Аннерс История Европейского права. Институт европы шведская королевская академия наук
 Скачать 2.19 Mb.
|
|
30 норм. Не в меньшей степени это касалось договоров аренды, которые, вне всякого сомнения, играли первостепенную роль в обществе, где принадлежавшие королевской династии и храмам земельные угодья, а равным образом и земли, часто принадлежавшие феодалам, сдавались в аренду за определенную часть урожая. Аналогичное развитие египетского института арендного права прослеживается и в новом Египетском государстве, а позже и при правлении преемников Александра Великого. Принцип взвешенности в соблюдении тандема: землевладельцы-арендаторы, по всей вероятности, представляли собой одну из труднейших и важнейших юридических задач в этих, довольно рано достигших высокого уровня социального и экономического развития аграрных странах. Таким образом, социальные конфликты, разгоравшиеся вокруг вопроса о праве на землевладение, которые находили свое выражение в различных юридических правилах на протяжении всей истории европейского права и которые по-прежнему продолжают играть огромную роль в политических, экономических и юридических ситуациях во многих развивающихся странах, имеют очень глубокие исторические корни. Что касается Моисеева права в том виде, в каком оно дошло до нас в Ветхом завете, то здесь следует особо отметить, что оно имело множество черт, общих с древним вавилонским правом, особенно в той его части, которая касалась казуистики и принципа мести. Моисеева система правовых норм затем была обнаружена вновь, но уже в книгах Моисея: во второй (Exodus), третьей (Leviticus) и пятой (Deuteronomion) . Представленные в ней правовые нормы расположены в книгах не систематизиро-ванно, а вразброс, в виде совокупности большого количества различных правил, фигурирующих в форме предписаний, относящихся к религиозным церемониям и обрядам, к собственно правовым нормам и правилам поведения. Религия и право представляли собой две стороны одного и того же явления одновременно: правила почитания бога и порядок, обеспечивавший мирное сосуществование членов общества. Эти правила были составлены духовенством со ссылкой на договор с Яхве (Jahve) и фигурировали как выражение его воли. До тех пор, пока народ соблюдал эти правила, Яхве стоял на страже его благополучия. Если же кто-либо осмеливался нарушить эти правила, то он подлежал наказанию, а если народ нарушал договор, то тогда гнев Яхве перерастал в месть и наказанию уже подлежали все. Этот основной теократический взгляд на право наказания (теократическая доктрина о наказаниях) приобрел большое влияние уже в период Средневековья, распространя- Греческие названия второй, третьей и пятой книг Пятикнижия (прим. пер.). Яхве, или Ягве, Иегова, Саваоф - бог в иудаизме (прим. пер.). :■ ЛЯЩи: . 31 ясь через католическую церковь и особенно усилившись после реформации в протестантских странах. Право соответствующего наказания, фигурировавшее в виде примитивных представлений, сформированных евреями еще несколько тысячелетий назад, прогосподствовало в этих странах вплоть до середины XVIII в. В течение столетий люди в таком почтительном ужасе преклонялись перед желаниями Бога, как будто он получил от них письменные признания своего абсолютного авторитета. Против этого божественного желания, в принципе, не существовало никаких апелляций и, соответственно, милостей. В период существования Моисеева права наказаниям подверглось бесчисленное множество людей. Наказания производились в соответствии со следующими, приведенными ниже основными типами мотивировок, которые суды часто (так же, как и в Швеции) проводили в качестве доказательств, а именно: Leviticus 24:17-20 * 17. Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти. 18. Кто убьет скотину, должен будет заплатить за нее по принципу: жизнь за жизнь. 19. Кто сделает повреждение на теле ближнего своего, тому должно сделать то же, что он сделал. 20. Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб: как он сделал повреждение на теле человека, так и ему должно сделать. Эти древние правила, в которых направленность воли преступника во внимание не принималась, должны рассматриваться в связи с правилами, применяемыми к неумышленному убийству и привеленными в четвертой книге Моисея (Numeri), в которой представлена более совершенная юридическая техника, хотя и по-прежнему носящая типично выраженный казуистический характер: Numeri 35: 22-24 22. Если же он толкнет его нечаянно, без вражды или бросит на него что-нибудь без умысла, 23. Или какой-нибудь камень, от которого можно умереть, не видя уронит на него, так что тот умрет, но он не был врагом его и не желал ему зла, 24. То общество должно рассудить между убийцею и мстителем за кровь по сим постановлениям, 25. И должно общество спасти убийцу от руки мстителя за кровь, и должно возвратить его в город убежища его, куда он убежал, чтобы он жил там до смерти великого священника, который помазан священным елеем. Эти положения исходят из предписаний о шести городах - убежищах для тех, кто совершал неумышленное Третья книга Моисея, "Левит" (прим. пер.). Выдержки из книг приведены здесь по первоисточнику с сохранением стиля изложения (см.: Библия, Ветхий завет) {прим. пер.). 32 убийство. Смысл в данном случае заключался в том, что кровная месть допускалась при преднамеренном убийстве. Если преступник утверждал, что убийство было совершено неумышленно, то в этом случае общество имело возможность рассудить отношения между преступником и мстителем. Нам представляется, что даже Моисеево право было пронизано идеей древней кровной мести. Большое значение имело также то обстоятельство, что Моисеево право устанавливало суровую в своей основе систему преступлений против нравственности, связанных с кровосмешением, и распространявшихся даже на родственников. Как религиозные, так и политические правовые мотивы привели функционировавшую во времена Средневековья католическую церковь к необходимости приспособения норм Моисеева права к рассмотрению преступлений против нравственности. В результате реформации авторитет Библии явился основным мотивом для принятия этого примитивного по своей природе права наказания за уголовные преступления, которое лаже в начале XX в. продолжало накладывать свой отпечаток на отношение к преступлениям против нравственности во многих европейских странах. В Моисеевом праве впервые за всю историю существования античного права была предпринята попытка формирования абстрактных заповедей закона. Десять заповедей Иисуса, или "dekalog" (от греч. deka - десять и logos -слово = десятисловие), сформулированы не на основе примитивной казуистической техники, как то: "Если ты сделаешь то-то или то-то...", а на принципе общих правил человеческих отношений: "Ты не должен..." и т. д. С точки зрения юридической техники это явилось большим успехом. В упомянутых десяти заповедях Иисуса система штрафных санкций отсутствовала, что могло зависеть от того обстоятельства, что заповеди "декалога" считались исходящими от Яхве основными этическими правилами для нового еврейского общества и что поэтому они, как само собой разумеющееся, должны были толковаться так, как будто бы наказание должно было исходить от Яхве и им же, Яхве, определяться. ГРЕЧЕСКОЕ ПРАВО Формирование права греческих городов-государств Около 1500 г. до н. э. народы, населявшие районы вокруг Средиземного моря, посвятили себя изучению вопроса: каким образом для орошения земель можно было бы в целях более интенсивного ведения сельского хозяйства, а 2 Э. Аннерс 33 также самих работ по возделыванию земель использовать выпадаемые в зимнее время дожди, с тем чтобы обеспечить естественный круглогодичный сбор урожаев. Благодаря такому подходу возникли предпосылки, которые давали возможность обеспечить продуктами гораздо большее количество населения в до этого малонаселенных или даже совсем незаселенных районах. В эпоху Великого переселения народов на полуострова и островные зоны Средиземного моря с севера и востока пришла масса переселенцев, что привело к интенсивному развитию культуры в этих районах, ранее лишь в незначительном количестве заселенных племенами охотников и рыболовов с примитивно развитым сельским хозяйством. Последним звеном в цепи этой колонизации стал приход греческой культуры, которая совместно с римской сыграла самую значительную роль в истории западных стран. Культурный мир древних греков отличался необычным сочетанием единства и многообразия. Центром этой культуры было Эгейское море, корабли и гавани которого объединяли греческие племена в одно культурное и экономическое сообщество со своими естественными границами: на востоке - вдоль прибрежных гор ближневосточного высокогорного плато, на юге и западе - по открытому морю, на севере - вдоль горных цепей Балкан. Одновременно с этим греческие племена разбивались на бесчисленное множество меньших или больших самостоятельных политических единиц в зависимости от географических условий того или иного района. Мысы и морские бухты, полуострова и острова были разделены горами, и даже плодородные долины, раскинувшиеся на греческих полуостровах, и те были разделены горными цепями. Такой же была картина и в тех западных районах Средиземноморья (южная Италия и Сицилия), к которым греческая экспансия подобралась вплотную. Таким образом, получалось, что в данном случае имелось некое ограниченное пространство, как бы самой природой предназначенное для заселения его любой группой переселенцев с тем, чтобы они могли развиваться дальше, увеличиваясь количественно и, соответственно, наращивая свою военную и политическую мощь. Господство над большими территориями могло быть выиграно исключтельно с помощью морской мощи, однако такое превосходство редко когда могло обеспечить создание и сохранение постоянно функционирующих политических единиц (структур). Здесь требовался иной подход - обеспечение продолжительного во времени господства путем постоянной оккупации самой страны с помощью более совершенной военной системы. Впервые такая система была создана в северной Греции македонцами под предводительством Филиппа и его сына Александра Великого (356-323 гг. до н. э.), явившихся создателями новой, более современной' 34 стратегии ведения войны на суше, которая и сделала Грецию такой сильной политической единицей. В эпоху существования мелких греческих городов-государств вплоть до вторжения в Грецию в 300-х годах до н. э. македонцев, представлявших в ту эпоху господствующую структуру, в Греции процветала высокоразвитая научная и общественная культура, характеризовавшаяся богатым сочетанием многообразия и единства. Особенно большое значение для будущего развития культуры западных стран имели крупные успехи как в гуманитарных, так и в общественных и естественных науках. С историко-правовой точки зрения, значение полицейских, политических и социально-организационных структур греческих городов-государств заключается в том, что они заложили основу для открытия дебатов и формирования понятий, относящихся к науке о государстве и праве, которые до сих пор по-прежнему продолжают служить для нас основой для размышлений в этой области знаний. Уже в самой природе противоречий между греческими городами-государствами была заложена возможность возникновения и развития большого количества самых разнообразных государственных и конституционных форм. Различного рода обстоятельства локального характера приводили к разным методам решения тех или иных вопросов. В эту эпоху в Греции вообще не было никакой необходимости в применении жестких мер в целях абсолютного подчинения своих граждан самодержавному господству власти, как это имело место в Египте и Вавилоне. Из существовавших тогда в Греции основных принципов социальных отношений между ее гражданами и соответствовавшими им государственными правовыми нормами могли развиться и развивались самые различные системы. Когда эти греческие племена (самое позднее во время вторжения дорийских переселенцев в южные районы Греции в XIII в. до н. э.) начали основывать свои государства, они в качестве исходного пункта использовали три древнейших института государственного права, по всей вероятности, имевших общее индоевропейское происхождение, а именно: царь, совет старейшин и народное собрание. Такого рода институты, как об этом уже упоминалось, были типичны для родового общества, и в этом смысле они отражали потребность племенного общества в наличии общественной организации, которая могла бы функционировать в качестве основы для принятия соответствующих политических и военных решений, имевших непосредственное отношение к коллективу в целом. Царь в таком обществе олицетворял собой высшую военную власть и выступал в качестве полководца; совет старейшин состоял из вождей родовых обществ, а народное собрание формировалось из мужчин, способных Держать в руках оружие, и в этом смысле оно, следовательно, 35 отождествлялось с войском племени. По мере дальнейшего роста этих институтов, усиления их мощи за счет древних традиций и упрочения правовых норм они постепенно становились доминирующей силой в политической жизни общества периода родового строя. И даже в тот период, когда родовое общество начало играть в жизни племени менее важную роль и вместо принадлежности ко всему племени ("народу") или городу вынуждено было оставить за собой лишь статус первичной, низшей структуры племени, эти институты власти начали создавать базу для политических и, следовательно, государственно-правовых и конституционно-правовых систем. Теперь уже выборы членов совета старейшин начали производиться не в привязке к входящим в племя родам, а совершенно по иному принципу. Кроме того, все упомянутые выше институты власти, а вместе с ними и постоянно существовавшая между ними натянутость отношений, связанная с политической ответственностью каждой из трех властных структур, как мы это увидим ниже, будут характерны и для европейского государственного права вплоть до возникновения парламентской демократии, которая наконец-то устранит королевскую власть как самостоятельный фактор в государственной жизни. Общество города-государства периода родового строя с его тесными взаимоотношениями между людьми и надежно закрепленными условиями труда со временем избавило себя от той подчиненной роли, которая служила основой социальной структуры. Вместо этого в роли первичной социальной группы стала выступать большая семья. Те же самые факторы стали предпосылкой возникновения государственно-правовой системы, которая поставила себя нал принадлежностью к племени, т. е. над его членами. Таким образом, в большей или меньшей степени дарованная гражданам щедрость стала для греческих городов-государств отправной точкой для развития правовой системы греческого общества. Для того чтобы обеспечить городу-государству возможность эффективного функционирования в качестве самостоятельной политической, военной и правовой единицы, необходимо было создать достаточно сильную во всех отношениях структуру, которая могла формироваться на базе любого из трех упомянутых ранее основных государственно-правовых институтов, т. е. института королевской власти, совета старейшин и народного собрания. Греки проявили в этом отношении весьма большую изобретательность как в области теоретических философских размышлений о наилучших формах государственного правления, так и в практических экспериментах. Так, известный древнегреческий философ Аристотель (384-322 гг. до н. э.), создавший учение о детерминированном и эволюционном путях развития правового государства, утверждал в нем, что каждое государство в своем 36 развитии непременно должно пройти соответствующие стадии: монархию, аристократию (господство родовой знати), олигархию (господство узкой группы богатых лиц), тиранию и, таким образом, дойти, наконец, до демократии. Так же, как и Платон, Аристотель оказал огромнейшее влияние на мышление западных цивилизаций. Он придерживался идеалистических взглядов на государств0 и его законы. По его представлениям государство являло собой некое доброе начало, исключительной целью которого было достижение нравственных жизненных устоев, опиравшихся на добродетели. По мнению Аристотеля, наилучшей с теоретической точки зрения формой государственного устройства, которую можно бы было создать за счет добродетели, является монархия, при которой никакая сила не смогл-а бы одолеть мудро и благочестиво управляющего своим государством монарха. Демократические формы правления он, наоборот, отрицал. Такие государства, считал Аристотель, управляются демагогами, которые вместо того, чтобы стоять на страже старых добрых законов, создают новое пра^°> формируя его на базе всевозможного рода временных и сОвеРшенн° произвольных законодательств, что ведет к беззаконию и деспотизму. Аристотель различал случайные (ме^лу законом и декретом) путем голосования принятые реш^ния- Размышляя, он пришел к выводу о том, что максимально реальной формой государственного устройства должна (?ыть смешанная конституция, представляющая собой симбэиоз олигархии с демократией и обеспечивающая сохранение основных принципов обеих, т. е., с одной стороны, качества, а с другой - количества. Такая форма предложенного ил* государственного строя, которую Аристотель называл "г"юлитией" (politeia - умеренная демократия), по его мнению, поняла бы на благо всего общества. Таким образом, в соответствии с утверждениям^ Аристотеля, предпочтительными формами государственного устройства являются монархия, аристократия и у меренная демократия (полития), нежелательными - тирания, олигархия и демократия. Объяснением его негативного о^ношения к демократии, по всей вероятности, следует считать то обстоятельство, что ему лично пришлось пережить» падение афинской демократии. Аристотель прежде всего благодаря Томасу Акви НУ и Гуго Гроцию сыграл значительную роль в развитии естественно-правовой идеологии в эпоху Средневековья и Нового времени. Во многих своих произведениях Аристотель г^однимал вопрос о "естественном праве", а в одном из них и о тгак называемой "Никомайской этике" (Nikomaiska etiken), где °н лает следующее определение естественного права: "Естес твенным правом является любое право, которое действует повсеместно и не зависит от того, считают ли его люди действующим или нет". Утвердительное (= действующее) пра*30 в лан- |