История Дипломатии. Ист дипломатии. Составитель Локтионов (копия) (копия). Книга подготовлена издательством Мидгард (СанктПетербург) удк 94(100) ббк 63. 3(0) И90

• Название: Книга подготовлена издательством Мидгард (СанктПетербург) удк 94(100) ббк 63. 3(0) И90
• Анкор: История Дипломатии
• Дата: 02.06.2022
• Размер: 452.84 Kb.
• Имя файла: Ист дипломатии. Составитель Локтионов (копия) (копия).docx
• Тип: Книга; #565528
• страница: 20 из 34

течение XVIII в., Франция остается самой сильной державой континента, но теряет большую часть своих заморских колоний. Англия к концу XVIII в. становится не только первой в Европе морской и колониальной державой, но и превращается мало-помалу в «мастерскую мира», производящую то­вары на весь мир.

Таковы основные контуры международных отношений на западе Евро­пы в XVI-X VIII вв.

Сообразно с этим историю международных отношений и дипломатии этих трех столетий можно разбить на три периода:

1. Период испанского преобладания в Европе, который охватывает по­чти весь XVI в. Это одновременно период ожесточенных религиозных войн, в которых Испания принимала деятельное участие как оплот феодально-капиталистической реакции. На западе Европы это - период испанско-французского соперничества и борьбы.

2. Период французской гегемонии в Европе. Ее кульминационный мо­мент - Вестфальский мир (1648 г.) и связанная с ним внешняя политика Людовика XIV. Это - также время напряженной борьбы между Францией и Голландией, время блестящей дипломатической деятельности молодой Голландской республики и ее представителей, время значительного усиле­ния Англии, в особенности после буржуазной революции XVII в. и усиле­ния роли ее дипломатии в Европе.

3. Третий период приблизительно совпадает с XVIII в. Это - прежде всего время борьбы между Англией и Францией за колонии и за первое место в мировой политике.

В это время на востоке Европы появляется в качестве постоянного участ­ника международных отношений молодая Российская империя.

Наиболее яркое выражение указанные международные противоречия нашли в трех крупнейших общеевропейских конфликтах XVII и XVIII вв.: в Тридцатилетней войне (1618-1648 гг.), в войне за испанское наследство (1701-1714 гг.) и в Семилетней войне (1756-1763 гг.).

ДИПЛОМАТИЯ В XVI в.

1. Дипломатия в Испании, Франции и Англии в XVI в.

Период испанского могущества в Европе. Испания Карла У и Филиппа II

В XV в. Англия была небольшим государством с 3,5-4 миллионами насе­ления.

Первое место в Европе занимали Франция, Испания - две державы, ко­торые закончили к началу века свое территориальное объединение и насчи­тывали первая до 15 миллионов, вторая до 10 миллионов населения. Обсто­ятельства международной жизни выдвинули в XVI в. на первое место Ис­панию.

Результатом предприимчивости португальцев и испанцев было откры­тие в конце XV в. Нового Света, Америки (1492 г.), и морского пути в Ин­дию (1498 г.), которое чрезвычайно обогатило обе страны. С 1516 г. коро­лем Испании сделался юноша Карл I (родился в 1500 г.), внук испанских королей-объединителей - Фердинанда и Изабеллы Католических. По своему отцу эрцгерцогу Австрийскому Карл I приходился также внуком императору Германии Максимилиану I Габсбургу. После смерти Максими­лиана немецкие князья избрали Карла императором Германии (1519 г.). В состав испанских владений в это время входили вновь открытые коло­нии в Америке, Нидерланды, Неаполитанское королевство и Сардиния. О Карле I (как император Германии он стал Карлом V), который владел одновременно Испанией, Германией, Италией, землями за океаном, гово­рили, что в его владениях никогда не заходит солнце. Это была действи­тельно огромная, невиданная до сих пор в Европе мировая империя. Но чисто феодальный характер Испании - основы этой империи - предоп­ределил структуру всей монархии Карла V, а также направление его внешней политики.

Хлынувший из вновь открытой Америки поток драгоценного металла обогатил правящие верхи испанского дворянства и тем самым укрепил класс феодалов и феодальные отношения в стране. Добытые рабским или крепо­стным трудом несчастных туземцев Америки золото и серебро в конечном счете погубили Испанию. Падение цены драгоценного металла и соответ­ствующее повышение цен на продукты и товары прежде всего сказались в Испании. Здесь это привело к резкому подъему цен на продукты первой необходимости, а вслед за ним и к повышению заработной платы. Испан­ским купцам, которые торговали с новыми колониями, оказалось выгод­нее продавать туда товары английского, французского и нидерландского, но не своего, испанского, производства. В Испании буржуазия потеряла интерес к развитию отечественной промышленности. Единственная отрасль производства, которая процветала в Испании, - разведение овец - рабо­тала на вывоз, обогащая крупных скотоводов-дворян. Испания в экономи­ческом отношении стала скатываться назад, к временам XIV в. Золото и серебро лились рекой в руки феодальной знати, которая праздно жила в великолепных дворцах; остальная дворянская масса - испанские идаль­го, по-прежнему презиравшие труд, - влачила довольно жалкое сущест­вование. Что касается народа, ремесленников и крестьян Испании, то ни­щета их стала поговоркой. На этой нищете пышным цветом распустилась католическая церковь: сотнями тысяч тунеядцев-монахов множились мо­настыри; свирепствовала испанская инквизиция - страшное орудие испан­ского абсолютизма. И в это время король Испании и император Германии Карл V мечтал о единой монархии, единой католической семье народов, во главе которой стоял бы он один, светский государь и духовный отец всех правоверных католиков. «То было время, - говорит Маркс, - когда Вас-ко Нуньес Бальбоа водрузил знамя Кастилии на берегах Дариена, Кортес - в Мексике, Писарро - в Перу; то было время, когда влияние Испании без­раздельно господствовало в Европе, когда пылкое воображение иберийцев ослепляли блестящие видения Эльдорадо, рыцарских подвигов и всемир­ной монархии. Свобода Испании исчезала... но вокруг лились потоки золо­та, звенели мечи, и зловеще горело зарево костров инквизиции»1.

Во внешней политике Карла V поражает причудливое сочетание реаль­ности с фантастикой. То была политика возрождения средневековой фан­тазии о единой универсальной католической монархии. «Идеальные» цели этой политики служили прикрытием самой грубой реальности - системы захватов и грабежа.

Дворянство жаждало «рыцарских подвигов» потому, что хотело войны и добычи. На этом пути Карл V встретился с соперником - королем фран­цузским, главой еще более многочисленного и не менее воинственного фран­цузского дворянства.

Оно тоже жаждало грабежа и «подвигов» и воспевало доблесть кресто­носцев, которым всячески стремилось подражать. Таков смысл итальянских

1 Маркс и Энгельс. Соч. Т. X. С. 721.

войн первой половины XVI в. Два соперника, испанское и французское дво­рянство, спорили из-за добычи - богатой, но политически распыленной и немощной Италии.

Политическая идея всемирной монархии, лелеемая Карлом V, была чи­стейшей утопией. Сама « Священная Римская империя германской нации », состоявшая из столь разнородных частей, как Германия, Италия, Нидер­ланды, была, скорее, призраком, чем реальностью. Немецкие курфюрсты, которые избрали Карла императором, заявили ему во время коронации в Аахене 23 октября 1520 г.: «Помни, что этот трон дан тебе не по праву рож­дения и не по наследству, а волей князей и курфюрстов Германии». Пра­вильнее было бы сказать, что этот трон был куплен Карлом V. Для того что­бы получить его, Карл истратил на подкуп курфюрстов колоссальные сум­мы, которые после его избрания были выплачены финансовым агентом императора, знаменитым южногерманским банкирским домом Фуггеров. Глава этого дома Яков Фуггер имел полное основание писать Карлу V в 1523 г.: «Ясно, как день, что без моей помощи вы, ваше величество, не мог­ли бы получить императорскую римскую корону». Времена таких полити­ческих затей, которые напоминали притязания пап на вселенско-католи-ческое господство, прошли безвозвратно. Да и раньше то были миражи, не­способные стать реальностью. Тем большим абсурдом была эта идея в век рождения национальных государств, сплоченных единством хозяйства и деятельностью буржуазии, которая выставила уже лозунги крепкого цент­рализованного государства, защищающего интересы нации.

Сам Карл V едва ли понимал эти требования своего времени. Подавив в Испании восстание городских коммун и утвердив там абсолютизм, он при­нужден был вести совсем иную политику в Германии. Реформация и прове­денная князьями в свою пользу секуляризация церковных имуществ, а за­тем неудача Великой крестьянской войны в Германии усилили власть не­мецких князей; фактически они превратили Германию в кучу мелких и мельчайших государств-княжеств, достаточно сильных, чтобы противодей­ствовать всяким попыткам централизации, идущим со стороны императо­ра, но немощных по отношению к крупным государствам Запада. После неудачи крестьянской войны борьба в Германии «выродилась в грызню меж­ду отдельными князьями и центральной имперской властью и имела своим последствием то, что Германия на 200 лет была вычеркнута из списка по­литически активных наций Европы»1.

В этой «грызне» Карл V проявил большое дипломатическое искусство. Несмотря на это он потерпел поражение. Когда враждебные императору протестантские князья, которые заключили так называемый Шмалькаль-денский союз (1531 г.), выступили открыто против императора, Карл V су­мел ловким дипломатическим маневром привлечь на свою сторону самого сильного, но и самого беспринципного из немецких князей, поклонника Макиавелли, Морица Саксонского. За этот союз Карл V обещал Морицу

1 Маркс и Энгельс. Соч. Т. XVI. Ч. П. С. 296.

титул курфюрста. Протестантские князья были разбиты. На сейме 1547-1548 гг. Карл V смог провести ряд постановлений в интересах своей власти и династии Габсбургов. Его намерения шли, однако, дальше. Ему казалось, что он недалек от полного подчинения своей власти всех немецких князей. Но такое усиление власти императора испугало не только католических князей Германии, но и самого папу. Сам «Иуда-предатель» Мориц Саксон­ский начал интриги против императора. Он вошел в тайное соглашение с протестантскими князьями, заручился французскими субсидиями и вне­запно перешел на сторону врагов Карла V. В 1552 г. князья обнародовали манифест, в котором заявляли, что взялись за оружие для того, чтобы осво­бодить Германию от «скотского» рабства и засилья испанцев. Мориц быст­ро двинулся в Тироль, где в это время находился император. Последний принужден был бежать. Дело переговоров с восставшими князьями взял на себя брат Карла V, «римский король» Фердинанд I. Аугсбургский религи­озный мир 1555 г. был дальнейшим шагом к ослаблению власти императо­ра и усилению князей. Князья получили право исповедовать ту религию, которая им была больше по нраву; подданные обязаны были следовать ре­лигии своих государей (cuj us regio, ejus religio). Разгромив восставших кре­стьян и одолев императора, князья освободились также от папской опеки, подчинили себе духовенство, захватили церковные имущества и стали по­чти независимыми.

Взгляд на государство, характерный для раннего Средневековья, когда государи-сеньоры еще не делали различия между государствами и помес­тьем, между публично-правовыми и частно-правовыми функциями, был свойствен и Карлу V. По старой габсбургской привычке Карл V думал рас­ширить власть и влияние своего дома при помощи браков. Последние зани­мали видное место в дипломатии многих государей XVI в. Известно, что королева Елизавета Английская была помолвлена не менее десяти раз, но так и не вышла замуж. Екатерина Медичи также без конца суетилась со своими матримониальными планами, устраивая политические браки для своего многочисленного семейства. Однако новые времена, когда старые феодальные вотчины превратились в национальные государства, мало бла­гоприятствовали устроению политических предприятий при помощи бра­ков. Карл V мечтал ни больше ни меньше, как о том, чтобы, женив своего сына Филиппа на английской королеве Марии, подчинить Англию поли­тике Испании и Империи. Он сам был помолвлен со своей родственницей Марией (английская принцесса Мария была дочерью Генриха VIII и Екате­рины Арагонской, тетки Карла V), когда ей было еще шесть лет от роду. Потом этот предполагаемый брак расстроился. Однако Карл V считал себя «покровителем» своей родственницы и в начале 50-х годов XVI в. решил осуществить свой план в исправленном виде, женив на Марии своего сына Филиппа, который был моложе ее лет на 10. Испанскому послу в Лондоне Ренару были даны соответствующие указания. Несмотря на все происки и интриги французского посла, который пронюхал о проекте и всячески ста­рался ему помешать, предложение Карла было благосклонно принято Ма-

рией. Можно себе представить страх и негодование государственных деяте­лей Англии, когда от французского посла они узнали о происках Карла. Испания в это время была самым опасным соперником английских купцов и дворян, которые торговали шерстью и сукном и уже рыскали по всем мо­рям. Но противодействовать желаниям королевы они не могли. Не помог­ла и просьба палаты общин, которая почтительнейше умоляла королеву не забывать выгод своего народа и не искать себе супруга за пределами отече­ства. Мария твердо решила отдать свою руку и сердце Филиппу. Однако брачный договор, составленный министрами королевы, был по существу настоящим поражением для Карла. Филипп обязывался уважать законы Англии, не должен был вовлекать Англию в войну Испании с Францией и в случае смерти королевы Марии лишался права на управление государством. Одним словом, несмотря на гордый титул короля Англии, Филипп так и остался только «мужем королевы». Когда в 1558 г. Мария умерла, англи-

чане попросту забыли о своем «ко­роле».

Таким образом, рухнули все пла­ны Карла V. Он сам принужден был отказаться от престола и уйти в мо­настырь.

После отречения Карла от пре­стола его «империя» распалась. Свя­щенная Римская империя досталась его брату Фердинанду; Испания, Нидерланды, итальянские владе­ния и испанские колонии перешли к его сыну Филиппу II.

Карлу V были свойственны вели­кие, хотя и неосуществимые дерза­ния; Филипп II понимал, что меч­тать о всемирной монархии у него нет никаких оснований. Но и его политика была не менее фанатич­ной, чем политика его отца. Глубо­ко убежденный в непоколебимости своей власти и ее основ - абсолю­тизма и католицизма, - Филипп II стремился установить дорогие для него испанские порядки во всех ча­стях своего великого государства; он противодействовал протестан­тизму всюду, где это казалось ему возможным, не останавливаясь ни перед какими средствами для до­стижения своей цели.

Прямолинейная, фанатически изуверская политика Филиппа в Нидер­ландах способствовала началу первой в Европе успешной буржуазной рево­люции. Интриги короля во Франции во время религиозных войн второй половины XVI в. в пользу католиков привели к тому, что против Филиппа ополчились даже французские католики-патриоты. Его происки в Англии, где он сеял смуту вокруг несчастной Марии Стюарт, в надежде вызвать за­мешательство в стране и ослабить своего главного соперника на море, об­рекли Марию Стюарт на плаху. Его попытки прямого нападения на Анг­лию с моря привели к гибели «Непобедимой Армады», самой большой эс­кадры XVI в. (1588 г.). Везде и всюду планы Филиппа рушились, ибо были выражением политики феодальных притязаний, направленных против бур­жуазного развития Европы.

Открытие в первой половине XIX в. испанских архивов позволило за­глянуть в глубину поистине чудовищной дипломатии испанского абсолю­тизма времени упадка. У Филиппа II, кроме официальных дипломатиче­ских представителей во Франции, Англии и Нидерландах, была туча плат­ных и добровольных шпионов. Они не только доносили королю обо всем, что делалось при враждебных и дружественных дворах, но и следили за са­мими испанскими дипломатическими представителями. В Нидерландах они вели наблюдение и за наместниками короля. Эта двойная дипломатическая

бухгалтерия часто запутывала самого короля, который, не выезжая из Мад­рида, хотел все знать и всем управлять при помощи бесконечной канцеляр­ской переписки. Итоги его царствования были плачевны для Испании. «Я предпочитаю вовсе не иметь подданных, чем иметь в их лице ерети­ков» , - сказал однажды Филипп. Но еретики остались жить, а феодально-дворянская Испания бесславно скатилась на уровень второстепенной евро­пейской державы.

Опасность попасть под сапог испанского солдата, нависшая над всей Ев­ропой, в значительной мере определила политику и двух самых сплочен­ных и крепких государств XVI в. - Франции и Англии.
Франция XVI в.
Если Испания уже со второй половины XVI в. начала переживать эконо­мический упадок, за которым через полвека последовал упадок политичес­кий, то французская абсолютная монархия, сложившаяся при Людовике XI, шла в течение всего XVI и почти всего XVII в. по линии подъема. Цент­рализованное государство, хотя и феодальное, было настоящим благодея­нием для французской буржуазии, которая не забыла еще ужасов и разоре-

ния времен Столетней войны (1338-1453 гг.). Горожане всегда поддержи­вали во Франции сильную королевскую власть. Когда во второй половине XVI в. она снова было зашаталась под ударами феодально-протестантской оппозиции (гугенотские войны), горожане остались верными и королю, и королевской, т. е. католической, вере - то и другое означало для них еди­ную Францию. Значительная часть мелкого и среднего дворянства шла за­одно с буржуазией: единая и сильная монархия была для него гарантией военной службы и военной славы.

Уже первые четыре преемника Людовика XI - Карл VIII (1483-1498), Людовик XII (1498-1515), Франциск I (1515-1547) и Генрих II (1547-1559) - были абсолютными монархами и действовали в духе той реалис­тической политики, которую рекомендовал государям Макиавелли. В это время складываются основные линии внешней политики Франции. Окру­женная с начала XVI в. со всех сторон владениями Габсбургов, укрепив­шихся в лице Карла V в Испании, Италии, Германии и Нидерландах, фран­цузская абсолютная монархия стремится вырваться из этих тисков и запо­лучить для своего дворянства лакомую добычу в виде Италии. Таково про­исхождение итальянских войн и знаменитого франко-австрийского (т. е. франко-габсбургского) соперничества, проходящего красной нитью через XVI, XVII и часть XVIII в. В XVI в. это соперничество было по преимуще­ству франко-испанским: центр, откуда Габсбурги наносили удар Франции, находился в Испании.

Теснимая Габсбургами, католическая Франция, с одной стороны, сбли­жается с их исконными врагами - турками, с другой - с немецкими про­тестантскими князьями. К «великому стыду» всего христианского мира, король Франциск I, попав в битве при Павии (1525 г.) в плен к Карлу V, начинает переговоры о помощи с турецким султаном Сулейманом Велико­лепным. За этим вскоре последовало знаменитое в истории европейской дипломатии соглашение о «капитуляциях», которое дало Франции широ­кие торговые и прочие привилегии в Турции.