История Дипломатии. Ист дипломатии. Составитель Локтионов (копия) (копия). Книга подготовлена издательством Мидгард (СанктПетербург) удк 94(100) ббк 63. 3(0) И90

• Название: Книга подготовлена издательством Мидгард (СанктПетербург) удк 94(100) ббк 63. 3(0) И90
• Анкор: История Дипломатии
• Дата: 02.06.2022
• Размер: 452.84 Kb.
• Имя файла: Ист дипломатии. Составитель Локтионов (копия) (копия).docx
• Тип: Книга; #565528
• страница: 18 из 34

Послу при отправлении его в миссию давалась подробная инструкция, в которой указывалось, что он должен был делать, что и как говорить, за чем наблюдать. Венецианскому послу Контарини, отправленному в 1492 г. к французскому двору, было вручено обстоятельнейшее наставление, тща­тельно перечислявшее все пункты его поздравительной речи по случаю бра­косочетания Карла VIII, в которой он должен был выразить удовлетворе­ние республики по поводу столь радостного события.

«И эти вещи, - говорится в инструкции, - вы постараетесь высказать со всевозможным красноречием и изысканностью стиля». Чем красноре­чивее будет посол, тем лучше он выполнит желание республики. Однако, предостерегает инструкция, посол должен все это высказать в ни к чему не обязывающих, общих выражениях («verbis tamen generahbus»), как это и подобает посланникам. Затем инструкция переходит к поздравительной речи королеве, напоминает о необходимости посетить виднейших вельмож Франции и заканчивается наставлением о преподнесении королеве подар­ка из драгоценных венецианских тканей.

Так руководила своими послами Венеция.

По сравнению с тем хаосом и беспорядком, в котором находились в XV в. административные функции большинства европейских государств, столь точная регламентация деятельности заграничных агентов Венеции пред­ставляла строгое и стройное целое. Талантливые и блестящие дипломаты были тогда вообще нередким явлением, но дипломатия как таковая впер­вые доведена была до степени искусства и системы именно в Венеции, где, по словам Коммина, «в настоящее время дела ведутся более мудро, чем в какой бы то ни было монархии или республике мира».

Приемы итальянской, и особенно венецианской, дипломатии оказали сильнейшее влияние на дипломатию складывавшихся в это время в Европе абсолютных монархий.


ДИПЛОМАТИЯ В НОВОЕ ВРЕМЯ (XVI-XVIII вв.)
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИПЛОМАТИИ

И ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОРГАНОВ

В XVI-XVIII вв.
Политическая карта Европы в XVI в.

Новое время в истории дипломатии было подготовлено теми успехами капиталистического развития, которые стали заметны в Европе еще со вре­мени великих открытий. Одновременно с этими успехами шла политиче­ская консолидация стран, которые превращались мало-помалу в сплочен­ные и централизованные феодально-абсолютистские монархии. Эти монар­хии продолжали существовать на континенте Европы еще долгое время после буржуазной революции в Нидерландах и Англии. Вследствие прекра­щения феодальных войн между мелкими сеньорами, подчиненными теперь сильной королевской власти, создается сравнительно устойчивый внутрен­ний порядок. Он благоприятствует дальнейшему экономическому и, в част­ности, капиталистическому развитию. Оставаясь по своему классовому су­ществу дворянской, абсолютная монархия как централизованное и силь­ное государство, способное предупредить феодальный разбой прежних вре­мен и защитить вовне интересы своих подданных, оценивается буржуазией как оплот порядка и залог благоденствия.

С конца XV в. Европа вступает в новый период международных отноше­ний. К этому времени окончательно складываются большие государства: Испания, Португалия, Франция, Польша, Австрия (наследственные земли дома Габсбургов), наметившиеся в пределах Священной Римской империи германской нации. Турция, менее крупные скандинавские государства - Дания, Швеция и Норвегия - и совсем уже мелкие западногерманские кня­жества, итальянские городские республики, тирании и мелкие государства дополняют политическую карту Европы. На востоке Европы огромное Мос­ковское государство выступает на политическую арену Европы со второй

половины XVI в. С этого периода, закончив свое политическое объединение, Московское государство мало-помалу становится централизованным, а за­тем и абсолютистским государством.

«Государственный интерес» как принцип политики

Уже в XV в. необходимость государственного единства становится на­столько очевидной, что «государственный интерес» начинает рассматри­ваться как высшее мерило в политике. Этот «государственный интерес» в конечном счете есть интерес господствующего класса в целом. Но он возво­дится на уровень «общего блага», которое должно осуществляться государ­ством в случае надобности даже путем насилия.

Ради осуществления «общего блага» хороши все средства. Религия пе­рестает играть заметную роль в политике. Политика перестает связывать­ся с моралью. «.. .Начиная с Макиавелли, Гоббса, Спинозы, Бодена и т. д. и т. д., - говорит Маркс, - в новейшее время, не говоря уже о более ранних авторах, сила изображалась как основа права; благодаря этому теоретиче­ское рассмотрение политики освободилось от морали...»1

Раньше других и, пожалуй, наиболее последовательно эти новые взгля­ды на государство и политику были выражены у Макиавелли.

Макиавелли (1469-1527), один из замеча­тельных политических мыслителей XVI в., вскрыл подлинные основы «реалистиче­ской» политики всех и всяких монархов - государей, укрепляющих и расширяющих свою власть всеми средствами, «дозволенны­ми» и «недозволенными». С цинической от­кровенностью, не стесняемой никакими со­ображениями морального порядка, он нари­совал в своем сочинении «Государь» тип мо­нарха, которому все дозволено ради одной цели - безграничного расширения своей власти. Но освобождая своего государя от всяких моральных стеснений, Макиавелли мечтал использовать честолюбие и жадность итальянских властителей в интересах объ­единения Италии. С этой точки зрения тео­рия дипломатического искусства подчиня­лась у Макиавелли принципу «государствен­ного интереса».

«Следует иметь в виду, - говорит Маки­авелли в своем «Государе», - что есть два

1 Маркс и Энгельс Немецкая идеология 1933 С 303

рода борьбы: один - посредством законов, другой - силы. Первый свой­ствен людям, второй - зверям, но так как первый часто оказывается недо­статочным, то приходится прибегать ко второму. Поэтому государю необ­ходимо пользоваться приемами и зверя, и человека. Если же государь при­нужден научиться приемам зверя, то он должен выбрать из числа зверей лису и льва, ибо лев не может защититься от змеи, лиса - от волков. Сле­довательно, надо быть лисой, чтобы распознать змей, и львом, чтобы рас­правляться с волками».

«Государю, - заключает Макиавелли, - необходимо обладать духом настолько гибким, чтобы принимать направление, указываемое веяния­ми и превратностями судьбы, и, как я отметил выше, не уклоняться от пути добра, если это возможно, но уметь вступать и на путь зла, если это необходимо».

О политическом реализме Макиавелли, выросшем из потребностей эпохи, свидетельствует то, что его идеи разделялись крупнейшими по­литическими деятелями и дипломатами позднего Средневековья и Нового времени.

Английский посол во Франции сэр Генри Уоттон так определял в XVI в. функцию посла: «Муж добрый, отправленный на чужбину, дабы там лгать на пользу своей стране».

Крупнейшему из дипломатов и политиков XVII в., кардиналу Рише­лье, который правил Францией с 1624 по 1642 г., принципы Макиавелли не кажутся циничными. В глазах Ришелье они не лишены подлинного ве­личия. «Государственный интерес» (raison detat) господствует у Ришелье в его взглядах и в его практике. «Государство» превыше всего. «Государ­ство» есть ценность, во имя которой все средства хороши, - таков смысл рассуждений Ришелье в его замечательном «политическом завещании». «Быть суровым, - советует он королю, - по отношению к людям, кото­рые хвалятся тем, что они пренебрегают законами и распоряжениями го­сударства, это значит действовать во имя "общего блага". Христиане дол­жны забывать об оскорблениях, наносимых им лично, но правители дол­жны помнить проступки, которые наносят ущерб общему интересу. В са­мом деле, оставлять их безнаказанными значит совершать их дважды... Бич, который является символом правосудия, никогда не должен оста­ваться без применения».

Если «общее благо» и «государственный интерес» играют такую роль во внутренней политике, то еще большее значение имеют они для политики внешней. Ришелье это доказывал на каждом шагу. Будучи католиком и кардиналом римской церкви, он действовал против католической Испании и Австрии в союзе с протестантскими князьями Германии; являясь убеж­денным сторонником и красноречивым защитником абсолютизма, он в ин­тересах Франции поддерживал мятежных немецких князей против их им­ператора. Все это оправдывалось для него «общим благом» и «государствен­ным интересом».

Органы внешней политики и дипломатии в XVI-XVIII вв. Дипломатическая служба в этот период

«...Абсолютная монархия возникает, -говорит Маркс, -в переходные эпохи, когда старые феодальные сословия разлагаются, а средневековое сословие горожан складывается в современный класс буржуазии, и ни одна из спорящих сторон не взяла еще перевеса над другой»1. Маневрируя меж­ду дворянством и буржуазией, королевская власть достигала известной са­мостоятельности. Это сказывалось и на ее внешней политике и диплома­тии. Будучи в то время тайною тайн, дипломатия замыкалась в узкий круг особо посвященных. Центром, где создавалась политика, являлся королев­ский двор. В абсолютной монархии велико было значение не только динас­тических интересов и личности самого короля. Значительна была роль и его любимцев, любовниц и просто ловких интриганов, которые влияли на короля в ущерб интересам страны и ее передового буржуазного класса.

Крупные европейские государства, которые сложились в XV-XVI вв., впервые создали соответствующие им постоянные центральные и местные учреждения - бюрократию и армию. XVI в. был веком оформления дип­ломатической службы, центральных и местных учреждений, которые об­служивали внешнюю политику нового государства. В XVII в. даже круп­ные княжества Германии стали посылать за границу своих постоянных представителей.

Под влиянием гуманистов появляется тот стиль дипломатических депеш и донесений, который становится мало-помалу обязательным для каждого дипломата. Итальянские государи в XV и XVI вв. пользовались гуманиста­ми в качестве своих секретарей по внешним делам: это способствовало вве­дению в дипломатию изящного стиля речи и письма. Первым из представи­телей дипломатического красноречия был флорентийский канцлер, извес­тный гуманист Колюччио Салютати. Письма его стали своего рода образца­ми для дипломатов XVI в. Не меньшее значение имели и донесения венецианских послов. Отчеты венецианских агентов за границей, которые предназначались для узкого круга лиц, просачивались и в широкую пуб­лику - сборники этих отчетов известны были уже в XVI в.

Фамильные отношения Габсбургов, владевших Империей и Испанией, вызывали потребность в постоянном общении и обмене мнений. В особен­ности оживились эти отношения после отречения от престола Карла V (1555 г.), когда владения Габсбургов были поделены между старшей и млад­шей линиями этого дома.

Большое значение для развития дипломатической деятельности имело правление папы Льва X (1513-1521). Этот папа, Медичи по происхожде­нию, был хорошо знаком с постоянным дипломатическим представитель­ством у себя на родине, во Флоренции. На собрании кардиналов в августе

1 Маркс и Энгельс. Соч. Т. V. С. 212.

1513 г. он назначил постоянных представителей (нунциев) в Германию, Францию и Англию. Таким образом было положено начало постоянной пап­ской нунциатуре.

Обстоятельствами, которые задерживали повсеместное распространение института постоянных дипломатических представителей, были большие расходы на содержание послов и посольств, отсутствие хороших путей со­общения и связи, недостаток опытных и вышколенных дипломатов. Тем не менее к концу XVI в. институт постоянного дипломатического предста­вительства складывается более или менее прочно, причем устанавливается определенная дипломатическая иерархия. Основой для нее было значение государства, пославшего агента. Короли Франции, Испании и Англии тре­бовали для своих послов большего уважения, чем какой-нибудь герцог Миланский или тем более захудалый немецкий князь.

Постепенно в посольском ритуале складываются определенные тради­ции. Наряду с послом создается дипломатический персонал, особенно в крупных государствах; иерархия складывается внутри самого посольства. В XVI в. соблюдается точное различие между послом и обычным агентом, или резидентом. Право назначать послов признавалось не за всеми госуда­рями. Карл V, император Германии, имел, например, при своем дворе толь­ко папского посла, послов короля французского, посла своего брата Ферди­нанда (короля Римского, т. е. короля Германии) и посла Венеции. Госуда­ри, которые находились в зависимости от императора или другого крупно­го монарха, могли иметь при них только простых агентов.

Обычные дипломатические сношения между государствами не всегда были достаточными. Поэтому наряду с постоянным дипломатическим представительством продолжали сохранять силу и чрезвычайные посоль­ства, снаряжаемые в особо важных случаях, как, например, при необхо­димости непосредственных переговоров кабинета с кабинетом, при восше­ствии на престол нового государя и т. д. В связи с этим возникали и неко­торые трудности. Чрезвычайные послы требовали для себя первого места не только по отношению к послу своего же государства, но и в ряду послов других держав. Некоторые, особенно крупные, государства, не желая тер­петь ущерба для своей чести, стали возводить своих обыкновенных послов в чрезвычайные. Уже в XVII в. этот обычай получил широкое распростра­нение.

XVI-XVIII вв. были временем, когда сложился новый дипломатический церемониал. Уже при императоре Карле V почести, оказываемые послам при въезде и приеме, получили строго установленный характер. При цере­мониале учитывалось значение каждой державы, послы которой прибыва­ли в Испанию. В XVI в. постепенно сложился чин посольских приемов и во Франции. Благодушнее и проще к церемониалу относились долгое время англичане. Еще в XVII в. навстречу обыкновенному послу выезжали в Анг­лии принцы крови. За это не раз англичане удостаивались насмешек со сто­роны французов, которые лучше знали толк в так называемых civilites, тон­костях дипломатического обхождения. Но и в Англии со времени поклон-

ника французских порядков, Карла I Стюарта, также установился опреде­ленный дипломатический ритуал.

Этот церемониал - система обычаев, важная с точки зрения междуна­родных отношений. Поведение посла при въезде и особенно во время пер­вой аудиенции, а также ответные действия принимающего его государя или министра символизируют взаимоотношения держав, их сравнительный удельный вес в международной жизни. Всякое отступление от принятого порядка в ритуале торжественного приема рассматривается участниками этой церемонии либо как показатель изменившихся отношений, либо как знак умаления достоинства, либо, наоборот, как дань особого уважения к стране, представляемой послом или лицом, его принимающим. Понятны поэтому постоянные споры о мелочах этикета, вечные домогательства по­слов получить такие же почести, какие были оказаны другой державе, их боязнь обесчестить своего государя недостаточным вниманием, проявлен­ным к его послу.

. В XVI и XVII вв. при папском дворе существовал, например, такой по­рядок. Торжественная аудиенция давалась папой, окруженным коллеги­ей кардиналов, которые составляли в данном случае консисторию. Посол обязан был выслушивать папу стоя, с непокрытой головой. Послы импе­ратора, коронованных особ и Венецианской республики принимались в большой, так называемой Королевской, зале, послы прочих госуда­рей - в малой, Герцогской зале. Были и такие послы, которых папа при­нимал в своих покоях, куда он на этот случай призывал нескольких кар­диналов, но в небольшом количестве, чтобы посол не подумал, что для него составлена консистория. Герцог Савойский, получив титул Кипрско­го короля, потребовал, чтобы его послов папа принимал в Большой зале. Когда ему было в этом отказано, он обиделся и на некоторое время пере­стал вообще посылать своего представителя к папе. Генуэзская республи­ка предлагала папе несколько миллионов только за то, чтобы ее послов папа принимал в Большой зале. Папа отказал под давлением Венеции, ко­торая никак не желала, чтобы Генуя была на одном уровне с нею. 13 сен­тября 1672 г. в Риме побывала и делегация царя Московского. Ей была дана аудиенция в Большой зале, папа принимал ее в окружении пятнад­цати кардиналов. Московского посла заставили проделать такую же цере­монию, как и всякого правоверного католика - он должен был сделать три глубоких поклона и поцеловать папскую туфлю. Во время обыкновен­ных аудиенций папа сидел на кресле, обитом красным шелком. Послу дозволялось сидеть на табурете; при этом посол не мог покрывать головы в течение всей аудиенции.

Нечто подобное имело место и во Франции. Здесь послов коронованных особ и папских нунциев вводили в залу приема принцы крови. В отличие от папского двора венецианские послы ставились при этом ниже, - таких почестей им не полагалось. Когда в 1635 г. во Францию прибыл англий­ский посол и явился ко двору, находившемуся в это время вне Парижа, при дворе не оказалось ни одного принца крови. Посол заявил, что не сдвинется

с места до тех пор, пока ему не будет дан в качестве вводящей персоны принц крови. Пришлось посылать за принцем в Париж.

Строгий церемониал приема послов, введенный в Англии Карлом I, не помешал его преемнику Карлу II в первые годы Реставрации устроить тор­жественный прием посольству маленькой Голландии, в которой он не раз во время английской революции находил приют в тяжелые годы своих ски­таний. В 1660 г. республика Соединенных провинций (Голландия) отпра­вила в Англию чрезвычайное посольство, чтобы приветствовать короля по случаю его «восстановления» на престоле. В Англию посольство прибыло в начале ноября. Прожив несколько дней инкогнито в Лондоне, послы отпра­вились в Гринвич. Здесь их приветствовал от имени короля лорд Ричард со свитой, предоставив в их распоряжение барки, на которых они снова, но уже торжественно, прибыли в Лондон. У набережной послов ожидал лорд Грэвен с двадцатью каретами; каждую из них везла шестерка лошадей. Послов привезли в апартаменты главного церемониймейстера Абраама Ви-льямса, где они отдохнули. Затем они отправились на аудиенцию, причем, им повсюду воздавались почести наравне с послами коронованных особ. Голландский историк этого посольства отмечает, что послы Соединенных провинций первый раз в истории удостоились чести быть встреченными лордом еще за пределами Лондона.