Кровавая весна. Дем Михайлов - Кровавая Весна. Изгой6 Кровавая весна
 Скачать 418.03 Kb.
|
|
Глава четвертая Путаный рассказ. Тяжкие думы Мрачно уставившись в серый гранит скальной стены, я угрюмо молчал. Мне было о чем подумать. Всего буквально несколько минут назад все мои представления о силе темных шурдов рухнули, словно карточный домик. Я был готов к серым и черным сгархам, я знал о костяных пауках, ведал о мертвяках и воочию видел способности шурдов как воинов. И вот, пожалуйста. - Обогрейтесь, – хрипло велел я, обращаясь к стоявшим передо мной троим воинам из Островного поселения. – Поешьте и поспите. Теперь вы под нашей защитой. - Под защитой мерзкой нежити… - едва слышно отозвался стоявший передо мной Тибрий и тут же рухнул наземь от тяжкого удара в ухо. Ударил его не я и не один из моих людей. Тибрия сбил с ног седобородый воин, один из жителей уничтоженного поселения, суровый мужик, чем-то напоминающий мне Рикара. - Мальчишка! – разъяренно прошипел седобородый. – Жалкая тень своего отца! Как смеешь ты хулить тех, кто даровал нам защиту и тепло? Кто защитил нас от преследующих шурдов! Если бы не они, мы давно уж превратились бы в мясо для их ненасытных животов! - Ты не видишь, кто он? Такой же, как те, кто убил наших родичей! – заорал Тибрий, неловко ворочаясь на земле. – Он нежить! Ты забыл лица тех, кто погиб? Лицо своей жены? Своих детей?! От удара ногой в бок Тибрия скрючило, он зашелся надсадным кашлем, а седобородый воин яростно прохрипел: - От моего старшего сына осталась лишь окровавленная голова, упавшая на крышу моего дома! Я лично разрубил ее топором, дабы даровать его душе упокоение! И не тебе говорить мне, о чем я забыл! - Все погибли! Все! – со страшным всхлипом выдавил Тибрий, колотя кулаками по мерзлой земле. – Все! Лизи! Лизи! - Обогрейтесь, – тихо повторил я. – И поспите. Я скорблю вместе с вами о каждом погибшем в той резне. Но просто рыдать… от этого нет толка. Придите в себя, наберитесь сил, вновь возьмите в руки оружие и встаньте в наши ряды. Поверьте – у каждого из вас будет шанс отомстить за родичей. Я обещаю это. Один из молчавших мужчин обхватил обмякшего Тибрия за плечи и помог встать на ноги, после чего повлек его к пристройке перед пещерой. - Лизи? – спросил я седобородого. – И как твое имя, воин? - Меня зовут Асдий, – ответил воин, устало проводя ладонью по глазам. – Лизи - его жена. Она была на последнем месяце беременности. И мы все видели, как ее раздавила та огромная тварь, слепленная из кусков тел наших сородичей. И слышали ее последний крик… - Проследи за ним, – произнес я. – Его утрата страшна. Еще страшнее то, что он не сумел отомстить и был вынужден бежать от врага. Это любого собьет с ног и поселит ненависть в душе. Сейчас ступайте в тепло. Ступайте… и поплачьте, не стесняясь слез. Позже, когда немного придете в себя, навестите нашу церковь. Коротко кивнув, Асдий поспешил к пещере. Убедившись, что вокруг остались только свои, я коротко велел стоявшему рядом Рикару: - Следите за ними. За всеми. - Будет сделано, – отозвался здоровяк. – Господин… клятва верности? - У меня нет крови, чтобы пролить ее на камень, – усмехнулся я. – А если и пролью… что это будет за клятва и кому? Не стоит гневить Создателя, Рикар, заставляя людей присягать на верность ледяной нежити. - Понятно. Забот прибавится. - А когда их было мало? Следите в оба. И самое главное – следите, чтобы новоприбывшие не держались особняком. Пусть вольются в нашу семью. И поселите их не вместе, а вразнобой, кроме тех, кому посчастливилось сохранить семью. И убедись, что никто из наших не осуждает их за то, что не сумели отстоять родной дом. И что никто не хвастается нашими победами. А потом, когда все немного успокоится, они принесут клятву верности тебе. Как это было с нашими пиратами. - Мудрые слова, господин, – согласился Рикар. – Очень мудрые. Я прослежу. Что-нибудь еще? - Через час пусть ко мне придут все главные… и Стефий. - А я? – звонкий голосок раздался совсем рядом. Мне не потребовалось поворачивать головы, дабы узнать, кто именно подал голос. - И ты тоже, Аля, – мягко улыбнулся я. – На правах нашего летописца. Заодно расскажешь, как там наши дела с библиотекой. Отрада глаз моих. Не удержавшись, я обернулся. Тоненькая фигурка девушки, закутанная в кучу одежек, в большой меховой шапке, перепоясанная толстыми кожаным ремнем с кинжалом и большущей поясной сумкой, легко вмещающей в себя несколько книг и все необходимые принадлежности. Наш бравый летописец во всей красе – с задорно блестящими глазами и покрасневшим от холода носом. На сгибе левой руки раскрытая книга, в пальцах правой зажато магическое перо. Алларисса в точности выполняла мое указание и тщательно описывала все важные события, происходящие в жизни нашего поселения. Приход беженцев из разоренного Островного поселения несомненно относился к разряду важных и был старательно внесен в летопись. - У тебя глаза стали мягче, – уведомила меня девушка. - В смысле добрее? - Нет, просто мягче – они начали оттаивать! Выглядят уже не как ледышки… а как весенние ледышки! - Радует, – улыбнулся я, делая мысленную зарубку посмотреть на свое отражение. – Все записала? - Только наброски. Подробней распишу, когда буду в тепле. У меня пальцы заледенели! А мне еще к озеру идти - надо же гномят обучать. - Каждый день ходишь? Про твое учительство уже слышал от людей. - Ага, – весело кивнула Алларисса. – Каждый день хожу-брожу. Ходить далеко, зато у меня каждый раз двойной обед и двойной ужин! - А почему ты не собираешь всех детей в одном месте? Мы не делаем различий между людьми и гномами. - Угу. Вот только наши детишки выводят буквы угольками на бересте и каменных стенах, а дети гномов предпочитают царапать острыми камешками на каменных же плитках! Попробуй потаскай все это с собой! Да и мамаши не отпускают детей до определенного возраста далеко от себя. Обычаи у них такие… - Древний! Оченно древний обычай! – вякнул подкатившийся ко мне низенький Тикса. – Глупый обычай! Эх! Я только и успел моргнуть, когда в затылок разговорившегося Тиксы с отчетливым глухим стуком влетел небольшой и крайне метко пущенный камешек. Тикса схватился за голову и запричитал на гномьем языке. - Мудрый обычай! – рявкнул неспешно подошедший Койн. – Древний и мудрый! Изыди с глаз моих, недоросль! - Изыднул! – уже издали отрапортовал Тикса, с наслаждением и полной неправильностью смакую новое слово: – Оченно быстро изыднул! Проверять изыднул! - Не проверять, а убавлять тебя послали! Чтобы гладенько было! Понял?! - Понял! - Воспитываешь? – приподнял я заиндевевшую бровь, глядя вслед улепетывающему от старшего родича Тиксе. - Воспитываю, – вздохнул Койн. – Обычаи и традиции с материнским молоком не впитываются. А жаль! Молодежь всегда и во всем сомневается. Все пробует на зуб, все норовит ковырнуть зубилом… - Может, это и к лучшему, – пожал я стальными плечами. – Прогресс. - Про… что? - Забудь, – отмахнулся я. – Что ты там собрался убавлять? - Камень в одном месте, – ответил предводитель гномов. – В норах сгархов. Цепляют боками за неровность, вырывают мех. Эх! Все в спешке строим! Если бы неспешно да с толком делали, то разве были бы огрехи? Какой позор! - У нас нет времени на неспешность, – вздохнул я, направляясь к лестнице, ведущей на крепостную стену. – А сейчас все еще хуже, Койн. Через час общий сбор на стене. А сейчас идите в тепло. Мне надо подумать. Больше не обращая внимания на оставшихся за спиной, я ступил на первую ступень и начал тяжко подниматься, не пропуская ни одной ступени. Беда… ох, беда… За разговором я выдавил из замерзших людей все, что они знали, до последней капли. Я был жесток, когда бередил их израненные сердца. Но у меня не было выбора. И поэтому я хладнокровно спрашивал обо всем, цепляясь за каждую мелочь. Не гнушался уточнять у скорбящего отца о том, как именно погибла его маленькая дочь, не стеснялся уточнять у юноши о страшной смерти младшего братишки и о том, как быстро двигалась поглотившая его тварь. Отвечающие мне люди порой стонали от переполняющего их горя, по их грязным щекам текли слезы горя. Я бередил и вскрывал их душевные раны, безжалостно копаясь в них и заставляя людей заново переживать произошедшее несчастье. Легко ли было несчастному отцу рассказать о том, как его крохотную дочурку живьем разорвали костяные пауки? Не думаю… Что чувствовал старший брат, не сумевший защитить братишку, рассказывая, как его родича заживо поглощал чудовищный мясной ком, начиная с ног? О том, как его брат пронзительно кричал от непереносимой боли вплоть до того момента, пока не раздавило его грудную клетку?.. Но у меня не было выбора. Я не мог ждать. Я должен был идти по еще горячим следам, чтобы как можно полнее восстановить картину произошедшего кошмара. Я своего добился. И теперь мне требовалось одиночество, дабы соединить разрозненные картинки в своем ледяном мозгу в единое целое. И требовалось время, чтобы прийти в себя, дабы, не дай Создатель, никто не увидел на моем промороженном лице выражение беспомощности и страха. Добравшись до верха, я коротко кивнул стражам и зашагал к платформе подъемника. Мерный лязг сопровождал мои шаги. И этот постоянный шум хорошо прочищал мозги. Люди и гномы почтительно уходили с моего пути, кивали в знак приветствия, я машинально отвечал. Не дойдя до платформы всего пару шагов, я замер, словно стальная статуя. Другой уровень… Это совсем другой уровень атаки. Я не могу назвать себя старожилом Диких Земель, но я много повидал за минувшие дни и месяцы. Я видел много порождений черной некромантии. Мертвяки. Обычные трупы, воздетые на ноги темной магией. Марионетки в корявых лапах шурдов. Костяные пауки. Куда более умные, обладающие порабощающей магией твари, созданные из тел павших. Киртрассы. Создания, чем-то схожие с костяными пауками, но куда более умные, больше в размерах и сильнее в магическом плане. Достойный противник. И теперь совсем иное… Огромный комок мертвой плоти, слепленный из трупов. Быстрый, огромный, легко проламывающий деревянные стены и заборы. И что самое страшное – не имеющий видимого уязвимого места. Ни головы, ни черепа… нет даже лап, обрубив которые можно лишить тварь подвижности! Отруби кусок мертвой плоти – и это порождение больного рассудка даже не заметит повреждения! Учитывая, что нежить поглощает тела своих жертв, она еще и увеличивается в размерах, если верить почти обезумевшим от горя очевидцам страшных событий… Как бороться с таким созданием? Чем? Ответ очевиден – с подобной тварью может справиться только более сильная тварь. Я. С моими щупальцами, жадными до любой жизненной энергией, я смогу иссушить комок мертвого мяса, смогу выпить всю питающую его энергию. Если только этот самый шар из мяса прежде не раскатает меня в лепешку. Но у меня мощные доспехи, плюс моя промороженная плоть не так легко сминается… В любом случае я не могу находиться в нескольких местах сразу. Пока я справлюсь с одним монстром, другой успеет сожрать много моих воинов живьем… проклятье! Еще действенен огонь – пламя сожрет все без остатка. Но для этого тварь надо обездвижить, поймать в прочную ловушку типа каменного мешка… таких ловушек у нас нет, да и не факт, что монстр в них попадет, даже если бы они у нас и были. Мертвая плоть горит неохотно, нужно много жара… Еще есть высоченная крепостная стена. А у островитян была река… на которую нападающие наплевали, перебросив порождения ужаса через препятствие при помощи метателей. Эти же проклятые машины легко перебросят нежить и через нашу стену. Метатели! Вот оно! Наконец-то у меня появилась хоть одна продуктивная, а не паническая мысль! Все осадные машины обладают одними и теми же недостатками! Медлительностью, неповоротливостью и крайне плохой проходимостью! Они не пройдут через лес! Они не пройдут через горы! Им нужна дорога, на худой конец – простор и относительно ровная местность! Единственный шанс попасть внутрь нашего поселения – через крепостную стену. Высоченные бока и тыл Подковы, нашей гранитной заступницы, настолько высоки, что через них не перекинуть ничего. Врагу придется пройти через узкое и извилистое ущелье и протащить через него же дряхлые метатели. И в наших силах осложнить им эту задачу. Несколько обвалов по всей протяженности ущелья надолго замедлят врагов. Завалы можно разобрать, но на это требуются время и силы, да и мы не будем безучастно смотреть на врагов… Если нам удастся разбить или поджечь осадные машины, то враг лишится одного из своих главных козырей. Пока он будет обдумывать дальнейшую стратегию, я тем временем буду действовать. А уж если мы обрушим завалы не перед врагом, а прямо на их головы… что ж, похоже, я начал приходить в себя. В одном я был уверен точно – мы всегда сможем уйти далеко в недра Подковы, к нашим подземным братьям-гномам. А уж они сумеют надежно запечатать камень, завалив все проходы и отрезав все пути для врага. Именно так я и поступлю, если пойму, что битву выиграть либо невозможно, либо выигрыш обойдется слишком дорого. Моя главная ценность - это не каменные стены и запас провизии, это мои люди и гномы. Каждая потерянная жизнь - это удар по мне. Звучит эгоистично, но превратившись в кусок льда, я начал искать тепло в окружающих меня жителях. Каждый человек или гном – это частичка души нашего поселения. Вечно находясь в стороне, я пристально наблюдал за их повседневной жизнью, радовался их удачам… в общем, это то самое тепло, которого так не хватает во мне самом. И это не говоря уже просто о недопустимых потерях в условиях Диких Земель, где неоткуда ждать пополнения. Вот сегодня появилось еще несколько жителей, но сколько мы потеряем, случись атака? Великий Создатель, я давно уже не похож на истинно верующего в тебя, но сейчас молю, дай мне сил! Я ведь не во главе армии! Это и отрядом не назвать… и я знаю каждого в лицо. Знаю их жен, мужей, детей, привычки, слабости и достоинства. Даже в продуманных до мелочей атаках на шурдские поселения мне было немыслимо тяжело посылать их в зловонную тьму гнездовищ. А сейчас все еще хуже… - Господин! – басистый и уверенный голос Рикара вырвал меня из тяжких раздумий и вселил бодрость. Чему быть, того не миновать. - Час прошел? – сипло поинтересовался я. - Да, господин, – кивнул здоровяк. Я и не заметил, как пролетело время. Мне показалось, что я смотрел в заснеженное ущелье не больше десяти минут. - Долгого собрания устраивать не будем, – уже куда более громко объявил я, внимательным взором осматривая явившихся на мой зов. Братья-каменщики, Койн, Рикар, тезка, чуть позади них стоят Алларисса и Стефий. Юный послушник намеренно стоит так далеко. Недавно я заметил, что даже присутствие рядом человека, умеющего обращаться с непонятной мне силой Создателя, приносит мне беспокойство и едва заметную боль в затылке. Мы с ним на разных сторонах моста. Он на светлой стороне, я на кромешно-темной. - Койн. - Да, друг Корис. - Знаю, что все в порядке, но я хочу, чтобы ты еще раз проверил ослабленные стены в ущелье. И хочу, чтобы они были готовы обрушиться по первому же моему приказу безо всяких проволочек. Я приказал – камни рухнули. Ты понимаешь меня? - Сегодня все будет проверено, – коротко кивнул гном. – Один шепоток и тихий толчок, и все рухнет в мгновение ока. - Хорошо. Также хочу, чтобы основной проход, ведущий от пещеры к подземному озеру, был подготовлен к сужению и обвалу. Если нам совсем придется плохо, надо сделать так, чтобы коридор обрушился столь сильно, что его практически невозможно было бы вновь распечатать. - А сужение? - Не знаю, возможно ли это, – ответил я. – Но было бы неплохо, сумей вы по моему приказу сузить ширину прохода втрое. Так, чтобы по нему можно было пройти только по одному, чтобы пришлось протискиваться между каменных стен. Новые твари представляют собой слепленный из мертвой плоти мясной ком. Большой и громоздкий. Понятия не имею, может ли эта тварь видоизменяться, например, превращаться в подобие длинной змеи, но надо быть готовым к этому. В суженном проходе я смогу дать подобному чудовищу бой на равных, не боясь, что меня сплющит в лепешку. - Я лично осмотрю коридор, – клятвенно заверил меня предводитель гномов. – Лично! Что-нибудь еще? - Да, – медленно произнес я. – Помнишь, мы говорили о запечатанном проходе в заброшенные шахты? - О да. - Подготовь все к открытию прохода. И жди от меня вестей. Возможно, как бы я этого ни не хотел, нам придется осмотреть шахтные проходы намного раньше, чем я собирался. Но пока я не разрешу, стена должна оставаться на месте! - Все сделаем в лучшем виде, – Койн коротко и радостно усмехнулся в бороду. Не мытьем так катанием коротышка своего добился. - И последнее. Смогут ли спуститься к подземному озеру сгархи? Особенно их потяжелевшие самки? И выдержит ли платформа подъемника? Протиснутся ли звери по коридору? Смогут ли спуститься по крутому спуску до самого озера? Гном напряженно наморщил лоб, явно прикидывая размеры огромных животных и ширину колодца, ведущего в недра Подковы. - Нет. Сгархи слишком крупны для этого, – с осунувшимся лицом ответил, наконец, Койн. - Так я и знал, – тяжело произнес я. – Кровь из носу это упущение надо исправить, Койн. Случись нам отступать под землю, мы не сможем бросить доверившихся нам сгархов. - Этого не будет, – проворчал гном, стискивая кулаки. – Ни одного не бросим! Если придется, будем рубить камень день и ночь напролет, но сгархи смогут спуститься к озеру! Это все, друг Корис? - Да. Койн, чем быстрее вы все приготовите, тем лучше себя будет чувствовать мое ледяное сердце. Поторопитесь! Прислушиваясь к нашему разговору, Алларисса усиленно строчила магическим пером, умещая мелкие строчки на пожелтевшем листе раскрытой книги. Летописец выполнял свою работу с достойным похвалы прилежанием. - Рикар, – переключился я на здоровяка, – ты и без меня знаешь, что делать. Все должно быть готово. Стражу утроить! Охотников по возвращении запереть в поселении и никуда не выпускать. То же самое касается всех, включая сгархов! С этого дня, с этого часа, с этого мига поселение на замке. И пока я не разрешу, даже курица не покинет его пределов! Тебе понятно, Рикар? - Будет сделано, господин! - Тезка! – я не желал терять времени и буквально выстреливал приказами. – По моему первому сигналу, ты и твои люди займутся спуском всех женщин, детей и стариков вниз! И когда я отдам такой приказ, то хочу видеть его быстрое и четкое выполнение. Хочу видеть вереницы спокойных людей, подходящих к колодцу и спускающихся вниз. Чего я не хочу видеть, так это беготни, суеты и спешных метаний с узлами одежды и прочим скарбом. После того как спустится последний человек, гном и сгарх, ты приступишь к выводу и спуску наших животных. Сегодня же начни перенос запасов провизии, вещей и корма для животных вниз. Особо таскать нечего, но я не желаю дарить проклятым шурдам ни единого клочка нашего мяса! Приступай! Древин, Дровин! - Да, господин! – хором рявкнули братья. Как всегда, их басовитые и неторопливые голоса вернули мне часть утраченного спокойствия. - Вы знаете, что делать, – коротко произнес я. – Особенное внимание уделите пристройке. Добавьте камней, подоприте крышу, усильте дверь. Если шурды прорвутся во двор, пристройка станет нашим последним укреплением. Так уже было. Вы знаете все слабые места. Я до сих пор живо помнил, как сквозь крышу провалился сгарх… давно это было, но воспоминания ничуть не поблекли. Больше указаний братьям не было, и они поспешили прочь, следуя за уже спускающимися Рикаром, тезкой и Койном. - Вы звали меня, господин, – без запинки выговорил Стефий, поймав на себе мой пристальный взгляд. - Звал, – кивнул я. – Стефий, помнишь, как ты сплющил костяного паука? Один хлопок в ладоши, и твари нет. А если на твоем пути встретится описанный выжившими беженцами проклятый ком мертвой плоти? Ты сможешь повторить этот удар? Если да, то на каком расстоянии от нежити это сработает? - Н-не смогу, – Стефий понурил голову. – С пауком еще справлюсь, господин. А вот с той тварью, про которую люди говорили… тут что-то другое. Но если встречу, то не отступлю! Сделаю, что могу! - Ясно, – с тяжким вздохом подытожил я. Еще одна надежда угасла, толком не разгоревшись. – Что с запасами цветка Раймены? - Его много, – взбодрился послушник. – Очень много мы с отцом Флатисом собрали! - Подели запасы цветка пополам, – велел я. – Часть подними на стену и разложи по ящикам так, чтобы всегда у тебя под рукой был запас. Вторую часть спусти к началу подземного коридора. Когда я скажу, освятишь проход и развеешь там Раймену. Чтобы для нежити каждый шаг словно по огню святому был, чтобы при каждом шаге их обжигало люто! Понял меня, Стефий? В этом деле только на тебя надежда! Сумеешь? - Сумею! Но… - Но? - Если так сделаю до того, как вы спуститесь, господин… вы не пройдете, – твердо произнес Стефий. – Святая Раймены зло не жалует, а вы… - А я зло, – хмыкнул я. – Понятно. Про меня не думай. Как только приказ отдам – сразу приступаешь. - Я сделаю все, что в моих скромных силах, господин. Уповая на Создателя Милосердного, – склонил вихрастую голову послушник. - Ступай, – вздохнул я. И вздохнул еще раз, глядя на тощую спину паренька. И это моя надежда. Мой посредник в общении с Создателем. Впору пожалеть об отсутствии сурового священника Флатиса. Будь он здесь, я бы куда спокойней себя чувствовал. Или уже ничего бы не чувствовал, превратившись в развеянный по воздуху прах… отец Флатис и впрямь суров и беспощаден к таким, как я. - А ты чего ждешь? – обратил я внимание на девушку. - Не переживай так, – тихо произнесла она. – Не взваливай весь груз на себя. Пусть спина крепкая, но может и переломиться. Лишь хмыкнув, я взглянул на заснеженную вершину Подковы и попросил: - Скажи нашему хозяйственнику, чтобы не забыл приберечь для меня побольше льда и снега. Если придется спускаться к подземному озеру, то как бы не растаял я там. - Передам. - Как там наша библиотека? - Все полки готовы. Книги расставлены, – коротко отчиталась Алларисса. – Детских почти нет. Я уж думала, ты и не поинтересуешься. Думала, забыл ты… - Скорее замотался, – ответил я. – Пока выжигал гнездилища шурдов, было не до чтения. За обустройство библиотеки хвалю. Как минует темная пора, будет тебе от меня подарок. А сейчас беги в тепло. Я не хотел отпускать замершую девушку так рано. Хотел расспросить о прочих делах. Послушать сплетни. Узнать досужие темы для разговора. Но увидел поднимающегося на стену Койна и решительно прервал разговор, понимая, что гном не просто так забрался на стену столь скоро после нашего последнего разговора. - Захочешь почитать – скажи, – напоследок сказала Аля. – Я все книги знаю. Там и древние легенды есть. И про Западные Провинции пара фолиантов. - Хорошо, – кивнул я, вовремя спохватившись и не став улыбаться. Улыбка у меня далеко не приветливая, да и теплой ее никак не назвать. Уж лучше продолжать сохранять неподвижную ледяную маску на лице. - Койн? – удивленно шагнул я навстречу гному. – Случилось что? - Нет, – успокаивающе взмахнул он короткопалой рукой. – Не случилось. Но услышал я от мальчонки Стефия, что хочешь ты рассыпать Раймену в подземном проходе. - Хочу, – признал я с недоумением. – А что такое? Гномам от нее вреда не замечал. - Не надо этого делать, – абсолютно серьезно произнес гном. – Ни в коем случае! Каменный Отец не потерпит вмешательства, разгневается. Если не хочешь видеть рушащиеся тебе на голову валуны, друг Корис, отмени свой приказ. - А вот с этого момента поподробней, друг Койн, – насторожился я. – Каменный Отец? Это ведь ваш… - Наш бог, – кивнул гном. – Что всегда и во всем защищает нас своей каменной дланью. Там, внизу, на берегу озера, построен в честь его храм. Там приносим мы молитвы свои. Молим о благословении и защите, о крепости камня и умелости рук. Отец наш добр и благосклонен, но вмешательства не потерпит, друг Корис. С тех пор как построен храм, под подножием Подковы простерлась длань его огромная. На ней стоим мы, на ней живем, на ней же и умираем. - Та-а-ак… - протянул я. Я знал, что гномы построили храм своему божеству, но не предполагал, что дойдет до подобного. А ведь обязан был предположить! Если уж Создатель дарует такую силу священникам, то и Отец гномов явно не просто мифологическая фигура, которой они преклоняются по слепой привычке. Проморгал я этот момент! Лопух! Ведь знал же, насколько разумны и рачительны гномы, знал, насколько прагматичен этот народец! Не стали бы они заниматься просто украшательством, не стали бы возводить алтари просто так, равно как и рвать глотки, распевая бесполезные молитвы… - Не хочу лезть в вашу веру… - задумчиво произнес я. – Но если под землю вторгнется нежить? - За все время, что ведутся летописи нашего народа, никогда не было упоминания об успешности такой попытки, – тихо произнес Койн. – Никогда. И никогда по земле этой не ходил мертвяк гном, аль еще какая тварь, созданная из костей его, друг Корис. Никогда такого не было и никогда не будет. Ибо Отец наш не допустит, чтобы по земле ходили трупы детей его. Вмиг упокоит. «А Создатель, значит, допускает?» - мелькнуло у меня богохульственно в голове. Но я и правда не видел еще мертвяков, созданных из гномьих тел. - Мы не умеем уничтожать нежить одним словом, как делают ваши священники, – продолжал гном, – зато способны попросить добрый камень помочь. Надо будет – он сомкнется. Надо – отворится по одному слову. Эх, если бы храм чуть подольше постоял! Молод еще алтарь наш… Именно по этой причине, друг Корис, еще никогда люди, столь жадные до гномьих сокровищ, не смогли покорить ни один из наших древних подземных городов. Ибо там, где коридоры появляются и исчезают по слову гномов, человеку никогда не найти путь. - Или выход, – пробормотал я. – Хм, опасный вы народ, Койн! Флегматично пожав плечами, Койн с чувством собственного достоинства пробурчал: - А нечего лезть, куда не просят! Торговать – торгуем! Сказал, как отрезал… сразу дал понять границы дозволенного. - Опустим подробности древних времен, – попросил я. – Вернемся к делам нашим скорбным. Так что случится, если нежить вторгнется в подземный коридор, ведущий к озеру и вашему поселению? Остановите нежить? Поможет Отец гномам? - Храм слишком молод, – повторил гном, сокрушенно чеша в затылке. – Но Раймену рассыпать… это как в лицо Отцу нашему плюнуть, друг Корис. Нельзя! - Не было печали! – зло прорычал я. – Завтра еще пираты чего-нибудь учудят! Богу попутных ветров молиться начнут! А потом островитяне еще кому-нибудь… проклятье! - Нежить не пропустим, – глядя мне в глаза, пообещал гном. – Обрушим проход прямо на головы врагов. Если дверь можно закрыть без вмешательства богов, то лучше не лениться, а поднять свою задницу и взять кирку в руки! Ежели без помощи Отца, аль Создателя, всего один проход оборонить и закрыть не сумеем, то нужна ли такая жизнь? И стоит ли она защиты богов?.. - Я понял твою мысль, – со вздохом кивнул я. – Ладно! Передай Стефию, что я отменяю свой приказ. Под скалой обойдемся без молотого цветка Раймены. - Мудрое решение, друг Корис! - Надеюсь, что так, – я в свою очередь заглянул в глаза гнома. – Я очень на это надеюсь, Койн. - Мы не подведем! Чужакам не место среди камня. Да и кто сказал, что они преодолеют стену? Кто сказал, что во двор их пустим? - Мы и не пустим, – усмехнулся я. – Вот только победа ценой потери многих жизней - это не победа, Койн. Только не в Диких Землях. Уповай на лучшее, а готовься к худшему! По этой поговорке я жил и дальше жить буду. И вас заставлю! Иди уж…. Задумчиво хрюкнув на прощание, Койн вновь заторопился к ведущей во двор лестнице, а я зло уставился на дрожащую фигурку Аллариссы: - Я кому сказал идти в тепло?! - Я записывала! - Иди и записывай не мои речи, а… о! А это мысль! Алларисса, у меня сейчас нет времени этим заниматься, а вот тебя попрошу. Гоблины ведь ничего не забывают. Вот пусть и рассказывают тебе, а ты записывай. - Что именно? - Все, что расскажут. Начиная от гоблинских сказок и кончая историей. Как наберется несколько листов – дай мне, я прочту. - И сказки тоже? - И сказки тоже прочту, – абсолютно серьезно кивнул я. – Все прочту. - У меня почти не осталось бумаги, – пожаловалась девушка. - Я постараюсь что-нибудь придумать, – со вздохом пообещал я. Хотя откуда мне взять бумагу? - А в твоей книге ведь есть еще чистые листы? – задала Алларисса каверзный вопрос с намеком. - Только что вспомнил! – делано обрадованно воскликнул я. – Мне срочно и надолго нужно магическое самописное перо! Эй! Стой! Ты куда рванула?! - В тепло! К гоблинам! – звонко донеслось уже от лестницы. – Фи! Жадина! - Вот так и живем, – прокряхтел я, поймав смешливый взгляд проходящего мимо стражника. - Женились бы ужо, господин! – не преминул сказать он то, от чего я скривился, будто раскусив кислую ягоду. – Когда оттаете! – поспешно добавил парень-страж, разведя руками. - Платит вам Рикар, что ли, – прорычал я, шагая к платформе подъемника. – Тьфу! За моей спиной послышался звук подзатыльника и наставительный голос более старшего стражника: - Молод еще советы господину давать! У-у-у, склирс желторотый! - Да я же как лучше… - Ты в ущелье смотри! Распустились... В разговор стражников вмешался дробный топот коротких ног и звяканье инструментов. По лестнице взбирались коротышки гномы. Аврал начался. Поселение спешно готовилось к обороне, латая последние дыры в защите и стараясь предусмотреть любой вариант событий. Прикоснувшись к холодному граниту скалы железной перчаткой, я вновь вспомнил слова Койна о Каменном Отце, боге гномов… В свое время отец Флатис и Рикара называл язычником, выходцем из каких-то дремучих лесов, где священников до сих пор называют друидами. А ведь священников ни за что не станут называть друидами… это какой-то пережиток прошлого, когда жители лесов возносили молитвы кому-то, но уж точно не Создателю Милостивому. Не было печали… впрочем, почему печали? В любом случае надо будет расспросить Койна поподробней. Когда появится время. У шурдов вырвался панический вой, когда заснеженные кусты будто взорвались и из-за них выбрался кошмарный костяной паук огромных размеров. Киртрассы… любимые детки нашли своего отца, явились на его призыв. Закутанный в белоснежный плащ Тарис тихо рассмеялся, глядя, как киртрасса направляется прямо к нему, походя сбив с ног нерасторопного гоблина, отбросив тщедушную фигурку в сторону и мимоходом распоров ему кожу. На снег плеснуло кровью, воющий гоблин закатался на земле, зажимая распоротую руку. Спешившись, Тарис шагнул к киртрассе, замершей в шаге от него и припавшей к земле. - Малышка моя, – прошептал некромант, кривя сгнившие губы в радостной усмешке. – Нашла меня, крошка. Нашла папочку… Гигантский паук отозвался протяжным скрежетом, пылающие глазницы вспыхнули ярче, чудовищные лезвия защелкали в безумном ритме. Нежить, пережившая века, радовалась возвращению хозяина. - Иди ко мне, – Тарис вытянул обе руки навстречу, и тварь подалась вперед. Лицо Тариса и оскаленный шипастый череп застыли меньше чем в локте друг от друга, мертвые глаза утопленника заглянули в пылающие глазницы нежити. - Я вскормил вас кровью собственных матерей, – прошептал Тарис. – Я отец ваш… кормил и лелеял вас. Теперь же накорми и ты меня, дитя мое. Вновь заскрежетав в ответ, паук дернулся, в его глазницах закрутился медленный светящийся водоворот. Некромант издал продолжительный вздох, его плечи распрямлялись с каждым мигом, серая кожа лица с темными прожилками разложения менялась на глазах, наливаясь розовым. Несколько костей внутри тела Тариса с хрустом встали на свое место, на пальцах рук начали светлеть почерневшие ногти, на висках закучерявились светлые волоски. Еще через пару секунду принц Тарис неохотно оторвался от киртрассы. - Достаточно, дитя мое. Не отдавай все. Потянувшись всем телом, некромант прикоснулся к ожившей щеке, коснулся кончиками пальцев вновь упругих губ и торжествующе захохотал, воздев над головой костяной кинжал с пульсирующим в рукояти драгоценным камнем. - Скоро! – сорвалось с его губ четко и ясно. Косноязычие и нечленораздельность бесследно исчезли. – Очень скоро мы вновь встретимся, Пробудившийся! Наша игра еще не закончена! В глубине заснеженной долины тускло сверкнули два огонька. Еще один древний костяной паук прокладывал себе путь через снежную целину, спеша к хозяину. Послышался длинный протяжный звук, похожий на радостное поскуливание собаки, встретившей давно пропавшего хозяина. - Я жду тебя, девочка моя, – крикнул в ответ Тарис Ван Санти, заходясь булькающим смехом. – Папочка ждет! Мимо стоявшего в снегу принца безостановочно тянулись темные шурды, тяжело переставляющие ноги. Где-то позади натужно скрипели древние осадные машины, влекомые силами безучастных ко всему мертвяков… Сейчас, после истощающего похода, многие шурды выглядели ничуть не лучше истерзанной нежити. Они едва тащились, на издыхании преодолевая склоны, цепляясь за кустарник, а иные и вовсе опирались на наспех вырезанные посохи. Казалось, вот-вот они рухнут, чтобы никогда больше не подняться. Но это впечатление было обманчивым. Никто даже не заикался об остановке на отдых. Никто не пытался прикинуться обессилившим. Шурды знали, что вскоре их предводитель скомандует привал, после чего возденет в воздух кинжал, произнесет несколько гортанных слов, и на всех темных гоблинов снизойдет благодать. Израненные ноги сами собой исцелятся, ноющие мышцы благодарно расслабятся, витающий в их головах туман исчезнет вместе с головной болью. Так было при каждой остановке. Равно как и пылающие костры с булькающими над огнем котлами с густой похлебкой, щедро сдобренной человечиной, что сейчас в виде мертвяков сама шагала за ними следом. Принц Тарис умел и любил заботиться о своих войсках. Но и требовал многого. Именно поэтому изуродованные с рождения шурды даже не смели заикнуться о преждевременной передышке. Потому что столь же четко они знали, что в самом тылу, прямо за осадными машинами, мертвяки тащат две скрипящие телеги, в каждой из которых лежит пульсирующий Пожиратель, небрежно прикрытый шкурами. Огромные и вечно голодные Пожиратели всегда были рады новой подачке. По небрежно брошенной фразе их Отца Тариса темные гоблины прекрасно уяснили, что эти телеги называются не иначе как «походное место отдыха». Всем обессилившим шурдам предлагалось сесть на любую из телег и передохнуть. Но пока никто не возжелал посидеть на краю телеги, по центру которой ворочается Пожиратель. Самоубийц среди шурдов не было. Поэтому, до хруста сцепив гнилые зубы, они шагали и шагали, неся на своих сгорбленных спинах оружие и припасы. И сами не замечали, что после каждого такого привала, после каждой передышки и после каждой зловонной трапезы им становилось все легче и легче преодолевать трудности пути. Шурды становились выносливее… а в их гноящихся глазках все чаще мелькала врожденная кровожадность, сменившая собой мутный туман усталости. Да и гнойные сгустки постепенно исчезали, чтобы больше не появиться. Некоторые темные гоблины впервые в жизни взглянули на окружающий мир чистым, ничем не замутненным взором. У многих заработали с рождения атрофированные пальцы, руки и даже ноги. И это если не обращать внимания на совсем уж ничтожные мелочи – начавшие расти волосы на плешивых головах, исчезнувшие пятна на коже, пропавшая боль внутренностей, что терзала почти каждого шурда на протяжении всей его жизни. Что говорить о молодых, если даже самые старые гоблины становились все живее и живее с каждым днем пути, стряхивая с себя старческую немощь, словно грязный плащ. На все требовалась энергия. Но Тарис знал, откуда ее взять. Пока нет людей, всегда найдутся животные. Примкнувшие киртрассы не отдыхали ни минуты. Громадные костяные пауки деловито сновали вокруг растянувшейся армии шурдов, выполняя сразу несколько функций – разведчиков, охранников и фуражиров. Вместе с обескровленными и истерзанными оленьими и волчьими тушами киртрассы приносили с собой свежий запас жизненной энергии, скармливая ее отцу Тарису, жадно впитывающему все без остатка, чтобы оставить часть себе, а часть распределить между шурдами. Киртрассы не пропускали ничего живого на своем пути. Им годилось все – и пробирающаяся под снегом мышь и замершая на нижней ветке птица. Следы древних костяных пауков были отмечены темным тельцами мелких зверьков и птиц, отдавших свою жизненную энергию. Воистину рядом с армией шурдов шагала сама смерть, а Тарис был ее любимчиком… Покачиваясь на спине пепельного сгарха, Тарис Некромант пристальным и придирчивым взором осматривал свое воинство. С его уже не столь отвратительных губ сорвалось тихое: - Нет… еще нет. Пока слишком слабы. Скривив губы, Тарис добавил: - Но скоро мои шакалята станут волками… Скоро! Если бы случайный свидетель имел возможность взглянуть на карту, он бы несказанно поразился удивительному маршруту шурдов: извилистый, блуждающий, несколько дней в одну сторону, а затем резкая смена направления. Полное впечатление, что шурды заблудились в собственных землях и окончательно сбились с пути. Но и это впечатление обманчиво – Тарис твердо знал, что он делает. С каждой пройденной лигой тяжкого пути его войско становилось все сильнее и быстрее. Все тверже и тверже шагали шурды, все увереннее и увереннее держали они оружие… Тарис усмехнулся, сжал пальцы на рукояти костяного кинжала, ласково проведя пальцем по мерцающему драгоценному камню. Его губы вновь зашевелились, готовясь изречь очередную фразу, но мертвый принц внезапно с шумом выдохнул и задрожал всем телом. Оцепенение длилось недолго. Одним рывком Тарис оказался на мерзлой земле, пронзительным свистом подзывая к себе бродящих вокруг киртрасс. От подбежавшего старейшины некромант отмахнулся, как от надоедливой мухи: - Привал! Хриплый рев рога прозвучал в воздухе, шурды с облегчением останавливались, опускали тяжелые заплечные мешки на землю. Войско готовилось разбить стоянку. Но Тарис ничего этого не видел. Застыв на месте, он слегка наклонил голову в сторону, злой северный ветер трепал его белеющие с каждым днем кудри. Некромант услышал… услышал далекий призыв, донесшийся до него не просто издалека, а оттуда, откуда обычно никто и никогда не возвращается… Рухнув на колени, Тарис вонзил в землю лезвие кинжала и начал вычерчивать очень сложный и запутанный узор, четко и ясно проговаривая непонятные слова на гортанном языке. Тарис Некромант готовился к ритуалу. Очень особенному ритуалу. Гигантские костяные пауки-киртрассы, повинуясь неслышимому приказу, торопились к своему хозяину, образуя вокруг него правильный круг. Еще одна киртрасса вела к некроманту спотыкающегося пленного – одного из немногих, кого удалось взять живым в островном поселении. Человек шагал послушно, словно кукла. Так оно и было – его разум был полностью подчинен костяным пауком. Воин видел перед собой не заснеженные Дикие Земли. Нет. Ему виделось, что он бредет по светлому лесу, держа за руки свою жену и ребенка. Они весело смеются, неспешно идя по узкой лесной тропинке. Еще чуть-чуть, и за очередным поворотом покажется их дом с яркой черепичной крышей и дымком, вьющимся из печной трубы… На обмороженных губах пленного блуждала легкая улыбка, в ничего не видящих глазах кружилась дымка забвения… Десятки пылающих факелов не сумели разогнать обитающую здесь тьму. Лишь слегка рассеяли ее, осветив небольшую квадратную площадку из камня, покрытую толстым слоем почерневшей высохшей крови. Посреди возвышения недвижимо стоял полностью обнаженный мужчина с лицом, выражающим лишь полную покорность. Его глаза слепо глядели на лежащие повсюду тела, застывшие в неестественных позах, изломанные и искромсанные. Кровь повсюду. Подсыхающими лужами, пятнами, брызгами, каплями. Казалось, сам душный воздух подземелья заполнен кровавой взвесью. Стоящий в нескольких шагах от площадки Пробудившийся видел не только истерзанную плоть и кровь. Он видел самое главное – клубящуюся в воздухе жизненную энергию, медленно крутящуюся в водовороте. Такие потоки энергии бывают над полями только что закончившихся битв, когда сотни и тысячи людей убивали друг друга в кровопролитном бою. Здесь высосанной и вырванной из людских тел силы было куда меньше, но для платы этого вполне хватало. А если не хватит – у самого входа на коленях стояло еще два десятка будущих жертв, рядом с которыми ожидал старый лорд Ферсис, не сводящий взгляда с Пробудившегося, готовящегося начать ритуал. Сегодня многие люди не вернутся домой. Жены к мужьям, отцы к сыновьям, дети к родителям… им уже не свидеться никогда. Испустив шипящий выдох, Пробудившийся опустился на одно колено и прижал ладони к окровавленному полу. С его губ сорвались странные слова на чужом гортанном языке. Первый Раатхи начал взывать - монотонно и упорно, не отрывая ладоней от пола. Водоворот жизненной энергии закружился быстрее, нижняя его часть сузилась и коснулась затылка вздрогнувшего всем телом обнаженного мужчины, избранного на роль вместилища. В расположенном глубоко под землей зале пронесся глухой заунывный вой, воздух ощутимо похолодел. Именно в этот момент, когда послышался вой, далеко в Диких Землях принц Тарис вздрогнул всем телом и застыл, жадно вслушиваясь. Именно тогда Тарис Некромант скомандовал привал и принялся чертить узор на замороженной земле. Подземный храм тяжко вздрогнул, по каменной площадке пробежала извилистая трещина, через тело обнаженного мужчины с ревом проходил смерч жизненной энергии, уходя вниз. Плата была принята. Пробудившийся издал глухой торжествующий смешок, ибо ему всегда нравился этот момент. Момент возвращения любимых игрушек. Стоящий посреди площадки мужчина затрясся всем тело, его плечи с хрустом подались назад, грудную клетку расперло, будто он пытался сделать очень глубокий вдох, неподвижные доселе губы шевельнулись, послышались тихие слова: - Не тебе звать меня! Вскрикнув от неожиданности, Пробудившийся вскочил на ноги, подался всем телом вперед, вглядываясь в неожиданно заговорившую жертву. Заговорившую еще до того, как ритуал был закончен! Призванный ответил на зов, пришел, но почему-то не торопился занимать дарованное ему вместилище. Задрожавшие веки жертвы медленно открылись, на Первого Раатхи опустился насмешливый взор, послышался злорадный хохот, перешедший в утробный вой. Жертву качнуло, его грудную клетку и живот расперло еще больше, послышался треск ребер и хруст лопающейся кожи: - Я служу не тебе! – проревела жертва. – Я… С отвратительным чавкающим звуком жертва лопнула, словно упавший с дерева перезревший фрукт. Брызги крови и ошметки плоти разлетелись в разные стороны. Пробудившийся не шелохнулся, даже когда по нему ударил кровавый фонтан. Неверящим взором он смотрел на опустевшую площадку. - Плата была принята! Но он ушел! – молчание нарушил лорд Ван Ферсис, одним прыжком оказавшийся рядом с ритуальным местом. – Я почувствовал! Он не вернулся! Он ушел! Ушел к… Р-р-а-а-а! – мощный удар буквально откинул старого лорда и впечатал в стену. - Ушел к тому, кого ты вернул! – проревел Первый Раатхи. Утробно стонущий лорд оглушено ворочался в покрывшей пол крови, жертвы по-прежнему безучастно стояли на коленях, а перед площадкой бесновался Пробудившийся, с яростным ревом попирающий мертвые людские тела, с нечеловеческой силой расшвыривая их пинками, будто сломанные куклы. Над заснеженными равнинами Диких Земель послышался грохочущий удар грома. Мягко вздрогнула стылая земля. Стоявший посреди тщательно начерченного узора обнаженный мужчина затрясся всем телом, послышался хруст выворачиваемых суставов. У самого узора стояла закутанная в белоснежный плащ фигура Тариса, устало держащего в руке окровавленный костяной кинжал. Застывшие кругом киртрассы подались вперед, глазницы их черепов излучали яркий багровый свет, костяные лапы нервно стучали по залитой кровью земле и по десятку мертвых шурдских и человеческих тел. Еще чуть поодаль медленно оседал один из Пожирателей, безжалостно лишенный Тарисом всей накопленной жизненной энергии. Ужасная тварь, наведшая ужас на всех жителей островного поселения, превратилась всего лишь в кучу зловонной мертвой плоти. Бьющегося посреди круга мужчину выгнуло в немыслимую дугу, с его рта сорвался дикий вопль боли. Захрустели кости, под кожей несчастного прокатились бугры, под звуки трещащих костей его лицо быстро менялось, приобретая совсем новые черты. Темные волосы стали длиннее и изменили цвет на яркий, немыслимо рыжий оттенок. Заострившийся подбородок подался вперед, скулы стали выше, внутри широко распахнутых глаз карий зрачок приобрел изумрудно-зеленый цвет. Менялось и телосложение – мощный и приземистый до этого человек вытягивался и становился тоньше в плечах и талии. Из раззявленного в крике рта вырвался красный поток жижи – тело выбрасывало ставшую лишней плоть. Еще несколько минут агонии, и на заснеженную землю рухнуло содрогающееся тело совсем иного человека. Все другое. Облик, телосложение… и душа. - С возвращением, старый друг, – Тарис растянул тонкие губы в усмешке. – С возвращением. Я рад тебя видеть. - Как и я, друг мой и повелитель, – хрипло отозвался медленно поднимающийся незнакомец. – Как и я… снова покорять и убивать для вас! Есть ли цель? - Может ли ее не быть? Шурды! Поприветствуйте своего нового полководца! Вот тот, кто возглавит вас и поведет к победам! Тот, кто, как и раньше, прольет для меня реки крови! Риз Ван Гросс! Риз Мертвящий! - Приятно снова дышать, – прохрипел Риз, утирая окровавленные губы. – Повелитель… эта парочка позади вас… - Эти? – Тарис кивнул на двух дрожащих от холода детей, стоящих в десятке шагов в стороне. – Мой приветственный подарок для тебя. Позабавься, вспомни старое… - Вы всегда были слишком добры ко мне, повелитель! – выдохнул Риз, растягивая губы в жадной усмешке. – Счастье служить такому, как вы… |