Политические правовые учения. Ж. Ж. Руссо о государстве, праве и народном суверенитете. 40
 Скачать 285.67 Kb.
|
29. Государственно-правовые взгляды Ф.ПрокоповичаФеофан Прокопович (1681—1736) — церковный и государственный деятель первой трети XVIII в., соратник Петра I в деле преоразования системы управления церковью и одновременно идеолог его реформ. В его политическом учении было дано теоретическое обоснование новых тенденций в эволюции самодержавной власти, проявившихся в эпоху правления Петра I. Политическое учение Феофана Прокоповича тесно связано с официальной политической идеологией русского общества первой половины XVIII в. В значительной мере оно есть часть этой идеологии. Произведения, в которых Феофан высказывал свои политические идеи, создавались им, как правило, в целях идеологического обоснования законодательных актов Петра I, вносивших серьезные перемены в механизм государственной власти. Так, "Слово о власти и чести царской" призвано было оправдать лишение царевича Алексея Петровича права наследования царского престола и назначение наследником малолетнего Петра Петровича, объявленное Манифестом Петра I от 3 февраля 1718 г. Трактат "Правда воли монаршей" был написан Феофаном Прокоповичем для обоснования Указа Петра I от 5 февраля 1722 г. "О праве наследия престолом", в котором провозглашалось, что "всегда в воли правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменит...".Впоследствии названный трактат был включен в состав "Полного собрания законов Российской империи". Основополагающим элементом политического учения Феофана Прокоповича является идея происхождения верховной государственной власти от Бога. Данная идея выводилась им, во-первых, непосредственно из Священного писания, а во-вторых, из соответствующего понимания человеческого естества. В числе законов человеческого естества Феофан называл и закон, по которому надлежит "бытии властем предержащем в народех". По мнению Феофана, если верховная власть имеет свое начало в человеческом естестве, то это означает, что она происходит также от Бога, поскольку именно Бог является создателем человеческого естества. Признавая, что начало первой власти происходит "от человеческого сословия и согласия", Феофан отмечал, что и в данном случае действует естественный закон, "на сердце человеческом от Бога написанный", который требует от людей искать себе сильного защитника. К поиску защитника побуждает людей и совесть, каковая, по словам Феофана, "сама семя божие есть". Феофан предполагал в слушателях своих проповедей людей, наделенных свободной волей и способностью мыслить. Поэтому при обосновании божественного происхождения государственной властиьон не ограничивался ссылками на тексты Священного писания,но старался найти опору данной идее в здравом разуме и совести. Подобным же образом Феофан оправдывал и необходимость повиновения государственной власти. И в этом случае он не ограничивался указанием на библейские заповеди, призывающие к повиновении властям, но опирался в своих суждениях на аргументы здравого разума и побуждения совести. В качестве главного аргумента в обосновании необходимости повиновения государственной власти Феофан использовал представление о ней как о силе, обеспечивающей общее благо: целостность, материальное процветание и безопасность всего общества. По его мнению, повиноваться государственной власти должны все люди — в том числе и священники, и монахи. Опору этому своему воззрению Феофан находил в Ветхом и Новом заветах, в истории Вселенских соборов, в законодательстве Юстиниана I и других византийских императоров, во всемирной и русской истории. Имея корневое свое начало в Боге, верховная государственная власть, по словам Феофана Прокоповича, "не судима есть от человека, но единаго Бога суду подлежит". Она есть "высочайшая, крайняя власть" и "не подлежит никей же другой власти человеческой". Она не подчиняется соответственно и человеческим законам. Очевидно, что выделяя в государственной власти указанные свойства, Феофан Прокопович подразумевал, главным образом, самодержавную власть, существовавшую в его время в России. При этом он хорошо знал особенности и других разновидностей государственной власти. Классификацию различных форм ("образов") правления Феофан строил на базе традиционного для европейской политической идеологии критерия, а именно: в зависимости от количества носителей высочайшей власти. В соответствии с ним он выделял: 1) демократию или народодержавство, "инде главные всего Отечества дела управляются согласием всех жителей"; 2) аристократию, "инде же не всего народа, но и не единаго лица волею, но несколько избранных мужей сословием правится Отечество"; 3) монархию или самодержавство, "инде же вся держава в руках единого лица держится". Помимо этого Феофан признавал возможность существования и смешанных форм правления, сочетающих признаки двух или трех вышеотмеченных основных "образов правления". В свою очередь и монархии Феофан делил на различные виды. Так, он писал, что монархия бывает наследственной, "в которой по отце сын, или по брате брат, иногда же по отце и дщерь царствует... и разве пресечется линия крови Самодержавной, в то время согласием Монарх новый избирается". К такой монархии Феофанотносил современную ему "Монархию Всероссийскую". "Наследной монархии" Феофан противопоставлял "монархию избирательную", в которой "не наследный скипетр содержится, но по смерти монарха единого избирает народ монарха, по согласию своему, несмотря на дети монарха умершего". При решении вопроса о лучшей форме правления Феофан Прокопович следовал, по его собственному признанию, учениям политических мыслителей, полагавших, что о различных правлениях "не просто по самих себе, но по природе народов рассуждати подобает, который где лучше свойствуются". Из высказываний этихтмыслителей можно узнать, отмечал он, что "едва не всем народом природна есть Монархия, понеже едва не вси таковым способом удоб управляти себе обыкоша". Из единоличных образов правления Феофан отдавал предпочтение наследственной монархии. Кроме того, преимущество "наследуемого Царства" состоит, по мнению Феофана, и в том, что самодержец печется здесь о добре общем, как о своем домашнем.Но самым большим пороком "елекционных держав" Феофан считал свойственные им несогласия и раздоры. Вместе с тем и в наследственной монархии Феофан Прокопович обнаруживал большой недостаток. Самодержавную власть может в ней унаследовать человек не достойный короны, отчего "бедно деется с государством". Лучшим способом исправления данного недостатка Феофан полагал признание за монархом права назначения в качестве наследника самодержавной власти любого достойного человека, в том числе и такого, который не является ни его сыном, ни каким-либо родственником вообще. В политическом учении Феофана Прокоповича можно обнаружить ряд таких идей, которые были распространены в его время в Западной Европе. Так, верховенство государственной власти — суверенитет— русский мыслитель обозначает термином "маестат". Свойства верховной государственной власти, выделявшиеся Феофаном Прокоповичем, а именно: ее неподсудность человеческому суду, независимость от какой-либо другой человеческой власти и надзаконность, отмечались не только названными учеными, но также Т. Гоббсом и С. Пуфендорфом. Вместе с тем Феофан Прокопович не воспринял многих распространенных в Западной Европе XVII — начала XVIII в. Политический идей. Признав согласие народа в качестве фактора, способствующего появлению государственной власти в обществе, русский мыслитель не принял характерного для западноевропейской теории "общественного договора" представления о народе как совокупности отдельных индивидов, каждый из которых обладает изначально суверенитетом. В учении Феофана Прокоповича первоначальным носителем суверенитета выступает народ, который мыслится в качестве единого тела, обладающего общей волей. При этом Феофан ничего не говорит о том, как образовался народ. Так, по учению Т. Гоббса, верховная государственная власть образуется не в результате договора ее носителя — суверена — со своими подданными, а путем заключения соглашения множества индивидов друг с другом об учреждении верховной власти и о предоставлении ее какому-либо одному человеку или коллегии людей. В учении Феофана Прокоповича подобное соглашение между индивидами вообще не предполагается, поскольку индивиды не мыслятся в качестве обладателей прав или воли. Для английского философа образование верховной государственной власти является одновременно образованием народа. В представлении русского мыслителя народ существует до появления такой власти. Поэтому если в теории Т. Гоббса верховную государственную власть учреждают индивиды, то в учении Феофана Прокоповича ее непосредственно создает народ. В соответствии с доктриной "общественного договора", разработанной западноевропейскими философами, в результате краха государства общество приходит в свое первоначальное состояние, при котором суверенитет вновь становится принадлежностью индивидов. По смыслу учения Феофана Прокоповича верховная власть в подобном случае должна возвращаться к народу, который изначально и обладал ею. В трактате "Правда воли монаршей" предусматривается, что в "монархии избирательной" в случае смерти монарха воля, предоставленная ему народом, снова оказывается у народа; в "наследной" же монархии народная воля, отданная монарху, может возвратиться к народу только в случае отречения монарха от престола. Смысл представлений Феофана Прокоповича о характере взаимоотношений народа и носителя верховной государственной власти во многом раскрывает то место в вышеназванном трактате, где говорится, что "народная воля, как в избирательной, так и в наследной Монархии и в прочих правительства образах бывает не без собственного смотрения Божия..., но божиим мановением движима действует". На основании данного тезиса Феофан делает вывод о том, что обязанности подданных к государю своему и обязанности государя "к добру общему" подданных своих происходят не только от воли народной, но и от воли Божией. Отсюда в свою очередь вытекают следующие идеи: "Не может народ, — констатирует Феофан, — судить дела Государя своего", "не может народ, — добавляет он к этому, — повелевать что-либо Монарху своему". Более того, даже если монарх, которого народ избрал самодержцем своим, усмотрев в нем "мужа доброго, который бы с великою отечества пользою царствовать мог", окажется не таковым, или, "быв на время добр, переменится в злого", народ, по мнению Феофана, все равно не может отставить его, отнять у него отданной воли своей. Потому что хотя народ и желает упрямо отменить волю свою, не может он отменить воли Божией, "которая и волю народную двигнула и купно с нею сама действовала" в установлении монархии. Таким образом, взаимоотношения народа с монархом при учреждении государства в том виде, в каковом они выступают в учении Феофана Прокоповича, не являются договором в строго смысле этого понятия. Народу в данном случае отводится роль не самостоятельного субъекта двухстороннего соглашения, но скорее простого проводника Божьей воли. Одним из основополагающих элементов политического учения Феофана Прокоповича является идея служения государя общему благу. Эта идея была распространенной в западноевропейских политических учениях Нового времени. Согласно им верховная государственная власть учреждается именно для того, чтобы служить общей пользе. Т. Гоббс полагал, что суверен обязывается к этому естественным законом и отвечает за это перед Богом. Феофан Прокопович также связывал долг самодержца служить общему благу с законами человеческого естества и с Божественными заповедями. Однако дальнейшие выводы из этой идеи названные мыслители делали разные. С точки зрения Т. Гоббса и других западноевропейских философов, государь, обязанный действовать в интересах общего блага, не имел правомочия издавать законы, которые не служат общему благу. Такие законы они считали плохими. "Хороший закон, — отмечал Т. Гоббс, — это тот, который необходим для блага народа и одновременно общепонятен". В представлении Феофана Прокоповича государь, обязанный действовать на общую пользу естественным законом и божественными заповедями, не имел правомочия на издание только таких законов, которые вредны для общества. Любые другие законы, даже если они прямо и не служили общему благу, самодержец вполне мог, по мнению мыслителя, издавать. |