Книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо. Т. С. Джойс "Сын проклятого медведя"
 Скачать 1.29 Mb.
|
|
Глава 10 Хорошо. Она могла это сделать. Днем Невада сходит по магазинам и заставит себя разговаривать с одним человеком, глядя ему в глаза. И она будет улыбаться и притворяться нормальным, функционирующим взрослым. Один человек. Оогх, она хотела блевануть. Просто сделай это. Будь лисой, а не курицей. Её рука дрожала, когда она потянулась к двери своей квартиры. Она еще даже не вышла из своей квартиры, а у нее уже все лицо покрылось крапивницей. К тому времени, когда она доберется до магазина «Эсси», она будет выглядеть так, будто у нее ветряная оспа. Если у нее не случится полномасштабная паническая атака в продуктовом магазине, это было бы ничем иным, как чудом. Полная решимости, она распахнула дверь и чуть не наступила прямо на букет, похожий на желтые цветы сорняков. Стебли были перевязаны розовой атласной лентой. Снаружи пошел снег, и весь двор был покрыт тонким слоем белизны, но на ее приветственном коврике лежал маленький комочек весны. — Это одуванчики, — пробормотал Нокс, сидя у стены с её дверью. На нем не было куртки, только обтягивающая черная футболка с еще одним белым логотипом «Потрошителя костей» на левой груди. Его джинсы были потерты на коленях, а его черные кожаные ботинки были протерты. Его светлая борода скрывала большую часть его лица, но она не упустила тени в его глазах, когда он обратил на нее свое внимание. Раньше никто никогда не дарил ей цветов. Невада наклонилась, подняла их и понюхала, как это делали девушки в романтических телешоу. Они приятно пахли и были холодными на ощупь. — Откуда у тебя одуванчики в это время года? Нокс носком ботинка толкнул поцарапанный синий холодильник вперед. — Мой папа отправил их мне за эту ночь. Он выращивает их для моей мамы круглый год в теплице за трейлером. — Он выращивает сорняки? — тихо спросила она, садясь рядом с Ноксом и прислоняясь спиной к стене. Ей хотелось положить голову ему на плечо, потому что она почувствовала такое офигенное облегчение, снова оказаться рядом с ним. Она думала, что он ушел навсегда, и, естественно, прошлой ночью она плакала, потому что боль в груди никак не утихала. — Он дарил их моей маме, когда они были детьми. Он говорил: «Ищи меня в одуванчиках». И когда они снова находили друг друга, когда стали старше, он снова дарил ей их. Он никогда не был хорош в «я люблю тебя». Нокс усмехнулся. — Другие дети выливали на меня так много дерьма, потому что мой отец дарил мне цветок, когда гордился мной. Я складывал их в старый словарь, а потом, когда они высыхали, складывал их в этот альбом с пластиковыми вкладышами. Торрен видел его однажды, когда ночевал. — Торрен твой друг? — Нет. Я ненавижу всех. Невада нахмурилась и прижала цветы к груди, а затем прижалась к Ноксу. — Тогда зачем он ночевал? — Потому что моя мама волновалась, что я закончу… — он замолчал и тяжело сглотнул, сосредоточив свое внимание на падающем снегу. — Что ты закончишь? Его губы изогнулись в грустной улыбке. — Она боялась, что я закончу вот так. Боль в груди Невады усилилась, поэтому она придвинулась ближе, пока их руки не соприкоснулись. Реакция Нокса на её прикосновение была не той, которую она так боялась. Вместо этого он поднял руку над ней, положил ей на плечи и крепко прижал к своей груди. И теперь она должна была положить голову на него. От него пахло мятной зубной пастой, одеколоном для горячих парней и едва уловимым ароматом шерсти. — Она приглашала мальчиков со всей горы Деймона на ночевки, чтобы они попытались пообщаться со мной. Торрен был неплох. Я ненавидел его меньше всего, но он никогда не понимал моего языка. Он большой, доминирующий и сломленный, как и я. У него проблемы со зверем. Он скоро схлопочет безумие. Полный пи*дец. Он вырос в небольшой семейной группе горилл-оборотней за пределами гор Деймона, в Саратоге. Он был аутсайдером, как и я. Но после ночевки, он увидел кончики засохших одуванчиков и спросил меня, зачем мне книга цветов. И когда я сказал ему, что это не книга о цветах, что это книга со словами «я люблю тебя», он рассмеялся. Так что я выбил из него всё дерьмо, а он попросил мою маму отвезти его домой. Она поумнела и не пыталась после этого заставлять людей дружить со мной. Невада? — сказал он вдруг, обращаясь к ней. Его лицо было так близко к ней, его губы были всего в нескольких дюймах от нее. — Я тоже не буду хорош в этом. — В чём? — «Я люблю тебя» и романтическое дерьмо, которое тебе понадобится. Я не создан для того, чтобы быть хорошим парнем. Она подняла одуванчики и улыбнулась. — Ты неплохо справляешься. Она медленно обвила руками его талию и прижалась щекой к его груди, прислушиваясь к быстрому стуку его сердца. — Тебе не нужно быть кем-то другим, кроме того, чтобы ты был со мной. Нокс вздохнул, словно затаил дыхание, и слегка сжал ее руками. Он был таким сильным и уверенным, что вся её тревога испарилась. Здесь, в этом маленьком мире, созданным этим диким человеком, она была в безопасности. Не только в безопасности от других людей, но и в безопасности, чтобы беззастенчиво быть собой, и это то, чем была любовь… верно? Это не было ощущение ловушки. Это была не клетка. Это была свобода. Она не хотела говорить ему, как сильно она попала, потому что это было слишком рано, и она не хотела казаться отчаявшейся. Но её зверь выбрал его, она выбрала его, и всё. Она откажется от своего логова, чтобы получить хоть один такой день, когда она сможет вздохнуть свободно, почувствовать себя ценной и получать ласку от мужчины, который хочет прикоснуться к ней, потому что считает ее душу красивой, а не потому, что она может дать ему наследников. — Я провела расследование, — нахально сказала она. — Ой-ой. — Да, я узнала, почему ты меня укусил, и о своей метке. — Женщина, ты оборотень. Как ты могла не знать о получении метки? — Потому что лисы так не делают. Мы придерживаемся своих и не заботимся о том, что вы, варвары, делаете. Дошло? Мишка-варвар? Нокс усмехнулся и пощекотал ей ребра. Удивленная, она увернулась от его рук и рассмеялась. — Мне не щекотно. Даже не пытайся. — Ложь, — сказал, призывая к себе. — Ну, вот так ты должен говорить. В начале отношений притворяешься, что тебе не щекотно, а потом они никогда больше не пытаются вас пощекотать, потому что это скучно, если ты не реагируешь. — Да, но это меня не остановит. Я буду продолжать щекотать тебя только ради предлога, чтобы случайно коснуться твоей груди. Хочешь потрахаться? — Чего? — переспросила она, уверенная, что ослышалась. — Ты. Хочешь. Потрахаться? — Не романтично. — На этот раз мы можем сделать это голыми. Она вздохнула. — В прошлый раз ты убежал. Это задело мои чувства. — Я буду ранить твои чувства шестьсот раз в день, потому что я чудовище. — Ну, постарайся больше не делать этого! — Я стараюсь! Я ранил других людей по восемьсот раз в день. — Оу. Ну, это было немного романтично по-ноксовски. — Я хочу миссионерскую позу. — Банально. — Это то, чего я хочу, и я не хочу называть это «траханьем», и ты должен смотреть мне в глаза, когда кончишь. И больше не кусаться. — Мне больше не нужно тебя кусать. Ты уже моя. — Хм. А ты мой? — Еще нет. — Несправедливо. Я не хочу принадлежать человеку, который мне не принадлежит. Нокс медленно моргнул и бросил на нее вызывающий взгляд, его глаза сверкнули серебром. — Тогда сделай меня своим, лисёнок. Улыбка сползла с её лица, а сердце заколотилось о грудь. Нокс был очень горяч, когда он стал серьезным и сказал ей, что делать. — И мы кончим одновременно, — прошептала она, все ещё ведя переговоры. Он одарил её лукавой ухмылкой как раз перед тем, как его губы прикоснулись к её губам. Он провел своим языком по её, раз, другой, а затем она оказалась в воздухе, в его руках, и занесли в дом. Он раздавливал её одуванчики между ними, но это было нормально. Она собиралась отгладить их, высушить и вставит в альбом с пластиковыми вкладышами. Она собиралась написать собственную книгу «Я люблю тебя». Она не упустила значения этих цветов. Он заказал отправить их сюда, только для того, чтобы отдать ей. Он уже любил её, как и она его. Им не нужно было произносить это вслух, чтобы это стало правдой. Дверь захлопнулась, когда он пинком закрыл её за ними, а затем она снова встала на ноги, пошатываясь, но в вертикальном положении, когда он сбросил ее куртку с плеч и бросил на землю. Он не переставал преследовать ее, пока она не подошла к дивану. Задняя часть ее ног ударилась о край подушки, и она шлепнулась на нее с вскриком. — Неуклюжая, — ухмыльнулся Нокс. Его кристально голубые глаза заплясали, когда он наклонился и зацепил пальцами край её джинсов. Даже не расстегивая их, он снял их, туфли, трусики и все остальное, словно она была каким-то возбужденным бананом. Дневной свет пробивался сквозь тонкие занавески, освещая комнату. Нокс одним плавным движением сорвал футболку через голову и уперся коленом между ее ног. Она могла видеть каждую черточку чернил татуировки, каждую рябь мышц. Это была та часть, где она должна была стесняться своего тела, верно? Ну и черт с ним, потому что Нокс смотрел на нее сверху вниз с таким голодным выражением в глазах, что она не могла чувствовать себя ни кем иным, как до крайности возбуждённой лисицей, прямо сейчас. Набравшись смелости, она наклонила голову и одарила его дьявольской ухмылкой, а затем легла на спину и раздвинула колени. — Бл***, женщина, — пробормотал Нокс, широко распахнув глаза между ее ног. — Я хочу тебя съесть, — сказал он, указывая. Затем он ткнул пальцем в ее грудь. — Сними кофту, я хочу трахнуть их. — На этот раз есть правила. — К черту правила, я их нарушаю. Сними кофту. — Миссионерская, а потом в следующий раз можешь делать всё, что захочешь. Нокс разочарованно зарычал. — Я не знаю, как трахаться в миссионерской позе. Я никогда раньше не делал этого лицом к лицу. — Чего? — потрясённо спросила Невада, приподнявшись на локте. — Никогда? — Ну... нет! Звери занимаются этим со спины. Я зверь. Ты зверь. — Он нахмурился. — Это неестественно. — Это как одуванчик, — пробормотала она. Он понял? Понял ли он, что она предлагает ему еще один способ проявить к ней привязанность? Его глаза смягчились, и он стал выглядеть таким неуверенным. Странно было видеть это лицо у большого гризли, мужчины, покрытом мускулами и татуировками, с большой мужественной бородой и длинными волосами на макушке, которые падали на лицо. Медленно Нокс опустился к ней, прижимаясь к ней сверху, пока она не погрузилась в подушки дивана. Он осторожно стянул с нее свитер через голову, расстегнул лифчик сзади, затем повесил его на подлокотник дивана позади нее, и, стягивал свои штаны, не сводив с неё глаз. Обнаженный, с гудящим от напряжения могучим телом, он навис над ней. — Меня ничто не пугает, кроме тебя. Но то, как он это сказал, звучало не так уж и плохо. И плюс, она поняла. Он создал торнадо перемен в Неваде после того, как она так долго стояла на месте. Это было ужасно страшно, но это также казалось очень правильным. Слегка приподнявшись, она прижалась губами к его губам, а когда снова расслабилась на диванной подушке, он последовал за её губами и остался так. Его кончики пальцев были нежными, когда он провел ими по её волосам, а затем схватил её за шею. А когда его напряжение ослабло, он расслабился на ней, его теплая кожа покрыла её, пока не было ни конца, ни начала ни одного из них. Он чувствовал себя так хорошо прижатым к ней, головка его члена легла прямо у ее входа, дразня. Он напряг пресс и подал бедрами вперед, полностью врываясь в нее. Он откинулся назад и посмотрел на её лицо, когда сделал это снова. Невада закатила глаза от того, как хорошо она чувствовала себя, пока он скользил в ней, и выгнула спину на диванных подушках только для того, чтобы быть еще ближе к нему. Так правильно было то, как он наполнял её собой, прикасался к ней и когда он проводил кончиками пальцев вверх по ее предплечью, переплетая свои пальцы с её, и прижимая её руку над головой к подлокотнику кушетки, светящееся покалывание внутри неё разгоралось еще больше. Он был нежным и чувствительным, этот человек, который, вероятно, не прожил ни дня спокойно в своей жизни, — он делал это, потому что заботился о ней и хотел удовлетворить её потребности. И судя по благоговейному выражению на его лице, возможно, он тоже нуждался в этом, сам того не осознавая. Он наклонился и нежно поцеловал её губы, когда снова вошел в неё. Он ускорил движения, но сохранил их плавными, и теперь давление в её сердцевине быстро нарастало. Проведя ногтями свободной руки по его согнутой спине, она нежно прикусила его нижнюю губу. Мягкое рычание, вырвавшееся из его горла, было сексуальным, а его кожа под её рукой теперь покрылась мурашками. Он сжал ее руку там, над головой, и погрузил язык в её рот в такт своим толчкам внутри нее. Она была так близко. Тааак близко, и судя по тому, как он ускорялся, Нокс тоже казался у края. Невада хотела… что-то сделать. Нечто большее. Что-то, что сделало бы их еще ближе. Что-то, что связывало бы их. Это был инстинкт, и из её горла вырвался тихий рык. Привет, Лиса. Где ты была все эти годы? Очевидно, Нокс был единственным, кто мог позвать её. «Укуси». Невада поцеловала его в челюсть, а затем проверила, нежно сжав зубы у основания шеи. Большой, властный, буйный гризли позволил ей вцепиться ему в глотку. Она была потрясена. Лисы никогда не открывали глотки, но он доверился ей. «Укуси его». «Что, Лиса? Укусить его? Но он будет истекать кровью. Ему будет больно». «На мгновение, и он не будет возражать». Так близко, что удовольствие было ослепляющим. — Сделай это, — призвал он ее низким, хриплым, нечеловеческим голосом. Теперь его глаза были серебряными. Красивый воин. Красивый одиночка. Красивая пара. Он врезался в нее сильнее и быстрее, и она пропала. С первым импульсом экстаза она укусила его изо всех сил, решив сделать это быстрее для него, а затем отпустила его. Он издал самый сексуальный стон и накрыл её губы своими, когда снова вдалбливался в нее. Когда первая глубокая пульсация его оргазма согрела её изнутри, он схватил её за волосы сзади и посмотрел на неё, как она и просила. Её тело парило от интенсивности её оргазма, и его освобождение только подстёгивало её, делая тело Невады таким чувствительным. Нокс чувствовал себя офигенно, пока заполнял её, прижимался к ней, держал одну руку в её волосах, а другой прижимал к её голове. Нокс, сын Проклятого Медведя, человек, который думал, что он не способен ни на что, кроме секса, только что занимался с ней любовью. И когда их толчки постепенно стихли, она наклонилась и поцеловала его в знак благодарности. — Было больно? — прошептала она, не в силах игнорировать румянец, заливающий его шею. Уголок его губ изогнулся в улыбке. — Я думаю, что любовь — лучший вид боли. С кем-то другим это было бы странно. Но с Ноксом, это имело смысл. Он не любил, как другие люди, и не чувствовал любви, как другие люди. Он отличался от остальных и это её более чем устраивало. Потому что она тоже отличалась от всех, и они могли любить, как того сами хотели. — Спасибо за одуванчики, — прошептала она на вдохе. — Теперь я всегда буду думать о тебе, когда увижу их. Улыбка на мгновение сползла с его лица и сменилась шоком. — Ты будешь искать меня в одуванчиках? Невада кивнула. — Я думаю, ты тоже должен искать меня в них. Его светлые брови вопросительно нахмурились. — Скажи, что ты имеешь в виду. Медленно она провела ногтями по его позвоночнику, покрывая мурашками там, где касалась его. — Л-слово. Не убегай. Сияющая улыбка мгновенно появилась на его лице, а глаза стали такими серебристыми, что казались почти белыми. Красивый зверь. Он наклонился и снова поцеловал ее. Это был уверенный поцелуй, когда они просто лежали, прижавшись друг к другу, их губы были мягкими, но неподвижными. Из уголка её глаза скатилась слеза. Она всегда думала, что такой прекрасный момент не создан для такой девушки, как она. Нокс откинулся назад, мягко причмокнув губами, и прижался лбом к её лбу. — Ты пугаешь… но я больше не убегаю. К черту твоё Логово, Невада. Они могут сторониться тебя, но ты не будешь изгоем и не останешься незащищенной. Я позабочусь о тебе. В каждом произнесенном им слове сквозила искренность. И, совершенно ошеломленная его клятвой, она обхватила его щеку, его жесткая борода царапала ее мягкую ладонь, и прошептала: — Правда. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы избавить тебя от необходимости регистрироваться в правительстве. — Правда. Еще одна слеза скатилась из уголка ее глаза. — Мое тело встанет между тобой и любым, кто когда-либо попытается причинить тебе боль. — Правда. — Я испорчу тебя. Она громко рассмеялась. — Тоже правда. Его голос понизился до шепота. — Но я постараюсь для тебя. Она счастливо вздохнула и обвила руками его шею, крепко обняв его. У нее никогда не было такой связи ни с кем. Она никогда не понимала кого-то так легко. Она никогда не чувствовала себя настолько свободной, чтобы быть такой, какая она есть. — Невада? — спросил он, крепко обнимая ее. — Да? — Л-слово. Она улыбнулась в потолок, её глаза мерцали со счастливыми слезами, потому что это был один из тех моментов, о которых мечтает девушка. Один из тех моментов, когда все изменилось. Один из тех моментов, когда она знала, что с этого момента кто-то будет у нее за спиной, и она больше не будет одна. Л-слово. Он сказал это с такой уверенностью. Она потерлась своим лицом о его в знак полной преданности. И тогда она прошептала: — Правда. |