"Их невинная наложница "
 Скачать 1.41 Mb.
|
|
Глава 4 Пайпер посмотрела на реактивный самолет, тая надежду, что ей не придется оправдать свое прозвище. Она могла лишь представить, что могло произойти на высоте в сорока тысяч футов, из‑за непостижимого хаоса, что она влекла за собой. – Нервничаешь, хабибти? Раф взял ее под локоть, помогая подняться по трапу. – Я печально известна тем, что способна выводить электронику из строя. Она искренне надеялась, что этот огромный самолет был застрахован от ее суперспособностей, несущих разрушение. – Я думала, мы полетим на частном самолете и ожидала, что он будет меньше. – Он частный. Это Боинг 747‑ 430, но ты увидишь, что мы основательно его переделали. – И эта гигантская штука собирается переправить трех людей через весь мир? Я даже думать не хочу об углеродном следе, что она оставляет за собой. Девушка вознамерилась провести небольшую беседу с шейхом при встрече. Вежливую, конечно. Но если он собирается стать ведущим в мире поставщиком экологически чистой энергии, ему впору привыкать летать коммерческими рейсами. – Не думай об этом. И не суди заранее. Это будет очень долгий перелет, целых четырнадцать часов. Именно поэтому мы отправляемся так поздно. Я хочу, чтобы ты отдохнула и была готовой встретиться с нашим братом. Раф послал ей ободряющую улыбку, сверкнув белоснежными зубами. В принце все было безупречным, от улыбки до его манер. Он был чувственным, словно шелк, и она не могла не задаться вопросом, какой была его жена или девушка. Вероятно, модель. – Что? Какая модель? – спросил Раф, достигнув вершины трапа. Неужели она сказала это вслух? Пайпер поморщилась. За последние два года она провела слишком много времени наедине с собой, просиживая в библиотеке, или работая над документами в пустых комнатах. Девушка привыкла к беседам с самой собой. Она попыталась придумать что‑нибудь умное, чтобы не попасть в неловкое положение. – Мне было интересно, является ли ваша девушка моделью. На его лице появилась великолепная улыбка, и он рассмеялся. Было так приятно видеть его, обычно мрачного, в таком веселом расположении духа, что она простила ему то, что он смеялся именно над ней. – У меня нет девушки, Пайпер. В действительности, я редко завязываю отношения. Традиции моей страны носят немного необычный характер. Я думаю, многие женщины пустились бы в бегство, если бы я сказал им, чего жду от серьезных отношений. – Что вы имеете в виду? Она многое почерпнула об обычаях Безакистана за последние два дня, но ничего, что касалось бы ухаживания или женитьбы. Пайпер обнаружила, что ее очень интересовал данный аспект их жизни. Мужчина покачал головой: – Нет, хабибти. Ты не завлечешь меня в очередную долгую дискуссию. Я обещал брату, что ты поспишь. Она нахмурилась, но призналась самой себе, что устала. Последние несколько дней были удивительными, наполненными ожиданиями и обилием работы. Спустя два часа с того момента, когда она сказала Талу, что у нее нет загранпаспорта, Раф и Кад прислали его ей. Как это было возможно, ведь она чертовски хорошо знала, что все государственные офисы в это время были закрыты? У нее не было ни малейшего представления об этом, поэтому ей лишь оставалось надеяться на то, что документы были настоящими, а не поддельными. Заверив ее в том, что паспорт действителен, и бросив один лишь взгляд на жалкую обстановку ее квартиры и прилегающую улицу с высоким уровнем преступности, братья Аль Муссад тотчас настояли на том, чтобы она отправилась с ними в их владения. Они были достаточно самоуверенны, и им определенно не понравился ее отрицательный ответ. О, они не спорили с ней и не сердились. Мужчины просто завладели ситуацией, пока Пайпер не обнаружила, что находится в гостевой спальне их поистине шикарного кондоминиума с бескрайним видом на город в два часа ночи, удивляясь тому, когда она умудрилась потерять контроль над положением. Однако их властность на этом не ограничилась. Она пошатнулась, переступая в новых туфлях на каблуках, когда, согнувшись, миновала двери самолета. Хотя эти туфли от “Прада” высотой в три с половиной дюйма, с квадратными каблуками и пряжками из серебра, были самыми устойчивыми из ее новой обуви. Но их купила не она. Раф утверждал, что для ее новой должности в Безакистане была необходима новая обувь. По его словам он лишь удостоверился в том, что она готова следовать обычаям Безакистана. На что она попыталась ему возразить. Ни в одной стране не предписывалось носить шпильки от “Маноло Бланик” и “Лубутена”. Она узнала цену этих туфель в Интернете. Что ж, если это было традицией Безакистана, то очень скоро вся страна полностью обанкротится. И все же она их надела. Девушка не хотела обидеть гостеприимных хозяев…кроме того ей понравился оценивающий блеск в их глазах, когда она надела эти сексуальные туфли. – Пайпер. Чувственный голос Када омыл ее теплой волной, когда он остановился. – Добро пожаловать. Мы рады, что ты позволила нам сопровождать тебя в нашу страну. Она хотела было нахмуриться, но он был искренним и поистине великолепным. Девушка не могла заставить себя на него дуться. – Позволила? Что‑то мне подсказывает, что вы бы не удовлетворились отказом. На его совершенном лице появилась легкая улыбка: – Что ж, мы решительны и способны к убеждению. Знаешь, мужчины в нашей стране славятся тем, что похищают своих невест. В Безакистане говорят, что если мужчина не способен украсть свою суженую, он не достоин иметь жену. Она оглянулась на Рафа: – Это одна из упомянутых тобой ранее традиций? Он кивнул: – Да. Но даже при том, что мы похищаем наших невест, мы гордимся той честью приносить им удовольствие, оберегать и нежно любить ту, за которую сражаемся. Он говорил так, будто имел в виду более одного жениха для невесты. Ничего страшного, ведь английский не был его родным языком. Но когда он говорил подобным образом, внутри нее все сжималось, и она теряла способность дышать. Каково было бы стать плененной невестой Рафа, и быть связанной с ним его волей и тем удовольствием, что он мог ей подарить? Пайпер вздрогнула и заставила себя отвести взгляд. Если они раскусят ее, она опять попадет в неловкое положение. Но девушка никак не могла привыкнуть к их экзотической, мужественной красоте. По приезду в Безакистан, для нее было бы разумнее помнить, что у нее была работа, которую ей необходимо выполнить. Которая касалась лишь ее, Тала, и уймы цифр, над которыми следовало попотеть. Ее жизнь останется такой же, как и прежде. Та же рутина, просто в другом месте. Она была немного потрясена, когда осознала, что ей будет не хватать Рафа и Када. Но это не имело значения. Пайпер должна выкинуть их из головы. Когда они доберутся до Безакистана, Рафик и Кадир пойдут своей дорогой, а она – своей. На нетвердых ногах девушка прошла глубже в салон самолета, она сфокусировалась на окружающей ее обстановке, до сих пор стараясь привыкнуть к своим новым линзам. От увиденного у нее изумленно приоткрылся рот. Самолет выглядел так, словно принадлежал какой‑то кинозвезде. Она ожидала увидеть ряды узких, вертикально расположенных посадочных мест. Однако это скорее походило на шикарную гостиную. Стены были отделаны знойным янтарем, который, поглощая льющийся сверху резкий свет, делал его мягче. Тут же находился изогнутый бархатный диван мягкого шоколадного оттенка. Когда она присела на него, то почувствовала, будто погрузилась в мягкое облако. В передней части самолета располагался длинный стол, накрытый белой скатертью и уставленный тонким фарфором, который, как она была уверена, был расставлен специальным безопасным для его сохранности способом, в ожидании взлета. Над головой даже висела дорогущая люстра. – Ничего себе. Не ожидала такого. – Когда мы наберем достаточную высоту, будет подан ужин. Кад присел, похлопывая по сиденью рядом с собой. – Я приготовил для тебя настоящий пир. Раф фыркнул. Ей понравилось, когда он издал этот неинтеллигентный звук. Это напомнило ей о том, что и он не идеален. Она повернулась к Каду: – Вы приготовили пир? Он пожал плечами изящным движением сильного тела: – Я сказал повару, что приготовить. Для нее этого было достаточно. Кад не мог знать, что для нее значила последняя пара блюд. Разница между домашним сэндвичем с ветчиной и идеально обжаренным филе была несметна. – Я ценю это. Его лицо просияло, и он взял ее за руку, потянув на место подле себя. –Для меня это наивысшее удовольствие. Теперь, расскажи мне, как прошел твой день. Грузчики уже закончили? Раф сел с другой стороны, и они оба оказались невероятно близко от нее, но она чувствовала себя поразительно комфортно, сидя на мягком бархате, и будучи окруженной их жаром и экзотическим запахом мускусных специй. Похоже, им нравилось, когда она находилась между ними. Куда бы они не направлялись, им всегда удавалось маневрировать так, что она оказывалась посередине. Пайпер криво улыбнулась на вопрос Када. Грузчики были безжалостно точны – и немного критичны. – Не думаю, что они оценили дизайн моего интерьера. Один из них поинтересовался, не хочу ли я все выбросить и просто купить заново. На самом деле, они были просто в ужасе от ее подержанного дивана в цветочек. Она приобрела его на гаражной распродаже, убеждая себя, что дополнительные пятна были всего лишь бутонами. Кад замер, а затем достал свой телефон из кармана. – Им платили не за то, чтобы тебя смущать. Он встал и прошел в заднюю часть самолета, вступая в быстрый, сочащийся недовольством разговор на арабском языке. Пайпер моргнула: – Что он делает? Лицо Рафа потемнело, а губы сжались: – Решает проблему, хабибти. Он откинулся назад, когда из задней части самолета вышла скромно одетая женщина и поставила поднос с бутылкой вина и тремя бокалами на стол. – Ваше Высочество, мы взлетаем через двадцать минут. Пожалуйста, дайте знать мне или остальному персоналу, если вам или вашей гостье что‑нибудь понадобится. – Спасибо, – ответил Раф, пока его брат продолжал говорить по телефону на языке, что она приняла за агрессивный арабский, речевыми оборотами которого можно было извести человека за сто слов в минуту. – Угощайся вином. Раф передал ей бокал с золотистым напитком. За последние несколько дней Пайпер совершенно убедилась в том, что братья Аль Муссад не исповедовали ислам. Задав об этом вопрос, она была удивлена, выяснив, что, в отличие от близлежащих стран, Безакистан не был столь религиозен. Страна была открыта для всех вероисповеданий, и придерживалась строго составленной конституции, поощрявшей светствое правительство. Но не все хотели, чтобы так оставалось и впредь. Она приняла вино, чтобы успокоить нервы. Первый в жизни полет вселял опасения. В нескольких футах от них, Кад продолжал свою тираду. – Почему он так зол? Раф немного приподнял голову: – Ты должна знать, что он никому не позволит тебя огорчать, хабибти. По мере того, как он все чаще произносил это слово, с каждым разом оно становилось более интимным. Пайпер решила, что это было лишь ничего не значащее ласковое обращение, но он произносил его так, будто между ними была некая близость. – Но они не виноваты. Это было ложью, но братьям незачем было знать, насколько ее может ранить чужое пренебрежение. – Нет, они тебя огорчили, а это недопустимо. Должно быть, привилегия отдавать приказы и ожидать их немедленного выполнения была довольно приятной. – Подумаешь, большое дело. Мне не нужно было жаловаться. Это глупо, я знаю. Ничье мнение, кроме моего собственного, не должно иметь значения, но меня ранит, когда кто‑то с презрением смотрит на то, что я заработала с таким трудом. Я знаю, что этот диван ничего не стоит, но мы вынуждены были продать наше ранчо после смерти папы и по‑прежнему оставались в таких долгах, что пришлось отдать и все остальное. Мне удалось сохранить нашу одежду и некоторые из вещей Минди, но оставшееся я отдала на аукцион. Вместо дома с тремя спальнями и сотни акров земли, мы оказались в однокомнатной квартирке, лишь с чемоданами наперевес. – Ваши детские вещи были распроданы? Он был шокирован, и более, чем просто сердит. Она успокоила себя, сделав большой глоток. – Я не скучаю по большей их части. На самом деле, мне не хватает лишь одной вещицы. У меня был подписной экземпляр «Паутины Шарлотты», но это было первое издание, поэтому банк его выгодно продал. Пайпер перечитывала эту книгу сотню раз. Но, даже оставив детство далеко позади, она не преминула бы вновь вернуться к этой истории о маленьком, низкорослом поросенке, не имеющим своего места, так похожей на ее собственную. Она никогда не была своей в родном маленьком городке и так и не обрела пристанища в большом мегаполисе. Девушка часто гадала, найдет ли она когда‑нибудь свой истинный дом. Теплая рука Рафа коснулась ее щеки: – Мне жаль, что меня не было там, чтобы помочь тебе, хабибти. Как ни странно, Пайпер тоже сожалела об этом. Она была так одинока, да и до сих пор чувствовала свое одиночество, хотя у нее и было несколько друзей. Но теперь в ее жизни появилось это приключение. Минди была в безопасности, а для нее это было дороже целого мира. – Это было тяжелое время, но я пережила его. – Ты была слишком молода, чтобы взвалить на себя ответственность за девочку‑подростка. Пайпер вздохнула, до сих пор ощущая на своих плечах тяжесть пережитого. Тогда она чувствовала себя в большей степени Прометеем, нежели Пандорой. – Еще хуже было от того, что мой городок маленький и довольно консервативный. Как кружащие стервятники, все наблюдали за каждым моим шагом и так и ждали, когда я оступлюсь, чтобы забрать от меня мою сестру. Тогда я начала встречаться с Джонни Тайлером, сыном нашего мэра. Мистер Тайлер попросил меня помочь Джонни с экономикой. Затем он решил, что я стала бы достойным политическим активом, и Джонни сделал мне предложение. Стиснув зубы, Раф откинулся назад: – Иметь умную жену довольно неплохо. Многие мужчины увидели бы в тебе потенциальную выгоду для своей карьеры. – Я не хотела быть потенциально выгодной. Я хотела быть любимой. И Джонни тоже. Только не мной, а стриптизершей по имени «Свет звезды». Склонна полагать, что это не ее настоящее имя. Раф не нашел ее шутку забавной. Он лишь смотрел на нее своими темными глазами, настолько бездонными, что она подумала, что может в них утонуть. Вау, он был дьявольски красив. Они с его братом были намного привлекательнее голливудских сердцеедов. Аль Муссад выглядели просто невероятно… она тоскливо вздохнула. Если бы только… Он нежно обхватил ее за подбородок и приподнял ее лицо так, что ей некуда было деться: – Он просто глупец, если позволил тебе уйти. Найдутся правильные мужчины, которые не будут настолько безголовы. Эти мужчины никуда тебя не отпустят. Они будут умны. Они завладеют тобой и привяжут к себе так тесно, что тебе уже никогда не захочется их покидать. Она могла прождать такого мужчину вечно. Стоп. Он сказал мужчины ‑ во множественном числе? Пайпер не удалось спросить об этом, он шокировал ее, наклонившись вперед и коснувшись ее рта своими теплыми, нежными, уговаривающими губами один раз, затем другой. У нее перехватило дыхание, по коже побежали мурашки. Мир вокруг перевернулся, и ей понравилось, где она приземлилась. – Мы взлетаем. Она должна пристегнуться. Голос Када нарушил момент. Он стоял над ними, и его лицо было полно упрека, направленного, казалось, исключительно на Рафа. Боже, он только что поймал ее, целующуюся с его братом. А она хотела больше ‑ гораздо больше. В ту минуту, когда Рафик ее поцеловал, Пайпер почувствовала, словно внутри нее что‑то вырвалось на свободу. Вот так приключение. Рядом с ней действительно существовал целый мир, и она только что на цыпочках пробралась туда, словно маленькая испуганная мышка. Но она не была обязана оставаться такой девушкой навечно. Она больше не находилась в крошечном городке Техаса, и не оглядывалась на мнение других, чтобы сохранить целостность семьи. Ее сестра выросла и была счастлива. Сейчас ее никто не мог осудить. Она была свободна. Неужели Пайпер готова разменять свою свободу на трусость, вместо того, чтобы вкусить настоящую жизнь? Кад присел рядом с ней, и его рука накрыла ее бедро. Девушка вздрогнула от его прикосновения, когда он пристегнул ремень безопасности и бережно его затянул. Что с ней происходило: она целовала одного брата и уже в следующую минуту так реагировала на другого? Кад нахмурился: – Мой брат ужасно целуется. Я прошу прощения за его эгоистичное поведение по отношению к тебе. – И как вы об этом узнали? Она не могла не поддразнить его и не попытаться разрядить обстановку. Кадир усмехнулся: –Многие женщины говорили, что я намного лучше. И затем братья переключились друг на друга, вступив в спор на выстреливающем, словно артиллерийский огонь, арабском наречии. Ей действительно было необходимо выучить этот язык, потому что, даже при том, что они спорили, слова обладали некой ритмичностью и неповторимой музыкальностью. Самолет плавно начал движение. Она взяла бокал с вином. Возможно, для нее было самое время, чтобы немного вкусить жизнь. Время, чтобы отбросить все свои страхи, перестать делать то, что считается правильным, вместо того, что приносит истинное удовольствие. Самолет резко тряхнуло. Стюардесса подняла бутылку вина, оставляя бокал в руках Пайпер. Красивая женщина улыбнулась ей, не обращая внимания на спорящих братьев. – Приятного полета. Это большая честь, служить вам в вашей первой поездке в нашу страну. Согретая словами женщины, Пайпер улыбнулась в ответ. Если там все были настолько доброжелательны, она определенно полюбит эту страну. Девушка протянула свой бокал. – Боюсь, я могу пролить. – Не волнуйтесь. Если расплещется хоть капля, они просто купят новый лайнер. Красавица подмигнула и отошла, но не раньше, чем Кад взял свой бокал. Самолет вырулил на взлетную полосу, и Пайпер приготовилась к взлету. * * * * Два часа и два бокала вина спустя, Пайпер была уверена, что ее следующий шаг будет направлен в сторону большого приключения, в которое она вознамерилась превратить свою жизнь. Девушка просто не была уверена, с кем его совершить. Она посмотрела через проход. Оба брата были великолепны, каждый по‑своему. И оба безумно сексуальные. Но после этого перелета, она, скорее всего, увидит их лишь несколько раз. Пайпер присоединится к Талу, ставшему ее другом, и растворится в мире чисел, компьютерных презентаций и дискуссий о прочих разработках. Девушке не терпелось приступить к работе. Это было важно для "Блэк Оук", Безакистана, и всего мира. Но она надеялась, что ей удастся увидеть страну своими глазами, может даже, сходить на свидание, или два. Однако, даже будучи не женатым, Тал, являясь ее напарником, был под запретом. По правде говоря, у нее не получалось заводить отношения. Она редко встречалась с парнями в старших классах, а после помолвки, Джонни словно потерял к ней всякий интерес. Они изредка целовались, не говоря уже о более интимных ласках. И печальный факт заключался в том, что этот легкий, пробующий на вкус поцелуй Рафа стал самым эротическим опытом всей ее жизни. Но она не была обязана оставаться девственницей. Было очевидно, что Кад и Раф были довольно опытны, и привыкли к случайному сексу. Они проведут с ней незабываемое время, не причинив боли. И, если инстинкты ее не подводили, они не были к ней равнодушны, учитывая все те, кажущиеся случайными, прикосновения, когда один из них, или другой ‑ а иногда и сразу оба ‑ оказывались ближе, чем подразумевали деловые отношения. Но как она могла попросить о том, чего желала? Пайпер искренне сомневалась в том, что могла возбудить мужчину. Те целомудренные поцелуи были довольно сдержанны. После минувшей восхитительной трапезы, у нее осталось двенадцать часов наедине с ними. Но как она сможет выбрать какого‑то из братьев и смотреть в глаза одному, после секса с другим? Стюардесса по имени Жасмин забрала опустевший поднос, на котором еще недавно подали кусок медового торта. Пайпер съела все до крошки, смакуя чувство сытости и наслаждаясь средиземноморской кухней. Рафик и Кадир вновь перешли на арабский язык. Им позвонили из дворца и после этого они какое‑то время вышагивали туда‑сюда рядом с телефоном. Теперь, как казалось, они о чем‑то совещались. – Где здесь уборная? – спросила она стюардессу. – Следуйте за мной. Я покажу вам. И на случай, если вы захотите прилечь, спальня располагается чуть дальше ванной комнаты. – Здесь есть спальня? Жасмин нахмурилась. – Ну конечно. Для вас была отведена комната шейха. Его братья разделят комнату поменьше. Пайпер ахнула. Ей придется это исправить, ведь у нее не было необходимости в таком количестве пространства, и, тем более, она не нуждалась в подобной роскоши. Приняв решение, девушка открыла дверь в ванную комнату. Естественно, это не имело ничего общего с теми тесными вертикальными кабинками уборных в самолетах, что она видела по телевизору. Ну конечно, нет. Братья Аль Муссад не стали бы осуществлять свои естественные физиологические потребности в месте, меньшем, чем дворец. Ванная была просторной и элегантной, оборудованной прекрасным душем, полностью изготовленным из каррарского мрамора, Пайпер была уверена, он мог вместить целую футбольную команду. У другой стены протянулся длинный туалетный столик с двумя раковинами. Покачав головой на все это великолепие, она умылась, выглянув в маленькое окошко. Ночь была темной, но луна светила, как огромная жемчужина, ярко освещая землю. Она прислонилась лбом к окну с двойным стеклом. Девушка не могла вернуться туда, где была раньше. Точнее, она уже и не хотела. Пайпер просто не была уверена, какой именно мотив толкал ее вперед. Она менялась, становясь кем‑то, кто ей нравился ‑ женщиной, которая решилась на приключение, сев на этот самолет и изменив свою жизнь под влиянием момента. Теперь, она хотела стать женщиной, которая знает, что значит быть любимой. Пайпер застонала. Любви не будет, независимо от того, которого из братьев Аль Муссад она выберет в качестве своего первого сексуального партнера, и это было ей известно. Но они могли бы разделить возникшую симпатию и обоюдное удовольствие. В ее жизни не было ни того, ни другого. Так, почему бы нет? Девушка вздохнула, представляя, что она могла им сказать. «Эй, ребята, я девственница. И совсем не из‑за религиозных побуждений, или потому что моя девственная плева мне особенно дорога. Просто, слишком плотный график. А я не занесла этот пунктик в свой ежедневник, вот такое вот упущение. Кто хочет помочь мне избавиться от статуса хорошей девочки?» Мда, звучит не очень‑то сексуально. В ее памяти воскресли слова Джонни, словно старая голосовая почта, которую она забывала стереть. «Ты не сексуальная. Для кого‑нибудь ты станешь хорошей женой, но я просто не хочу тебя трахать. А я ведь должен хотеть отыметь жену, верно? Тебе нужно найти кого‑то, с более низкими стандартами». Если даже этот придурок не захотел с ней спать, то не обманывает ли она себя, полагая, что любой из двух безбожно восхитительных мужчин захочет это сделать? Вдруг они просто заигрывали с ней и проявляли банальную вежливость. Она не понимала их обычаев. Возможно, такое их поведение было нормой в Безакистане. Вздохнув, Пайпер вышла из ванной. Любопытство взяло над ней верх, и она заглянула в спальню. Девушка остановилась, как вкопанная. Это и есть спальня? Огромная кровать занимала большую часть комнаты. Роскошное и великолепно задрапированное в шелк и атлас темно‑серого, кремового и нежного голубого оттенков, это место выглядело, как один из интерьеров романтического фильма. И эта кровать явно не была предназначена для спокойного ночного сна. Она предназначалась для подвигов на физическую выносливость. И возможно, с участием более чем двоих людей. Девушка покачала головой. Ее разумом определенно овладел секс. Пайпер скинула туфли, наслаждаясь мягкостью ковра под ногами. На покрывале цвета шампанского лежал милый белоснежный пеньюар. Ее размера. Рядом с небольшой сумкой туалетных принадлежностей на тумбочке покоилась шелковая маска для глаз. Зубная щетка, зубная паста и увлажняющий крем явно были куплены не на распродаже в аптеке. Она коснулась красивой формы флакона. Дизайнерский. Без сомнения, лучший в своем роде. Братья Аль Муссад знали, как довести дело до совершенства. И они наверняка были сведущи в том, как довести женщину до исступления. Ей лишь нужно выбрать одного из них и наслаждаться. – Тебе нравится? Его выбрал Кад. Для тебя. Его может не заботить твой офисный костюм, но он определенно знает толк в женском белье. Раф стоял в дверном проходе, облокотившись своим сильным телом о косяк. Он ослабил галстук, обнажив участок загорелой кожи. Его черные, словно сама ночь, волосы, были немного взъерошены, что делало его больше похожим на обычного мужчину, нежели на принца. Почти доступным. Ей нестерпимо захотелось коснуться его волос, чтобы выяснить, были ли они на ощупь такими же нежными и мягкими, как казались. Обычно коротко стриженые волосы Рафа были аккуратно уложены, и поэтому этот момент показался ей особенно ценным. Прическа Када была длиннее, волосы слегка касались мочек ушей, но всегда выглядели ухоженными. Она оказалась наедине с Рафом. К тому же он первый ее поцеловал. Возможно ... Ее сердцебиение утроилось, когда она встретила его взгляд: – Он прекрасен. Как и все, что вы для меня купили. Не знаю, как смогу вам отплатить. Он шагнул вперед, вторгаясь в ее пространство: – Не беспокойся об оплате. Ты же не хочешь меня оскорбить? Мне нравится дарить тебе красивые вещи. – Спасибо, – сказала она тихо. – Хочу, чтобы вы знали, что я это ценю. – Я рад. Раф слегка улыбнулся: – Пайпер, мы с Кадиром хотели с тобой поговорить. Ей не хотелось сейчас разговаривать. Он стоял так близко. Последнее, чего она сейчас хотела, это услышать очередную любезную лекцию о том, что ее ожидает в Безакистане. И хотя девушка ценила тот факт, что Рафик мог говорить с ней о книгах и культуре, сейчас она не была готова к интеллектуальной дискуссии. Пайпер приподнялась на носочки, медленно приближаясь к его губам. Черт возьми, его губы были пленительны, словно сам грех. – Пайпер? Он немного отстранился, на его лице отобразилось нечто среднее между беспокойством и смущением. Она придвинулась ближе к нему своим мягким телом. Без каблуков девушка чувствовала себя просто крошечной в сравнении ним, таким высоким и мускулистым. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться своими губами до его рта: – Раф, я хочу тебя. – Ох, Пайпер... Его тело прошила дрожь: – Это такие сладкие слова, хабибти. Нет, он сам был сладким. Девушка уткнулась носом в его шею, наслаждаясь его пряным, экзотическим мужским ароматом. Его кожа была теплой, и она спросила себя, каково бы это было, спать подле него, прижимаясь к его телу. Ее омыло чувством глубочайшего желания. Одна ночь. Это все, что будет между ними, но она познает, каково это, находиться в мужских объятьях, и быть желанной. Ласкающим движением она провела ладонями вниз по его груди, подбираясь к поясу его дизайнерских брюк в попытке приподнять его белоснежную рубашку, чтобы коснуться кожи живота. – Пайпер, – его голос звучал нежно, но уверенно. – Подожди, хабибти. Ты должна остановиться. Она поцеловала его челюсть, пытаясь дотянуться до его губ. Он отступил прочь, придерживая ее на месте своими руками, вместо того, чтобы притянуть к себе. Ее резко пронзила стрела шока. Она выставляла себя на посмешище. Пайпер сделала неуклюжий шаг назад, запутавшись в ногах и приземлившись на задницу. По ней прокатилась волна унижения, опаляя вены. Девушка почувствовала, как горячий румянец залил ее лицо. – Хабибти, позволь мне помочь. Раф наклонился, потянувшись к ней, словно изящный бог, сжалившийся над простой смертной. Пайпер покачала головой, отползая прочь и не желая на него смотреть: – Я в порядке. Мне очень жаль. Я ошиблась. Это было глупо. Так по‑идиотски. На глаза навернулись слезы. Конечно же, он ее не хотел. Джонни говорил ей, что она не была сексуальной. Она просто не слушала. Вместо этого, Пайпер поддалась желанию. Томительной жажде. Мечтала о том, чтобы украденный раннее сладкий поцелуй перерос в нечто большее. Ей следовало оставаться реалисткой. Состоятельный, умный, потомок королевской семьи... такой человек, как Раф, мог смотреть на нее лишь с жалостью. Ей было жизненно необходимо, чтобы он ушел, или еще лучше ‑ уйти самой. Она была здесь не к месту. – Что случилось? – из ниоткуда появился Кад, он склонился к ней, на его лице был написан практически животный ужас. – Пайпер, что случилось? Тебе больно? Она подняла руки, отстраняясь от мужчин, и до сих пор не желая встречаться с ними взглядом. – Я в порядке. Просто хочу собрать свои вещи и найти комнату поменьше, чтобы устроиться на ночь. Она так и сделает. Возьмет свои вещи, вместо всей той роскоши, что ей накупили братья. Восхитительная постель и кружевная сорочка вскружили ей голову, создавая иллюзию того, что она стала красива, и теперь представляла собой лакомый кусочек для Рафа. Но она ведь не была красавицей. Высокие каблуки делали ее ходячей катастрофой, а не сексуальной сиреной. По прибытии, она найдет какой‑нибудь торговый центр в Безакистане и купит себе практичную обувь. На плоской подошве. Обувь, которая не заставит ее чувствовать себя роковой женщиной. – Это твоя комната. Я приготовил ее для тебя. Не просто сделал распоряжение для слуг, а выбрал все сам. Тебе не нравится? До сих пор стоявший на одном колене, Кад протянул ей свою руку. – Она прекрасна. Девушка подтянулась, залезая на кровать, но шелковое одеяло выскользнуло из‑под нее, и она скатилась обратно, прямиком в ждущие руки Када. Да что за черт. – Я в порядке, – отрезала она.– Меня можно отпустить. Кад не послушался. Без малейшего труда удерживая равновесие, он легко поднялся на ноги, держа ее на руках и ни разу не опрокинув. Он так и стоял, прижимая ее к себе. – Я так не думаю, Пандора. Я мог бы бесконечно носить тебя на руках, даже если бы ты обрушила на планету несметные бедствия. Мужчина поддразнивал ее с легкой сексуальной усмешкой, но теперь это неважно. Возможно, они находили ее необычайно забавной и очаровательной. Но, каким‑то образом, от этого ее унижение лишь возросло, глаза наполнились слезами: – Пожалуйста, отпусти меня. – Мать твою, Кад, тебе не следовало это говорить. Раф укоризненно посмотрел на брата. Руки Кадира сжались вокруг нее, когда он опустился на кровать. – Я не имел в виду ничего плохого. Какого хрена здесь произошло? Почему ты плачешь, Пайпер? Если Раф сказал тебе что‑то неприятное, я могу его проучить. – Хотел бы я на это посмотреть, – проворчал Рафик. Может, когда они снова начнут спорить, ей удастся ускользнуть и найти место, где спрятаться. – Все в порядке. Я просто устала. – Пандора меня поцеловала. Слова Рафика прозвучали мягко, и его плечи расслабились, когда он опустил на нее свой взгляд. – Я пытался ей все объяснить, когда она упала. Лицо Када потемнело, и он посадил ее рядом с собой на кровать. – Ты поцеловала Рафа уже второй раз. На нее обрушилась волна стыда. – Мне так жаль. Я знаю, что не имела права этого делать. Я прошу прощения и надеюсь, что вы не станете думать обо мне хуже. Обычно я не столь напориста. Они могли просто отправить ее обратно в Штаты сразу же, как только они приземлятся. Что, если теперь ее карьере в "Блэк Оук Ойл" пришел конец? После того, как Гэвин узнает, каким образом она вела себя с его друзьями, ей не поможет даже дружба с Ханной. – Разве ты не хочешь поцеловать меня? Только Рафика? – красивое лицо Кадира исказилось от волнения, когда он задавал вопрос. – Что? Она выпрямилась, ее глаза расширились от замешательства. Раф сел рядом с ней, отчего постель прогнулась под его весом. Ей было необходимо отстраниться, иначе она упадет прямо на него. – Пайпер, я искал слова, чтобы объяснить тебе, что не смогу снова поцеловать тебя без Када. У нас был ужасный спор по этому поводу. Он угрожал возмездием, если я возьму тебя сам. А месть у него крайне изобретательна. Его пальцы чертили невидимые линии на ее руке. Эти прикосновения вызывали чувственную дрожь. – Я не отвергал тебя, хабибти. Никогда. Я лишь хотел пригласить брата присоединиться к нам. У нее перехватило дыхание. Они оба? Безумие какое‑то. Девушка едва ли целовалась раньше, а теперь собиралась лишиться девственности сразу с двумя великолепными мужчинами? Этого просто не могло быть. Если только они не решили сыграть с ней злую шутку. Да, именно так все и было. И это сильно ее ранило. – Очень смешно, парни. Она поднялась на ноги: – Я просто перейду в другую спальню. Спокойной ночи. Когда она доберется до Безакистана, то сможет с головой погрузиться в общение с Талом и спокойно корпеть над своими цифрами. Она оставит попытки выбраться из своей скорлупы и стать другой женщиной. Пайпер выучила урок ‑ и довольно болезненно. – Ты никуда не пойдешь. Кад схватил ее за руку и потянул обратно на кровать, его лицо потемнело: – Пайпер, я должен знать. Если ты не испытываешь ко мне интереса, скажи мне сейчас. Ничего не сработает, если ты не позволишь мне попытаться тебя завоевать. – Что не сработает? Девушка пришла в полное замешательство, особенно когда между братьями промелькнули не поддающиеся описанию эмоции. Раф вздохнул, и его тело заметно напряглось, когда он встал и прошелся по комнате. – Ты должна понять, какого рода отношения действуют в нашем семействе. Это традиция состоятельных семей Безакистана, которую разделяют братья. Разделяют? – В смысле дом? Я понимаю, это финансово выгодно. Губы Када изогнулись в невероятно сексуальной улыбке: – Да. Мы делим дом. Но не только. Хотя его улыбка свидетельствовала об обратном, он просто не мог иметь в виду то, о чем она подумала… – Вы делитесь автомобилями? Раф поморщился: – Я бы никогда не подпустил его близко ни к одной из своих машин. Он слишком небрежен. Кад пожал плечами: – Мне не нужны твои машины. У тебя стариковский вкус. – Мой “Бентли” – верх совершенства, – возразил Раф. – Скучняк. Кад притворно зевнул. Если она не остановит их, они будут спорить до бесконечности о том, чей автомобиль лучше. –Хотите сказать, что делите девушек? Они тут же устремили на нее свои взгляды, пронзительные и сосредоточенные, подобно двум великолепным хищникам, которым только что предложили их излюбленное лакомство. – Да, хабибти. И мы ищем женщину. Еще ни одной не удалось нас удовлетворить. Пайпер фыркнула, когда все стало на свои места. Господи, как она могла быть такой наивной. – Значит, когда Бритни из бух.отдела сказала, что вы пригласили ее на двойную порцию, она не имела в виду мороженое на десерт. Братья покраснели. – Она, конечно, милая, но это была лишь мимолетная связь, – поспешно произнес Раф с пренебрежением. – Я понятия не имею, о ком ты говоришь, – сказал Кад брату. Пандора в этом сомневалась. – Рыжие волосы, грудь четвертого размера? Он покачал головой: – Я могу думать только о тебе. Да уж, он определенно умел очаровывать. – Ага, конечно. Так... о чем именно вы говорите? Не могу даже представить, как это возможно. Кад вздохнул и приблизился к ней: – Пайпер, у меня было много женщин. Я пытался доставить им удовольствие, но у меня никогда не возникало соблазна превратить этот приятный досуг в нечто большее. Но с тобой все по‑другому. Девушка покачала головой, отказываясь играть в эту игру: – Я, возможно, наивна, но не глупа. Ты миллиардер. Королевской крови. А я родом из маленького городка в Западном Техасе, в котором частенько попахивает навозом. Вам не обязательно давать мне обещания. Я просто заинтересована в физической близости. Она выразилась настолько деликатно, как только могла. – Хочешь потрахаться? – спросил Кадир. А вот в нем, похоже, деликатности не было ни на грамм. Она вспыхнула. Ей редко доводилось слышать это слово в употреблении, до того, как она приехала в Даллас. – Я считаю привлекательными вас обоих. – Не знаю насчет секса, хабибти. Раф поднял руку и начал стягивать свой галстук, расстегнул манжеты и снял с себя рубашку. – Но мы можем немного поиграть. Доставить тебе удовольствие и заснуть рядом с тобой. Кад опустил голову ей на плечо. – Пожалуйста, Пайпер. Если ты откажешься, мне придется спать на кушетке. Прошлой ночью я проигрался Рафу в карты, и поэтому он забирает вторую комнату. Подумай о моей бедной спине. Ведь совсем скоро я выйду на пенсию. Ему едва исполнилось тридцать. И она изо всех сил старалась оторвать взгляд от обнаженной груди Рафа. В Безакестане росли до безобразия мускулистые мужчины. Торс Рафика был более, чем достоин статуса голливудского идола. Каждый дюйм его тела был словно высечен и завершен. Широкие плечи переходили в мощную грудь и узкую талию, его бронзовая кожа была совершенна. – Поцелуй ее, Кад. Ей нравятся поцелуи. Прежде, чем она успела сделать следующий вдох, Кадир опустил палец ей под подбородок, повернул ее голову к себе и завладел ее губами. Поцелуй Рафа был нежным, интимным, заставляющим пальцы ее ног поджиматься от наслаждения, но Кад мгновенно взорвал ее мир необузданной чувственностью. Он ворвался в ее рот, соблазняя, одновременно и дразня, и доминируя. Для Пайпер поцелуи всегда были чем‑то неловким. Она никогда не знала, что следует делать. Девушка пыталась действовать по‑разному, но всегда чувствовала себя глупо. Однако этого не произошло ни с одним из этих мужчин. Даже сейчас Кадир не дал ей возможности усомниться в своей привлекательности. Он полностью завладел вниманием. Его руки погрузились в ее волосы и подчинили ее. Она не сопротивлялась своим ощущениям, со вдохом ныряя в восхитительную бездну. Его язык очертил линию ее сомкнутых губ, требуя впустить его. И она уступила, желая доставить ему удовольствие. Пайпер никогда прежде не наслаждалась этим, но Кад уже более, чем полностью, превзошел все ее ожидания. Его язык скользнул по ее собственному в примитивной ласке. Она расслабилась в его руках, одурманенная пьянящими ощущениями. – Коснись его, хабибти. Рафик опустился позади нее на постель, прижимаясь своей грудью к ее спине. Его руки заскользили по ней, зажигая каждый участок ее кожи. – Он ждал твоего прикосновения. Я знаю это, потому что испытываю то же самое. Кад поцеловал ее щеку, прижавшись к ней. – Прикоснись ко мне. Я хочу почувствовать твои руки везде, где только возможно. Это было, словно получить ключи от игровой площадки после жизни в заточении. Кадир стянул рубашку, доказывая, что был столь же великолепен, как и его брат. Он схватил ее руку и положил на свою грудь, прежде чем снова поцеловать ее. Их губы соединились, и она позволила своим пальцам исследовать точеный рельеф его торса. Две руки обхватили ее бедра. Раф. Он не ждал своей очереди, и она неожиданно осознала, что в происходящем не будет ничего цивилизованного. На ее единственный чувственный опыт с парнем из старших классов, с которым она тогда встречалась, она решилась практически из дедуктивных соображений, потому что среди подростков так было принято. Результатом оказался клубок долговязых рук и ног, поэтому они обоюдно решили не продолжать этот эксперимент. Однако сейчас она напрочь лишилась способности думать. Дело было не в ее интеллекте, это касалось ее тела, и, да, ее сердца. Она была без ума от этих мужчин. Рафик был начитанным и добрым, она любила с ним говорить. Кадир был невероятно сексуальным, и, в то же время, стойко оберегающим, всегда готовым к любой потенциальной угрозе. Теперь Пандора это понимала. Это объясняло, почему он был так расстроен происшествием с грузчиками. Ему не нравилось видеть грусть на женском лице. Нет, она не сможет их удержать. Они должны принадлежать изысканной девушке, которая отлично впишется в их мир. Но не этой ночью. Кад отпустил ее, и Раф мгновенно вступил в игру, повернув ее голову к себе и захватывая ее рот в плотоядном поцелуе. Его язык вторгся внутрь. Когда между ее бедер начала расти ноющая потребность, по ней прошел восхитительный трепет. Девушка вздохнула. Это была жажда, глубокое желание, которое заставляло ее женскую сущность набухать и пульсировать. – Тебе не понадобится вся эта одежда. Руки Када, вслед за словами Рафа, сосредоточенного на ее гибком теле, занялись пуговицами на ее блузе. Через считанные секунды ткань соскользнула с ее тела, и вместо хлопка она ощутила сильные, теплые руки на своей плоти. Прежде, чем она поняла, что происходит, ее бюстгальтер оказался расстегнут. На короткое мгновение холодный воздух опалил ее кожу, и она вдруг осознала всю грандиозность этой ночи. Пайпер была наполовину обнаженной, в постели с двумя мужчинами. С двумя великолепными мужчинами не своего круга. Ей, вероятно, необходимо остановить это и прислушаться к голосу разума. Но в тот момент, когда она открыла рот, намереваясь заговорить, Кадир наклонился и лизнул ее сосок. Вместо убедительных доводов из ее горла вырвался лишь хриплый вздох. Огонь разлился по ее венам, прожигая до кости, когда она опустила взгляд на его черные волосы и рот на ее груди. Мужчина укусил сосок, игриво ущипнул его, и тут же приласкал языком эту тянущую, эротическую боль. Пайпер и представить себе не могла, что ее грудь была так тесно связана с другими частями ее женского тела, но каждое движение его языка посылало волну жара в ее лоно. – Он очень любит женскую грудь. Голос Рафа был горячим соблазном для ее слуха. Его руки скользнули к поясу ее юбки, развязывая его. От звука расстегивающейся молнии по ней прошла дрожь. – Я тоже люблю ее, но сейчас хочу увидеть кое‑что другое. Раф стянул юбку с ее бедер и поддразнил участок оголившейся кожи над кромкой ее нижнего белья. Затем Кад всосал ее сосок в свой рот, и все мысли о разумных поступках и желании остановиться просто испарились. Она должна была вкусить их прикосновение, и умирала от жажды почувствовать на себе их руки и губы. Поэтому Пайпер позволила своим пальцам погрузиться в волосы Кадира, притягивая его ближе к себе. Как только она сделала это, длинные пальцы Рафика пробрались под резинку ее трусиков, приближаясь к пылающей сердцевине ее женственности. – Я хочу увидеть ее. Мне нужно тебя видеть. Всю. Прямо сейчас. – Ты хочешь увидеть меня там? – Пандора почувствовала, что краснеет. – Раф… а мы можем выключить свет? Так было бы намного проще. Кад поднял голову, его глаза горели, на лице расплылась порочная улыбка: – Никто не будет выключать свет, хабибти. И скажи мне, какой части твоего тела касается Раф? Я хочу услышать это от тебя. Она практически забыла, как дышать. Пальцы Рафа скользили в местах, которых не касался ни один другой мужчина, и неожиданно девушка задалась вопросом, почему она так долго ждала. Ведь это было истинное блаженство. Она налилась и увлажнилась. О, Боже, она буквально текла. Пайпер немного пошевелилась, пытаясь избежать его пальцев, пробирающихся все дальше. Кад сузил глаза и положил руки на ее бедра, удерживая на месте: – Перестань сопротивляться. Что не так? Он делает тебе больно? – О, она чувствует совсем не боль, – сказал Раф, медленно скользя пальцами по напряженному комочку нервов. Как он называется? Клитор. Точно. Он гладил ее клитор. Не то, чтобы она никогда не касалась себя раньше, но когда это делал он, ее ощущения были намного острее тех, что она переживала наедине с собой. Пайпер знала, что никогда не была такой влажной. Наверно, это не нормально. Все еще удерживая ее от побега, Кадир усилил свой захват, и приблизился губами к ее ротику. Рафик так же прижал ее к своему горячему телу. Они окружили ее полностью. – Скажи мне, что не так? – потребовал Кад. Она закрыла глаза, испытывая такое смущение, что ей тут же захотелось исчезнуть. – Я слишком влажная. Знаете, внизу ... там. Мне нужно привести себя в порядок. Она почувствовала их смех. Ладони Кадира снова сжали ее грудь. Раф провел губами по ее спине. – Ты беспокоишься о том, что слишком влажная? – Раф ущипнул ее клитор. – Думаешь, мне может не понравиться твоя текущая и блестящая от влаги киска? Хабибти, я хочу тебя настолько мокрой, насколько это возможно. Пандора почувствовала легкое оцепенение, но, несмотря на слова, ее бедра двигались в немой попытке уговорить его прикоснуться к ней с большей силой. – Я не знаю, гигиенично ли это. – Маленькая девственница. Ты ведь девственница, верно, Пайпер? – промурлыкал Кад, и втянул ее сосок в свой рот. Она покраснела от ошеломляющей смеси смущения и возбуждения. Несмотря на свою уязвимость, она ощутила головокружительную волну желания, захлестнувшую ее с новой силой. Девушка простонала: – Да. – Мы так и думали. Это урок номер один, хабибти. Рука Када пропутешествовала вниз, и присоединилась к ладони Рафа. Они вдвоем начали свою игру, скользя по ее лепесткам. Пайпер ахнула, когда один длинный, мужской палец протолкнулся в ее лоно. Затем Кадир вытянул руку из ее трусиков. – В занятиях любовью нет ничего вежливого и гигиеничного. Он облизал свой палец, блестящий от ее соков. – Мм, на вкус ты, словно рай. – Видишь, ему нравится твой вкус. И я знаю, что мне он тоже понравится. Ляг на спину и раздвинь ножки. Позволь мне тебя попробовать, – настаивал Раф. – Разреши показать, какое наслаждение мы можем тебе доставить. Ты ждала так долго, и заслужила кое‑что сладкое. Мы угостим тебя. Она, может, и девственница, но не дурочка. Пайпер опустилась на большую кровать. Раф оставил ее, лежащей в нижнем белье ‑ хлопчатобумажном комплекте с нарисованными радугами. Черт, ей действительно следовало основательно пересмотреть свои взгляды на подбор белья. – Так не пойдет. Покачав головой, Рафик стащил и отбросил оставшуюся на ней одежду в сторону. – Хабибти, если бы я мог открыть иллюминатор на высоте сорока тысяч фунтов и выкинуть все это без разгерметизации самолета, я бы так и сделал. Он посмотрел на Када: – Разве ты не купил ей подходящее нижнее белье? Кадир покачал головой: – Только неглиже. Не вижу необходимости в том, чтобы она носила трусики. Пайпер выплыла из своего чувственного тумана, когда осознала, что была совершенно обнажена, тогда как они оставались все еще полностью одетыми…ну, ниже талии. Она застенчиво перекрестила руки. – Ты не скроешь от нас свою грудь, Пайпер. Голос Када походил на низкое рычание: – Я хочу смотреть на тебя. Раф был немного мягче: – Ты такая красивая, хабибти. Позволь нам увидеть тебя во всем великолепии. Ты поймешь, что Кадир становится невыносимо капризным, когда не получает то, чего хочет. Ты действительно хочешь, чтобы он начал дуться, вместо того, чтобы получить удовольствие, которое я обещал? У нее был выбор. Она могла сбежать из постели и найти эту дрянную пару нижнего белья, или же могла стать той Пайпер, которой хотела быть. Храброй. Бесстрашной. Готовой принять любой вызов. Девушка прикрывалась своей ответственностью в течение многих лет. На самом же деле, ею владел страх. Теперь она понимала это. Пандора пряталась за своей застенчивостью, и что получила взамен? Жениха, который бросил ее, едва поцеловав. Конечно, перспектива остаться с разбитым сердцем пугала ее. Раф и Кад уже обладали эмоциональной властью над ней. Но, по крайней мере, она могла испытать хоть что‑то. Пайпер прижала руки к бокам и была вознаграждена солнечной улыбкой Кадира. Он прижался к ней ближе, накрывая ее губы своими в нежном, легком поцелуе: – Спасибо, хабибти. Не хочу, чтобы нас что‑то разделяло. А теперь, попроси Рафа о том, чего ты хочешь. Нам нужно услышать, как ты это произносишь вслух. Пайпер нахмурилась: – Вы и так знаете, чего я хочу. Она просто не могла это озвучить. Кад пожал плечами: – Я очень непонятливый человек. Можешь спросить моих братьев. Скорее уж очень коварный. Его брат согласно кивал, отстранив того, и придвинувшись к местечку между ее ножек. Потребность вспыхнула с новой силой, когда Раф вновь коснулся ее плоти, заигрывая пальцами с волосками на ее киске. – Он не слишком умен. Ты сама это поймешь. Он станет наихудшим... партнером из всех нас. – С этим я не соглашусь. Голос Када звучал почти оскорбленно. Рафик наклонился, опуская лицо прямо в ее женскую сущность, и неторопливо выдохнул. Гребаные… все‑те‑плохие‑вещи‑которые‑ей‑не‑следует‑произносить! – Дай ему то, чего он хочет, Пайпер. Я понял, что тоже голоден. А затем, дорогая девочка, мы должны обсудить следующий этап ухаживания. Когда мы достигнем Безакистана, придется превратить этот очаровательный лесок в пустыню. В переносном смысле, конечно. У нее не было ни малейшего представления, о чем он говорил. Он играл с ее половыми губами, нежно лаская ртом сначала одну, а затем другую. Это сводило ее с ума. Она хотела, о Боже, она хотела, чтобы его язык оказался внутри нее. Но Пайпер не получит этого, пока не попросит, потому что они оба были требовательными, порочными самцами, с восхитительными руками и губами. Пальцы Када играли с ее сосками, когда он послал ей еще одну греховную усмешку. – Пожалуйста, поцелуй меня внизу...вон…там. Ну вот, она сказала это. Раф поднял голову: – Внизу‑вон‑там? Звучит так, словно ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя в Австралии. Наш полет не рассчитан на столь продолжительный срок. Она зарычала в отчаянии, это оказался довольно женственный звук, который она никогда не издавала прежде. Болваны. – Я хочу, чтобы ты поцеловал мою ... розовую часть. Раф кивнул: – У тебя их много. Кад, поцелуй ее в губы. Кажется, она хочет этого. Кад усмехнулся напротив ее рта: – Ты должна стараться лучше, хабибти. Нужное слово ‑ «киска». Скажи, чтобы он полизал твою киску. Рафик изнемогает от желания погладить тебя… изнутри языком и поглотить, словно спелый плод. Ты кончишь ему в рот, Пайпер, и для него это окажется равноценно путевке в рай. Произнеси правильные слова. Она слегка поежилась. Хорошие девочки из Западного Техаса не говорили таких вещей. Хотя, возможно, хорошие девочки не получали оргазмов. – Не мог бы ты полизать ... О, Господи, просто полижи мою киску, пожалуйста. Раф самодовольно улыбнулся: – С превеликим удовольствием. Она почти закричала, когда в нее вошел его язык. Чистое удовольствие переполнило ее с ног до головы. Пандора никогда не испытывала ничего, настолько интимного, настолько правильного, как рот Рафика Аль Муссада в своем лоне. Кадир оказался прав. Испытав это, она уже не будет краснеть от эвфемизмов женского тела и, ну да, ее органов. Это была ее киска, и Раф облизывал ее, распаляя ее жажду все больше и больше. Каждый мускул в ее теле напрягся, дыхание сбилось, соски затвердели, а клитор запульсировал. Она сжала в кулак прекрасное одеяло и с криком выгнула спину. – Кончи для нас, Пайпер. Ты когда‑нибудь кончала прежде? – спросил Кад, лаская ее грудь рукой. Она немного играла с собой, испытывая мелкие всплески быстрого удовольствия, но ничего, что походило бы на ту сокрушительную волну, которую вызвал внутри нее Раф. – Никогда, – выдохнула она. – Я должен принять в этом участие. Кадир скользнул вниз по ее телу. Рафик обхватил ее зад и подтянул выше, чтобы получить полноценный доступ к ее киске. Он немного повернул голову, не переставая при этом скользить языком внутрь ее киски и обратно, позволяя брату гладить рукой ее клитор. – Мы будем первыми, кто подарит тебе экстаз, Пайпер. Ты никогда не должна об этом забывать. Независимо от того, насколько могущественен тот, в чьей постели ты будешь спать, помни, что мы были первыми, кто заставил тебя кончить. Он ущипнул ее клитор в верный момент, именно тогда, как язык брата проник внутрь, и Пайпер, казалось, разбилась на осколки. Удовольствие пронеслось сквозь нее, подобно землетрясению. Ему было невозможно сопротивляться, да и зачем? Она просто сдалась и позволила себе унестись на волнах оргазма. Высшая точка наслаждения зародилась в ней, как полыхающее пламя, испепеляя все на своем пути, уничтожая ту серую мышку, которой она была, и оставляя на ее месте истинную женщину. Задыхаясь, Пайпер лежала на спине, ее сердце бешено колотилось в груди. Веки, трепеща, закрылись, когда ее окутала сладкая истома. – Тебе понравилось? – спросил Кад, глядя на нее с улыбкой. Девушка кивнула, уверенная в том, что следующая часть понравится ей еще больше. Она положила руки на сильные плечи Када, и затем умоляюще посмотрела на Рафа: – Займитесь со мной любовью. Оба. Я хочу вас. Лицо Рафика омрачилось: – Пайпер, мы тоже хотим тебя. Он подполз к ней с другой стороны. Теперь она могла чувствовать твердое свидетельство их возбуждения, прикрытое брюками. Им придется раздеться, если она всерьез намеревалась избавиться от уже тяготившей ее девственности. – Пайпер, нам нужно поговорить, – мягко сказал Кад. Они ласкали ее, но вовсе не выглядели похожими на похотливых мужчин, которым не терпится овладеть своей женщиной. Теперь они сохраняли заметную, приводящую ее в смущение дистанцию. – Ты невинна. Он провел носом по ее щеке, но она не почувствовала никакого сексуального подтекста в его прикосновении, лишь нежную привязанность. Потому что она не была сексуальной штучкой, которая сводила мужчин с ума. В последние несколько минут, она было подумала, что, возможно... Но, Боже, они просто доставили ей удовольствие, коротая время в длительном перелете. Девушка почувствовала желание к Рафу, и они пожалели маленькую глупую девственницу. Они просто забавлялись с ней. – Я думаю, нам следует узнать друг друга получше. Логика Рафика обрушилась на нее, подобно айсбергу, затопившему Титаник и несущему неизбежное крушение. Его язык был внутри нее. Что еще он должен знать? Его слова ‑ лишь оправдание. Раф не хотел ее. Или он не хотел нести ответственность за то, чтобы лишить ее девственности. Это было так старомодно, что, на какое‑то мгновение, ей захотелось поспорить с ним, сказать, что она сможет с этим справиться. – Позволь нам тебя обнять. Кад обернул свою руку вокруг ее талии. – Мы будем прижимать тебя к себе во сне. А когда окажемся дома, мы сядем и поговорим. Точно. Они будут говорить о том, какая она милая девушка, и, как однажды, какой‑нибудь безликий, безымянный, но очень умный парень увидит, насколько она красива, и бла, бла, бла. Однако очевидно это так мало для них значило, что они даже не потрудились раздеться. Нет, они обнажили ее по самую душу, но даже не сняли свои штаны, потому что не хотели с ней большей близости. Вся глубокая чувственность и изумление, которые она испытывала несколько мгновений назад, теперь превратились в пепел. – Убирайтесь. Раф наклонил к ней голову: – Пайпер, все будет хорошо, хабибти. Отдыхай. Мы позаботимся о тебе. Она прекрасно знала, что сама дала согласие на их щедрое предложение, прежде, чем они показали ей, как прекрасно между ними все может быть. Она бы даже наслаждалась их объятиями, словно какая‑то хрупкая кукла, которую они так боялись сломать. Или как некий подарок, который братья хотели передать кому‑то другому, потому что сами не желали им владеть. Но Пандора уже не та женщина, которой была несколько часов назад. Поэтому она не собиралась и дальше лежать здесь, униженная и уязвимая, позволяя им тешить свое самолюбие, успокаивая идиотку‑девственницу. – Я попросила вас уйти, господа Аль Муссад. Вы собираетесь с уважением отнестись к моим желаниям, или так и останетесь здесь, наперекор моей воле? – Пожалуйста, не делай этого. Ты не понимаешь. Раф побледнел, как будто только сейчас понял, что под ее словами была твердая почва. – Хабибти, твоя невинность очень важна для нас. Она драгоценна. Пайпер протиснулась между ними и схватила халат, лежащий поперек кровати. Если бы она осталась, они бы начали уговаривать и задабривать ее до тех пор, пока она не сдалась бы и не возненавидела себя еще больше. Девушка стиснула шелковую ткань на своей груди: – Хорошо. Это драгоценный цветок. Отлично. Я совершенно неприкосновенна. Вы поступили верно. А теперь уходите. Кадир нахмурился, поднимаясь на ноги и обходя кровать. Мужчина был опасен. Он мог очаровывать и обольщать. Но она должна стойко ему сопротивляться. – Я никуда не уйду, Пайпер. Ты ведешь себя так, будто мы тебя отвергли. Но мы не делали ничего подобного. Девушка не хотела разводить с ними семантику. Она не была глупой. Они могли облечь это в миллион красивых фраз, но все сводилось лишь к одному: она была достаточно хороша, чтобы поиграть с ней, но не настолько соблазнительна и привлекательна, чтобы заняться с ней любовью. Пандора была абсолютно уверена, что их отказ, в конечном счете, окажется каким‑нибудь культурным побуждением. Что ж, ей до смерти надоело слушать об их традициях, к которым она должна была научиться приспосабливаться. – Я попросила вас уйти, Кадир. Если вы этого не сделаете, уйду я. И могу вас заверить, что, как только получу возможность поговорить с шейхом, я непременно отмечу, как повели себя со мной его братья. – Уверяю тебя, что мой брат будет в восторге от того, что мне удалось оставить тебя в неприкосновенности, – зарычал Кад, вторгаясь в ее личное пространство и смотря на нее испытывающим взглядом. – И лучше, чтобы он охренеть, как оценил это, потому что прямо сейчас я на грани, Пайпер. А я не привык себе в чем‑то отказывать. Хотя бы не отталкивай меня. Все женское восстало в ней, в ответ на его мужской зов. Она бы не удивилась, если бы он начал бить себя кулаком в грудь. – Не думаю, что тебе приходится так уж бороться с собой, Кад, не тогда, когда это касается меня. Просто оставьте меня и найдите другую дурочку. Глаза Кадира вспыхнули, но брат, сдерживая его, уперся рукой в его корпус. – Остановись. Здесь есть лишь два пути, и ни один из них не приведет нас ни к чему хорошему. Ты должен успокоиться. Нельзя завоевать ее силой. Ей нужно время. Успокаивающий голос Рафа довел ее до края. Пайпер отчасти хотела этого. По крайней мере, если они продолжат борьбу с ней, она на мгновение сможет притвориться, что вызывает в них те же эмоции, что и они будили в ней. – Мне не нужно время. Я все поняла. Просто... уходите. Она не собиралась уходить. О, поначалу Пандора так и собиралась поступить, но то, что они делали, было просто низко. Братья Аль Муссад манипулировали ею по каким‑то непонятным причинам. Возможно, это была лишь забавная игра, чтобы увидеть, как далеко она могла зайти, и завтра Пайпер окажется на самолете, летящим обратно в Штаты, потому что доказала, что была аморальна и не достойна быть допущенной в их прекрасную страну. Но больше это не имело значения. Время расставит все по местам. И она ничего не могла с этим поделать. После того, как они вскружили ей голову, лишив всякого самоконтроля, теперь она хотела настоять на своем и заставить их отступить. Кадир повернулся и ринулся прочь, хлопнув дверью. Рафик поднял свою рубашку и покачал головой: – Я не хотел, чтобы у этого вечера было такое завершение, хабибти. Прошу тебя, пересмотри свое решение. Я могу позвать Када назад. Позволь нам обнять тебя. Это все, что мы сейчас можем тебе предложить. Она просто хотела, чтобы он ушел. – Пожалуйста, уходи. Я устала. Мне нужно принять душ. Его глаза слегка прищурились, и она ясно увидела в них, как он борется с собой, заставляя себя сделать шаг к двери. – Я уйду на ночь, Пайпер. Но не думай и секунды, что наш разговор окончен. Все лишь только начинается, и в ту минуту, когда самолет приземлится, мы окажемся в моей стране и будем играть по моим правилам. Я могу казаться самым мягким из моих братьев, но никогда не забывай, что я принц. Будучи членом королевской семьи, я научился быть безжалостным, и я всегда получаю то, что хочу. Спокойной ночи. Дверь за ним закрылась, и он оставил Пайпер одну. С трясущимися руками она пошла в душ. Сколько бы она ни мылась, девушка не могла избавиться от ощущения их рук на своей коже. Когда она, наконец, уснула, ей приснилось, что она была между ними, окруженная их любовью. |