Книга 2 Гас Переводчик Ирина Анатольевна Редактор Юлия Бубенко Русификация обложек Изабелла Мацевич
 Скачать 2.44 Mb.
|
Понедельник, 25 сентября (Гас)На выходных Ма сообщила мне, что у работника, который занимается сортировкой ее почты, умерла бабушка. Похороны будут проходить в Сиэтле, а значит, его не будет до конца недели. Я вызвался помочь, потому что лучше буду делать это, чем сидеть дома в компании гребаного блока. Я могу лишь смотреть на чистый лист бумаги. Или держать в руках гитару и слушать тишину. Или сидеть за пианино и позволять клавишам насмехаться надо мной. Я не могу писать. Я не хочу писать. Все хотят, чтобы я писал. Меня это бесит. Так что я с радостью вновь помогаю Ма. — Пора обедать. — Голос стоящей в дверном проеме Нетерпюхи, отрывает меня от монотонной сортировки конвертов. Я киваю. — Да, спасибо. — Я ничего не принес с собой из дома, а идти в забегаловку на углу мне не хочется. В последний раз, когда я там был, меня узнали... и это было ужасно. У меня началась клаустрофобия, и я запаниковал. Поэтому, несмотря на то, что хочется есть, придется просто выкурить пару сигарет. Она вытягивает в руке пакет. — "У Антонио" были скидки. Покупаешь два куска, получаешь два бесплатно. Хочешь, я с тобой поделюсь? Я пожимаю плечами. — Конечно. Ты предлагаешь покормить меня, подруга? — Я предлагаю тебе еду. Кормись сам, дурачок, — с улыбкой отвечает она. С недавних пор отношения между нами стали гораздо лучше. Я могу шутить с ней. Она уже не так напряжена в моем присутствии, и мы даже вместе смеемся. Мы сидим за столиком для пикников с задней стороны здания и молча едим. Прикончив пиццу, она, вместо того, чтобы уйти, остается и ждет, пока я выкурю сигарету. — Я знаю, что ты делаешь, — решительно говорит Нетерпюха. — Убиваю себя, — скептически глядя на сигарету в руке, отвечаю я. — Ты прячешься. Почему ты прячешься здесь? Не пойми меня неправильно, мне нравится это место, нравится работать на Одри. Но ты... ты не должен быть здесь. Довольно откровенно для Нетерпюхи. — Почему нет? Она вздыхает. — Густов, ты застопорился. Ты бесцельно проводишь время. Не живешь. Не делаешь того, что любишь. — И что это? — Ты не пишешь музыку. У тебя столько фанатов; я видела их на концертах. Они любят тебя. — Ее глаза опущены, как будто признание дается ей с трудом. Я киваю, хотя, она не смотрит на меня. Я принимаю этот комплимент безмолвно, потому что слова только все испортят и смутят ее. — Ну, написание музыки... немного проблематично для меня... пока. Ее взгляд вновь находит мой. — Проблематично? Что это значит? Я не хочу рассказывать ей об этом. Не хочу рассказывать об этом никому. — Ничего. Нетерпюха оставляет последнее слово за собой. — Это не ничего. Это все. Это твое все. — Сказав это, она встает и уходит. А я остаюсь и размышляю о том, что только что произошло. Она права. Я знаю, что она права. Мне нужно взять себя в руки. Но я не могу. Среда, 11 октября (Гас)— Думаю, нам пора съезжать, — раздается тихий голос Нетерпюхи. Необычно тихий даже для нее. Ее слова были как пощечина. Как звонок будильника. — Что? Съезжать? Она месит тесто для печенья в большой чашке. Нетерпюха много печет. Хотя сама не слишком их ест. Думаю, она просто пытается порадовать нас. И мы радуемся, потому что у нее это чертовски хорошо получается. Даже если бы они были на вкус как дерьмо, я все равно бы их ел, потому что так она выражает свою любовь к нам. Нетерпюха не может сделать это по-другому — у нее стоит блок. Она хочет, но не знает как. — Мы с Пакстоном не можем жить у вас все время, Густов, — говорит она, не отводя взгляд от чашки. — Одри и так была слишком добра, разрешив нам оставаться здесь столь долго. — Ма нравится, что вы здесь. Даже не переживай по этому поводу. Это правда. Мы с Ма много общаемся, и когда разговор заходит о них, ее голос всегда полон любви. Ма — человек, который любить "отдавать". Ничего не делает ее счастливее, чем помощь людям, особенно тем, к кому она привязана. Она — мама для каждого, бескорыстная и очень любящая. Ма относится к тем, кто ей нравится как к семье, потому что именно ей они для нее и являются. — А я переживаю. К тому же, Пакстон оказался неожиданным сюрпризом. Она не соглашалась на него, когда нанимала меня и предлагала пожить у себя дома. — Пакс — клевый парень. Наконец, она улыбается и поворачивается ко мне. Впервые за все утро Нетерпюха смотрит на меня. — Это так. — Уж кого она терпеть не может, так это Свиные ребрышки, — добавляю я, пытаясь вызвать у нее смех. Ма обожает Свиные ребрышки. Эта чертова кошка вертит всеми нами, как хочет. Нетерпюха игнорирует шутку и продолжает: — Ты для Пакстона — идол, ему нравится находиться рядом с тобой. Уверена, ты это заметил. Думаю, хорошо, что у него перед глазами такая положительная мужская ролевая модель. — Фигня. Никакой я не образец для подражания. Нетерпюха даже не улыбнулась. — Густов, могу я быть честна с тобой? — Несомненно. Я всегда ценю честность. Не только в этот раз. Так, чтоб ты знала. — Нетерпюха многое скрывает. Она не лгунья, просто держит все в себе. Информацию, эмоции... она настолько закрыта, что иногда я задаю себе вопрос, не душит ли ее это. Нетерпюха вытаскивает из чашки тесто и бросает его на бумагу для выпечки. Она думает о том, что я сказал. Думает гораздо усерднее, чем я того хотел. Но, наверное, все же не настолько, чтобы в это поверить. Через несколько секунд она кивает. — Поняла. Нетерпюха снова поднимает на меня взгляд, и я тоже киваю, принимая ее ответ. — Когда я впервые увидела тебя, то подумала, что ты придурок, — продолжает она. Я снова киваю. — Ты, наверное, была права. Особенно в тот период моей жизни. Она качает головой, не соглашаясь с моим комментарием. — Подожди. Дай мне закончить. Я была не права. Я так погрязла в собственных проблемах, что позволила им затуманить свой мозг. Каждый парень, которого я видела или встречала автоматически становился придурком. Не только ты. Но, так как ты оказался тем, с кем я была вынуждена работать, эта враждебность только усилилась. У меня были проблемы в прошлом, — она замолкает, как будто собирается на этом закончить, но потом все же вздыхает и продолжает: — Я поступала неправильно. Делала вещи, которыми не горжусь. Долгое время я пыталась обвинять в этом других людей. Но сейчас стараюсь стать ответственной. — Она снова замолкает, пытаясь собраться мыслями. — Прости, мы сейчас говорим не обо мне. Я хочу сказать, что была не права в отношении тебя. Ты — ролевая модель. Ты добрый. В тебе есть харизма, которая привлекает людей, хотя ты ничего для этого не делаешь. Люди счастливы, находясь рядом с тобой. Знаю, ты сейчас пытаешься с чем-то справиться... с чем-то темным, но в глубине души, под слоем мрака, ты... счастливый и хороший. Я не знаю, как быть такой. Но ты... ты такой. Я восхищаюсь этим. И хочу, чтобы Пакстонa окружали именно такие люди и тогда он тоже вырастет счастливым и хорошим. Я стараюсь сделать для него все возможное, но я не похожа на тебя и Одри. Мне грустно слышать, что Нетерпюха сомневается в себе; она гораздо лучше, чем думает. Неужели ей никто этого не говорил? — Ты не видишь себя со стороны Нетерпюха. Ты не видишь того человека, которого видим мы. Она недоверчиво качает головой и направляется к духовке, чтобы поставить в нее противень с печеньем. Ей не жаль себя, в ней давно живет въевшаяся ненависть к самой себе. Когда она закрывает дверцу духовки, я беру ее за руку и разворачиваю лицом к себе. Нетерпюха закрывает глаза. — Пожалуйста, посмотри на меня. — Она так и делает. — Никто не идеален. Поверь мне, я знаю это. Но ты себя слишком недооцениваешь. Ты чертовски умна. Ма очень нравится работать с тобой. А это уже многое о тебе говорит, потому что Ма не любит дурочек. То, что ты смогла занять место Микайлы и не совершила ни одного промаха — это просто чудо. И ты обращаешь внимание на все, что происходит вокруг тебя. Даже если это не касается тебя, ты все равно обращаешь на это внимание. Нет, ты не навязчива и не суешь нос в чужие дела, ты просто переживаешь и тебе не все равно. И даже не волнуйся по поводу Пакса. Парень любит тебя. Без тебя он будет потерян. Мне кажется, именно так всегда и было. Я знаю, что ты никогда не предашь его. Ты когда-нибудь предавала себя? Скорее всего. Но только не его. Никогда. И это многое говорит о тебе как о человеке. Черт, да он даже сейчас живет с тобой. Я не знаю, что у вас за семейные обстоятельства, но факт в том, что заботишься о нем ты, а не Джим. Это тоже много о чем говорит. — Ты знаешь о Джиме? — удивленно спрашивает она. Думаю потому, что мы это никогда не обсуждали. Я киваю. — Я просто хочу, чтобы Пакстону жилось лучше, чем мне, — пытаясь сдержать слезы, произносит она. — У вас все будет хорошо, — говорю я, обнимая ее. — Правда? — Определенно. И вы никуда не съезжаете. Ма превращается в фурию, когда угрожают ее гнезду. Ты не захочешь этого видеть. Поверь мне. |