammar of the Semitic languages, ed. by S. Moscati, Wiesbaden, 196