Выпускная работа Муштари. I. Метафора 5 Метафора как разновидность тропов 5

• Название: I. Метафора 5 Метафора как разновидность тропов 5
• Дата: 03.04.2019
• Размер: 76.94 Kb.
• Имя файла: Выпускная работа Муштари.docx
• Тип: Реферат; #72518
• страница: 5 из 6

Глава II. Проблемы перевода метафор

2.1. Теоретические проблемы перевода метафор

Перевод метафоры в художественном тексте остается актуальным вопросом лингвистики. Основным принципом переводческих исследований в области метафорологии является признание определенной системности и принципиальной переводимости метафор: «то, что может быть выражено в одном языке, может быть переведено на другой, так как то, что сказано, обязательно должно обладать значением в языке-реципиенте» [33]. Однако теоретическое обоснование и практическое воплощение данного принципа вызывает немало вариаций.

Отечественный ученый Н. Жинкин ввел понятие «универсально-предметного кода» - языка схем, образов, который имеет изначально невербальную природу. Невоплощенная в слове мысль существует именно в рамках этого кода. При вербализации мысль трансформируется, «обрастает» значениями единиц конкретного национального языка, но сам код «интернационален», а потому является предпосылкой к пониманию иноязычной речи, в том числе и ее метафорических составляющих [31: 44]. Согласно данной теории, значительная часть метафор функционирует на основе до языковых ассоциаций, общих для всех национальностей, в связи с чем, большинство метафорических номинаций может быть понята интуитивно.

В то же время, очевиден тот факт, что языковая картина мира различных народов значительно варьируется. В ходе исторического развития разные нации, воспринимая окружающую реальность в принципе одинаково, выделяют в одних и тех же предметах и явлениях разные признаки и поэтому объединяют их в разные группы, обозначая их разными словами. Языковая картина мира - это факт национально-культурного наследия. Метафора как средство отражения картины мира, всегда основана на национальном мировосприятии, а потому при ее переводе необходимо учитывать разницу построения ассоциативного ряда в различных языках. Эти различия проявляются на всех уровнях метафоризации значения.

В своей знаменитой лекции «Über die verschiedenen Methoden des Übersetzens» (О различных методах перевода) Фр. Шлейермахер предложил два пути преодоления языковых и культурных преград при переводе: либо подвести читателя к пониманию иностранных реалий оригинального текста, либо, напротив, трансформировать сам оригинал под уровень читателя. Подлинным автор признавал лишь первый путь, согласно которому переводчик должен максимально точно передать читателю слово оригинала [36]. Ю. Найда, классифицируя типы переводов, выделил формальную и функциональную эквивалентность. В первом случае переводчик акцентирует внимание на форме оригинала, что создает трудности восприятия текста в силу грамматических и идиоматических различий; во втором случае, цель переводчика состоит в передаче смысла оригинала в максимально близкой читателю форме. Текст лишь транспорт, который доставляет сообщение из одного места (автор) в другое (читатель), поэтому форма оригинала не должна связывать переводчика [35: 32]. Таким образом, перед переводчиком открываются два основных теоретических варианта отражения метафоры в переводе: либо максимальное сохранение связи со структурой оригинала, либо передача лишь информации, заложенной в нем.

2.2. Метафора в немецкой литературе

 В средние века и в последующий период появилась целая плеяда яростных критиков метафоры, считавших ее одним из проявлений лжи и откровенным «надругательством над речью». В период классицизма и барокко метафорика хотя и существовала в письменной речи, но была довольно мрачной и стереотипной. Лишь в эпоху просвещения отдельные авторы начали проявлять некоторую творческую вольность в обращении с языком, используя метафоры для усиления экспрессии. Так, Жан Пауль (Jean Paul Richter) называл язык «собранием поблекших метафор» и выказывал нескрываемое восхищение по поводу того, что они, т. е. метафоры, способны олицетворять и одухотворять неживые предметы.

Одним из первых, кто рассматривал метафору не как изолированную риторическую фигуру, а как органическую составляющую поэтического целого, был Й. В. Гёте, чьи яркие авторские метафоры хорошо известны и до сих пор пользуются популярностью даже за пределами Германии. Знаменитая и ставшая уже крылатой фраза Гёте «Grau, teurer Freund, ist alle Theorie und ewig grün des Lebens goldner Baum» часто приводится в качестве наглядного примера почти абсолютной не перефразируемой метафорической выражений.

Важную роль в прояснении метафорической сущности языка сыграла вышедшая в 1919 году книга Хайнца Вернера «Die Ursprünge der Metapher», в которой автор впервые увязал происхождение этого языкового феномена с понятием табу, явившимся своеобразной вербальной реакцией древнего человека на непостижимые и внушающие страх силы природы. Не демонизируя, но и не абсолютизируя метафору, X. Вернер показал не только закономерности ее появления, но и законность ее существования в языке.

Новый всплеск интереса к метафоре, правда, уже на более высоком уровне, совпал с выходом в свет в 1936 году книги Айвора Ричардса «The Philosophy of Rhetoric». В которой автор впервые высказал, а впоследствии и развил т. н. интеракционистскую концепцию метафоры, получившую, наряду с предложенными терминами tenor и vehicle. Широкое распространение в англо-американской лингвистике и лингвофилософии. Этот этап, бесспорно, отражает вполне определенную смену парадигм в метафорологии как науке (сам термин принадлежит немецкому философу Гансу Блуменбергу, и его возникновение датируется 1960 годом).

Приблизительно с середины 70-х годов XX века всё большее значение начинает приобретать когнитивистский подход к изучению метафоры, который впоследствии становится едва ли не доминирующим в западной лингвистике (Lakoff & Johnson 1980, MacCormac 1985, Kittay 1987, Winner 1988, Soskice 1988, Levin 1988). Сама метафора рассматривается как широко разветвленная и инклюзивная система, включающая в себя такие сопредельные феномены, как символ, аллегория, синестезия, метонимия, гипербола и гиподокс, эвфемизм, ирония и юмор, оксюморон и др., которые в совокупности и составляют динамику метафорического процесса. Выдвигается положение, согласно которому язык не полностью, а в значительной степени метафоричен, особенно в своем диахронном срезе. Очевидно, есть смысл говорить не столько о метафорическом характере, сколько о метафорическом фоне языка. Если бы язык был метафоричным целиком и полностью, то, как отмечают Лакофф и Джонсон, любой концепт не только понимался бы всегда в терминах другого, но и был бы этим другим, что значительно осложнило бы общее понимание; однако, к счастью, этого не происходит [17: 23].

Любая попытка жесткого размежевания неметафорического и метафорического в языке обречена на неудачу: то и другое неразделимо и является частью общеязыкового континуума. Огромное количество буквальных слов и выражений являлись в прошлом метафорами, образность которых со временем померкла. Ср.: Kopf, Wand, Einßuss, Text, Motiv, Symptom, radikal, expressiv, begreifen, fadenscheinig и мн. др. Метафорика в различных ее проявлениях - это некий микроуниверсум, заключенный в макроуниверсум языка. Метафора позволяет словам свободно двигаться по необъятному пространству языка, креативность которого в целом не в последнюю очередь объяснима именно его метафоричностью.

В сравнении всегда сохраняется впечатление двойственности и не идентичности двух сравниваемых объектов. Ср.: «Für viele ist ein Silvester ohne Champagner wie Paris ohne Eiffelturm» [42: 31.12.2005]. Опуская сравнительный союз wie, мы уже имеем дело с глубинной и нерасчлененной структурой. В то время как метафора представляет собой концентрированное высказывание, носящее синтетический характер, сравнение по сути своей аналогичностью [34: 174]. Перефразируя известное французское изречение «сравнение - не доказательство», можно смело утверждать, что метафора - это не сравнение: она больше, чем сравнение. Если в сравнении две идеи располагаются рядом друг с другом, в метафоре они сливаются в единое целое и новое значение выражается нерасчлененно. Кроме того, сравнение может быть и буквальным, метафора — никогда. Таким образом, утверждение, согласно которому метафора есть не что иное, как эллиптическая версия сравнения, представляет собой симплификацию, не принимающую во внимание важные сущностные характеристики и тончайшие семантические нюансы этой комплексной проблемы.