2019-СИГНАЛЫ РЕЧЕВОГО КОНФЛИКТА КАК ПРИЗНАКИ КОММУНИКАТИВНОЙ НЕУ. Кафедра общей и прикладной филологии, литературы и русского языка сигналы речевого конфликта как признаки коммуникативной неудачи в условиях неформального общения (на примере интернетфорумов) магистерская
 Скачать 2.64 Mb.
|
|
Глава 2. Коммуникативная неудача и коммуникативный конфликт в условиях виртуального дискурса: принципы моделирования коммуникативно неудачной ситуации в речевой коммуникации интернет-формации Глава 2 будет посвящена феномену коммуникативной неудачи и ее трансформации в условиях интернет-коммуникации. Формация, плотно вошедшая в жизнь человека и полностью ее симулирующая, также полна фактами негармонического взаимодействия. Таким образом, мы проиллюстрируем состоятельность / несостоятельность нашей модели трансформации, а также, возможно, добавим в ее структуру специфические этапы, характерные для ее реализации в условиях виртуального дискурса. Интернет стал неотъемлемой частью жизни каждого человека. Ежедневное общение в мессенджерах и социальных сетях – нормой. Интернет-среда, имитируя реальный мир, отражает его особенности: общение, коммуникативные сообщества и проч., но техническая оснащенность такого способа взаимодействия накладывает отпечаток на весь процесс коммуникации и даже на самих коммуникантов. Виртуальный дискурс имеет ряд отличительных особенностей. Это наличие интернета и средства связи, отсутствие деления пользователей (пол, статус и проч.) и наличие специальной лексики [Карасик, 2000, С. 6]. Наше исследование посвящено анализу коммуникативных неудач, которые служат началом коммуникативных конфликтов, поэтому мы уделяем большое внимание исследованиям в области лингвоконфликтологии и интернет-лингвистики. В интернет-лингвистике, относительно новой отрасли, нас интересует социолингвистический аспект. Он рассматривает процессы трансформации процесса общения: благодаря мгновенным сообщениям люди в любой момент могут связаться друг с другом, создание платформ социальных сетей позволяет общаться с людьми из разных уголков планеты (причем иногда коммуникация может происходить против их воли). Отдельный интерес в этом русле заслуживает функционирование языка. Так, 50 самоорганизующаяся система знаков в интернете претерпевает значительные изменения из-за специфики среды. К примеру, происходят многочисленные языковые изменения, формируется сетевой жаргон, которые аккумулируется не только в интернете, но и выходит за зону виртуальной действительности, проникая в повседневную речь [ Thurlow, 2001, P. 289]. В этой главе мы попробуем апробировать разработанную ранее описательную модель развертывания коммуникативной неудачи. Мы изменим среду функционирования модели, поэтому как гипотезу мы предполагаем возможные изменения структуры нашей модели. Особое внимание мы обратим на выражение сигналов коммуникативной неудачи и наступления коммуникативного конфликта. На основании наших предыдущих исследований [Чернышова, Братенькова, 2017, С.163-166] мы делаем вывод о существенной трансформации вербальных и невербальных сигналов выражения коммуникативного дискомфорта в сторону негации. Таким образом, для реализации этих задач мы опишем главные отличия виртуального дискурса от реального, проанализируем особенности виртуальной личности, а также обратим внимание на вербальные и невербальные особенности проявления интернет-сигналов возникающей дисгармонии. На основании этого мы оценим возможность изменения нашей формальной модели трансформации и при необходимости изменим ее. 2.1 Потенциальные конфликтогены в интернете Интернет-формация, являясь технически опосредованной средой, имеет ряд конструктивных отличий в процессе построения коммуникативных связей на всех уровнях. Главным аспектом различия является техническая сторона. В первую очередь она характеризуется увеличением коммуникационных каналов: вместо простой схемы отправитель – канал связи – средство связи – получатель, которая была бы уместна, если бы речевой конфликт протекал не в сети, мы имеем более разветвленную цепочку: отправитель (программист – 51 администратор – модератор) – узел (программного обеспечения, управления, отправления, распределения, распространения, конусирования) – средство (программа, программное обеспечение, базы данных, провайдер, браузер) – структурный элемент (веб-страница, сайт, портал) – пользователь (клиент) – блоки клиента (поисковые средства) и проч. [Тошович, 2015, С.27-35]. То есть коммуникативный конфликт будет протекать опосредовано: в него будут включены не только конфликтанты, но и случайные пользователи, а также администраторы / модераторы. Ко всему прочему можно отнести и технические сбои, которые могут вмешаться в протекание конфликта. Таким образом, общение будет осуществляться между коммуникантом и интернет- средой, которая также будет являться участником коммуникации [Алексеенко, Гукосьянц, 2014, C. 197]. Стоит сказать, что находясь в виртуальном дискурсе, языковая личность находится и в специфическом хронотопе: она существует как бы в двух пространствах – реальном и виртуальном. Под реальным подразумевается настоящее местонахождение коммуниканта, а под виртуальным – нахождение в интернет-пространстве путем подключения гаджета к интернету [Гриценко, 2011, С. 18].Особенность хронотопа влияет на течение коммуникации. Если в условиях реального времени конфликт развертывается «здесь и сейчас», а, прерываясь, позднее создает уже новую коммуникативную ситуацию, то в интернете параметр времени как бы нивелируется. Коммуникант может ответить спустя продолжительный промежуток времени, но все это будет считаться одной коммуникативной ситуацией. При желании вступить в виртуальную коммуникацию, языковой личности необходимо сформировать свой образ, причем из-за непрямого характера коммуникации конструирование этого образа будет полностью зависеть от языковой личности. Исследователи отмечают, что создание образа в интренет-среде будет идти за счет самопрезентации, под которой понимают способность коммуниканта влиять на процесс формирования своего образа у собеседника. Возможности самопрезентации ввиду специфики формации 52 существенно сократятся, поскольку утратится невербальный компонент, восполнить который возможно будет только за счет творческого потенциала личности, что не всегда возможно [Елькина, 2012, C. 69]. Специфика Интернета даст возможность языковой личности презентовать себя так, как она захочет. Выделяют два основных способа самопрезентации – самоописание и самовыражение. При самоописании реальная языковая личность постарается виртуально воссоздать свой образ из реальной жизни; при самовыражении языковая личность сконструирует символический, косвенный образ [Елькина, 2012, C. 69]. Исследователи, говоря о самопрезентации в интренет-пространстве представляю ее как «осуществление желаний силы и могущества, красоты, принадлежности, и т.п.» [Жичкина, Белинская, 1999, URL]. К.Янг, рассуждая о создании виртуальной личности, говорит о трех стратегиях формирования виртуального образа: 1) через выражение в ней «идеального Я» субъекта, что в качестве своих психологических оснований может иметь низкую самооценку, повышенную тревожность, депрессивные состояния и проч.; 2) через отражение в ней бессознательных компонентов “Я”, не выражающихся в реальности из-за действия механизмов психологических защит через создание универсального с точки зрения норм виртуального взаимодействия «персонажа», имеющего ролевое признание в любых сетевых сообществах [Young, 1998, P. 198]. О.В. Лутовинова, рассматривая способы самопрезентации виртуальной языковой личности, к лингвистически релевантным докоммуникативным способам относит: сетевое имя/ник, которым именуется пользователь, при этом выбор имени в дальнейшем будет неразрывно связан с образом пользователя; аватар – картинка, помещающаяся с целью визуальной репрезентации виртуальной языковой личности; 53 подпись/ориджин, прикрепляемая после текста сообщения и содержащая краткое высказывание; название блога или домашней страницы. Выбор вышеперечисленных средств широк и будет полностью зависеть от желания языковой личности. Быть уверенным в искренности виртуальной языковой личности (пол, возраст и другие значимые характеристики) невозможно, более того многие факты могут быть и вовсе не представлены. После докоммуникативной самопрезентации виртуальная языковая личность начнет проявлять себя коммуникативным поведением [Лутовинова, 2012, C. 135]. Считается, что не всегда виртуальный образ будет наделен чертами индивидуальности оригинала. Многие пользователи намеренно избегают отождествления себя и своего виртуального образа. Это объясняют тем, что языковая личность, находясь в виртуальной реальности, может претерпевать духовные или образные изменения, а также тем, что в интернете пользователь редуцирован до уровня языкового знака – набора текстовых сообщений, причем как истинных, так и ложных [Качанова, 2012, C. 182]. Интересное явление – игру вокативами, отмечает в своей работе Т.Н. Колокольцева. Игра вокативами подразумевает наличие у виртуальной языковой личности несколько виртуальных образов, которые будут использоваться ей в зависимости от того, какие суждения хочет высказать языковая личность, «какую роль сыграть». В режиме реального времени такая игра невозможна [Колокольцева, 2010, C.145-146]. Совокупность всех вышеперечисленных фактов создаст у одного пользователя впечатление о партнере, причем говорить о достоверности сложившегося образа не приходится. Вся информация, которая будет находиться в расположении партнера по коммуникации, будет представлена так, как этого захочет собеседник. Каждый пользователь интернет-среды заинтересован в наиболее выгодной самопрезентации с целью управлять впечатлением о себе, а партнеру по коммуникации остается моделировать 54 образ собеседника исходя из виртуального образа и порожденных им текстов [Жичкина, Белинская, 1999, URL]. Лутовинова О.В., проведя опрос среди пользователей сети, выделила следующие ценности виртуального дискурса: 1) доступность информации и завязывания контактов; 2) скорость получения информации и завязывание знакомств; 3) анонимность; 4) отсутствие пространственных границ, временного фактора; 5) свобода (свобода самовыражения, слова, общения); 6) демократичность общения (нивелирование социального статуса); 7) добровольность контактов, возможность прервать собственному желанию без негативных последствий [Лутовинова, 2009, C. 46]. По сути каждый пункт «ценностей» – потенциальная причина коммуникативной неудачи и конфликта в интернет-формации На первое место факторов, влияющих на деструктивное взаимодействие в сети, исследователи ставят анонимность, физическую непредставленность. Коммуникант, скрываясь за маской своего виртуального образа, обеспечивает себе неузнаваемость. Далее он может выразить все, что в реальном общении предпочел бы скрыть. Г.Н. Трофимова считает, что виртуальная маска облегчает процесс коммуникации, снимает психологические барьеры и высвобождает творческое «я». В связи с этим коммуникант становится более агрессивным, поскольку не знает достоверной информации о коммуниканте – пол, возраст, месторасположение, занимаемые социально-статусные роли [Трофимова, 2013, С. 174-176]. Характерной чертой виртуальных языковых личностей исследователи считают склонность к рассуждениям о том, как следует / не следует выражаться, а также любовь к прямым указаниям на допущенные другим участником коммуникации ошибки, неточности, нарушения этикетных речевых норм. Такие замечания часто делаются весьма резко, и воспринимаются болезненно и провоцируют ответные речевые действия, 55 зачастую приводящие к негармоническому типу взаимодействия [Колокольцева, 2010, C.147]. Также выделяют полисубъектность интернет-диалогов, как возможную причину коммуникативного сбоя. Та же физическая непредставленность порождает множество оценок относительно одного и того же события. Оценочные события зачастую бывают необоснованы, резки и безапелляционны. Вместо корректной полемики интернет-коммуниканты выбирают такие тактики речевого поведения как беспочвенные обвинения, прямые оскорбления. Такое речевое поведения не остается незамеченным другими участниками коммуникации, это провоцирует коммуникативный конфликт [Колокольцева, 2010, C.148]. Также стоит поговорить о флейминге и троллинге – специфических сознательных прогнозируемых формах выражения речевой агрессии. Их специфика – это ориентация на прагматическую цель дестабилизировать коммуникативный процесс. Вообще проблемы агрессии в речи – многоаспектное явление, поэтому лингвисты зачастую пользуются психологическими знаниями в этом вопросе. К примеру, речевую агрессию связывают с психологическим состоянием коммуниканта в данный промежуток времени, со стремлением к снятию эмоциональной напряженности [Енина, 2002. С.104-110]. Т.А. Фетисова в статье-обзоре «Агрессивное поведение в интернет-коммуникации», аккумулирует значимые формы агрессии в интернете, которые чаще всего можно наблюдать в сети [Фетисова, 2018, C. 185-197]. Распространенными явлениями намеренного негармонического взаимодействия является троллинг и флейминг – явления, которые характерны только для виртуального мира, это своеобразные стратегии конфликтного поведения, формы реализации речевой агрессии в виртуальном дискурсе. Троллинг – это речевая провокация с целью развертывания коммуникативного конфликта. Проявляться троллинг может в двух формах: 56 агрессивное опровержение общественного мнения и «переход на личность» [Воронцова, 2016, C. 109-116]. Опровержение общественного мнения базируется на следующих формах: 1) Безаргументативная негативная оценка предмета в целом; 2) Дискредитация предмета речи в контексте события. Переход на личность как стратегия троллинга подразумевает дать негативную оценку участнику коммуникации. Негативная характеристика может быть дана какому-либо участнику коммуникации на основании личностных качеств. Также подвергнута агрессии может быть коммуникативная компетентность: указание на ошибки – самый распространенный пример. Также тактикой может выступить оценка речевого высказывания коммуниканта с позиции ее лживости или негативная оценка содержания и стиля высказывания (неуместной наигранной лести). Тактики троллинга схожи с тактиками, применимыми и в реальной жизни. Главное отличие – это цель. В реальной коммуникации участники стараются достичь прагматических целей – получить информацию, создать негативный имидж оппоненту, таким образом, захватив коммуникативное поле. В интернете же коммуникация лишена прагматики: тролль просто пытается самооутвердиться, получить негативный отклик, для него это игра. Пользователи интернета классифицируют «толстый» и «тонкий» троллинг. Тактики «толстого» троллинга – это вызывающее поведение, открытые оскорбления, ненормативная лексика. Дисгармония обнаруживается в случае «толстого» троллинга сразу же, это его отличие от «тонкого» троллинга. «Тонкий» троллинг – это завуалированная провокация, которую тролль транслирует в своих речевых действия. Незамеченная в начале взаимодействия, далее провокация раскрывает себя в полной мере и дискредитирует партнера по коммуникации [Агуреева, URL]. Если оппонент не вступит и не будет развивать агрессивную коммуникацию, не завяжется деструктивное взаимодействие и проч., тролль потерпит коммуникативную 57 неудачу. Цель «вывести из себя», публично дискредитировать и проч. не будет достигнута. Флейминг – это агрессивное речевое взаимодействие, «спор ради спора». Началом флейминга будет являться троллинг. По сути флейминг – это результат эффективной провокации. Флейминг – коммуникативная удача со стороны коммуниканта-агрессора. Это взаимные агрессивные взаимодействия, которые являются продолжением развития коммуникативного конфликта, начавшегося с реплики-троллинга. По сути, флейминг уже не имеет отношения к первоначальной теме спора, чаще всего это обида на виртуального партнера. Говорить о том, сколько продлится такое взаимодействие невозможно. Специфика среды делает возможным отложить ответ на более удобное время, и вновь возобновить коммуникацию. Также не приходится говорить об адекватном завершении конфликта. Он вряд ли будет иметь логическое завершение. Флейминг либо оборвется, либо переключится на другую тему или другого участника коммуникации [Воронцова, 2016, C. 109-116]. В качестве приемов флейминга выступают неаргументированная критика и насмешка, дебаты, полемика с использованием оскорблений, не имеющих отношение к первоначальной теме, оскорбительные двусмысленные шутки и намеки, высказывания в адрес посторонних объектов, которые не являются прямыми нападками а виртуальную личность, но воспринимаются ей близко к сердцу [Воронцова, 2016, C. 109-116]. 2.2 Маркеры присутствия коммуникативной неудачи в интернет- дискурсе В этом разделе мы определим языковые маркеры сигналов вступления в зону коммуникативного риска, коммуникативной неудачи и языкового конфликта. Это поможет нам идентифицировать трансформацию коммуникативной неудачи в коммуникативный конфликт в нашей формальной модели. 58 С опосредованностью, непрямым взаимодействием связан ряд языковых коммуникативных неудач. Виртуальные коммуниканты не видят друг друга, не слышат голос, эти невербальные компоненты, как дополнительные маркеры коммуникативного взаимодействия отсутствуют, поэтому коммуникант интерпретирует текстовые сообщения, ориентируясь на свои ощущения, что было описано нами в первой главе на основе тезисов А. Вежбицка [Вежбицка, 1985, C. 255]. Интересным замечанием, на наш взгляд, является тезис о том, что форма интернет-коммуникации – письменная, и это должно оградить коммуникантов от многих проблем. Говорящий имеет возможность и время тщательно сформулировать, перечитать текст перед отправкой, чтобы исключить многозначность и нежелательный коммуникативный потенциал сообщения. А слушающий, в свою очередь, имеет достаточное время для интерпретации, имеет возможность вернуться к сообщению и проч. [Кукушкина, 1988, C. 173]. Но это не всегда возможно в интернете: зачастую взаимодействие развертывается стихийно из-за неприязни, несогласия. Это тоже является отличительной чертой виртуальной среды – стихийность, вызванная эмоциональны всплеском. Большую роль играет неоднородность участников интернет-формации, что требует особых навыков общения, умения переключаться с одного регистра на другой, знания психологии межличностного и одновременно публичного взаимодействия, умения предвидеть последствия того или иного речевого поведения. Очевидно, что подобное качественное разнообразие субъектов коммуникации также способствует провоцированию конфликтных речевых ситуаций, чаще всего вызванных оценочными суждениями участников интеракций [Чернышова, Чернышов, 2015, С. 335]. Отдельным конфликтогенным потенциалом будет обладать язык, на котором будет осуществляться речевое взаимодействие. Исследуя язык интернет-формации исследователи сходятся в одном: он претерпевает изменения, вбирая в себя признаки письменной и разговорной речи. 59 Интересным в этой проблемной зоне будет тезис Н.Д. Голева: «Онлайн- общение есть по своей сути письменная форма речи, и то, что она вбирает в себя определенные, прежде всего функциональные, черты звуковой речи, не меняет таковой ее квалификации» [Голев, 2012, C. 13]. Письменная по форме, но устная по содержанию речь в интернете является проблемной лакуной в интернет-лингвистики, что опять же связано с многоаспектностью явления. Для определения языка интернет-среды Д.Р. Валиахметова использует термин «письменная разговорная речь» [Валиахметова, 2001, URL]. Термин обусловлен спецификой: форма сообщений письменная, но по содержанию и по форме тоже тяготеет к устной разговорной речи. Так, характерными особенностями, которые присущи разговорной речи, но встречающимися в интернете, считают: высокую долю лексики с разговорной окраской, обилие специфических разговорных конструкций, редукции сегментного ряда. На синтаксическом уровне это проявляется в конструкциях разговорного типа (порядок слов в предложении, характерный для устной речи, незавершенные высказывания и проч.) [Колокольцева, 2011, C. 15]. Интернет-коммуникация как зеркало основных тенденций развития и функционирования русского языка. С разговорным дискурсом сближает и повышенная экспрессивность: виртуальная языковая личность чувствует себя свободно, благодаря своей физической непредставленности, а также хочет быть услышанной. Для этого она использует весь арсенал средств, чаще всего они будут охарактеризованы как явно негармонические, нарушающие нормы и этикет, поскольку это самый быстрый путь обратить на себя внимание. М. Кронгауз описывая язык общения в интернете, говорит о экспансии письменной речи в интернете: она становится, по сути, устной и в то же время многомерной (за счет формальных средств: смайликов, зачеркивания), более игровой (используются цифры или ребусы вместо букв), для того чтобы сформировать общение по образцу именно устного общения [Кронгауз, 2008, С. 156]. Исследователи вводят термин «естественная письменная речь» – явление пограничное между естественной устной речью и искусственной письменной речью. Письменный 60 способ воплощения и вместе с тем спонтанность и непрофессиональность исполнения отличают естественную письменную речь от искусственной письменной речи и естественной устной [Лебедева, 2000, C. 257-263]. В интернете для общения коммуниканты используют не только текстовые сообщения. Выразить свои мысли и чувства виртуальным языковым личностям помогаю эмотиконы. Это схематические изображения человеческого лица с определенной яркой эмоцией (радости, грусти, бешенства и проч.). Сегодня в интернет-коммуникации распространилось понятие «эмодзи» – смайлы, которые обозначают действия и состояния [Alex Hern, URL], которые также употребляются виртуальными личностями в процессе общения. Интересно появление анимационных эмотиконов и эмодзи, а также «GIF» – формат обмена изображениями [LENTA.RU, URL]. Обычно текстовые сообщения дополняются эмотиконами, эмодзи или GIF, это придает диалогу наглядность, передает эмоциональное состояние. Говоря о креолизованности интернет-языка, также важно, чтобы символы по своему плану выражения совпали с текстовым планом содержания. Таким образом, мы делаем вывод, что язык интернета креолизован, это еще одна специфика виртуального общения. Такие трансформации реального языка в виртуальный – неизбежный факт, это специфический языковой код, на котором виртуальные коммуниканты передают свои сообщения. Далее мы проанализируем частотные языковые маркеры, которые могут стать причиной коммуникативной неудачи при общении в интернете, а также служить условием для трансформации неудачи в конфликт. Отметим, что коммуникант в силу непредставленности, отсутствия прямого контакта и психологической уязвимости своей виртуальной личности зачастую может принять вполне нейтральную коммуникативную реплику как посягательство на свои интересы. В работе Голева Н.Д. «Юридизация языковых конфликтов как основание их типологии» представлены имманентно-языковые параметры 61 типологии: антиномический параметр, уровневый параметр, функционально- речевые параметры типологии [Голев, 2000, С. 16]. Н.Д. Голев доказывает, что наиболее острыми являются конфликты, связанные с антиномическим соотношением плана выражения и плана содержания языка: язык конечным числом средств стремится выразить смысловую бесконечность; носители языка не всегда оказываются на высоте разрешения асимметрии языка и каждого отдельного языкового знака, отсюда в функционально-речевой сфере возникают помехи и конфликты, связанные с непониманием, недопониманием, не-так-пониманием, амбивалентным пониманием и т.п. Считается, что в режиме реального времени конфликты, возникающие на чисто языковом уровне, можно нейтрализовать путем дополнительных речевых шагов: уточнения, переспроса, пояснения, а в режиме виртуального общения вероятность такого речевого поведения крайне мала и поэтому ведет к речевому конфликту [Голев, 2000, С. 16]. Сигналом такого недопонимания на понятийном уровне станет, не просьба уточнить (что было бы правильно), а явное несогласие и трансляция «верной» точки зрения. В интернете таких действий, скорее всего, не будет предпринято: коммуниканта сразу обвинят в его неправоте. Н.Д. Голев также говорит о заметном пренебрежении нормами всех типов, включении сугубо разговорных словечек, мутации узуальных форм, введении новых элементов [Голев, 2000, С. 17]. Так явным сигналом коммуникативной неудачи будет взаимодействие между сторонниками всеобщего нормативного правописания, которые апеллируют к культурно- знаковой или этической функции грамотного и неграмотного письма и пользователями, которые считают, что в интернете можно писать так, как они хотят [Голев, 2000, С. 18-19]. Вторые аргументом считают то, что «ошибки не мешают пониманию текста, акцент на грамотности при письме, напротив, мешает сосредоточиться, точно выразить мысли или отрицательно влияет на скорость письма. Указания на ошибки сторонники и вовсе считаю проявлением безкультурия» [Голев, 2000, С. 18-19]. Сигналом 62 коммуникативной неудачи в такой коммуникативной ситуации, скорее всего, будет указание одной стороны на орфографические ошибки другой, порицание и призыв к грамотности. К условиям попадания в коммуникативную неудачу Т.И. Стекстова причисляет: 1. использование ты-номинаций, что противоречит этикетной вы- номинации. Обращение на ты часто интерпретируются как неуважение, хамство. Можно предположить, что ты-номинация маркируется как негативная в случае, если коммуникант чувствует агрессивную настроенность собеседника. Протестные настроения это взывает у коммуникантов, которые считают, что вы – это маркер уважения к собеседнику, но поскольку лично они не знакомы, то об уважении не может быть речи. Маркером такой коммуникативной неудачи выступит прямое указание на некорректности и оскорбительность ты-номинации. 2. негативная номинация адресатов проявляется в открытом оценочном неуважительном отношении. Связано это скорее с речевой агрессией, троллингом и флеймингом. Маркером выступит ответная реакция жертвы тролля. 3. использование негативно окрашенной просторечной, бранной лексики. Может интерпретироваться как неуважение к собеседнику, агрессивный речевой направленностью. Маркером как и в предыдущем пункте станет реплика-реакция. 4. выбор заведомо негармонического речевого жанра, так императивные жанры, выраженные угрозой, предостережением, пожеланием, призывом. Формируют агрессивную ситуацию в коммуникации. [Стексова, 2013, C. 77-81]. Все это – далеко не все причины попадания в коммуникативную неудачу и ее маркеры. Мы выбрали самые частотные и наиболее ярко выраженные. Обобщая все эти причины, мы можем подтвердить гипотезу о том, что 63 коммуникативные неудачи возникают как в силу языковых причин (многозначности термина, несовпадении плана содержания и плана выражения, использование жаргонизмов и проч.), так и в силу экстралингвистических причин – противостояние интересов, различие мнений, необходимость эмоциональной разрядки неэкологическим путем конфликта. Этот раздел мы посвятили изучению феномена интернет-языка, который сочетает в себе письменные и устные черты. Интернет-язык также постоянно находится в процессе самоорганизации, саморегуляции, тем самым давая возможность виртуальным коммуникантам наиболее полно выражать свои мысли, используя эквиваленты живой речи. Так эмодзи, эмотиконы, GIF заменяют невербальный компонент, а текст, соответственно, вербальный. Но все же сбои случаются. Виртуальные языковые личности все же находятся в опосредованной коммуникации, и отсутствие аудиокомпонента нередко сказывается на качестве взаимодействия. Читая сообщение, сопоставляя его с графическими символами, коммуникант все же не имеет полной картины, и интонирует текст в зависимости от своего восприятия, что может быть отлично от мнения его собеседника. Мы проанализировали наиболее частотные сигналы коммуникативных неудач и описали лингвистические маркеры коммуникативных неудач. Это послужит нам для дополнения формальной модели трансформации в условиях интернета, будет являться сигналом о возможном возникновении речевого конфликта на основании произошедшей коммуникативной неудачи. |