2019-СИГНАЛЫ РЕЧЕВОГО КОНФЛИКТА КАК ПРИЗНАКИ КОММУНИКАТИВНОЙ НЕУ. Кафедра общей и прикладной филологии, литературы и русского языка сигналы речевого конфликта как признаки коммуникативной неудачи в условиях неформального общения (на примере интернетфорумов) магистерская
 Скачать 2.64 Mb.
|
|
1.3 Понятие коммуникативного конфликта: определение дефиниции, причины возникновения и соотношение с коммуникативной неудачей Не сумев преодолеть коммуникативную неудачу, коммуникант становится участником коммуникативного конфликта. Это иная форма взаимодействия, имеющая свою структуру, законы протекания и проч. Интересно то, что вступление в речевой конфликт не означает невозможность в будущем вернуться к гармоническому взаимодействию. Более того, исследователи сходятся во мнении, что конфликт это не деструктивный факт коммуникации. Используя язык для решения задач, преодоления кризисов, которые естественны для человеческого взаимодействия, конфликтогенность языка – это его живая конститутивная черта. Н.Д. Голев в своей работе пишет: 33 «Каждый речевой акт – это преодоление противоречий, каждое речевое произведение, достигшее коммуникативного эффекта, – это ситуативно снятое противоречие, не достигшее – не снятое. Таким образом конфликтогенность языка и речи – отнюдь не периферийное их свойство, а некоторый принцип внутреннего их устройства, функционирования и развития» [Голев, 2008, C. 12]. Итак, коммуниканты, вступив во взаимодействие намеренно или нет, совершают ряд речевых актов, которые приводят к коммуникативной неудаче. Далее, осознав это, коммуниканты начинают действовать, применяя стратегии и тактики, которые по их мнению релевантны для сложившейся коммуниктаивной ситуации. Если на этом уровне не происходит гармонизации общения, то коммуниканты попадают в зону коммуникативного конфликта. Интересно то, что языковые личности всегда осознают момент попадания в зону коммуникативного риска, ориентируясь как на реакцию адресата сообщения, так и на собственную языковую, коммуникативную, прагматическую компетенцию [Страхова, 2017, C. 150-153]. Так же и с коммуникативным конфликтом: коммуникант, понимая, что начинает развертываться негармоническое взаимодействие, реализует два основных мотива – стремление создать и сохранить свое лицо и защитить себя от посягательств, требований и проч., что может ущемить интересы [ Brown, Levinson , 1987, P. 123]. Попав в коммуникативный конфликт (как по своей воле, так и против нее) коммуниканты начинают применять определенные коммуникативные стратегии и тактики для его разрешения. Языковая личность сознательно нарушает принципы кооперативного общения, таким образом, конфликтант, находясь в девиантной речевой стратегии, стремится разжечь ссору, внести разлад в общение, спровоцировать раздражение. [Лутовинова, 2009, C. 235]. Последний способ описывает глобальную коммуникативную неудачу: участник отказывается принимать участие в диалоге. Первые два способа 34 поведения могут как гармонизировать общение и вернуть его в прежнее русло, так и привести его к коммуникативному конфликту. Традиционно в лингвоконфликологии используют определение В.С. Третьяковой: «Коммуникативный конфликт – это ситуация, в которой происходит столкновение двух сторон (участников конфликта) из-за разногласий интересов, целей, взглядов, в результате которого одна из сторон сознательно и активно действует в ущерб другой, а вторая сторона, осознавая, что указанные действия направлены против ее интересов, предпринимает ответные действия против первого участника» [Третьякова, 2000, C. 127-140]. Также исследователи под коммункативным конфликтом понимают следующее: двусторонний коммуникативный акт, поскольку конфликтное взаимодействие подразумевает участие двух сторон: одна сторона сознательно действует в ущерб другой, а вторая, защищая собственные интересы, предпринимает ответные действия против инициатора конфликта [Воронцова, 2006, C. 118]. Е.С. Кара-Мурза в своей работе выводит представление о конфликте 1) как об интеракции участников с прямо противоположными интересами, желающими добиться своих целей вопреки намерениям других сторон и/или минимизировать чужие результаты; 2) как об интеракции, в ходе которой игнорируются какие-либо ценности (групповые, личные и проч.) и нарушаются языковые и речеповеденческие нормы [Кара-Мурза, URL]. Проанализировав несколько научных дефиниций, мы определим коммуникативный конфликт как процесс обоюдного негармонического взаимодействия коммуникантов, которые активно и сознательно желают добиться своих целей, которые не совпадают с партнером, и/или минимизировать чужие результаты. Одна сторона коммуникации будет действовать в ущерб другой, которая будет вынуждена защищать свои интересы. Все это будет выражаться (вербально или невербально) при 35 помощи речевых стратегий и тактик, зачастую будут проигнорированы языковые и речеповеденческие нормы. Коммуникативный конфликт возможен только при взаимодействии как минимум двух участников, причем взаимодействие должно быть выражено. Как отмечает Н.Г. Комлев, конфликт отсутствует в двух случаях: при идеально слаженной интеракции на основании полного взаимного соответствия стратегических и тактических интересов общающихся и при отсутствии всякого контакта между ними [Комлев, 1978, C. 90]. Традиционно в конфликте выделяются две фазы: докоммуникативная и коммуникативная. Докоммуникативная фаза – это назревание конфликта: потенциальные конфликтанты осознают несовпадение своих позиций, интересов; начинают ощущать конфликтность ситуации; осознают готовность предпринять речевые действия друг против друга. Коммуникативная фаза характеризуется непосредственным выражением своих мыслей конфликтантами. Эта фаза состоит из нескольких этапов: Созревание – в этой стадии четко обозначаются противоречия, происходит их осознание, и обе стороны начинают действовать в своих интересах в ущерб другой стороне. Стадия созвучна попаданию в зону коммуникативного риска и неумения выйти из нее, следовательно стадия созревания – это коммуникативные акты, которые приводят к коммуникативной неудаче. Пик – определяется применением наиболее конфликтных языковых и речевых средств: от прямого оскорбления до самых изощренных способов унижения чести и достоинства собеседника. Пик созвучен трансформации коммуникативной неудачи в коммуникативный конфликт. Спад – характеризуется речевыми действиями субъектов, связанными с различного рода уступками друг другу, частичным или полным согласием с противоположной стороной, сменой темы (сценария) разговора и т.п.; 36 Разрешение конфликта начинается в коммуникативной фазе, когда конфликтующие стороны приходят к какому-то решению и завершают контакт, и продолжается в посткоммуникативной фазе в виде негативных или неадекватных эмоциональных реакций, отрицательного психологического состояния и т. п. [Третьякова, 2004, C. 127-140]. Протекание этапов всегда различно и зависит от определенной ситуации, к примеру, не всегда конфликт может на самом деле завершиться после стадии «разрешение», также стадий «спада» и «разрешения» может не быть вовсе, если конфликтанты, к примеру, прекратят взаимодействие. Можно сказать, что протекание конфликтов по всем этапам – это полный завершенный коммуникативный акт, если какая-либо стадия остается незаконченной – речевой акт не завершен логически, но если при этом конфликтанты перестают взаимодействовать – фактически он завершается. В.С. Третьякова проводит явную параллель между развитием коммуникативного конфликта и речевого акта. Это – двунаправленный процесс обмена речевыми актами по принципу иллокутивного вынуждения. Так, в понятийный аппарат включается понятие конфликтного коммуникативного акта. Рассматривая и анализируя который, будет учтена прагматическая сторона в рамках социально-ролевых и межличностных отношений, социально-культурного и психологического контекста. Таким образом, В.С. Третьякова говорит о представлении коммуникативного конфликта в трех аспектах – когнитивном, прагматическом и лингвокультурным. Такое целостное рассмотрение и обобщение дает наиболее широкое и полное понимание коммуникативного конфликта. [Третьякова, 2004, C. 203]. Когнитивный аспект речевого поведения заключается в выявление взаимосвязи мыслительных процессов и языковых проявлений при погружении в коммуникативное взаимодействие. Объяснить происхождение речевых процессов представляется возможным через экспликацию связей языкового выражения со структурами знаний и их обработкой. Единицей 37 обработки знаний будет фрейм и сценарий, другими словами – типовая ситуация и один из вариантов ее развития. Фрейм «конфликт» будет состоять из объекта-ситуации, участников с противоречиями, столкновения, речевые действия конфликтантов, где один будет находиться в доминирующей позиции, направляя свои речевые действия в ущерб того, кто будет находиться в состоянии защиты, пытаясь оградить себя от этого воздействия. Развитие этого фрейма представляется в виде сценария, который согласуется с речевым жанром, придающим высказыванию композицию, закрепляя сказанное соответствующими речевыми структурами. Поведенческие стратегии в ситуации конфликта будут либо кооперативные, либо конфронтационные, в зависимости от выбора коммуниканта, а речевой жанр будет подстраиваться. Так, к примеру, речевой жанр замечания, в зависимости от намерения может быть как конфронтационным, так и кооперативным. Выбор коммуникантом определенных коммуникативных шагов, психологических и эмоциональных векторов и проч. в итоге определит фрейм, по которому будет протекать дальнейшее взаимодействие. Так, Л.П. Семененко описывает три модели поведения коммуникантов, попавших в коммуникативный конфликт: 1. Попытка исправить ситуацию: свести к минимуму или нейтрализовать негативное влияние факторов, которые привели к коммуникативной неудаче; 2. Попытка приспособиться к ситуации: изменить коммуникативное поведение, внести коррективы в коммуникативную стратегию и проч.; 3. Прекращение своего участия в дискомфортной коммуникативной ситуации [Семененко, 1996, C. 76-78]. В.С. Третьякова приводит пример функционирования типических фреймов и сценариев развертывания. Так, одинаковая коммуникативная ситуация может породить два сценария: 38 1. Кооперативный: Я побуждаю тебя изменить поведение или эмоциональное состояние, чтобы преодолеть негативные последствия действий. При этом я выражаю положительное отношение к тебе. Конфронтационный: Я побуждаю тебя изменить поведение или эмоциональное состояние, чтобы преодолеть негативные последствия действий. При этом я выражаю негативное отношение к тебе, потому что недоволен тобой (потому что ты плохой). [ Третьякова, 2004, C. 207]. Конфронтационное развитие сценария станет условием для коммуникативного конфликта. Таким образом, прагматическая цель коммуниканта определит направленность выбранного сценария – гармония или конфликт. Фрейм, сценарий и речевой жанр своим набором стереотипов обязательных действий, дают возможность выявлять типовую структуру коммуникативных ожиданий. Прагматический аспект будет реализован в интерпретации текста. Речевое произведение предполагает два плана восприятия – со стороны говорящего и со стороны слушающего. Говорящий, порождая текст, следит за тем, что и как он говорит, причем это не является гарантией ошибок с его стороны. Слушающий интерпретирует поступающий текст, но его декодирование на уровне смысла, вложенного говорящим, а извлеченным слушателем может не совпасть. Тогда возникнут факторы конфликтного риска, обусловленные порождением и восприятием текста. Предметом изучения в такой ситуации станет не сам текст, а его скрытые импликатуры, то, что имел в виду говорящий. Таким образом, продолжение коммуникации в гаромонической или дисгармонической зоне зависит от степени точности вычисления прагматического значения. Такие импликатуры – очень конфликтогенны, поскольку требуют от слушающего большой концентрации, эмоционального напряжения, а также определенных интеллектуальных навыков [ Третьякова, 2004, C. 207]. По этому вопросу интересно привести аргументы А.Вежбицкой, которая, сравнивая различные по своим намерениям речевые акты (просьбы, 39 приказ, угроза и проч.), говорит о том, что присвоение речевому акту определяет слушающий. Таким образом, наблюдая речевой акт, слушающий интерпретирует его как гармонический или негармонический по отношению к себе, опираясь на два фактора: что было сказано и считает ли слушающий, что намерения и/или предположения, выражаемые словами или интонацией того, что говорится, действительно могут быть приписаны говорящему [Вежбицка, 1985, С 255]. Лингвокультурный аспект подразумевает рассматривать диаду «человек – язык» в соотношении с культурой. Речевое поведение – индивидуальный процесс представителя конкретной лингвокультурной общности. Это откладывает отпечаток через языковые, речевые, невербальные механизмы речевой деятельности и специфики построения дискурса. Сюда же входят национальные закономерности и правила, ритуалы общения, стереотипы и традиции. Отдельно рассматривают коммуникативную норму в лингвокультурологическом аспекте. Коммуникативная норма – предписывающая. Она общественная одобрена и регулярно воспроизводится, хотя по своей сути основана на индивидуальных моделях речевой деятельности. Норма определяет действия коммуниканта в рамках определенного фрейма, сценария, это позволяет структурировать и исключить влияние субъективных мотивов, обеспечить стандартность, общепонятность и предсказуемость. Интересен и языковой код в лингвокультурном аспекте. Взаимодействие одной лингвокультурной общности заведомо более успешно, поскольку их языковой код будет совпадать. Конфликтогеном будет выход за пределы общего кода. Таким образом, коммуникативные нормы и правила с одной стороны – гармонизирующие факторы, создающие благоприятные условия для успешного общения. А с другой – потенциальные конфликтогены, поскольку отклонение или наоборот излишнее следование нормам может снизить, 40 затруднить или вовсе сделать невозможным общение [ Третьякова, 2004, C. 207]. В главе 1.1 мы писали о взаимосвязи коммуниктивной неудачи и коммуникативного конфликта в некоторых случаях – при намеренном допущении сбоя как провокации и при неуспешном разрешении коммуникативной неудачи. Далее мы рассмотрели этот вопрос более детально – описали условия трансформации неудачи в конфликт. В основе причины коммуникативного конфликта лежит неснятое противоречие на уровне коммуникативной неудачи. Но поскольку коммуникативный конфликт в отличие от неудачи развертывается осознанно, (коммуникант намеренно применяет негармонизирующие стратегии по отношению к собеседнику, который отвечает тем же) то стоит добавить, что причины усиливаются психологическими факторами. Формируется личная неприязнь, явное желание доминировать над партнером, доказать свою правоту, дискредитировать соперника и проч. Меняются и ролевые статусы: из партнеров по коммуникации, участники превращаются в соперников, конфликтантов. На основании изученной литературы мы сформулировали способы трансформации коммуникативной неудачи в коммуникативный конфликт. Так, трансформация происходит в случаях: Намеренной коммуникативной неудачи-провокации; При сознательном отказе от попыток гармонизации общения при попадании в коммуникативную неудачу; Случаи неосознанных вовремя коммуникативных неудач, когда по прошествии времени участники коммуникации «выясняют» кто виноват; Неосознавания одним из участников коммуникативной неудачи, в то время как другой участник не предпримет попыток гармонизации в силу каких-либо причин (не использует уточняющие техники и проч.). Это также может быть трактовано как провокация либо как инфантильность стороны, которая чувствует недопонимание. 41 В разделе мы определили понятие коммуникативного конфликта, релевантное для нашего исследования. Изучили вопрос этапов развертывания коммуникативного конфликта, основных его сценариев. Также мы выявили причинно-следственные связи коммуникативной неудачи и коммуникативного конфликта. Неснятое противоречие (коммуниктаивная неудача) при продолжении речевого взаимодействия трансформируется в более негативный факт – коммуникативный конфликт. На основании теоретических результатов мы вывели четыре способа трансформаций, которые далее будут лежать в основе модели трансформации коммуникативной коммуникации в коммуникативный конфликт. Также мы выявили типические коммуникативные принципы поведения языковой личности, непреодолевшей коммуниктаивную неудачу и оказавшейся участником коммуникативного конфликта. Таким образом, на основании этого раздела нами будет предложена модель условий трансформации коммуникативной неудачи в коммуникативный речевой интернет-конфликт. 1.4 Описательная модель развертывания коммуникативной неудачи в коммуникативный конфликт На теоретическом материале, который мы описали в предыдущих разделах, нами предложена модель развертывания коммуникативной неудачи. Под прагматической целью такого исследования мы понимаем обнаружение коммуникативных сигналов, которые являются потенциальными конфликтогенами, провоцирующими коммуникативный конфликт. Методика исследования построена на формальном лингвистическом моделировании. Актуализируя понятие этого метода, мы выведем его релевантные значения для данного исследования. Под «моделью» мы будем понимать «искусственно созданное лингвистом реальное или мысленное устройство, воспроизводящее, имитирующее своим поведением (обычно в упрощённом виде) поведение какого-либо другого («настоящего») устройства (оригинала) в 42 лингвистических целях» [Булыгина, 1997, C.74 ]. Исследователи отмечают, что модель зачастую есть образец и эталон лингвистического явления, который вбирает в себя общие традиционные свойства, поэтому зачастую модель и реальный исследуемый факт может расходиться [Апресян, 1966, C. 78]. Релевантность модели проверяют исключительно на практике. Ю.Д. Апресян, рассматривая моделирование, говорит о том, что «главный его смысл заключается в изучении не скрытых свойств объекта, а свойств, заданных в виде модели, и затем в распространении этих свойств на исходный объект». Модель в работе Ю.Д. Апресяна сравнивается с «черным ящиком», когда имеются исходные характеристики и известно, какие выводы должны быть, но сам механизм обработки исходного материала скрыт от исследователя [Апресян, 1966, C. 78]. Традиционно метод моделирования применятся в прикладной лингвистике, кода процесс или явление не представляется наблюдать непосредственно, – этим обусловлен выбор этого метода для нашего исследования. Говоря о «формальности» модели, мы также опираемся на традиционные представления. Формальность модели выражается в однозначности и явности исходных объектов. Но такая точность никак не связана с объективностью данных, полученными в результате практического воплощения модели. Также формальность предполагает множественность интерпретаций, где практический результат либо их подтвердит, либо опровергнет [Апресян, 1966, C. 50] Построение модели предполагает: 1. фиксирование фактов, требующих объяснения; 2. выдвижение гипотез для объяснения фактов; 3. реализацию гипотез в виде моделей, не только объясняющих исходные факты, но и предсказывающих новые, еще не наблюдавшиеся факты 4. экспериментальную проверку модели. 43 В итоге модель и практические показатели сравниваются на наличие расхождений. В зависимости от величины которых модель либо подтверждается, либо перестраивается, либо отвергается [Апресян, 1966, C. 50]. На основании таких теоретических понятий модели мы разработали свою описательную модель развертывания коммуникативной неудачи. Основной терминологический аппарат практической части составят следующие понятия в нашей интерпретации, которая представляется нам релевантной для построения модели. Коммуникативная неудача – речевой акт(ы), который не удовлетворит изначальных намерений говорящего по отношению. к слушающему, будет неверно истолкован слушающим, что затруднит дальнейшее гармоническое общение, а также, возможно, приведет к какому-либо эффекту, отличному от запланированного. В любом случае, возникнут помехи, которые нужно будет устранить для налаживания общения, на что понадобится дополнительные усилия и время со стороны обоих коммуникантов. Причем гарантировать успешное преодоление коммуникативной неудачи полностью нельзя, также как и спрогнозировать условия протекания коммуникации после ее преодоления». Параметры: По силе: глобальные / частные. По степени проявленности: явные / скрытые / отсроченные / неосознанные. Временные особенности: кратковременные долговременные. По цели: намеренные (прогнозируемые) / ненамеренные (непрогнозируемые). «Источник»: говорящий / слушающий / обе стороны. Причина возникновения: лингвистическая / экстралингвистическая; 44 Условия, при которых коммуникативная неудача становится конфликтом: Намеренная коммуникативная неудача-провокация; Сознательный отказ от попыток гармонизации общения при попадании в коммуникативную неудачу; Случаи неосознанных вовремя коммуникативных неудач, когда по прошествии времени участники коммуникации «выясняют» кто виноват; Неосознавание одним из участников коммуникативной неудачи, в то время как другой участник не предпримет попыток гармонизации в силу каких-либо причин (не использует уточняющие техники и проч.). Коммуникативный конфликт – процесс обоюдного негармонического взаимодействия коммуникантов, которые активно и сознательно желают добиться своих целей, которые не совпадают с партнером, и/или минимизировать чужие результаты. Одна сторона коммуникации будет действовать в ущерб другой, которая будет вынуждена защищать свои интересы. Все это будет выражаться (вербально или невербально) при помощи речевых стратегий и тактик, зачастую будут проигнорированы языковые и речеповеденческие нормы Фазы развертывания: Докоммуникативная Коммуникативная фаза: 1. Созревание 2. Пик 3. Спад 4. Разрешение [Третьякова, 2004, C. 127-140]. П оведение коммуникантов, попавших в коммуникативный конфликт: Попытка исправить ситуацию: свести к минимуму или нейтрализовать негативное влияние факторов, которые привели к коммуникативной неудаче; 45 Попытка приспособиться к ситуации: изменить коммуникативное поведение, внести коррективы в коммуникативную стратегию и проч.; Прекращение своего участия в дискомфортной коммуникативной ситуации [Семененко, 1966, C. 76-78]. Эти параметры будут основополагающими в нашей модели. Мы предлагаем следующую модель трансформации коммуникатикной неудачи в коммуникативный конфликт: 1. Фиксирование явного негармонического взаимодействия; 2. Выявление зоны коммуникативного риска; 3. Фиксирование речевого акта, приведшего к коммуникативной неудаче, его языкового конфликтогенного потенциала; 4. Анализ направленности реплик коммуникантов после попадания в коммуникативную неудачу – в сторону гармонизации или дисгармонизации; 5. Условия трансформации коммуникативной неудачи в коммуникативный конфликт; 6. Направленность речевых действий в ситуации коммуникативного конфликта: гармонизация или разрушение коммуникации. Спроектированная нами описательную модель развертывания коммуникативной неудачи позволяет анализировать каждую негармоническую коммуникативную ситуацию, выявляя причины возникновения, опираясь на вербальную (невербальную) коммуникацию. Стоит отметить, что модель во многом опирается на интерпретирующие методики, методики семантического, дискурсивного анализа. Все эти методики – лингвистические, поскольку в первую очередь мы исследуем инструмент, благодаря которому становится возможным взаимодействие между сторонами – язык речь. В данном разделе мы представили практическую часть нашей работы: на основании выводов предыдущих глав, их терминологического аппарата, 46 выведенных нами типологизаций, мы спроектировали модель трансформации. Методом исследования мы выбрали лингвистическое моделирование, поскольку в нашей работе мы работаем с опосредованным предметом – фиксированным текстом. Построение модели основывалось на традиционных представлениях лингвистического моделинга. Наша модель включила в себя шесть этапов анализа негармонического общения: мы начинаем исследовать коммуникацию от ее начала до фактического конца. Модель по своей сути – идеальная, проверять ее жизнеспособность мы будем в Главе 2, соотнося ее с реальными негармоническими ситуациями, которые зафиксированы в тексте. К сильной стороне модели мы отнесем ее широкий охват полного коммуникативного акта. Подразумевая, что коммуникативное взаимодействие должно быть построено в направлении гармонизации, мы, исследуя коммуникативные взаимодействия, выбираем те, которые в силу каких-либо обстоятельств, протекают в противоположном ключе. Таким образом, мы сначала обнаруживаем явные признаки негармоничности, текстовая форма материала позволяет определить это быстро, причем в ряде случаев понять в каком русле протекает взаимодействие, можно достаточно просто – опираясь на свой коммуникативный опыт. Затем мы находим область, в которой начинают проявляться коммуникативный сбой, значит, перед этим была зона коммуникативного риска. Далее мы анализируем развитие диалога в аспекте речевых ответов-реплик коммуникантов. Выявляем способ трансформации неудачи в конфликт. Затем мы наблюдаем за развертыванием конфликта вплоть до его фактического окончания. Последующее наблюдение интересно нам в плане завершения: этим мы подтвердим или опровергнем возможность гармонизации взаимодействия после попадания в условия коммуникативной неудачи и конфликта. Выводы по Главе 1 Содержание главы было направлено на формирование теоретической базы нашего исследования: мы разработали основной терминологический аппарат, который будет активно нами использоваться на протяжении дальнейшего 47 исследования. Таким образом, была проведена следующая исследовательская работа: 1. были описаны дефиниции следующих понятий, релевантных для данного исследования: коммуникативный риск, зона коммуникативного риска, коммуникативная неудача; 2. были описаны основополагающие структурные параметры типологизаций коммуникативной неудачи в форме антиномичных пар: глобальная / частная, явная / скрытая / отсроченная / неосознанная, кратковременная / долговременная, прогнозируемая / непрогнозируемая, лингвистическая / экстралингвистическая / смешанная, виновник- слушающий / виновник-говорящий / виновник-оба коммуниканта; 3. были представлены основные стратегии развертывания конфликта – кооперативная и конфронтационная; 4. были выявлены условия трансформации коммуникативной неудачи в коммуникативный конфликт; 5. была спроектирована и описана описательная модель развертывания коммуникативной неудачи в коммуникативный конфликт. Все вышеперечисленные действия дали нам материал для полного понимания феномена коммуникативной неудачи и его соотношения с коммуникативным конфликтом. Так, мы сделали вывод, что коммуникативный конфликт – это неснятое противоречие уровня коммуникативной неудачи. Причиной возникновения такого противоречия может стать абсолютно любой фактор. Типологизация причин была построена исходя из конкретного действия коммуниканта – послужило ли началом коммуникативной неудачи речевое высказывание или же противоречие формировалась на основании окружающих факторов. Эти причины были нами представлены, однако более глубокое их описание буде представлено в Главе 2 с учетом формации, где будет протекать взаимодействие. Интересным параметром стало понимание источника коммуникативной неудачи – кто из 48 коммуникантов потенциально несет угрозу конфликтогенности. Проанализировав разные точки зрения, мы пришли к выводу, что на уровне всех участников коммуникации заложен такой потенциал: каждый коммуникант имеет «внутри себя» механизмы конфликтогенности, причем как врожденные, так и приобретенные или характерные в режиме «здесь и сейчас». Отдельно мы разграничили понимание намеренных и ненамеренных коммуникативных неудач. Намеренные неудачи – это сознательное формирование среды конфликта. Поэтому момент попадания в зону коммуникативного риска, а затем в коммуникативную неудачу нивелируется. Ненамеренная коммуникативная неудача интересна тем, что ее дальнейшее направление зависит от взаимных действий участников общения: она может трансформироваться в конфликт, о чем и будет идти речь в дальнейшем, может являться глобальной и фактически прервать коммуникацию, а может уйти в гармоническое направление (при условии стремления к налаживанию взаимодействия у обоих коммуникантов). Изучив теоретические основания, мы попытались сконструировать типическую модель трансформации неудачи в конфликт. Этот конструкт охватил всю структуру негармонической ситуации. Модель была спроектирована для анализа коммуникативных ситуаций в режиме реального времени. Мы конструировали этапы, по которым возможно рассмотреть негармоническое общение – выявить момент попадания в зону коммуникативного риска, языковые сигналы этого попадания, далее обнаружить коммуникативную неудачу – непосредственный акт, который свидетельствует о наличии проблем в коммуникации, а затем проследить условия его трансформации в коммуникативный конфликт. |