К. С. Пакат Восхождение королей
 Скачать 0.58 Mb.
|
Глава 3Дэмиен окинул взглядом размах поля. Силы Регента казались потоками темно‑красного цвета, вторгшимися в их собственные ряды, смешивая армии и напоминая поток крови, который врывается в воду и распространяется в ней. Открывающийся вид был видом разрушения и нескончаемого потока врагов, такого внушительного, что он походил на рой. Но Дэмиен видел при Марласе, как один человек может держать фронт, будто лишь одним усилием воли. – Принц‑убийца! – Кричали люди Регента. Сначала они кидались навстречу Дэмиену, но увидев, что происходило с теми, кто нападал на него, они превратились в сбившуюся массу лошадиных копыт, пытающуюся отступить. Им не удалось уйти далеко. Меч Дэмиена рассекал броню, рассекал плоть; Дэмиен высматривал места сосредоточения сил и уничтожал их, не давая начать построение. Виирийский командир вступил с ним в бой, и Дэмиен позволил им один раз сойтись, прежде чем его меч проткнул шею командира. Безразличные лица, наполовину закрытые шлемами, мелькали вокруг. Дэмиен думал о лошадях и мечах, о механизмах смерти. Он убивал, и все было просто: либо люди убирались с его пути, либо умирали. Все сузилось до единственной цели; решимость часами поддерживала силы и сосредоточенность за гранью человеческих возможностей – дольше, чем у противника, потому что человек, совершивший ошибку, умирал. Дэмиен потерял половину своих людей в первой волне. После этого он пошел в лобовую атаку, убивая, сколько было необходимо, чтобы остановить первую волну, и вторую, и третью. Свежее подкрепление, прибудь оно сейчас, могло бы перебить их всех, как недельных щенят, но у Дэмиена не было подкрепления. Если он и замечал что‑то, кроме сражения, то это было не исчезающее ощущение отсутствия, пустоты. Мастерство, безразличное владение мечом, обнадеживающее присутствие рядом с ним Никандроса с его размеренным, более практичным стилем сражения отчасти заполняли брешь. Дэмиен привык к чему‑то, что было временным, как вспышка веселья в паре голубых глаз, на мгновение ловящих его взгляд. Все это переплелось между собой внутри него и затянулось вместе с продолжающимися убийствами в один тугой узел. – Если Принц Виира покажется, я убью его, – резко бросил Никандрос. Залпы стрел уменьшились, потому что Дэмиен пробил достаточно строев лучников, которые стреляли в хаос сражения, неся опасность для обеих сторон. Звуки тоже изменились: больше не было рева и криков, их заменили стоны боли и изнеможения, сбившееся дыхание и тяжелый, уже не такой частый, лязг мечей. Смерть, длящаяся часами; битва вступила в свою завершающую, жестокую, утомленную стадию. Строи были нарушены и распались в беспорядке, кругом лежали груды неподвижных тел, в которых трудно было отличить друга от врага. Дэмиен оставался в седле, хотя тела погибших покрывали землю так плотно, что лошадь увязала в них. Земля была влажной, ноги Дэмиена были запачканы выше колен – забрызганы грязным месивом, потому что почва пропиталась кровью, хотя лето и было сухим. Ржание мечущихся раненых лошадей перекрывало крики людей. Он собирал людей вокруг себя и убивал, телом преодолевая границы физического, границы мысли. На дальнем краю поля он заметил вспышку красного в нашивках. «Разве не так Акиэлос выигрывает войны? Зачем сражаться с целой армией, когда можно просто…» Дэмиен вонзил шпоры в бока лошади и помчался. Люди между ним и его целью превратились в слившиеся пятна. Он едва слышал звон собственного меча или замечал красные плащи Виирийского почетного караула, прежде чем разрубал их. Он просто убивал их, одного за другим, пока не осталось никого между ним и человеком, которого он искал. Меч Дэмиена очертил в воздухе неумолимую дугу и рассек человека в шлеме с плюмажем надвое. Его тело неестественно накренилось на бок, затем упало на землю. Дэмиен соскочил с лошади и стянул шлем. Это был не Регент. Он не знал, кто это был; пешка, марионетка с широко раскрытыми мертвыми глазами, втянутая в это, как и все они. Дэмиен отшвырнул шлем в сторону. – Все кончено, – раздался голос Никандроса. – Все кончено, Дэмиен. Дэмиен перевел невидящий взгляд наверх. Броня Никандроса была разрезана поперек кровоточащей груди, недоставало передней нагрудной пластины. Он использовал короткое имя, которым Дэмиена называли, когда он был мальчиком; имя детства, сохраненное для близких. Дэмиен осознал, что стоит на коленях, и его грудь вздымается так же, как и грудь его коня. В кулаке он сжимал отличительные нашивки мертвого солдата. Казалось, что он сжимает в руках пустоту. – Кончено? – Слова хрипло вырвались из него. Все, о чем он мог думать – Регент все еще жив, и ничто не кончено. Мысль возвращалась медленно после стольких часов, проведенных, полагаясь на движение и реакцию, на мгновенные ответные действия. Ему нужно было прийти в себя. Люди вокруг бросали оружие на землю. – Я даже не знаю, наша ли это победа или их. – Наша, – ответил Никандрос. В глазах Никандроса появился другой взгляд. И когда Дэмиен оглядел разгромленное поле сражение вокруг, то увидел солдат, уставившихся на него издалека, и во взгляде Никандроса отражалось выражение их лиц. С возвращающимся осознанием Дэмиен увидел, будто впервые, тела людей, которых убил, чтобы добраться до приманки Регента – свидетельства того, что он сделал. Поле превратилось во взрытые земляные окопы, усыпанные мертвыми телами. Почва стала беспорядочной смесью плоти, бесполезной брони и лошадей без своих всадников. Безостановочно убивая на протяжении часов, Дэмиен не осознавал масштаба того, что он вызвал здесь. Перед его глазами вспышками пронеслись лица тех, кого он убил. Все оставшиеся были Акиэлоссцами, и они смотрели на Дэмиена, как на что‑то невероятное. – Найдите самого высокопоставленного выжившего Виирийца и скажите, что они могут похоронить своих погибших, – сказал Дэмиен. На земле рядом с ним лежало упавшее Акиэлосское знамя. – Чарси объявляется территорией Акиэлоса. – Поднявшись, Дэмиен обхватил деревянный шест знамени и воткнул его в землю. Знамя было порвано и стояло, склонившись набок из‑за пропитавшей ткань грязи, но держалось. И в тот момент Дэмиен из‑за тумана своей усталости, как во сне, увидел всадника, появляющегося на дальнем западном краю поля. Глашатай скакал галопом через опустошенную местность на белой вычищенной кобыле с изогнутой шеей и высоким, летящим хвостом. Прекрасный и нетронутый, он казался издевкой над жертвой смелых мужчин, павших на поле. Его знамя развевалось позади него, и гербом была звезда Лорена, синий и сияющий золотой. Глашатай натянул поводья перед Дэмиеном. Дэмиен посмотрел на блестящую шкуру кобылы, не перепачканную грязью, не взъерошенную и не взмокшую от пота, а потом на ливрею глашатая в безупречном состоянии, не тронутую пылью дороги. Он почувствовал, как что‑то нарастает в его горле. – Где он? Спина глашатая ударилась о землю. Дэмиен стащил его с лошади прямо в грязь, где он теперь лежал ошеломленный, хватая ртом воздух, пока колено Дэмиена прижимало его живот. Рука Дэмиена обхватила его шею. Его собственное дыхание было порывистым. Вокруг него каждый меч был вынут из ножен, каждая тетива натянута, и стрела готова. Дэмиен сжал руку сильнее, прежде чем ослабить хватку, чтобы дать глашатаю говорить. Глашатай перекатился на бок и закашлялся, когда Дэмиен отпустил его. Он вынул что‑то из‑за пазухи. Пергамент, на котором написано две строчки. У тебя Чарси. У меня Фортейн. Дэмиен уставился на слова, написанные безошибочно знакомым почерком. Я приму тебя в своем форте. * * *Фортейн затмевал даже Рейвенел – могущественный и великолепный, с высокими башнями и выступающими амбразурами, вгрызающимися в небо. Он возвышался до абсолютной, невозможной высоты, и со всех позиций были видны знамена Лорена. Вымпелы словно парили в воздухе, переливаясь узорчатым синим и золотым шелком. Дэмиен осадил лошадь, когда они въехали на вершину холма, его армия темной бахромой знамен и копий следовала за ним. Его приказ выезжать был неумолим, призывая людей, едва закончилась битва. Из трех тысяч Акиэлоссцев, которые бились при Чарси, выжило лишь около половины. Они ехали верхом, сражались и снова ехали верхом, оставив позади только один отряд, чтобы позаботиться о телах, искореженной броне и заброшенном оружии. Йорд и остальные Виирийцы, оставшиеся сражаться, ехали вместе с Дэмиеном небольшой группой, нервничающие и неуверенные, что делать. К тому времени Дэмиен получил отчет о количестве погибших: двенадцать сотен своих, шесть с половиной тысяч у противника. Дэмиен понял, что люди начали относиться к нему по‑другому после битвы; они расступались, когда он проходил. Он видел их взгляды, полные страха и ошеломленного благоговения. Большинство из них не сражалось с ним раньше. Вероятно, они не знали, чего ожидать. Теперь они были здесь; они прибыли грязными и покрытыми пылью, некоторые – израненными, преодолевая измождение, потому что этого требовала от них дисциплина, чтобы увидеть зрелище, раскинувшееся перед ними. Ряды за рядами остроконечных цветных палаток были разбиты на поле перед стенами Фортейна; солнце освещало шатры, знамена и шелка изящно обустроенного лагеря. Это был город из палаток, вмещавший в себя свежие, нетронутые силы людей Лорена, которые не сражались и не умирали этим утром. Выставленное напоказ высокомерие было намеренным. Оно утонченно намекало: «Вы так старались при Чарси? Я был здесь, полировал ногти». Никадрос натянул поводья рядом с Дэмиеном. – Дядя с племянником похожи. Они посылают других людей сражаться за них. Дэмиен промолчал. В груди он чувствовал похожую на гнев тяжесть. Он окинул взглядом элегантный шелковый городок и вспомнил солдат, умиравших на поле Чарси. К ним направлялся своего рода приветственный отряд, возвещавший об их прибытии. Дэмиен сжимал в руке окровавленное рваное знамя Регента. – Только я, – сказал Дэмиен и пришпорил лошадь. На полпути через поле его встретил глашатай в сопровождении четырех взволнованных помощников, которые говорили что‑то срочное о протоколе. Дэмиен выслушал четыре слова из всего этого. – Не беспокойтесь, – сказал Дэмиен. – Он ждет меня. Заехав в лагерь, он соскочил с коня и бросил поводья ближайшему слуге, не обращая внимания на суматоху, которую спровоцировало его прибытие; глашатаи отчаянно скакали галопом вслед за ним. Даже не сняв наручи, Дэмиен направился к шатру. Ему были знакомы эти высокие острые складки; ему был знаком вымпел со звездой. Никто его не задержал – даже когда он подошел к шатру и отпустил стоящего на входе солдата простой командой: «Иди». Он не посмотрел, выполнен ли приказ. Солдат пропустил его внутрь: разумеется, пропустил; все это было спланировано. Лорен был готов принять его, приди он, послушно следуя за глашатаем, или, как сейчас, все еще покрытым грязью и потом после сражения, с кровью, засохшей в тех местах, где ее не удалось вытереть. Он откинул полу шатра рукой и шагнул внутрь. Шелковое уединение окружило его, когда полы шатра вновь сомкнулись позади. Дэмиен стоял в шатре, высокий свод которого был собран, как головка цветка, и поддерживался шестью внутренними шестами, по спирали обернутыми шелковой тканью. Он отгораживал окружающую действительность, несмотря на свой размер, и закрытых пол шатра было достаточно, чтобы приглушить звуки снаружи. Именно это место выбрал Лорен. Дэмиен заставил себя осмотреться. В шатре была мебель: низкие скамьи с подушками, а в дальнем конце стоял стол на козлах вместо ножек, покрытый тканью и уставленный неглубокими блюдами с засахаренными персиками и апельсинами. Будто бы они собирались лениво грызть закуски. Дэмиен поднял взгляд от стола и перевел его на изящно одетую фигуру, прислонившуюся одним плечом к шесту шатра и наблюдающую за ним. Лорен сказал: – Здравствуй, любимый. Это будет непросто. Дэмиен заставил себя принять слова. Он заставил себя принять все это и пройти вглубь шатра, так что теперь он стоял среди элегантной обстановки в полной броне, нарушая чистоту изящно вышитых шелков под своими перепачканными ногами. Он швырнул знамя Регента на стол. Оно глухо ударилось комком грязного, запятнанного шелка. Затем он перевел взгляд на Лорена. Он задался вопросом, что видит Лорен, глядя на него. Дэмиен знал, что теперь он выглядит иначе. – Чарси выиграно. – Я так и думал. Дэмиен сделал вдох. – Твои люди считают тебя трусом. Никандрос думает, что ты предал нас. Что ты отправил нас к Чарси и оставил там умирать под мечами людей своего дяди. – И ты так думаешь? – Спросил Лорен. – Нет. – Ответил Дэмиен, – Никандрос тебя не знает. – А ты знаешь. Дэмиен взглянул на позу Лорена, как он распределил вес тела и аккуратно держал себя. Левая рука Лорена все еще небрежно лежала на шесте шатра. Дэмиен намеренно шагнул вперед и сжал правое плечо Лорена. Мгновение ничего не происходило. Дэмиен сжал крепче и надавил большим пальцем. Сильнее. Он наблюдал, как лицо Лорена становилось пепельно‑серым. Наконец, Лорен сказал: – Хватит. Дэмиен отпустил его. Лорен отпрянул назад, хватаясь за плечо, где синяя ткань потемнела. Кровь выступила из свежеперевязанной скрытой раны, и Лорен смотрел на Дэмиена странно широко раскрытыми глазами. – Ты бы не нарушил клятву, – сказал Дэмиен, не обращая внимания на чувство в груди. – Данную даже мне. Он сделал усилие, чтобы отойти. Размеров шатра хватало, чтобы позволить это, и теперь их разделяло четыре шага. Лорен не отвечал. Он все еще прижимал рукой плечо, пальцы стали липкими от крови. Он спросил: – Даже тебе? Дэмиен заставил себя посмотреть на Лорена. Правда своим ужасающим присутствием заполняла его грудь. Он подумал о единственной ночи, которую они провели вместе. Он подумал о том, как Лорен отдавался ему, уязвимый, с потемневшими глазами, и о Регенте, который знал, как сломить человека. Снаружи две армии были готовы к бою. Но этот момент был здесь, и Дэмиен не мог его остановить. Он вспомнил постоянное предложение Регента: «Возьми моего племянника». Дэмиен сделал это, добился его, выиграл его. Чарси, понял он, не играло роли для Регента. Оно не имело значения. Настоящим оружием Регента против Лорена всегда был сам Дэмиен. – Я пришел, чтобы сказать, кто я. Лорен был таким до боли знакомым: оттенок его волос, туго зашнурованная одежда, полные губы, которые он обычно держал сжатыми в тонкую линию, грубый аскетизм, невыносимые голубые глаза. – Я знаю, кто ты, Дамианис, – сказал Лорен. Дэмиен услышал это, и вся обстановка шатра, казалось, начала меняться, предметы принимали другие формы. – Ты думал, – продолжал Лорен, – я не узнаю человека, убившего моего брата? Каждое слово было льдинкой. Болезненным, острым осколком. Голос Лорена оставался идеально ровным. Дэмиен отступил. Его мысли плыли. – Я знал во дворце, когда они втащили тебя передо мной, – продолжал Лорен. Слова произносились гладко, безостановочно. – Я знал в банях, когда приказал выпороть тебя. Я знал… – В Рейвенеле? – Сказал Дэмиен. Дыхание давалось с трудом – не отрываясь, он смотрел на Лорена, пока летели секунды. – Если ты знал, – сказал Дэмиен, – как ты мог… – Позволить тебе трахнуть меня? У Дэмиена болело в груди, поэтому он почти не заметил признаков того же и в Лорене – контроль, бледное всегда лицо, но сейчас побелевшее. – Мне нужна была победа при Чарси. Ты предоставил ее. Это стоило того, чтобы вытерпеть, – Лорен произносил ужасающие, четкие слова, – твои неуклюжие ласки. Слова ударили так больно, что выбили весь воздух из легких. – Ты лжешь, – сердце Дэмиена колотилось в груди. – Ты лжешь. – Слова были слишком громкими. – Ты думал, что я ухожу. Ты практически вышвырнул меня. – Он произносил это, пока осознание расцветало в нем: – Ты знал, кто я. Ты знал, кто я, в ночь, когда мы занимались любовью. Он вспомнил, как Лорен сдавал свою защиту, не в первый, а во второй раз: медленнее, слаще, напряжение в нем, то, как он… – Ты не занимался любовью с рабом, ты занимался любовью со мной. – И он не мог ясно обдумать эту мысль, но он улавливал ее проблеск, проблеск ее острия. – Я думал, ты не станешь, я думал, ты никогда… – Он шагнул вперед. – Лорен, шесть лет назад, когда я сражался с Огюстом, я… – Не смей произносить его имя. – Лорен с усилием произнес слова. – Никогда не произноси его имя, ты убил моего брата. Дыхание Лорена сбилось, он почти задыхался, когда говорил, его руки жестко сжимали край стола позади. – Это ты хотел услышать? Что я знал, кто ты, и все же позволил тебе трахнуть меня, тебе, убийце моего брата, который зарубил его на поле, как животное? – Нет, – сказал Дэмиен, его живот свело судорогой, – это не… – Стоит мне спрашивать, как ты сделал это? Как он выглядел, когда твой меч пронзил его? – Нет, – сказал Дэмиен. – Или стоит ли мне рассказать тебе об иллюзии человека, который давал мне хорошие советы? Который был рядом со мной. Который никогда не лгал мне. – Я никогда не лгал тебе. Слова ужасающе повисли в тишине, которая за ними последовала: – «Лорен, я твой раб»? Дэмиен почувствовал, как воздух покидает легкие. – Не говори, – сказал он, – об этом как… – Как? – Как будто это было хладнокровно; как будто я это контролировал. Как будто мы оба не закрыли глаза и не притворились, что я был рабом. – Он заставил себя произнести разоблачающие слова: – Я был твоим рабом. – Не было раба, – ответил Лорен. – Он никогда не существовал. Я не знаю, что за человек стоит сейчас передо мной. Все, что я знаю, это то, что вижу его впервые. – Он здесь. – Его плоть горела, словно его только что вскрыли. – Мы одно целое. – Тогда встань на колени, – сказал Лорен. – Поцелуй мой сапог. Дэмиен посмотрел в голубые глаза Лорена, которые, казалось, живьем сдирали кожу. Невозможность происходящего отозвалась острой болью. Он не мог сделать этого. Он мог только смотреть на Лорена через расстояние, разделяющее их. Слова причиняли боль. – Ты прав. Я не раб, – сказал он. – Я Король. Я убил твоего брата. И теперь я держу твой форт. Произнося это, Дэмиен вытащил кинжал. Он скорее почувствовал, а не увидел, как все внимание Лорена переключилось на него. Физические признаки были едва заметны: губы Лорена приоткрылись, тело напряглось. Лорен не смотрел на кинжал. Он не сводил глаз с Дэмиена, который в ответ смотрел прямо на него. – Поэтому ты будешь вести со мной переговоры, как с королем, и ты скажешь мне, зачем позвал меня сюда. Дэмиен осторожно бросил кинжал на пол шатра. Лорен не проследил за падением. Его взгляд оставался пристальным. – Ты не знал? – спросил Лорен. – Мой дядя в Акиэлосе. |