Главная страница
Навигация по странице:

  • Этрусская религия.

  • Лекция 19: Индия, Средняя Азия и Иран в первой половине I тысячелетия до н.э. Арийская проблема.

  • История Древнего мира. Ранняя древность. История Древнего мира, том Ранняя Древность. (Сборник)


    Скачать 3.48 Mb.
    НазваниеИстория Древнего мира, том Ранняя Древность. (Сборник)
    АнкорИстория Древнего мира. Ранняя древность.pdf
    Дата04.07.2018
    Размер3.48 Mb.
    Формат файлаpdf
    Имя файлаИстория Древнего мира. Ранняя древность.pdf
    ТипДокументы
    #21026
    страница37 из 42
    1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   42
    Общественно-политический строй этрусков.
    Этрусское общество предстает перед исследователями в своих материальных и письменных памятниках и в трудах античных авторов уже несомненно дифференцированным в сословно-классовом отношении, однако данные источников недостаточно определенны,
    поэтому многие вопросы общественного строя этрусков трактуются в науке противоречиво.
    Господствующее положение в этрусском обществе занимала военно- жреческая знать. Богатые и влиятельные семьи, по-видимому,
    гордились своей принадлежностью к древним родам. Вопреки распространенному мнению, что названия некоторых этрусских городов были образованы от имен знатных родов, существует точка зрения, что, наоборот, имена этрусских родов были образованы от названий местностей, в которых располагались их земельные владения в Италии. Из этого делаются выводы, что этрусские роды образовались из разных этнических элементов, у которых не могло быть представления об общем предке, и что создавались эти роды искусственно, из престижных соображений, под влиянием традиционного родового деления окружающих италийских племен.
    О богатстве знатных семей и эксплуатации ими многочисленных зависимых людей свидетельствуют их роскошные погребения и в какой-то степени сцены пиров, изображенные на гробничных фресках,
    а также письменные источники. Предполагается, что экономической основой их могущества являлись крупное землевладение, внешняя торговля, горнорудные промыслы. Характер этрусского землевладения

    358
    в целом неясен: некоторые исследователи полагают, что большая часть земель сосредоточивалась в руках этрусской знати; по мнению других ученых, основная масса земли находилась во владении мелких свободных крестьян.
    Рядовые свободные граждане этрусского общества не выступают прямо в источниках, но их существование считается вполне вероятным. На основании археологических данных и римских параллелей предполагается наличие у этрусков военной организации свободного населения, а следовательно — существование свободных земледельцев и ремесленников. Изображения пеших и конных этрусских воинов, остатки оружия и колесниц, а также военная реформа Сервия Туллия, этрусского царя в Риме VI в. до н.э.,
    позволяют предположить, что рядовые воины были пехотинцами, а знать сражалась верхом или на колесницах. Предполагается, что этрусские ремесленники были организованы в профессиональные коллегии, однако в этрусских текстах не выявлено термина для обозначения таких коллегий.
    Античные авторы отмечают наличие в этрусском обществе домашних рабов и зависимого земледельческого населения, которое они обозначают термином пенесты. При этом
    Дионисий
    Галикарнасский поясняет, что пенесты — это коренное население греческой области Фессалии, занимавшееся сельским хозяйством и работавшее на своих завоевателей. Л.А. Ельницкий, специалист по рабству в древней Италии, полагает, что, говоря о пенестах в этрусском обществе, Дионисий «имеет в виду коренное население
    Этрурии, порабощенное тирренскими завоевателями»(Ельпицкий Л. А.
    Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII-III вв. до н.э. М.,
    1964, с. 106.). Однако, учитывая, во-первых, обычное для античной традиции противопоставление пенестов и подобных им категорий настоящим рабам и, во-вторых, свойственное Л.А. Ельницкому расширительное толкование понятия «рабство», по-видимому, следует более осторожно толковать слова Дионисия о пенестах в этрусском обществе, как покоренном тирренами местном населении, обязанном какими-то платежами и повинностями в пользу завоевателей, но отличавшемся, однако, в правовом отношении от собственно рабов.
    В этрусских текстах для обозначения зависимых людей употребляются термины этера, лаутни, а также, возможно, лете. При современном состоянии изученности этрусских источников невозможно уверенно соотнести термины этрусских текстов с
    «рабами» и «пенестами» античных источников.
    Этрусское рабство, в отличие, например, от греческого или римского, не подвергалось в историографии столь же глубокому специальному изучению. Считается бесспорным, что у этрусков существовало рабство пленных и купленных чужеземцев, но нет единства в оценке его характера. Фрески на стенах этрусских гробниц и сведения античных авторов позволяют утверждать, что рабы широко

    359
    использовались в домах этрусской знати в качестве слуг, танцовщиц,
    музыкантов и т.п. Кроме того, источники указывают на существование у этрусков обычая ритуальных убийств рабов в форме смертельных поединков между ними и травли людей зверями. О последнем позволяет судить, например, фреска в так называемой «Могиле авгуров» в Тарквиниях, где изображена травля собакой человека с завязанным лицом.
    О характере этрусского рабства существуют противоречивые суждения. Л.А. Ельницкий оценивает его в целом как «примитивное»,
    указывая на его домашний характер и связь с человеческими жертвоприношениями, которые обычно свидетельствуют о
    незначительной роли рабов в производстве. По мнению же А.И.
    Немировского, «у этрусков было более или менее развитое рабовладение». Он считает, что этруски применяли труд рабов не только в домашнем хозяйстве, но и на прямом производстве, например при обработке земли, рытье каналов, добыче металлов, строительстве крупных сооружений, хотя об этом и отсутствуют сведения в источниках.
    Итак, несомненно существование рабов у этрусков, но сферы применения рабского труда и в целом характер рабства определяются разными учеными различно.
    Другую категорию эксплуатируемых людей в этрусских городах- государствах, по-видимому, составляло некоренное тирренами местное население, которое сопоставляется античными авторами с фессалийскими пенестами, спартанскими илотами и другими подобными категориями подневольного населения.
    Политический строй этрусков также известен лишь в самых общих чертах. Б течение всей истории этрусского народа у него не было единого государства. В период своей независимости Этрурия, согласно античной традиции, являлась федерацией двенадцати самостоятельных городов-государств, каждый из которых занимал небольшую территорию. Точного списка этрусского двенадцатиградья не сохранилось. По-видимому, в его состав входили Вейи, Тарквинии,
    Цере, Вольсинии, Рузеллы, Ветулония, Арреций, Перузия, Волатерры,
    Вольцы, Клузий, а также Фезулы или Нортона.
    В случае выбытия одного из членов федерации (например,
    вследствие военного разгрома) в состав объединения принималось другое государство. Так, после падения Вей, разрушенных Римом в
    396 г. до н.э., на их место в федерацию была принята Популония,
    остававшаяся до этого, несмотря на свое экономическое значение крупного портового города и важного центра металлургии, в составе государства Волатерры.
    Наличие в городе-государстве других поселений, кроме главного города, не было редкостью: например, город Цере имел порт Пирги,

    360
    город Тарквинии — порт Грависки. Эти портовые города входили в соответствующий город-государство: их свободные жители были его гражданами и воинами объединенного отряда, например отряда Цере и Пирг.
    По данным античной традиции, кроме древнейшего двенадцатиградья в Этрурии этруски образовали еще два более поздних — в Северной и Средней Италии. На севере они расселились в обширном бассейне р. По, на западе Средней Италии проникли в
    Лаций и Кампанию. В процессе колонизации этруски в одних случаях основывали новые города, в других — устанавливали свое господство в городах местного населения. Например, в VI в. до н.э. известно правление этрусских царей в Риме, который зародился как город- государство еще в VIII в. до н.э., а как поселение — и того раньше, в середине II тысячелетия до н.э.
    Во главе каждого этрусского города-государства стояли вначале цари-лукумоны. Власть лукумона, подобно власти греческих басилвев,
    была пожизненной, но не наследственной. Функции лукумона неясны;
    некоторые полагают, что он был верховным судьей, военным предводителем и главным жрецом государства.
    Развитие хозяйства, в том числе широкой внешней торговли, а также завоевания способствовали обогащению и усилению этрусской знати, которая захватывает власть в городах: в VI в. до н.э. царская власть сменяется в этрусских городах-государствах олигархическими республиками.
    Каждую весну в главном общеэтрусском святилище в городе
    Вольсиниях собирались главы этрусских государств. К этим собраниям были приурочены общенародные игры и ярмарки. Собравшиеся обсуждали вопросы общей политики, совершали жертвоприношения и выбирали главу союза, который, по-видимому, не имел реальной власти. Правда, считается возможным, что в случае достижения общего решения о совместных военных действиях именно он возглавлял свободное войско городов-государств. Так,
    предполагается, что Порсена, пытавшийся восстановить власть в Риме изгнанного оттуда этрусского царя Тарквиния Гордого, выступал не просто как царь города-государства Клузия, а в качестве главы федерации. Однако военно-политическое единство этрусских городов- государств достигалось редко: города воевали, мирились, заключали договоры независимо друг от друга и от общего согласия; решения собрания представителей носили характер рекомендаций, а не постановлений, подлежащих обязательному исполнению. Федерация была преимущественно религиозным союзом. Отсутствие военно- политического единства этрусских государств явилось одной из главных причин их поражения в борьбе с Римом, В V в. до н.э., как упоминалось, греки потеснили этрусков на юге Италии; в начале IV в.
    сильный удар им нанесли кельты на севере. В течение IV—III вв. до н.э. все этрусские города-государства были завоеваны Римом и

    361
    полностью лишились политической независимости. Этрусское культурное наследие вошло неотъемлемым элементом в римскую культуру. Долго продолжалось воздействие этрусской культуры и на другие народы. Например, германцы, по-видимому, через посредничество альпийских племен еще в первых веках нашей эры получили руническое письмо, восходящее, минуя латинское, прямо к этрусскому.
    Этрусская религия.
    Сведения о религии этрусков сохранились лучше, чем о других сторонах жизни их общества. Главными божествами этрусского пантеона были Тин, Уни и Менрва. Тин был божеством неба,
    громовержцем и считался царем богов. Его святилища находились на высоких, крутых холмах. По своим функциям Тин соответствовал греческому Зевсу и римскому Юпитеру, поэтому не случайно позже в
    Риме образ Типа слился с образом Юпитера. Богиня Уни соответствовала римской Юноне, поэтому они также слились в Риме в едином образе Юноны. В образе этрусской богини Менрвы видны черты, свойственные греческой
    Афине: обе считались покровительницами ремесел и искусств. В Риме с развитием ремесел распространилось почитание богини Минервы, образ которой был тождествен Афине-Менрве. Сохранились неопределенные сведения о верховном боге Вертумне (Вольтумне, Вольтумнии). Существует предположение, что это имя — лишь один из эпитетов бога Тина.
    Кроме многочисленных высших богов этруски поклонялись также целому сонму низших божеств — добрых и злых демонов, которые во множестве изображены в этрусских гробницах. Подобно хурритам,
    ассирийцам, хеттам, вавилонянам и другим ближневосточным народам, этруски представляли себе демонов в виде фантастических птиц и животных, а иногда и людей с крыльями за спиной. Например,
    добрые демоны лазы, соответствующие римским ларам, считались у этрусков покровителями домашнего очага и представлялись в виде молодых женщин с крыльями за спиной.
    Главными местами отправления культа служили храмы, в которых помещались статуи божеств. В жертву богам приносили верно, вино,
    плоды, масло, животных. Во время семейной трапезы на стол или на очаг ставили маленькую чашечку с едой для демонов — покровителей дома. На погребальных тризнах знатных людей в жертву богам приносили пленных. Предполагается, что этруски заставляли пленных биться между собой насмерть или травили их зверями. Именно в форме поединков рабов на похоронах знати гладиаторские игры были заимствованы в III в. до н.э. римлянами; также заимствовали они у этрусков и травлю людей зверями. Постепенно утратив свой религиозный смысл человеческого жертвоприношения и
    превратившись в публичное зрелище, эти игрища просуществовали до периода поздней Римской империи.

    362
    Большую роль в религии этрусков играло представление о мрачном загробном царстве, где собираются души мертвых. Этрусский бог подземного царства Аита соответствовал греческому богу Аиду.
    Важное место в этрусском обществе занимало жречество. Жрецы- гаруспики ведали гаданием по внутренностям жертвенных животных,
    в первую очередь по печени, а также толкованием различных знамений — необычных природных явлений (молний, рождения уродов и т.п.). Жрецы-авгуры гадали по поведению птиц. Эти черты этрусского культа через ряд посредствующих звеньев заимствованы из
    Вавилонии. В свою очередь, от этрусков их переняли римляне.
    Литература:
    Неронова В.Д. Этрусские города-государства в Италии./История Древнего мира. Ранняя
    Древность.- М.:Знание, 1983 - с.369-381
    Лекция 19: Индия, Средняя Азия и
    Иран в первой половине I
    тысячелетия до н.э.
    Арийская проблема.
    В настоящее время почти весь Северный и частично Южный
    Индостан населяют народности, которые говорят на индоарийских языках (пенджаби, гуджарати, хинди, урду, маратхи, бенгали и т.д.); в
    Кашмире, Северном Пакистане и Северо-Восточном Афганистане живут племена и народы, говорящие на индоевропейских дардо- кафирских языках; в большей части Южной Индии распространены дравидские языки (телугу, тамили, канпара, малаяли и др.); в
    Центральной Индии сохранились языки мунда; в предгорьях Гималаев наряду с индоарийскими зафиксированы тибето-бирманские языки.
    Кроме того, в Южной Индии проживают малочисленные аборигенные веддоидные племена (название не имеет отношения к «Ведам»,
    религиозным книгам древней Индии). На о-ве Шри Ланка обитают индоарийские по языку сингальцы и дравидские по языку тамилы.
    На Иранском нагорье в древнейшие времена в южной его части жили эламиты, родственные по языку дравидам, в северной и западной—вероятно, племена, язык которых был близок кавказским.
    Ныне Иран, Афганистан и часть Средней Азии населяют преимущественно этнические общности, говорящие па индоевропейских иранских языках: персы, таджики, пуштуны
    (афганцы) и различные горные народности. Тюркоязычное население появилось здесь впервые в эпоху средневековья.
    Индоарийские, дардо-кафирские и иранские языки объединяются под
    Названием индоиранских; все они принадлежат к
    индоевропейской семье. Прародиной индоевропейских языков обычно

    363
    считаются либо широколиственные леса на востоке Центральной и в
    Южной Европе, либо степные пространства к северу от Черного и
    Каспийского морей(В недавное время выдвинута гипотеза первоначальной прародины носителей индоезропейских говоров в
    Малой Азии, Закавказье и на Армянском нагорье. Однако она не принимается многими лингвистами и едва ли не большинством археологов; особенно маловероятна локализация этой прародины на
    Армянском нагорье. Эта гипотеза предполагает движение носителей основной части индоевропейских языков с востока на запад—через
    Среднюю Азию и Восточную Европу; переселение из Закавказья в
    Среднюю Азию предполагается на ладьях, что весьма маловероятно для такого раннего времени. Индоиранцы по всем гипотезам считаются пришедшими в Иран с севера.). Начало распада индоевропейской общности относят с большой долей вероятности к IV
    тысячелетию до н.э. С этого времени племена, говорившие на индоевропейских диалектах, распространялись на юг — в Малую Азию
    (хетты, лувийцы), на юго-запад — на Балканский полуостров (греки,
    фракийцы)(Более поздними обычно считают движения племен на запад — в Италию (италики), в западные области Европы (кельты,
    позже германцы), а также в леса Прибалтики (литовцы, латыши),
    Польши, Белоруссии и далее (славяне). За исключением италиков, эти индоевропейские племена жили вплоть до середины I тысячелетия н.э. в условиях первобытности, составляя часть периферии древнего мира.), а также на восток (индоиранцы).
    Историческое языкознание дает нам в руки средства выяснения внешней среды и уровня материальной, а отчасти и духовной культуры — в меньшей степени общественного строя — древних индоевропейских, а позже и специально индоиранских племен. Не останавливаясь сейчас на общеевропейском племенном единстве,
    скажем несколько слов о племенах времени индоиранского единства,
    которое, по лингвистическим данным, должно датироваться около середины III тысячелетия до н.э. На существование такого единства указывают большая близость языков древних иранцев и индоарийцев,
    а также общие явления в культуре и религии; разделение произошло уже после середины II тысячелетия до н.э., когда одна часть племен осела в Иране, а другая продолжала продвижение в Индию.
    Среди индоиранцев (и только среди них) был широко распространен термин арья — «благородный». Им называли себя, по- видимому, члены племен, занимавших руководящее положение в существовавших в то время племенных союзах. Поэтому индоиранские по языку племена в науке часто называются и арийскими. Оставшихся в Иране(Древнее название Иранского нагорья—Ариана. Термин
    «Иран» — более новая форма того же слова «Ариана». Как уже упоминалось, в древней истории термин «Иран» применяется в широком смысле, т.е. ко всей территории нагорья, а не только к территории современного государства Иран.) называют иранцами, а переселившихся в Индию — индоариями или индоарийцами, а языки называют иранскими и индоарийскими соответственно;

    364
    промежуточное положение занимают дардо-кафирские языки, причем считается, что появление их носителей в ирано-индийском регионе предшествовало появлению как индоарийских, так и иранских племен.
    Таким образом, термин «арий» — первоначально социальный, в современном научном употреблении — лингвистический, но совсем не расовый; никакой арийской расы никогда не существовало ни в
    Европе, ни вне её. При передвижении племен происходило усвоение языков индоевропейской семьи местными племенами различных антропологических типов. Неизвестно также, были ли антропологически однородными первые племена, говорившие на праиндоевропейском языке.
    Все три восточные группы индоевропейских племен — дардо- кафиры, иранцы и индоарийцы, — несомненно, прошли через
    Иранское нагорье, т.е. через территорию нынешних государств Иран и
    Афганистан. К сожалению, не установлено, ни откуда они двигались,
    ни какими путями они дошли до окраин нагорья; письменных свидетельств об этом нет, а данные памятников материальной культуры и лингвистические данные археологи и лингвисты все еще толкуют по-разному.
    Мы можем с полной уверенностью считать, что индоиранцы были пастушеско-земледельческими патриархальными племенами, причем не только овцеводами, но и коровьими пастухами. Они знали плуг или соху и колесную повозку на сплошных колесах, в которую запрягали,
    вероятно, главным образом волов. Им, безусловно, была издавна известна и лошадь. Вопрос о том, была ли у них легкая конная колесница, остается пока спорным. Верховая езда (конечно, без стремян) распространилась по крайней мере с середины II
    тысячелетия до н.э., но кавалерийские военные отряды появились,
    вероятно, лишь позже.
    Существен вопрос, можно ли определить дату переселения пастушеско-земледельческих племен в
    Иран и
    Индию по археологическим памятникам. Есть случаи, когда такие переселения происходили при свете письменной истории, и тогда чаще всего оказывается, что археология не может выявить о них никаких материальных данных. Исключения составляют те переселения,
    которые сопровождались массовой резней и пожарами. Но чаще новые поселенцы скоро и безболезненно перенимали материальную культуру местного высокоразвитого оседлого населения, приспособленную к местным же условиям. И в Иране все попытки определить на археологическом материале дату появления племен арья неизменно оказывались тщетными(Довольно распространено отождествление древнейших носителей «арийских» языков с создателями серой керамики конца III тысячелетия (на юго-западе Средней Азии) —
    второй половины II тысячелетия до н.э. (Южный, ныне Иранский
    Азербайджан). Но и это отождествление оспаривается. Андроновская археологическая культура, распространенная во второй половине II
    тысячелетия до н.э. в Средней Азии, Казахстане и Южной Сибири, а

    365
    также примыкавшая к пей с запада срубная культура довольно надежно приписываются предкам так называемых восточны» иранцев;
    если так, то это означает, что дардо-кафиров, индоарийцев и
    «западных иранцев» здесь к середине II тысячелетия до н.э. уже не было.). Поэтому вероятно, что индоарийцы не внезапным нашествием,
    а отдельными передвижками, разделенными между собой поколениями, мигрировали на юг.
    При определении возможных путей их продвижения в Иран совершенно отпадают зоны тогдашних субтропических лесов,
    непригодных для прогона скота, — Черноморское побережье и южное побережье Каспийского моря, а также высокогорные перевалы,
    доступные легкому конному войску без обоза, но недоступные для тяжелых примитивных обозных повозок со скарбом, женщинами и детьми и для крупного рогатого скота, т.е. перевалы Большого
    Кавказа, Гиндукуша и Памира. Отпадают и те районы, где невозможны круглогодичная пастьба скота и подсобное земледелие,— районы менее чем с 250—200 мм годовых осадков.
    Подлежат рассмотрению только два пути. Но исключая возможности просачивания отдельных индоиранских (арийских) групп прикаспийским путем через Восточное Закавказье и далее через высокие горы Иранского Азербайджана, следует все же считать основной линией проникновения на юг как дардо-кафирских и индоарийских, так и (вероятно, позже) ираноязычных племен долину р. Теджеиа-Герируда (в совр. Туркмении и Афганистане).
    Наличие патриархальных, в том числе и патриархально-рабских,
    отношений как уклада внутри позднепервобытного общества уже на родине индоиранских и некоторых родственных им индоевропейских племен представляется вероятным. Для периода совместного обитания в Иране предков индоарийцев и частя иранцев могут уверенно быть реконструированы (на основании лингвистических данных и свидетельств более поздних религиозных текстов) и некоторые более сложные особенности социального строя, свидетельствующие о сравнительно высоком развитии довольно прочного оседлого, хотя при случае и не лишенного подвижности пастушеско-земледельческого общества, где уже возникли постоянные военные дружины и постоянное жречество. Отсюда многие общие для иранцев и индоарийцев патриархальные и правовые институты, и прежде всего одинаковая система деления общества на группы жрецов, воинов и земледельцев-скотоводов с различными не только социальными, но и культовыми функциями и с довольно сложными в обоих обществах бытовыми обычаями. Некоторые ученые, по-видимому без достаточных оснований, относят это трехчленное деление еще к праиндоевропейской общности, между тем как фактически трехчленное сословно-культовое деление засвидетельствоваио источниками даже не у всех иранцев — оно неизвестно до поздней древности у «западных» иранцев—мидян и персов. Видимо, на самом деле речь идет о чертах, выработавшихся при совместном

    366
    существовании индоарийцев и одной определенной группы ираноязычных племен в условиях достаточно высокоразвитой цивилизации на начальной стадии имущественного и сословно- классового расслоения. Подобную цивилизацию на всем пути продвижения индоиранских племен с их прародины до Индостана можно искать только среди древних культур юга Средней Азии и востока Ирана, таких, как Намазга-депе, Анау, Тепе-Яхья, Мундигак и т.п., о которых шла речь в лекции 7. Если мы примем, что идноарийцы продвигались на юго-восток постепенно, то вполне можем допустить начало их проникновения в Индостан даже в период протоиндской культуры. К моменту же сложения первых индоарийских религиозных памятников («Ригведы», конец II тысячелетия до н. э.)индоарийцы, во всяком случае, находились восточнее пределов долины Инда. На тедженском пути их, таким образом, уже не было; вслед за ними должны были начать продвижение их ближайшие родичи — иранские племена. Конечно, нельзя исключить сохранение в пределах
    Иранского нагорья некоторых отставших групп индоарийцев (особенно дардо-кафиров), а также реликтовых племен древнейшего населения страны.
    Появление индоарийцев в Индии еще не так давно было принято излагать как завоевательное вторжение племен высшей расы,
    частично истребившей, а частично поработившей и ассимилировавшей местное население, погрязшее в темноте и бескультурье. Открытие индской цивилизации в 20-годах нашего века доказало, что культура доарийского населения северо-запада страны была выше, чем у пришельцев, в разрушении же индской цивилизации, как указывалось в лекции 7, арии, видимо, важной роли тоже не играли.
    Никаких данных, которые подтверждали бы факт единовременного и массового вторжения ариев в Индию с завоевательными целями,
    нет. По-видимому, не позже середины II тысячелетия до н.э.
    действительно началось просачивание индоарийских (по языку)
    племен в Индию, но оно было медленным и постепенным. Конечно,
    отношения пришельцев с местным населением (так же как и между собой) далеко не всегда были мирными, но в конце концов в результате этнических перемещений и взаимных контактов происходило поглощение пришельцев коренным населением Индии; в то же время пришельцы передавали ему свой язык.
    Раздел написан совместно обоими авторами
    1   ...   34   35   36   37   38   39   40   41   42


    написать администратору сайта