Кечекьян. кечекьян. Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе

• Название: Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе
• Анкор: Кечекьян
• Дата: 21.08.2022
• Размер: 1.02 Mb.
• Имя файла: кечекьян.doc
• Тип: Документы; #650130
• страница: 5 из 17

§ 1. СУЩНОСТЬ СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА

Субъективное право, т, е. право отдельного лица, со­ставляет совершенно необходимое понятие правовой си­стемы и правовой науки. Отрицание этого понятия, встре­чающееся в буржуазной юриспруденции (Дюги, Шварц), имеет реакционное значение и отражает, с одной стороны, притязания--монополистического капитала на вытеснение средних и мелких собственников, с другой — наступление империалистических государств на политические права и свободы трудящихся.

С отрицанием субъективного права выступил в начале XX в. французский государственед Леон Дюги. Он обънп-ляет понятие субъективного права пережитком естествен­но-правовых теорий и отрицает вслед за О. Контом права индивида, заявляет, что человек имеет в обществе одни лишь обязанности, по не имеет прав. Людям принадлежат в обществе определенные социальные функции. «Человек не имеет прав; коллектив их также не имеет. Но всякий индивид должен выполнять в обществе какую-либо функ-

48

цшо, должен удовлетворить какую-либо нужду» '. Субъек­тивное право — фикция, незаконный продукт метафизики. Реальпо существуют лишь индивиды и их социальные функции и обязанности². Исходным пунктом своих рас­суждений Дюги делает понятие нормы права,, которая тождественна у него с нормой социальной солидарности и имеет силу независимо от воли законодателя. Она-то и определяет правомерность действий всех индивидов в обществе, как властвующих, так и подвластных.

По мнению Дюги, всякая воля, направленная на цели, согласные с нормой права, имеет юридический харак­тер и порождает юридические последствия, однако не субъ­ективное право индивида, а «субъективное юридическое положение». В отличие от субъективного права субъектив­ное юридическое положение не является непременно от­ношением двух субъектов, из которых один обладает пра­вом, а на другом лежат соответствующие обязанности. Су­ществует много таких положений, утверждает Дюгп, в которых нельзя указать ни субъекта права, ни принадле­жащего индивиду субъективного права и которые тем пе менее пользуются и должны пользоваться покровительст­вом права, поскольку опи соответствуют «социальным це­лям», социальной солидарности, т. е. классовому меру, устойчивости капиталистического строя³.

Отрицание субъективного права у Дюги представляет собою не только попытку оправдать наступление империа­листической реакции на политические права и свободы трудящихся, по и демагогическую попытку изобразить деятельность капиталистов, как некую полезную для обще­ства «социальную функцию», представить капиталистов как людей, не имеющих никаких прав, а только выполня­ющих свой долг в интересах общества в целом.

Смазывает значение субъективного права и Кельзен, сводя его к норме прана. Субъективное право, по Кользе-

¹ Л. Дюги. Общие преобразования гражданского права. М., 1919, стр. 18.

^s I/. Duguit. L'Etat, le droit objectif et la loi positive. Paris, 1901, p. 88, 90, 190, 193.

³ cm. L. Duguit. Указ, соч., стр. 179.

Отрицательное отношение к понятию субъективного правя стало в последнее время своего рода традицией во французской юридической литературе. См., например, Georges Davy. Droit et cbangement social. Actes du troisieme congres mondial de sociologie, v. !, 1956, p. 33 et ss.

4 Правоотношения в сод. обществе 49

йу,— это норма'йрава в её отношении к лицу, от которого зависит реализация выраженной в норме права воли го­сударства *. Самостоятельного значения за субъективным правом Кельзеп не признает, отводя ему лишь некоторую роль в деле реализации норны права, которая для Кель-зена остается единственной реальностью права как особо­го явления общественной жизпи⁵.

В книге «Общее учение о государстве» (1925 г.) Кель-зен, подобно Дюги, объявил понятие субъективного права пережитком старых представлений о естественных правах, независимых от государства и установленных им право­вых норм.

Только недоразумением можно объяснить попытки от­рицания субъективного права, встречавшиеся одно время у некоторых советских юристов. В настоящее время атаки направлены лишь на термин, а не на существо дела. Поче­му-то некоторым кажется более уместным термин «право субъекта» или «правомочие» ^е. Но почему право субъекта не может именоваться субъективным правом, остается не­ясным.

•Пользоваться для обозначения прав отдельных лиц тер­мином «личные права» также нецелесообразно, потому что с этим обозначением связывается представление о правах физических лиц, индивидов, а субъективные права далеко не всегда являются правами индивида, 'отдельной лично­сти, нередко это—права коллективов, права органов го­сударства.

Буржуазная юриспруденция в обширной (необозри­мой) литературе по вопросу о субъективном праве, пы-

⁴ См. Н. Же I s е п. Hauptprobleme dcr Staaterechtslebre. Aufl.
II, 1923, S, 625. \

В «Общей теории права и государства» Ксльзён повторяет спою формулировку^о субъективном праве, как норме права в ее отношении к индивиду. Он пишет: «Право есть, таким образом, правовая норма в соотношении к индивиду, который должен вы­разить свою волю, чтрбы были применены санкции» (Н. К е 1 б е п. General Theory of Lalw and Stale. Cambridge, Massachusetts, 1945,

82)

⁵ Такое отношение к субъективному нраву было отмечено
и буржуазными критиками Келъзона. См., например, Hold-Fer-
п е с 1с. Der Staat als ''(Jebermensch. Jena, 1926.

^G См. редакционную статью в журнале «Вопросы философии», 1953, № 1, стр. 105. См. также Л. С. Я в и ч. Проблема содержания и формы в праве.— «Ученые записки Таджикского гос. универси­тета», т. VIII. Сталинабад, 1955, стр. 61—62.

50

ipajicb раскрыть его сущность, оперирует чаще всего понй-тиями «воля», «интерес», «свобода», «власть»⁷.

Понятия эти при попытках раскрытия сущности субъ­ективного права разъясняются и уточняются, нередко ком­бинируются друг с другом. Отсюда большое количество самых разнообразных определений субъективного права, воспроизводить которые полностью или частично здесь пет надобности.

Значение воли подчеркивалось особенно в эпоху господ­ства волюнтаристических представлений об общественном производстве, .в эпоху, когда буржуазия придерживалась принципа «невмешательства» (laissez fairs, laissez passer). Позднее, когда развернулась широкая мобилизация част­ных средств банками и акционерными компаниями и пред­принимательство приобрело в известной мере обезличен­ный характер, было выдвинуто и стало пользоваться боль­шим признанием представление о субъективном праве как о защищенном государством интересе^е, хотя не утра­тила своего значения и теория «воли».

• ⁷ Свобода не как политическая категория, а как некоторая сфера самостоятельности индивида. Еще у Гоббса, отрицавшего начисто политическую ' свободу индивида, субъективное право (jus в отличие о! lex) определяется как свобода делать ила не додать что-либо. «Следует различать,— говорит Гоббс,— между jus и lex, между правом и законом, хотя те, которые пишут по этому предмету, обычно смешивают эти понягпя: ибо право состоит в свободе делать или не делать, между тем как закон определяет я обязывает к тому или другому члену этой альтернативы...» (Т Гоббс. Левиафан. М., 1936, стр. 117).

^в Понимание субъективного права как защищенного интереса (шло выдвинуто Иерингом в «Духе римского права» (т, III, § 60). Оно получило признание у многих буржуазных юристов. В новей­шей литературе встретило поддержку у Е. Pound (Outlines, of Lectures on Jurisprudence, 5th ed,, 1943, 90). См. также W. W. В u-ckland. Some Reflections on Jurisprudence. Cambridge, 1945, 92, • Здесь субъективное право определяется: как «интерес ими ожи­дание, обеспеченные нормой права» («an interest or an expectation, guaranteed by law»).

Д. Салмопд также определяет субъективное право как «инте­рес», признанный нормой права («an interest recognised by a rule of right»); cm. J. S a 1 m о n d. Jurisprudence, 10th ed-, 1946, 229. О взгляде на право как па интерес см. также George \V. К е е t о п. The elementary principles of Jurisprudence, Second edition. London, 1946, стр. 131 и ел. В русской литературе взгляд на субъективное, право как на интерес защищал Н. М. Коркунов, который опреде­лял правомочие как «возможность осуществления интереса, обус­ловленная юридической обязанностью* (Н. М. Коркуыов. Лек­ция по общей теории права. СПб., 1894, стр. 149).

4* 51

Справедливо было указано критиками теории «интере­са», что само понятие интереса является весьма неопреде­ленным. Оно может означать некоторое стремление полу­чить известное благо, некоторое психическое состояние ин­дивида; с другой стороны, иод интересом можно разуметь то благо, к которому стремится индивид, которым он хочет овладеть. Но и в том и в другом понимании «интерес» не может составлять существа права в субъективном смысле слова. В первом понимании «интерес» может исчез­нуть или даже отсутствовать с самого начала, а право сохраняется несмотря на это. Можно иметь права на предметы, не представляющие никакого интереса для управомочеппого лица, бесполезные для него или даже вредные, и это обстоятельство безразлично для прав ин­дивида. «Интерес» — это нечто субъективное, конкретно индивидуальное, н здесь невозможно никакое обобщение. Кельзен справедливо указывал на то, что не «средний ин­терес» («Durchschnittsmteresse»), о котором говорят неко­торые защитники этой теории, а только конкретный инте­рес на деле может пользоваться защитой права ^э. Если же брать понятие интереса в смысле известного блага, к ко­торому стремится управомоченный, то в этом случае инте­рес составит цель субъективного права, но не может быть его сущностью ^|0. Воля в психологическом смысле также не составляет существа ни субъективного трава, ни право­отношения в целом.

Правда, право в субъективном смысле немыслимо без цели (тем самым, без интереса), а где имеется объективи­рованная цель, там необходимо предполагается воля, спо­собная ставить цели. Цель мыслится как результат неко-"торого выбора, некоторого решения, а так как сущность воли и состоит в переходе от безразличной неопределенно­сти к различению и определению ^п, то наличная целевая установка рассматривается как результат, как проявление

⁸ Н. К в L's е n. Haiiptprobleme der Staatsrechtslehre, S. 576.

Критика• теорий защищенного интереса дается Кельзеном также и в его «Общей теории права и государства» (см. Н. К el­se п. General Theory of Law and State, 79—81).

¹⁰ См. Л. И. П е т р а ж ж ц к и и. Теория права и государства,
т. II. СПб., 1907, стр. 358 ж ел.; Н. Kelsen. Hauptprobleme der
Staatsrechtslehre, S. 573 и ff.

¹¹ Ом. Hegel. Grundlinien der Philosophic des Rechts, § 5—6.
Leipzig, 1911, S. 28—29.

52

воли. В действительности, однако, эта целевая установка дана (преподана) нормой права и лишь воспроизводится (и притом далеко не всегда) волевыми актами будущих •участников правоотношения.

Поэтому о волевом характере субъективного права, как уже указывалось выше (см. главу I)", можно гояорить лишь и том смысле, что в субъективном праве находит свое отра­жение воля (воля класса или всего народа, как в государ­стве победившего социализма), выраженная в нормах права.

Что права могут принадлежать лицам, лишенным со­ответствующей воли (детям, умалишенным), на это указы­вал еще Иеринг в своих возражениях «волевой» теории права. Совершенно очевидно, что воля в психологическом смысле слова не составляет существа субъективного нрава. Воля в праве нередко не совпадает с наличным психо­логическим процессом сторон. Буржуазные психологисты (Л. И. Петражицкий и др.) напрасно пытаются при рас­смотрении правовых явлений оторваться от социальной, классовой сущности правоотношений в призывают к рас­смотрению внутреннего мира индивидов.

Право выступает, как определенная объективирован­ная целевая установка безотносительно к наличным в дан­ный момент переживаниям и мотивам тех или иных индивидов, а также безотносительно к последующим изме­нениям психики у право моче иных или обязанных лип- Это одинаково относится как к объективному праву, так и к субъективным правам отдельных лиц.

И тем не менее воля имеет самое непосредственной отношение к субъективному праву и к правоотношению в целом. Так как воля всегда имеет цель, то н, наоборот, везде, где есть объективированная цель, мыслится волн, которая ставит эту цель. Это в первую очередь классовая воля, выраженная в нормах права и отражающаяся в субъ­ективных правах, воля советского парода в нашем праве. Во многих случаях (но не всегда) требуется согласный с нею акт воли субъектов права, вступающих б правовую связь, становящихся участниками правоотношений.

С другой стороны, изъявление воли самого лп улраво-мочеиного или других лиц, за него действующих, совер­шенно необходимо для осуществления права. Воля, будучи выраженной в норме права как предпо-

53

сылка правоотношений, вместе с тем является непремен­ным условием осуществления субъективных прав ¹².

Для нашего изложения важно отметить, что сторон­ники «волевой» теории чаще всего дают определение субъ­ективного права яе просто как воли, а «как господства воли», «власти воли» (Савиньи, Гиркс и др.), и сторонни­ки определения субъективного права как интереса ранным образом отмечают значение отведенной субъекту права власти для осуществления его интересов (Меркель, Регель-бергер) ¹³.

Раскрытие таких понятий, как «господство», «власть», ведет необходимо к выводу, что речь идет в данном слу­чае не о политической власти и не о политическом господ­стве, а об известных возможностях, предоставлен­ных индивиду или коллективу нормами права ради опре­деленных целей, поставленных себе этими лицами.

О том, что возможность составляет одну из основных категорий права, говорил более ста лет назад известный буржуазный юрист Апсельм Фейербах Ч Однако попятия «йоли», «интереса», «власти», «свободы», использованные буржуазными юристами в попытках раскрыть сущность субъективного права, стали преобладающими в буржуаз­ной юридической литературе.

"• Р. Паунд в статье, посвященной вопросу о значении волн в праве\(Нозсое. Pound. The Role of the Will in Law,— «Harward Law Beview», November 1954, p. 1—19), обращается к рассмотре­нию роли 'волеизъявления в отдельных институтах буржуазного права, стремясь сделать некоторые выводы в защиту принципов буржуазного нрава.

" Савиньи. например, высказывается в том смысле, что нор­ма права закрепляет за каждой отдельной волей область, в кото­рой эта воля йожет господствовать независимо от любой другой воли (F. Savif'gni. System des licuUgen Romiscben Rechls, Bd. I. Berlin, S. 333) ./О. Гирке определяет субъективное право кок «внеш­нюю власть воли» («anssere Willensmacht» (О, Gierke. Dexitsches Prrvatrecht. I', Leipzig, 1895, S. 253, 255); П. Г. Виноградов понимает субъективное право как «социальную мощь» (П. Г. Виногра­дов. Очерки по теории права, 1915); Джон Остин, критикуя тако­го рода определения, указывает, что власть, которая обнаружи­вается при осуществлении субъективного права, принадлежит не субъекту права, а государству; субъект же права лишь распола­гает возможностью искать поддержки органов государства, обла­дающих властью (I. Austin. Lectures on Jurisprudence, v. 1. London, 1911, p. 397—398).

¹⁴ A, F e u e r h а с h. Kritik dea naturlichon Rechts als Propadeu-tik zu einer Wissenschaft der naturlichen Rechte. Altona, 17S6.

54

Но и сейчас категория возможности при определении субъективного права всплывает у отдельных буржуазных юристов, правда, без раскрытия сущности социальных от­ношений, в рамках которых обеспечиваются предоставлен­ные нормами права возможности. Мы имеем в виду новей­ший курс «Философии права» дель Веккио, вышедший на французском языке в 1953 г., и немецкий курс венгерского юриста Зомло «Учение об основах права» (1927). Дель Веккио определяет субъективное право, как сферу, предо­ставленную каждому субъекту, и указывает в качестве существенного элемента субъективного права на «возмож­ность хотеть и действовать в соответствии и в границах императивов» ¹⁵. На известные предоставленные субъекту возможности хотеть и действовать, как на сущность субъ­ективного права, указывает и Зомло ^IS. Воля и возмож­ность — это действительно те категории, без анализа кото­рых невозможно раскрытие понятия права в субъективном смысле слова.

В советской литературе, в отличие от буржуазной, при определении сущности субъективного права исходным яви­лось положение о том, что содержание правоотношений, а следовательно и содержание субъективных прав, дается экономическими отношениями, а также что в субъектив­ных правах раскрывается классовая воля, выраженная в нормах права. При этом советская теория права исходит из того, что эта воля, в свою очередь, определяется матери­альными отношениями данного общества. П. И. Стучка в связи с этим подвергал сомпепию правильность установив­шейся в буржуазной юриспруденции терминологии: «...воля всеобщая или воля начальственная (государствен­ной власти, общества, народа), выраженная в нормах пра­ва (законе, обычае и т. п.), представляется единственным объективным моментом, правом в объективном смы­сле, между тем как именно материальные отношения яв­ляются объективным явлением, а изложение действитель­ных или желательных отношений в виде понятий или в

¹⁵ Del Veccbio. Philosophie du cfroit. Paris, 1953, p. 325. Ана­
логично определяет субъективное право Жан Дабэн, как «возмож­
ность (способность) или свойство (компетенцию), предоставлен­
ную индивиду или коллективу» («da faeulte (capaeifce) ou I'attrihut
(competence), eoiifere a un individn ou a une collect!vite...»); cm.
Jean D a b i n. Theorie generate dn droit Bruxelles, 1S44, p. 4.

¹⁶ F. Somlo. Juristiscuc Grundlehre. Leipzig, 1927.

55

виде приказов в законе имеет, по-нашему, лишь более или менее субъективный характер» ¹⁷.

Советские юристы при определении субъективного права с полным основанием использовали понятие возмож­ности, отмечая, что субъективное право означает возмож­ность определенных действий, определенного доведения управо моченных лиц. Понятием «возможности» пользу­ются для определения нрава в субъективном смысле С. А. Голунский Ж' М. С. Отроговпч в учебнике 1940 г.^1а А. И. Денисов определяет право в субъективном смысле как обеспеченную «юридической пормой возможность лица (активный субъект) требовать от другого лица или других лиц (пассивный субъект) надлежащего поведения (совер­шения определенных действий пли воздержания от опре­деленных действий)» ^1Э. С. Н. Братусь определяет субъек­тивное право как обеспеченную законом определенную меру возможного поведения лица²⁰. Н. Г. Александров характеризует его как «возможное поведение, гарантиро­ванное государственной защитой против тех лиц, которые будут ему препятствовать пли откажутся обеспечить пре­дусмотренными пормой положительными действиями...» ^2I.

Возражения вызывают лишь некоторые, выбранные этими авторами, выражения. Едва ли правильно, опреде­ляя субъективное право, говорить о «мере возможного по­ведения данного лица». Мера — понятие количественное, предполагающее соизмеримость различных величин. Ме?к-ду тем возможности действия, обеспечиваемые законом, весьма многообразны и совершенно несоизмеримы. Нельзя, например, сказать, что право покупателя требовать пере-

¹⁷ П. И. Стучка. Курс советского гражданского права, т. 1.
Введение в теорию гражданского права. Изд. 2. М., 1931, стр. 232.

¹⁸ С. Л. Голунский и М. С. С т р о г о в и ч. Теория госу­
дарства и права. М., 1940, стр. 278.

¹⁹ А. И. Денисов. Теория-государства и права. М., 1S48,
стр. 455.

^г° См. С. Н. Б р а т у с ъ. Юридичсские^дица в советском граж­данском праве. М., Юриздат, 1947, стр. 34; CNH. Братусь. Субъ­екты гражданского права. М., Госюриздат, 1950, стр. 13.

²¹ Н. Г. Александров. Сущность права\ М., Госюриздат, •1850, стр. 37; в книге «Законность и правоотногоения в советском обществе» (стр. 108) автор несколько меняет эту формулировку: субъективное право он определяет как «еиб и меру возможного поведения, для реализации которого субъект должен быть наделен возможностью претендовать на определенное поведение другого лица (юш других лиц)».

дачи ему права собственности на вещь и право детей тре­бовать содержания от родителей — это разная мера воз­можного поведения.

Также и слово «поведение» кажется нам неудачным, поскольку оно недостаточно согласуется с представлением о субъективных правах юридических лиц, органов государ­ства и т. п. Субъективное право или право в субъективном смысле слова есть предоставленная лицу и обеспеченная нормами права и соответствующими обязанностями в о> 3-можпооть действовать, т. е. самостоятельно оп­ределять средства для собственных целей, в том числе поль­зоваться как средствами действиями других лиц^2Э.

Субъективные права, как обеспеченная нормами права возможность действовать, закрепляют активное участие граждан СССР в политической жизни страны и в произ­водстве, их самостоятельность в организации быта и спо­собах удовлетворения материальных н культурных потреб­ностей. Они обеспечивают организационную и оператив­ную самостоятельность государственных и общественных организаций, закрепляют в твердых рамках компетенцию должностных лиц.

Не всякая возможность действовать составляет право данного индивида. Возможность ходить по улицам, купать­ся в море, черпать воду из реки и другие возможности граждан пе составляют их права, поскольку ни на кого не возложено обязанностей, обеспечивающих эту возможность.

^и Определение это вызвало следующее замечание Д. А. Кери-мова: «Неточным является указание на то, что субъективное пра­во обеспечивается нормами объективного права, поскольку объек­тивное право само по себе не обеспечивает реализацию субъектив­ного права, а лишь его устанавливает» (Д. А. Керимов. Обес­печение законности в СССР. М., Госюриздат, 1956, стр. 25). Между тем в критикуемом тексте пе говорится ничего об обеспечении реализации субъективного права, а сказано, что субъективное право есть обеспеченная норнами права возможность действовать. Возможность действовать, -составляющая сущестнс субъективного права, действительно обеспечена нормами права в том смысле, что эти нормы не только предоставляют возможность действовать тем иди иным лицам, но и возлагают соответствующие обязанности на других лкц. Если сказанным не исчерпывается обеспечение возможностей, предоставленных субъектам права, это не может свидетельствовать о неточности определения субъективного права. Субъективное право есть обеспеченная возможность, однако это обстоятельство не исключает того, что субъективное право обес­печивается и другими дополнительными средствами.

57

Мыслимы случаи, когда та или иная возможность воз­никает у граждан в силу субъективных прав, принадлежа­щих другим лицам. Это чисто фактическая возможность, не имеющая юридического закрепления. Например, с воз­ведением плотины рыбак приобретает известные возмож­ности, каких у пего не было раньше. Дачник приобретает известные возможности оттого, что у его соседа на участке поставлены электрические фонари, бросающие свет далеко за пределы дачендадения. Но эти возможности не обеспе­чены обязанностями других лиц и потому не составляют субъективного права тех лиц, на долю которых они выпа­дают. У заинтересованного лица не может возникнуть в данном случае никаких притязаний к другим лицам, ибо нет обязанных лиц.

Иеринг предложил пользоваться для этих случаев по­нятием «рефлекса» чужих прав. Однако ясно, что нет ни­какой надобности в этом понятии ни в теоретическом, ни в практическом плане. Для социалистических правоотноше­ний практическая бесполезность этого понятия не требует никакого доказательства.

Нередко возможность действовать, предоставленная лицу нормами права, является вместе с тем его обязанно­стью, составляет для него определенную общественную не­обходимость действия. Таковы полномочия должностных лиц, составляющие одновременно и их право и их обязан­ность. Это и образует то, что можно назвать компетенцией должностных лиц. Осуществление прав в отношении граж­дан и организаций составляет обязанность должностного лица по отношению к государству и его органам.

Некоторые советские гористы при определении субъек­тивного права подчеркивают не столько то, чем это право является по своей сущности, сколько формальный момент его защиты, способы и мВтоды его обеспечения.

Так, в брошюре М. П. Каревой, и А. М. Айзенберга «Правовые нормы и правоотношения»^хправо в субъектив­ном смысле определено как «установленная правовой нор­мой возможность того или иного лица с помощью государ­ственного аппарата заставить обязанное лиЦо выполнить свои обязательства» ²³. Здесь происходит явное смешение

I

^ЕЗМ. П. Карева и А. М. Айзенберг. Правовые нормы и правоотношения. М., 1949, стр. 55.

права с защитой права. Субъективное право шире «воз­можности заставить», оно находит свое выражение и в воз­можности самому пользоваться имуществом и в возмож­ности пользоваться действиями других лиц, не прибегая к тому, чтобы их заставить через посредство органов власти что-либо делать или чего-либо не делать. Эта «возможность заставить» сопровождает субъективное право, но не состав­ляет его сущности. Б этом определении субъективного права нельзя не усмотреть отголоски определения, данного М. М. Агарковым в макете «Теории государства и права», в котором оп следовал «формальной» теории германского юриста Тона, отождествлявшего право с притязанием (Anspnich). Вот определение М. М. Агаркова: «Притяза­ние (автор отождествляет притязание с субъективным пра­вом.— С. К.) есть закрепленная нормой права за лицом возможность привести в действие государственный аппарат для принятия мер принуждения против обязанного лица в случае неисполнения последним своей обязанности» ²⁴. А в чем же выражается субъективное право в случае ис­полнения обязанным лицом своей обязанности?

Формальный момент обеспечения субъективного права подчеркивается и в определении О. С. Иоффе, для которого «субъективное право есть юридическое' средство обеспече­ния определенного поведения обязанных лиц, обусловли­вающее для управомоченного реальную, гарантированную материальными условиями жизни социалистического обще­ства возможность совершения его собственных дей­ствий» ^2j- He ясно, чем является субъективное право,— возможностью совершения действий или средством обес­печить эту возможность"путем обеспечения соответствую­щего поведспия обязанных лиц. Ведь это не одно и то же.

Нам кажется, что средство обеспечить необходимое для управомочеппого поведение обязанных лиц относится к за­щите пли во всяком случае к обеспечению субъективного права. Сущность же субъективного права состоит в гаран­тированной возможности совершать определенные дейст­вия.

²⁴ М. М. Агар к о в. Глада в макете учебника «Теория госу­
дарства и права». М., Юриздат, 1948, стр. 475; см. также August
Т Ь о n, Rechtsnorm tmd subjectives Reclit. Weimar, 1878, S. 218 u. ff.

²⁵ О. С. И о ф ф е. Правоотношение по советскому гражданско­
му праву, стр. 53.

59