Наумова Г.Р. Историография истории России. Историография истории россии

• Название: Историография истории россии
• Анкор: Наумова Г.Р. Историография истории России.doc
• Дата: 01.02.2017
• Размер: 2.61 Mb.
• Имя файла: Наумова Г.Р. Историография истории России.doc
• Тип: Документы; #1672
• страница: 33 из 36

* * *

Подводя общие итоги рассмотрения советской историографии мы можем констатировать, что на протяжении всего указанного периода историческая наука проделала большой и сложный путь. Этот путь совершался через преодоление значительных объективных и субъективных трудностей. Политические потрясения, экономические проблемы, войны, полосы внешнеполитической и экономической изоляции, «холодная война» и гонка вооружений, «железный занавес», жесткость идеологической системы – все это сказывалось на ее развитии. Отсюда развитие исторической науки шло достаточно противоречиво.

Вместе с тем, историческое сообщество само было составной частью этого общества. Ставить вопрос о концептуальном и методологическом разделении по линии «наука-политическая элита», о исключительно внешнем, выходящим за рамки научной сферы давлении на историков было бы совершенно неверным. Профессионалы-историки нередко сами были представителями политической элиты. С другой стороны, большинство историков искренне разделяли идеалы социализма и были сторонниками марксистско-ленинских подходов к анализу исторического материала; многие из них отдали свою жизнь, защищая социалистическое отечество.

Вместе с тем, можно вполне определенно отмечать наличие внутренних тенденций развития советской исторической науки, смены концепций, подходов, наращивание историографической и источниковой базы. И хотя это происходило в рамках официальной доктрины, многие подвижки были достаточно радикальными.

Расширение источниковой и историографической базы в 1970-е – первой половине 1980-х гг. принципиальным образом не сказались на общих подходах к изучению и преподаванию «идеологических» дисциплин. История страны по-прежнему изучалась в рамках и под углом зрения изучения истории правящей партии. По-прежнему работы основоположников марксизма-ленинизма оставались вне исторического анализа и тем более критики. По-прежнему выступления, работы, высказывания руководителей КПСС возводились в абсолют и рассматривались как руководство к неуклонному исполнению. Вводившиеся в науку новые данные встраивались в прежнюю систему исторического знания. Традиционные схемы борьбы с «антипартийными группами», «победой линии ленинского ЦК» и т.д. корректировались в частностях, однако сохранялись в своих существенных, концептуальных моментах. Изменения отношений в системе «стран социализма», «стран социалистического содружества», непростые и неоднозначные процессы внутри международного коммунистического и рабочего движения также не приводили к существенным изменениям в подходах к актуальным проблемам развития всей системы в целом. Работы мыслителей российского зарубежья и зарубежных специалистов, как правило, продолжали рассматриваться сквозь приму «классовой борьбы» и «идеологического противостояния».

Поиски новых приоритетов, расширение источниковой базы исследований привели не к оздоровлению историко-партийной науки, а, напротив, к отрицанию этой науки как таковой и спровоцировали кризис отечественной исторической науки в целом, и прежде всего «истории СССР», которой было невозможно заниматься в отрыве от истории правящей партии.

При том, что развитие средств массовой информации в обществе, разрушение «железного занавеса», участившиеся контакты советских граждан с зарубежьем способствовали распространению информации, в том числе информации исторической, отечественная историческая наука должна была следовать прежним, исчерпавшим себя, навязывавшимся политиками правилам игры.

Вместе с тем, историческая наука, как общественный феномен, отражала общее состояние общества того времени, всю его эволюцию, изменения подходов. 1980-е гг. – это время обострившихся политических дискуссий, появления художественных произведений, злободневных театральных постановок и художественных фильмов, по-новому освещающих исторические сюжеты и политические процессы в современном обществе. На спектакли, художественные фильмы о героях или событиях прошлого выстраивались очереди, как они выстраивались в библиотеках на получение книг или номеров журналов с актуальными статьями.

Начавшиеся появляться в 1980-е гг. политически заостренные исторические публикации можно рассматривать в общем контексте происходивших в то время общественных процессов.

Историки также начали отвечать на вызовы времени. Международные конгрессы исторических наук в Штутгарте (1985 г.), в Мадриде (1990 г.), Всесоюзное совещание заведующих кафедрами общественных наук высших учебных заведений (1986 г.), «круглый стол» в ИМЛ при ЦК КПСС «Действие механизма торможения в 1970-х гг.» (1987 г.), конференция «Нэп – идеи, практика, уроки» в Институте истории СССР АН СССР (1990 г.) и другие вехи развития исторической науки второй половины 1980-х гг. показали, что историческое сообщество стремится поставить в повестку дня обсуждения многих важных для исторической науки вопросов, таких, как критическое переосмысление опыта социалистического строительства в СССР, актуальность пересмотра ряда партийных установок по проблемам развития советского обществоведения, необходимость вообще кардинальной «инвентаризации» состояния дел в исторической науке.

На «круглом столе» в редакции журнала «Вопросы истории» с участием советских и американских историков (1989 г.) прямо говорилось о «кризисе исторической науки», были даны попытки определения этого явления.

Вместе с тем, появлявшиеся исторические труды различного жанра и профессионального уровня, в которых делались попытки творческого усвоения уроков прошлого, оставались частным делом конкретных историков. Они не вписывались в привычную систему функционирования советской исторической науки, которая по-прежнему, как соответствующий общественный механизм, жестко контролировалась сверху. К тому же, как общественная дисциплина она продолжала находиться под идейным контролем верхушки КПСС. В условиях, когда партийная элита явно стала распадаться на отдельные, враждующие между собой группы, историческая наука как общественный организм также стала в известной степени полем идейной борьбы. Не случайно в сообществе историков стали устойчиво функционировать слухи о том, что ряд изданий и авторов получили он некоторых высокопоставленных представителей советской властной верхушки своеобразную «идеологическую индульгенцию» на публикацию политически заостренных материалов.

Указанные процессы делали в 1980-е годы работу историков интересной и политически значимой, но не способствовали развитию истории как науки, как отрасли человеческого знания, инструмента познания истины. Престиж исторической науки необычайно возрос. Химики, физики и другие представители точных наук, на которых в шестидесятые годы смотрели как на оракулов будущего человечества, уступили свое место в общественно значимой шкале ценностей историкам. Именно их знание прошлого давало им, в глазах общества, своеобразные права на познание настоящего предвидение будущего. Исторические очерки, эссе, этюды стали появляться уже не только в специализированных изданиях, но и в общественно-политических, литературных, художественных журналах, альманахах, сборниках и даже газетах. В транспорте, дома, на отдыхе люди читали о деятелях прошлого, о «белых пятнах» отечественной истории, о забытых или ранее «запрещенных» персонажах древней или новейшей истории, делились прочитанным с друзьями, коллегами по работе, вели споры на исторические темы.

Историки стремились, и во многом успешно, удовлетворять этот интерес. Они в целом доказали: огульные обвинения в их адрес в том, что они «разучились» писать для массового читателя, что они полностью «зависят от власти», не могут вести самостоятельную исследовательскую работу, не чувствуют истории страны во многом оказались беспочвенными.

Многие советские историки выдержали экзамен, который преподнесла им жизнь. Однако этого экзамена не выдержало советское историческое сообщество в целом. Вопрос о степени «ответственности» историков в произошедшем ставить некорректно; ответственность в данной постановке вопроса – это категория моральная. Следует лишь констатировать: советской марксистско-ленинской исторической науке, работавшей на базе «единственно верной», «лишенной классовой ограниченности» методологии не удалось глубоко и всесторонне проанализировать прошлое нашей страны и дать научное предвидение относительно дальнейшей судьбы советского общества и советского государства. Научное историческое сообщество как профессиональная корпорация распалось, как и вся советская историческая наука в целом, как политическая элита, искавшая своих выгод по обе стороны баррикад, как двадцатимиллионная правящая партия и как само социалистическое общество, разорванные внутренними процессами и внешними обстоятельствами.
Литература:
История исторической науки в СССР. Советский период. Октябрь 1917-1967. Библиография. М., 1980

Историография истории СССР (эпоха социализма): Учебник/ Под ред. И. И. Минца. —М.: Высш, школа, 1982.

Брачев B.C. Травля русских историков. М.: Издательство Алгоритм. 2006.

Советская историография. Под общей редакцией Ю.Н. Афанасьева. М.: Российский государственный гуманитарный университет. 1996.

Историческая наука России в XX веке. М.: Научно- издательский центр «Скрипторий», 1997.

Алаторцева А. И. Советская историческая периодика, 1917 — середина 1930-х годов. — М.: Наука, 1989.

Историки России. Биографии. Составитель, ответственный редактор А.А. Чернобаев. : «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), Москва 2001.

Барсенков А.С. Советская историческая наука в послевоенные годы.

( 1945-1955). М., Издательство Московского университета 1988.

Раздел VI . Отечественная историческая наука

в конце ХХ – начале XXI веков.

Устанавливая рубежи между этапами развития отечественной исторической науки в новейшее время, мы не можем игнорировать политический рубеж, пришедшийся на 1991 год. Однако, следует иметь в виду, что внутренняя эволюция исторической науки была подготовлена в предыдущие десятилетия. События августа 1991 г. имели свои корни в «перестройке» и «ускорении», начавшихся в период, когда Генеральным секретарем КПСС становится М.С.Горбачев. Развернувшиеся в это время сложные общественные процессы нашли самое непосредственное отражение в общественных науках, и история оказалась здесь на передовых позициях. Таким образом, предпосылки к формированию новых подходов к проблемам отечественной исторической науки стали проявляться уже в середине 1980-х годов. События августа 1991 год открыли новую страницу как в истории страны, так и в общественных науках, включая отечественную историю и историографию. С этого времени многие подспудные процессы в исторической науке, которые начались в годы "перестройки", выходят на поверхность общественной жизни.

Марксистско-ленинская историческая концепция с ее гипертрофией классового подхода, уже в середине 1980-х годов стала быстро терять свою монополию. Отстоять эту концепцию в полном объеме оказывалось все труднее, объяснить с ее позиций все явления общественной жизни также оказалось невозможным, а сам марксизм-ленинизм быстро утрачивал ореол универсальной теории. В рядах его сторонников царила растерянность. Одной из последних, по времени, серьезных попыток укрепиться на прежних позициях стала публикация в газете «Советская Россия» 13 марта 1988 г. статьи Н. Андреевой «Не поступлюсь принципами». Публикация вызвала бурную полемику в обществе, в том числе и в среде историков, так как в ней среди других поднимались и вопросы отношения к нашему историческому прошлому.

В исторические споры по существу включилось все общество, что прежде всего стало заметно в системе образования: ни студентами ВУЗов, на даже учениками средней школы прежние подходы не воспринимались, казались скучными и отвлеченными. Поток исторической информации из СМИ, где все чаще стали выступать публицисты или историки, ставшие публицистами, заставлял отходить от многих шаблонов в преподавании истории партии, научного коммунизма, других идеологических дисциплин.

Распад СССР привел к распаду бывшей советской исторической науки и в прямом, и в переносном смыслах этого слова; историки, ранее принадлежавшие к единой интернациональной советской школе, теперь ориентировались на различные государственные, национальные интересы и традиции, и это еще более усложнило обстановку в исторической науке. В 1991 г. окончилось существование советской исторической науки. На ее развалинах начали формироваться исторические школы новых государств, возникших на пост советском пространстве, в том числе и историческая школа нового государства Российской Федерации.

Говоря об исторической школе Российской Федерации мы имеем в виду прежде всего изменения политических, государственных, географических рамок. Она стала развиваться отдельно от историографии Украины, Казахстана, Грузии, Литвы и т.д., однако внутри ее сохранялись различные точки зрения, продолжалась борьба мнений, принимавшая порой достаточно острые формы.

Дискуссии в обществе с конца 1980-х гг. велись уже не по частным проблемам, не по вопросам освещения той или иной страницы в истории партии или значения в ней той или иной личности, а по глобальным вопросам места партии в обществе, соотношения истории КПСС с другими историческими дисциплинами.

Историки, особенно занимавшихся ХХ веком, уже явно стала раздражать необходимость в своей работе постоянно оглядываться на решения очередного съезда или пленума ЦК КПСС, не допускать отклонений от трактовок истории партии, дававшихся партийными функционерами или «организаторами науки».

Начиная со второй половины 1980-х гг. наступил период (он не завершен и по настоящее время), когда исторические взгляды многих, если не большинства, профессиональных историков, определялись прежде всего их политической позицией. При этом важно отметить, что этот водораздел наметился в отношении истории всех периодов, касалось ли дело оценки крещения Руси, движения Степана Разина или революции 1905 года.

С другой стороны, историки, отошедшие или отходящие от марксистского понимания истории, представляли собой очень разнородную массу. Кроме того, в историческую науку хлынул широкий поток слабо подготовленных в профессиональном отношении историков, а также неспециалистов: публицистов, журналистов, даже математиков, которые заявляли о «борьбе со стереотипами», о «новых взглядах» на историю, стремились к сенсациям на историческом поле, меняли в оценках «плюсы» на «минусы», и наоборот.

Объективной причиной для активной деятельности публицистов от истории был необычайно возросший в обществе интерес к прошлому нашей страны и народа. Общество, не получая необходимой исторической информации в стенах учебных заведений, работавших по старым, (с некоторыми поправками), программам бросилось читать эту разнообразную по качеству литературу.

Поворот этого времени в какой-то степени напоминал поворот, совершенный М.Н. Покровским в 1920-е годы. Так же, как и тогда, история России стала представать как цепь мерзостей, только через такую призму рассматривалась дореволюционная история, а теперь – советская.

Однако и здесь также не было единства. Некоторые историки, осознавая явные недостатки советской исторической школы, стремились вернуться в освещении истории страны на позиции дореволюционной исторической науки, но это также не снимало многих вопросов.

В целом следует признать, что состояние исторической науки, характер поисков нового отразили не только различия в исторических концепциях ученых, но и политическое состояние российского общества этого времени.

Вышеуказанные процессы усложнили и стали кардинально менять ситуацию в отечественной исторической науке. С одной стороны, исследователи получили невиданную до этого в течение многих десятилетий самостоятельность научного поиска и преподавательской деятельности. С другой стороны, обилие новой информации, свобода выражения своих научных и политических взглядов начала изменять "систему координат" в исторической науке, спровоцировали кризис истории как науки и как учебной дисциплины.

Следует иметь в виду, что наука, как и общество в целом, оказалась в условиях рыночных отношений. Это продиктовало необходимость изменения, а не развития многих сторон научного и учебного процессов. Изменение условий развития науки нашло отражение и в реорганизации органов управления наукой и образованием. Так на определенном этапе было сформировано «Министерство по делам науки, высшей школы и технической политики Российской федерации», так административно подчеркивалась задача усиления практической, прикладной результативности научной работы. Одновременно ведущие ученые ставили вопрос об опасности сворачивания фундаментальных исследований, определяемых личностью ученого.

Обострение политических споров о путях развития общества вызвало повышенный интерес к наследию отечественных мыслителей прошлого, размышлявших в свое время о судьбах отечества. Это, в свою очередь, привело к тому, что вопросы историографии отечественной истории, в самом широком смысле этого слова, оказались в зоне не только научных споров, но и широких общественных дискуссий.

Вообще следует отметить, что в это время в обществе пробудился беспрецедентный интерес к отечественной истории. Исторические аналогии, исторические примеры использовали в спорах с оппонентами не только ученые, но и политики, общественные деятели, простые граждане, исторические сюжеты привлекали внимание журналистов, работников всех средств массовой информации. Активизируется деятельность по изданию работ зарубежных исследователей по истории нашей страны.¹⁰⁶

Наиболее наглядно и очевидно изменения в общественной жизни применительно к исторической науке получили выражение в изменениях организационных структур исторической науки. Прежде всего, они были связаны с политическими изменениями. Из названий, из географии и программ работы организаций, учреждений, программ, исследований исчезло все, что было связано с исчезнувшим понятием "Советский Союз". Необходимость этих изменений была закономерной; теперь уже не было "Академии наук СССР", "Института истории СССР АН СССР", журнала "История СССР", и т.д.

Далее, изменения были связаны с новыми политическими реалиями, со ставшей очевидной потерей позиций марксизма-ленинизма в исторической науке. Закрываются, перепрофилируются или реорганизовываются многие научные исторические учреждения и организации, которые были идеологически связаны с советским прошлым: Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Академия общественных наук при ЦК КПСС, Институт общественных наук при ЦК КПСС и их дочерние структуры в регионах. Дальнейшая судьба этих учреждений часто зависела не столько от качества и количества научной продукции, сколько от организационных и деловых качеств их руководителей, их связей с новой политической верхушкой. По этим же направлениям изменяется фактический статус Высших учебных заведений исторического профиля, соответствующих отделений и кафедр.

Кризис историко-партийной науки во второй половине 1980-х годов был очевиден. Принципиальное значение в этом смысле имел тот факт, что еще за два года до событий августа 1991 г., 22 августа 1989 г., приказом № 685 Госкомитета СССР по народному образованию было фактически отменено преподавание в ВУЗах прежней «истории КПСС», а заодно и «политэкономии социализма», и «научного коммунизма». Таким образом, новые тенденции в общественных установках и взглядах на историческую науку стали получать уже и организационное подкрепление.

Меняются программы преподавания. В массовом порядке происходит отказ от формационного подхода в учебной и научной практике. Бывшие кафедры «Истории КПСС», «научного коммунизма», «марксистко-ленинской философии» меняют профиль работы; на их базе создаются кафедры с более созвучным времени названиями: «политологии», «культурологии» и т.д., на которых главным образом прежними преподавателями теперь читаются соответствующие курсы, а также история предпринимательства, история цивилизаций, религиоведение и т.д.

Вместе с тем, получив свободу научного творчества, в начале 1990-х гг. историки столкнулись с проблемами, с которыми они уже несколько десятилетий до того не сталкивались. Прежде всего, финансирование исторической науки, как и фундаментальной науки вообще, резко сокращается. Это меньше сказалось на больших ВУЗах, где велись комплексные исследования, на базе которых можно было осуществлять хоздоговорные работы и вести коммерческую деятельность (МГУ, ЛГУ и др.), но нанесло чувствительный удар по многим учреждениям академического профиля. В частности, резко упали престиж и уровень оплаты труда сотрудников соответствующих институтов Академии наук. Так, за период 1991-1996 гг. реальное финансирование Российской академии наук (РАН) уменьшилось более чем в 5 раз.

Вместе с тем, в стране открываются частные или полугосударственные высшие и средние учебные заведения, ведущие занятия по собственным учебным планам, начинают деятельность различные корпоративные институты, фонды, научные центры и т.д. Ряд из них действовал на базе расформированных учреждений.

Многие научные учреждения (точнее, их руководители) распродают оборудование, технику, сокращают штаты сотрудников, сдают в аренду принадлежащие им помещения – словом, пытаются приспособиться к новым отношениям в условиях, когда одной наукой не проживешь. Так исчезают целые научные направления. Получают распространение платные формы обучения. Начинаются попытки приватизации имущества ряда исторических учреждений и в ряде случаев самих этих учреждений, а также архивных и библиотечных фондов.

Воспользовавшись сложным материальным положением российской науки (в том числе и исторической) в России развернули бурную деятельность ряд зарубежных, прежде всего американских, организаций и учреждений. Деятельность ряда из них началась еще в 1980-х годах.

Руководители этих учреждений проявили повышенный интерес к научным разработкам российских ученых (как и ученым государств – бывших республик Советского Союза), и с начала 1990-х гг. активизировалась практика выдачи системы грантов российским специалистам в различных областях науки. Предварительно грантодержатели запрашивали подробные планы научной тематики научных учреждений с подробным описанием идеи работы, путей достижения результатов и т.д. Например, в 1983 г. в США Демократической партией был создан Национальный Демократический институт международных дел (НДИ); целью его была объявлена помощь демократическим учреждениям и содействие развитию ценностей плюрализма в «новых и возникающих демократиях». В программах Института значилась работа с «широким демократическим спектром политических партий и правительств», что он может вносить существенный вклад в укрепление демократии и помогать странам, где «демократия родилась недавно» и «в недемократических странах, где существуют демократические движения», так как это служит «высшим интересам США – установлению более стабильного мира посредством демократизации политики и развития плюрализма». Деятельность НДИ в период перестройки была перенесена и на территорию СССР.

Однако особенно активную деятельность развернул миллиардер Джордж Сорос, руководитель компании «Фонд Сороса». Сорос объявил одной из своих целей обновление гуманитарного образования в России. В феврале 1993 г. им было передано России 10 млн. долларов на реформы образования в России, издание учебников для школ, переучивание 125 директоров и 200 преподавателей школ, создание 9 экспертных комиссий по вопросам высшего образования. Грантами награждаются «известные первооткрыватели новых путей в области гуманитарного образования», директора школ и гимназий.

Лишь в 1994 г. было присуждено 2116 грантов от 5 тыс. до 70 тыс. долларов. 13 млн. долларов было распределено в виде индивидуальных грантов (в размере 500 долларов на человека). Всего было выделено 32 млн. долларов; кроме грантов на поездки на зарубежные конференции, производились подписки на научные журналы для библиотек, производилась разработка программ подключения научных учреждений к международным телекоммуникационным сетям и т.д. Всего за первые годы работы Фонда на эти и другие цели было выделено 100 млн. долларов США.

Вместе с тем, уже в первой половине 1990-х гг. деятельность Сороса в России, впрочем, как и в ряде других стране Восточной и Центральной Европы, стала вызывать критику научной общественности. В его адрес были выдвинуты обвинения в том, что в его программах заложена деградация общественного сознания, что его деятельность направлена на изменение ментальности российского общества. В стране появились уже не «российские», а «соросовские» учебники, программы, соросовские учителя, профессора и т.д. Его обвинили также в том, что эти программы имеют коммерческую направленность и массив научных разработок, попавших в его руки, в обозримом будущем принесет ему существенные дивиденды.

Постепенно новые формы поддержки оригинальных и фундаментальных научных исследований становятся обыденностью. Доказательством этого служит широкая деятельность Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ). Свою особую роль в поддержке науки играют гранты Президента Российской Федерации. Существуют многочисленный частные инициативы, нацеленные на специальные программы.

Оценивая изменение условий развития исторической науки. Необходимо учитывать серьезную реорганизацию архивов. О расширении доступа к архивам заговорили еще в середине 1980-х. Был облегчен доступ к материалам ведомственного хранения, в том числе ряда министерств, а также ЦСУ СССР. После 1991 года была проведена работа по передаче архивов КПСС и КГБ СССР на государственное хранение. Занималась этим вопросом комиссия во главе с М.Н. Полтораниным.

Определенной реорганизации были подвергнуты и исторические архивы. Историки получили дополнительную информацию о хранящихся в архивах материалах. Наиболее характерным можно считать пример с историей материалов Русского зарубежного исторического архива (РЗИА). Архивисты стали делиться с историками информацией, содержащейся в документации, сопровождающей историю архивных фондов, их передач, перемещений, реорганизаций и т.д.

Одновременно возникли и проявились новые тенденции, связанные с коммерциализацией деятельности архивов, монополией на информацию тех, кто хранит материалы, кто получает право продажи копий, в том числе за рубеж. Развилась практика «исследовательского» вывоза архивной информации. Появляются и частные архивы. Таким образом, одни белые пятна закрывались, другие неизбежно появлялись.

Реорганизации коснулись не только архивов, но и библиотек. Наибольший интерес представляет судьба библиотек ликвидированных историко-партийных научных центров. Библиотеки утрачивались, переподчинялись. Так, известно, что библиотека Московской высшей партийной школы вошла в состав библиотеки Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), судьба библиотеки ИМЭЛа не решена до сих пор и т.д.

То, что после 1991 г. наступил принципиально новый этап развития исторической науки, было вызвано целым рядом причин. Среди них - те, которые были обусловлены внутренними процессами развития самой исторической науки, а также внешние - политические и социально-экономические. Вместе с тем, не следует преувеличивать внешний (по отношению к науке) фактор: к этим изменениям привела и сама логика развития исторической науки. Новые подходы определялись, пробивали себе дорогу; 1991 г. дал выход всем процессам, которые накапливались внутри исторической науки в течение десятилетий. В этом смысле политические решения имели значительное влияние на формы, в которых развивалась историческая наука, но не могли оказать существенного влияния на содержание тех процессов, которые происходили внутри нее.

Историческая наука оказалась в эпицентре политических дискуссий. Особенно ярко это проступает на страницах периодических изданий. Появилось значительное число популярных и научно-популярных периодических изданий разного направления и уровня, которые обнаруживают устойчивый интерес именно к исторической проблематике.

В свое время особую роль в пропаганде новых подходов к истории КПСС сыграл журнал «Известия ЦК КПСС». Открытие архивов и новые задачи интерпретации источников решал журнал «Источник». Появилась масса популярных и научно-популярных изданий разного политического направления: «Новый Вавилон», «Родина», «Былое», «Наше наследие», «Историк и художник», «Одиссей», «THESIS», « Россия ХХ век» и многие другие. В создании этих журналов приняли участие не только политические институты разной ориентации, но и частный бизнес.

Активизируют свою деятельность по изданию и переизданию исторической литературы многие старые издания, одновременно появляются и новые издательские центры: «Новый хронограф», «Владос», предметом специального рассмотрения может уже стать деятельность издательского объединения «МОСГОРАРХИВ», широкое издание исторической литературы осуществляет издательство «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН) и др.

Возникают и развиваются новые формы объединения историков по исследовательским интересам. Это могут быть форумы, ассоциации, постоянно действующие семинары, фонды и т.д. Причем, многие из таких творческих союзов вырастают из советской эпохи, базируются на фундаментальных школах, многие складываются вокруг новой, требующей коллективного исследования проблематики, многие связаны с политическими и религиозно-этическими приоритетами.

Проблемы социально-экономической истории для многих исследователей оказались приоритетными несмотря на известный спад в разработке этой проблематики. Заслуга в этом должна быть отнесена на счет Центра экономической истории при историческом факультете МГУ (ЦЭИ). Центр возник по инициативе В.И. Бовыкина, сейчас его возглавляет Л.И. Бородкин. Деятельность ЦЭИ находит отражение в Ежегоднике (Экономическая история. Ежегодник).

Одним из крупных современных отечественных центров по разработке проблем исторической психологии Международная ассоциация исторической психологии, созданная в 1997 г. в Санкт-Петербурге. Первым шагом к ее формированию стала Международная междисциплинарная научная конференция «Поиски исторической психологии», прошедшая в форме научного семинара 21-22 мая 1997 г. Инициатором создания Ассоциации был В.И. Старцев. Сейчас ее возглавляет С.Н. Полторак. Результаты своих научных разработок Ассоциация размещает на страницах журнала «КЛИО».

Создаются организации, которые берут на себя миссию распространения духовности. Так, в 1990 г. создается Славянский фонд России. Совместно с Российской академией наук, институтом славяноведения РАН Фонд регулярно проводит научные конференции и симпозиумы.

С 1984 г. действует Ассоциация по комплексному изучению русской нации. Под ее эгидой проходят ежегодные конференции («декабрьские встречи»). Это своеобразное национальное научное объединение. Практически все материалы этих конференций издаются. Кроме того, Ассоциация публикует сочинения идеологов "русской идеи", оригинальные сочинения ее членов и сторонников, труды мыслителей прошлого¹⁰⁷.

Сразу после 1991 г. количество различных форумов, на которых историки обычно собираются и обсуждают актуальные вопросы исторической науки (конференции, симпозиумы, конгрессы, "круглые столы" и т.д.) сокращается, что было вызвано организационными и финансовыми трудностями. Однако уже во второй половине 1990-х гг. эта работа заметно активизируется.

Ряд подобных мероприятий был посвящен проблемам, которые в советский период не были предметом специального рассмотрения. Кроме того, вырабатывались новые формы таких мероприятий. Так, издательство «Нестор», специализирующееся на выпуске научно-исторической литературы, начало с 1995 г. регулярно проводить Всероссийские заочные научные конференции. Среди тем, ставших предметом научного рассмотрения, – проблемы Российского казачества, вопросы отечественной историографии, взаимоотношения Востока и Запада, классы и социальные группы в истории России, Российское предпринимательство: исторические традиции и духовные изменения и др.

На базе ВУЗов, научных учреждений, музеев, издательств проводятся мероприятия, посвященные юбилейным датам деятелей отечественной исторической науки недавнего прошлого. Некоторые из них имели поистине всемирное значение и проводились на государственном уровне. Например, в 2003 г. широко отмечалось 300-летие Санкт-Петербурга, в 2005 г. - 250-летие МГУ, отмечались другие знаменательные даты, и историки принимали в них активное участие. Однако возобновилась практика проведения сугубо научных мероприятий.

Ряд из них был посвящен обсуждению проблем историографии, которые занимают в последние годы все более видное место в исторической науке. Это связано с необходимостью научно осмыслить перемены в подходах к некоторым историческим проблемам на переломном этапе истории. Традиционными стали конференции, посвященные памяти выдающихся ученых, в первую очередь советских историков. Так укрепляется научная преемственность в разработке целого ряда тем, одновременно идет плодотворный историографический анализ пройденного наукой пути. В 2001 г. под эгидой РАН была проведена конференция «Историческое знание и интеллектуальная культура» (2001 г.), межвузовская конференция «Россия и современный мир: проблемы политического развития» (2001 г.); «Источниковедение и историография в мире гуманитарного знания» (к 80-летию С.О.Шмидта, Москва, 2002 г.). Среди упоминавшихся заочных конференций фигурировали темы «Изучение истории России: наиболее актуальные историографические тенденции» (2003 г.), «Россия глазами мемуаристов: анализ неизвестных и малоизвестных воспоминаний» (2004 г.); в 2004 г. ГИМ провел научную конференцию «История России XIX в. и проблемы ее интерпретации в музейных экспозициях», где одной из важнейших проблем стали проблемы историографии. Указанный список носит, естественно, характер случайной иллюстрации и может быть расширен и тематически, и географически

Чрезвычайно важно, что в данную работу активно включаются и российские провинциальные центры, которые проводят региональные, межрегиональные и всероссийские форумы. Например, проводятся конференция "Российская провинция и Московский университет" (Калуга, 2002 г.),, межрегиональная конференция «Научное наследие академика Л.В.Черепнина и российская история в Средние века и Новое время» (Рязань, 2005 г.), «Интеллигенция в истории России и российских регионов. К 90-летию профессора Н.К.Лисовского, 60-летию профессора В.Ф.Мамонова, 10-летию Общественного фонда «Будущее Отечества»). (Челябинск, 2005 г.), и др.

Характеризуемый период отмечен не только серьезными политическими и структурными изменениями. Наиболее значительные подвижки прошли в сфере методологии и теории исторической науки. Процесс был непросты и неоднозначным, а в некотором смысле и постепенным. Важно понимать, что в середине 1980-х гг. научный поиск шел, во всяком случае, внешне, в русле социалистической традиции, и имел заявленной целью "возвращение на магистральный путь" развития марксистско-ленинской теории. С началом "перестройки" основной целью историков было заявлено возвращение к «ленинской традиции» в понимании модели общественного развития, и в том числе и в значительной степени в области исторического познания. Одновременно ставился вопрос об альтернативности российского исторического процесса, определялось место России в мире начала ХХ века. Россия определялась как страна второго эшелона капиталистического развития с догоняющим типом.