Кечекьян. кечекьян. Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе

• Название: Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе
• Анкор: Кечекьян
• Дата: 21.08.2022
• Размер: 1.02 Mb.
• Имя файла: кечекьян.doc
• Тип: Документы; #650130
• страница: 2 из 17

§ 2. ПРАВООТНОШЕНИЯ И НОРМЫ ПРАВА

Правовая надстройка не исчерпывается системой юри­дических норм: она включает в себя и всю сеть правоотно­шений, которые складываются на основе норм права.

Правоотношения — это норма права в ее действии, в ее осуществлении. Это не значит, что всё действие нормы права сводится к образованию правоотношений. Действие нормы права выражается также в некоторых случаях в установлении не только правоотношений, но и одних толь­ко обязанностей (о чем ниже), оно может выразиться так­же в определении объема правоспосбности тех или иных лиц и этим ее действие может ограничиться.

Норма права и правоотношения представляют собою единое целое, поэтому неправильно их метафизически про­тивопоставлять. Необоснованными являются попытки рас­сматривать нормы права как нечто вторичное, производ­ное от правоотношений; недопустимо исходить в рас­смотрении правовых явлений из якобы независимых от

^м Неточно и приведенном определении указание на «взаим­ность прав и обязанностей». Права не должны быть вон се взаим­ными в правоотношениях, тан же как и обязанности. По-види­мому, имелось в виду, что в правоотношении связаны друг с дру­гом лицо, управ омочен но с по отношению к другому, и лицо, не­сущее соответствующую обязанность.

²¹ В определении, даваемом Н. Г. Александровым в книге «Законность и правоотношения в советском обществе» (М., Гос­юриздат, 1355), подчеркивается в особенности то, что правоотно­шение «является отношением, охраняемым государством в соот­ветствии с нормами права, то есть волей, господствующего класса, возкедениой в закон...» (стр. 97). То обстоятельство, что это вместе с тем — связь носителей прав ц носителей обязанностей, и что в этом именно состоит специфическая особенность правоотношений среди других общественных отношений, и что правоотношения яв­ляются результатом воздействия норм права на поведение людей, пе отмечено как существенная черта правоотношений.

2* ₁₉

Норм права субъективных прав или даже целых правоот­ношений, как это делают отдельные буржуазные юристы.

Буржуазные юристы, отремясь представить буржуаз­ные общественные отношения, в особенности частную собственность и свободу конкуренции, как вечные и необ­ходимые институты, выдвинули метафизическое представ­ление о «естественных» правах индивида, якобы сущест­вующих независимо от государства и выражающих «при­рожденные» свойства человека. Эти естественные права мыслятся ими как существующие без соответствующих им норм положительного права, как коренящиеся в «при­роде» человека, в требованиях разума. В действительности же речь идет в данном случае о правовых и моральных взглядах и политических требованиях, которые буржуазия стремилась закрепить и закрепила в нормах положитель­ного права. Стремясь противопоставить буржуазные обще­ственные отношения феодальным, буржуазные идеологи в свое время (в XVII—XVIII вв.) изображали требования своего класса как правовые, тогда как они былп лишены правового значения и могли претендовать лишь на роль политических требований.

Независимые от норм действующего права «права чело­века» представляют собою не что иное, как притязания, обусловленные правовыми и моральными взглядами,— то, что именуют нередко «моральным правом». В этом смысле Маркс говорил о правах человека и гражданина в Уставе I Интернационала, русские марксисты говорили о праве наций на самоопределение задолго до того, как это право было закреплено в нормах советского права ^2!.

Следует заметить здесь, что права человека широко признаны и закреплены в конституциях социалистических

²² Вопреки утверждению буржуазных юристов (см., напри­мер, Л. И. Петражицкий), мораль не ограничивается повелениями, императивами, а подобно нормам права закрепляет определенные притязания за лицами, в пользу которых нормы морали устанав­ливают те или иные моральные обязанности. Различие между пра­вом и моралью состоит в характере притязании и к последствиях невыполнения обязанностей, но не в том, что притязания имеют место в одном -случае и отсутствуют в другом. Тот, например, кто нуждается в помощи своих друзей, может заявить моральное притязание на помощь, обратив его к определенному, данному лицу. Однако неисполнение моральной обязанности не влечет за собой иных последствий, кроме общественного неодобрения -и укоров совести обязанного лица.

20

государств, а в последнее время также и в международных актах («Всеобщая декларация прав человека», 10 декабря 1948 г.). В этих случаях, однако, права всё не являются производными от норм права и не могут рассматриваться в их юридическом значении как нечто предшествующее нормам права.

Принятая Генеральной Ассамблеей ООН 10 декаб­ря 1948 г. «Всеобщая Декларация прав человека» пере­числяет те права граждан, которые должны быть закреп­лены и обеспечены законодательством государств — членов ООН. В этом ее юридическое значение, что явствует из слов преамбулы, где указывается на необходимость того, «чтобы права человека охранялись властью закона», и го­ворится, что «народы Объединенных Наций подтвердили в Уставе свою веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, в равноправие мужчин и женщин и решили содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе», а так­же и из дальнейшего указания в тексте на то, что «Всеоб­щая Декларация прав человека» провозглашается «в каче­стве задачи, к выполнению которой должны стремиться

ОЧ

все народы и все государства» ".

В советской литературе также одно время получило не­которое распространение неправильное представление о взаимоотношении норм права и правоотношений. Отдель­ные советские юристы, игнорируя значение сознательной воли людей в установлении норм права, утверждали, буд­то правоотношения возникают и существуют независимо от норм права, что они складываются как непосредствен­ный результат производственных отношений и даже пред­ставляют собою нечто тождественное им, о чем говорилось уже выше. Опираясь на неправильный перевод текста ра­боты Ф. Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» ²⁴, они утверждали, будто сначала возникают экономические отношения, которые затем при-

¹³ «Международная жизнь», 1955, 12, стр. 146.

²⁴ «Чтобы получить санкцию закона, экономические факты должны л каждом отдельном случае принять форму юридического мотива» «Weil in jedem einzclnen Palle die okonomischen Tatsa-chen die Form ju.ristisch.er Motive annehmen mussen, um in geset-zesform sanktioniert zu werden...»).— К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. Л, стр. 377. В старом издании этой

21

нимают вид юридических отношений, а еще позднее эко­номические отношения получают санкцию закона.

Обособление и противопоставление нормы права и конкретных прав, обязанностей, правоотношений не име­ют под собой никакой почвы. Одно немыслимо без друго­го; норма права и соответствующие ей права и обязанно­сти образуют, как сказано выше, некоторое неразрывное единство ²⁵.

Правда, исторически право появляется первоначально как система правоотношений, как совокупность прав и обязанностей, в которых выражена норма права. Норма права первоначально не отделена от прав и обязанностей отдельных лиц, не закреплена в каком-либо особом акте государства. Существует неписанная справедливость, вы­раженная только в правоотношениях и правах и обязан­ностях индивидов. Например, власть отца семейства в древнем Риме сложилась первопачально как совокупность правоотношений; агнатское наследование, манципащтя — как способ передачи собственности на землю, рабов, рабо­чий скот; другие институты также сложились первона­чально как система правоотношений, в которой была вы­ражена определенпая система правовых норм.

Норма права есть результат некоторой абстракции, ко­торую совершает первопачально судья, сталкивающийся с отдельными случаями, поступающими на его разрешение, а позднее — законодатель, формулирующий норму права в законодательном акте. Однако не сразу достигается доста­точная степень обобщения, абстракции. Ранним юридиче­ским памятникам, таким как кодекс Хаммураби, Саличе­ская Правда, Русская Правда, свойственна казуистичное^, обусловленная тем, что законодатель отправляется от сло­жившихся фактически и одобренных правосознанием от­ношений и затем переходит к некоторой незначительной степени абстракции. Отсюда — иезбежные противоречия более частных и более общих формулировок, противоречия

работы вместо «форму юридического мотива» был дан перевод «вид юридических отношений» (си. К. М а ркс ж Ф. Э нг е л ьс. Сочинения, т. XIV. М.—Л., 1931, стр. 673).

²-⁵ Эту соотносительность юридической нормы, с одной сторо­ны, и правоотношений, с другой, правильно подчеркивает Н. Г. Александров в своей работе «Юридическая норма и право­отношения» (М., 1947, стр. 10).

22

и пробелы, которыми изобилуют такого рода памятники и которые нередко ставят историков права в тупик²⁶.

К. Маркс и Ф. Энгельс в «Немецкой идеологии» указы­вают на то, что первоначально индивидуальные фактиче­ские отношения составляют право данного общества. «Но история права показывает,— говорят они,— что в наибо­лее ранние и примитивные эпохи эти индивидуальные, фактические отношения в их самом грубом виде и являют­ся непосредственно правом. С развитием гражданского об­щества, т. е. с развитием личных интересов до степени классовых интересов, правовые отношения изменились и получили цивилизованпое выражение. Они стали рас­сматриваться уже не как индивидуальные отношения, а как всеобщие. Вместе с этим, благодаря разделению труда, охрана сталкивающихся между собой интересов отдельных индивидов перешла в руки немногих, и тем самым ясчез и варварский способ осуществления нрава» ^2?. Те же при­мерно мысли встречаются у Ф. Энгельса в работе «К жи­лищному вопросу»: «На известной, весьма низкой ступени развития общества возникает потребность охватить общим правилом повторяющиеся изо дня в день акты производ­ства, распределения п обмена продуктов, позаботиться о том, чтобы индивид подчинился общим условиям произ­водства и обмена. Это правило, вначале выражающееся в обычае, становится затем законом. Вместе е законом необ­ходимо возникают и органы, которым поручается его со­блюдение,— публичная власть, государство» ²⁸. Здесь речь идет о генетическом примате повторяющихся фактических отношений, которые составляют питательную почву для возникновения обычая, а затем законодательного акта. Но

²⁹ Так, в ст. 8 Законов Хаммурабя предусмотрены штрафы за кражу вола, овцы, оспа, свиньи, ладьи и ничего не сказано о штра­фах в других случаях кражи. В кодексе Хаммурабй говорится об ответственности нанимателя в случае гибели нанятого вола, на­нятого судна, но не говорится об ответственности и других слу­чаях имущественного найма, хотя, по всей вероятности, ответст­венность" простиралась и на другие случая найма вещей. В Сали­ческой Правде дапв! таксы штрафов за крашу отдельных домаш­них животных и имеете с том содержатся противоречащие этим таксам общие пормы наказании за кражу.

²⁷ К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 336—337.

²⁸ К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения,
т. I, стр. 576.

23

в разлитом классовом оощсстве конкретные правоотноше­ния и общая норма существуют одновременно в неразрыв­ной связи, образуя единое целое.

Рассматривая соотношение норм права и правоотноше­ний, особенно важно подчеркнуть, что нормы права регу­лируют поведение людей и что результатом этого регули­рования является возникновение правоотношений. То> обстоятельство, что нормы права регулируют также и по­ведение лиц, уже связанных возникшими ранее правоот­ношениями, пе оправдывает встречающейся в советской литературе формулировки: «...нормы нрава регулируют правоотношения» ^Еэ, так как:

а) эта формулировка охватывает лишь частный случай
регулирования поведения людей п тем самым выдает часть
за целое,

б) она проходит мимо того, что нормы права направле­
ны па подчинение поведения людей выра?кенным в этих
нормах требованиям и на установление соответствующих
содержанию этих требований прав, обязанностей, правоот­
ношений, а это важнейшее.

Ограничить правовое регулирование рамками уже воз­никших правоотношений — это значит закрыть для себя изучение непосредственного воздействия норм права на по­ведение людей, а тем самым и на базис общества.

Утверждают иногда, будто норма права воздействует на общественную жизнь через посредство якобы содержа­щегося в ней «абстрактного» или «типового» правоотноше­ния. В буржуазной литературе еще Е. Бирлинг указывал на то, что в правовой норме якобы объективируется .содер­жание правоотношений ^зп. Однако перед нами фикция, ли­шенная достаточного основания.

То же относится к понятию «типового» праноотпотпе-

²⁹ См., например, О. С. Иоффе. Правоотношение по совет­
скому гражданскому праву. Изд-во ЛГУ, 1949, стр. 69: «Всякие
правовое отношение регулируется нормами права, у станов ленны­
ми или санкционированными государством». . " <sup>;

30</sup> Е. Bier Hag. Juristische Prinzipienlehre. I. Bd. 1894, S. 143:
«Везде, где встречаются правоотношения, их содержание — кон­
кретные правовые притязания и правовые обязанности— можно
объективировать в виде абстрактных норм и в соответствии о
этим- говорить о своего рода «объективном праве»».

ния. Во-первых, далеко не всякая правовая норма преду­сматривает «абстрактное», «типовое» правоотношение. В норме права не всегда можно вскрыть то, что именуют «абстрактным» правоотношением. Так, едва ли можно утверждать, что ст. 30 Конституции СССР,, гласящая: «Высшим органом государств енной власти СССР является Верховный Совет СССР» и представляющая собою, несом­ненно, норму'Права, содержит «абстрактное» правоотноше­ние. То же следует сказать о норме права, содержащейся в ст. 67 Конституции СССР: «Постановления и распоря­жения Совета Министров СССР обязательны к исполне­нию на всей территории СССР». Кроме того, существуют нормы права, возлагающие в первую очередь одни лишь обязанности на граждан СССР и предусматривающие пра­воотношения лить в случае нарушения этих норм. Тако­вы, например, нормы уголовного права, Многие нормы не содержат никаких ^типовых» или «абстрактных» пра­воотношений, предусматривая лить условия возникнове­ния или прекращения правоотношений.

Во-вторых, и это самое главное, правоотношение есть всегда конкретная связь между определенными лицами; «абстрактное» правоотношение есть не что иное, как та же норма права и, следовательно, не может быть предметом регулирования, осуществляемого нормой права, и особым средством воздействия нормы права на общественную жизнь ³¹.

Правоотношения являются двусторонней связью лиц. То обстоятельство, что правоотношение не может возник­нуть без соответствующей нормы нрава и что права и обя­занности в правоотношении обеспечены государством, не дает никакого основания говорить о правоотношении как о трехсторонней связи. Такое положение было выдвинуто Н. Г. Александровым в его брошюре «Юридическая норма

³¹ Наша аргументация претил понятия «абстрактного» право­отношения вызвала возражение в польской литературе со сторо­ны Казимира Отгалэка, автора книги «Субъективное право» (Ка-zimierz О р а 1 е Ь. Prawo podmolowc. Warszawa, 1957, str. 18—20. 426 etc.). Соображения автора с разбором приводимых нами при­меров (отдельных статей Конституции СССР) способны, как пай кажется, обосновать лишь то бесспорное положение, что нормы права обусловливают соответствующие правоотношения, но не то, что самые эти нормы могут быть сведены к «абстрактным" правоотношениям.

25

и правоотношение» (М., 1947, стр. 16) с тем чтобы под­черкнуть роль органов государства в деле обеспечения прав и обязанностей лиц, связанных правоотношениями. В кни­ге «Законность и правоотношения в советском обществе» (1955) Н. Г. Александров уже не повторяет, г'асй'олько мы заметили, приведенной формулировки о нраво'1 ношении как.трехсторонней связи, хотя воспроизводит совершенно справедливую мысль о том, что «всякое правоотношение представляет собой-не только связь мем.ду его сторонами, но и потенциальную связь каждой из сторон с гсрСударст-вом в лице его органов, которые охраняют правомочия и в необходимых случаях принуждают к исполнению юриди­ческих обязанностей» ^ЗЕ. Слова эти не могут вызывать ни­каких возражений, поскольку не приводится более форму­лировки о трехсторонней связи.

Онако в статье Л. С. Явича «Проблема содержания и формы в праве» вновь появляется старая формула о право­отношении как трехсторонней связи. «Правоотношение возникает лишь постольку,— пишет Явич,— поскольку правовой нормой предусмотрена связь участников общественного отношения с государством. Таким образом, правоотношение всегда представляет собой не двухсторон­нюю, а трехстороннюю связь» ³³.

То обстоятельство, что правоотношения обеспечены государством, что носитель прав имеет возможность обра­титься к органам государства для защиты своих прав и понуждения обязанных лиц, не превращает всё же пра­воотношения в трехстроннюю связь.

Ошибка Л. С. Явича обусловлена игнорированием того, что связь с государством по поводу данного правоотноше­ния у сторон потенциальна, и поэтому ее в действи­тельности может не быть и чаще всего не бывает. Кроме того, эта потенциальная связь сторон с государством лежит за пределами данного правоотноше­ния и составляет существо другого, новогоправо-. отношения между одной из сторон первого правоот­ношения и органом государства. Так, при неуплате в срок денег по договору займа сторона может обратиться ^а со-

³² Н. Г. Александров. Законность и правоотношения в
советском обществе, стр. 97.

³³ «Ученые записки Таджикского государственного универси­
тета», т. VIII. Сталинабад, 1955, стр. 61.

действием в суд, но это не значит, что правоотношения по займу представляют собой трехстороннюю связь и включа­ют суд, как одну из сторон. Это означает, что с подачей иска у кредитора и у должника возникают новые, граждан­ско-процессуальные правоотношения.

Положение о единстве норм права и правоотношений, развитое выше и верное в отношении сложившейся п ста­билизировавшейся системы права, требует серьезных по­правок применительно к периоду возникновения, первона­чального образования права нового типа. Новое право не может сразу охватить своими нормами все стороны жизни нового общества. Правоотношения в этом случав нередко предшествуют нормам права. Правовой характер соответ­ствующим отношениям при отсутствии норм права прида­ет правосознание индивидов господствующего класса.

В нашу задачу не входит рассмотрение вопроса о фор­мировании норм права и правоотношений при образовании рабовладельческого или феодального строя. Мы не будем касаться также процесса образования норм, буржуазного • права. Скажем лишь, что нормы буржуазного по содержа­нию права складывались еще в рамках феодального обще­ства вместе с теми формами капиталистического уклада, которые образовывались в недрах разлагающегося феодаль­ного строя. К. Маркс говорит: «Когда сам Людовик XIV издавал через Кольбера законы в интересах промышлен­ников, он лишь подготовлял революцию 1789 г., и на его «1'Etat, c'est moi» («государство, это —я») последовал от­вет Сийеса: «le tiers etat est tout» (третье сословие, это — все)» ³⁴.

Нас интересует здесь вопрос, каким образом складыва­лось новое, социалистическое право и шли ли в этом случае и могли ли идти во всех случаях нормы нового права впе­реди новых правоотношений. Не подлежит сомнению, что в некоторых случаях социалистические правоотношения складывались при полном отсутствии соответствующих норм права или при наличии одних только общих указаний в этих нормах без достаточной их конкретизации.

Это относится прежде всего к организации самого госу­дарственного аппарата. Первая Советская Конституция 1918 г. оформила и закрепила в нормах права порядок, ко-

³⁴ К. М а р к с и; Ф. Э tf г bui ь с. Сочинения, т. IX, стр. 136.

27

торыи еще раньше сложился в конкретных правоотноше­ниях, в установившейся практике и определившейся ком­петенции органов власти и управления.

Это относится и к области земельных правоотношении. Декрет II Всероссийского съезда Советов «О земле», при­нятый 26 октября 1917 г., содержал самые общие положе­ния о земельных отношениях в деревне. Ст. 1 отменяла лишь помещичью собственность на землю, причем ст. 5 этого Декрета прямо указывала, что земли рядовых кре­стьян и рядовых казаков не конфискуются. Однако земель­ные правоотношения в деревне вышли за пределы тех общих указаний, которые содержались в Декрете. Подроб­ное законодательное нормирование отношений последова­ло позднее, в Декрете ВЦИК о социализации земли.

Примером могут служить также жилищные правоотно­шения, которые связаны были с предоставлением лучших жилищных условий трудящимся за счет уплотнения мало­семейных лжц, запимавших обширные квартиры. В. И. Ленин еще накануне Великой Октябрьской социали­стической революции в статье «Удержат ли большевики государственную власть?» наметил мероприятия по прину­дительному вселению нуждающихся семей в квартиры богатых людей, причем речь шла о зависящих от обстанов­ки индивидуальных, конкретных актах, а не о немедлен­ном издании общих нормативных актов. По плану дейст­вий, набросанному В. И. Лсшшым, один из членов отряда рабочей милиции, осуществляющего уплотнение, пишет текст государственного приказа, а уплотняемый выдает расписку в том, что обязуется в точности выполнять его ³⁵. Декрет «О мерах правильного распределния жилищ среди трудящегося населения», установивший общие нормы от­носительно размера жилой площади и способах ее закреп­ления за гражданами, последовал лишь 25 мая 1920 г. До этого времени вопрос регулировался лишь постановления­ми местных советов и указаниями НКВД ^3S He подлежит сомнению, что в этом случае новые, социалистические пра-

³⁵ См. В. И. Ленин. Сочинения, т. 26, стр. 88.

^зе См. С. И. А е к н а з и и, И. Л. Б р а у д с, А. И. Перга­мент. Жилищное право. М,, Госгориздат, 1956, стр. 20; А. В. В е-недиктов. Советское гражданское право в период проведения Октябрьской соци а диетической революции (1917—1918 гг).— «Во­просы советского государства и пряна».— «Ученые заииски ЛГУ». Серия юридических на}ч;, вьго, 6, Л., 11)55, стр. 55.

воотношения складывались раньше, чем было дано обобще­ние в законодательном или ином нормативном акте. .В Китайской Народной Республике гоминдановский свод законов был упразднен в феврале 1949 г. Однако не сразу были созданы правовые пормьт, способные охватить все стороны жизни нового общества. Товарищ Дун Би-у на VIII съезде Коммунистической партии Китая 19 сен­тября 1956 г. говорил: «В первый период образования го-государства наша законность была еще несовершенной, так как после упразднения старого свода законов не был сразу же разработан новый; поэтому некоторые говорили: «Правосудие, правосудие, а на основании каких законов оно осуществляется?» В свое время мы осудили взгляды «построения законности ради самой законности»». Дун Би-у разъясняет далее, что нельзя было торопиться с созданием повой законности, что народ сам «в практике охраны жиз­ни и производства стал создавать свою законность» ³⁷. Не шли ли и в этом случае правоотношения, отвечающие об­щим принципам, сформулированным партией и государст­вом в различных политических установках и программах, раньше норм права? «...Наша народно-демократическая законность не могла быть создана слишком рано, слишком жестко и субъективно. Она должна развиваться и совер­шенствоваться постепенно, исходя из действительности, на основании объективных требований политического и экономического развития, идя от простого к сложному» ^3S. Действительность складывалась в соответствии с общи­ми принципами, сформулированными партией и государ­ством, как вытекает из слов Дун Би-у, без законодатель­ного закрепления соответствующих норм права. Следова­тельно, и правоотношснпя, возникавшие в соответствии с этими принципами, шли впереди законодательного выра­жения последних, т. е. складывались раньше формулиро-" вания соответствующих норм права.