Книга серии Этот мужчина
 Скачать 2.82 Mb.
|
|
Глава 6 Войдя в «Альмундо», пробегаю взглядом по завтракающей воскресным утром толпе и замечаю, что он сидит в углу, уткнувшись лицом в газету. Выглядит очень хорошо: загорелый и ослепительный. Пролетаю через кафе и почти набрасываюсь на него. — Ого! — смеется он. — Рада меня видеть, малышка? Он обнимает меня, и я распадаюсь на части. Я так счастлива его видеть, и весь накопившийся стресс и эмоции последних нескольких недель просто выплескиваются из меня... снова. — Эй, прекрати, — журит он меня. — Прости. — Я отстраняюсь от него и сажусь рядом. Он берет меня за руку. — Немедленно избавься от этих слез, — улыбается он. — Это будет лучшее, что с тобой когда-либо случалось. Хорошо, что его нет. О, он думает, я в таком состоянии из-за Мэтта? Должна ли я позволить ему продолжать так думать? Альтернатива — объяснить кучу всякого дерьма, чего не могу сделать. На это уйдет несколько месяцев. Я вытираю глаза. — Знаю. Эти несколько недель были дерьмовыми. Я в полном порядке, правда. — Забудь о нем и живи своей жизнью. Тебе еще многое предстоит наверстать. — Он ласково гладит меня по руке. — А как насчет другого парня, на которого наябедничал Мэтт? Черт, я надеялась избежать всех вопросов, связанных с Джесси, — очевидно, я выдала желаемое за действительное. — Его зовут Джесси. Ничего серьезного. Он просто друг. — Просто друг? — Он подозрительно смотрит, как моя рука тянется вверх, чтобы отыскать случайно выбившийся из заколки локон. — Просто друг. — Я мотаю головой. — Кейт сцепилась с Мэттом и решила, если несколько приукрасит правду, то покончит с ним. — Значит, доля правды в этом есть? — Он поднимает брови. — Нет. — Нужно сменить тему. — Как мама с папой? Он бросает на меня предупреждающий взгляд. — Угрожали нанести визит в Лондон и разобраться с тобой. Мама упомянула, что на прошлой неделе на твой телефон ответил незнакомый мужчина. Подозреваю — это «приукрашенная правда»? Ладно, мои попытки отвлечения с треском провалились. — Да. Не могли бы мы сменить тему? — говорю злобно. Дэн вскидывает руки в знак защиты. — Ладно-ладно. Ава, я просто хочу сказать: будь осторожна. сникаю и размышляю, что сделают родители, узнав о Джесси. Даже исключив «Поместье» и его небольшую проблему с выпивкой, они все равно не будут счастливы. Он явно старше меня, и может оказаться чертовски богатым, но для мамы с папой это ничего не значит, и тот факт, что он любит время от времени уничтожать, тоже не поможет делу. Когда он бросает мне вызов, мне почти невозможно скрыть огорчения. Хотя, то, как быстро он сегодня утром принял мое нежелание ехать с ним, может оказаться прорывом, которого я так ждала. Мы заказываем кофе, воду и выпечку и болтаем о работе Дэна, Австралии его будущих перспективах. У него все хорошо. Его друг расширяет школу серфинга и хочет, чтобы Дэн стал его партнером. Я рада за него, но по эгоистичным причинам чувствую внутри себя разочарование. Домой он вернется не скоро. — Как Кейт? — спрашивает он, ковыряя уголок пирожного. Он явно притворяется равнодушным. Мне следует воздержаться от упоминания Сэма. Не представляю, что Дэн обрадуется такого рода информации. Внезапно вспоминаю, что не приняла таблетку, и начинаю рыться в сумочке. — Кейт — по-прежнему Кейт, — говорю небрежно, чувствуя невероятную неловкость, обсуждая ее с Дэном. Больше это не кажется правильным. Нахожу упаковку с таблетками и вытаскиваю одну, прежде чем запить ее водой, гляжу поверх стакана на погруженного в глубокую задумчивость Дэна. Мне нужно немедленно вывести его из этого состояния. — А как дела у тебя? Кем-нибудь увлечен? — спрашиваю, выгнув бровь, меняя воду на кофе. — Нет, — ухмыляется он. — Во всяком случае, ничего постоянного. О, могу представить. Собираюсь прочесть лекцию о том, что он ведет себя как игрок, когда на столе начинает вибрировать мой мобильный, разражаясь мелодией «Sweet Disposition» («Мягкий характер») группы Temper Trap. Я улыбаюсь. Он пытается быть забавным? И хотя я благодарна ему за то, что он изменил трек на своем номере, мне действительно нужно поговорить с ним о его манерах в отношении чужих телефонов. Сейчас только час дня. Я думала, он задержится подольше, но, возможно, он все еще в «Поместье» и просто проверяет меня. — Эй, люблю этот трек! — восклицает Дэн. — Пусть звонит. Он начинает подпевать. Я смеюсь. — Мне нужно ответить. Выхожу с телефоном из-за стола, и Дэн хмурится. Понимаю, он что-нибудь заподозрит, раз я ухожу от него, чтобы ответить на звонок. Скажу, что это Кейт. Выхожу на улицу под ярки солнечные лучи. — Привет, — весело говорю я. — Где тебя черти носят? — рявкает он в трубку. отдергиваю ее, спасая барабанные перепонки. Ох, слишком бурная реакция. — Я с братом, успокойся. — Успокойся? — орет он. — Я прихожу домой, а ты сбежала! — Прекрати, мать твою, орать! Это что, так необходимо? Этот мужчина невозможен. Я не говорила, что буду его ждать. Господи Иисусе, меня бесцеремонно спихивают с седьмого неба под названием Джесси и я лечу вниз, со всего маха разбиваясь о землю. — Следи за своим гребанным языком, — вопит он. Я в отчаянии возношу глаза к небу. — Я не сбежала. А поехала на встречу с братом. Он вернулся из Австралии, — констатирую спокойно. — Предполагалось, что мы увидимся вчера, но меня немного задержали в другом месте. — Я не стремлюсь к сарказму, но выходит само по себе. — Приношу извинения за причиненные неудобства, — шипит он. — Что, извини? — Я ошеломлена его враждебностью. — Как долго ты там пробудешь? — Его тон не меняется, он по-прежнему разговаривает по-свински. Теперь я могу просто поехать к Кейт. Я не готова к тому, что меня будут истязать за встречу с братом. — Я проведу с ним весь день. — День! — орет он. — Почему ты мне не сказала? Почему? Потому что я знала, что он все уничтожит! — Меня прервал звонок твоего телефона, а тебя отвлекли проблемы в «Поместье», — выплевываю я. трубке становится тихо, но я все еще слышу его тяжелое дыхание. Могу представить, как он носится по пентхаусу, в безумии обыскивая каждую комнату. Ох, черт, работенка предстоит не из легких. Надежда, что мы оставили прошлое позади, только что уничтожена. — Где ты? — голос немного смягчается, но он явно все еще недоволен моей тайной вылазкой. — В кафе. — Где? Ни за что на свете я ему не скажу. Я знаю, он заявится сюда и тогда мне придется объяснять Дэну, кто он такой. — Не важно, где. Я приеду к тебе позже. — Возвращайся ко мне, Ава. — Это определенно требование. Я опускаю плечи. — Я вернусь. Между нами воцаряется тишина, и я внезапно вспоминаю ту частичку Джесси, что сводит меня с ума. Неужели я на самом деле хочу, чтобы она вернулась? — Ава? — Я здесь. — Я люблю тебя, — говорит он нежно, но напряженно. Я знаю, ему хочется кричать и, вероятно, утащить меня обратно в «Луссо», но ему не удастся, если он не сможет меня найти. — Знаю, Джесси. Отключаюсь и вымученно вздыхаю. Я начинаю жалеть, что знаю о проблеме Джесси с алкоголем — проблеме, от которой все остальные, кажется, отмахиваются как от чего-то совершенно несущественного. Я же, с другой стороны, теперь глупо беспокоюсь, что подтолкну его к очередному запою. Я всегда была сторонницей высказывания «знание — это сила», но в данный момент предпочитаю утверждение «неведение — это блаженство». Тогда я могла бы просто повесить трубку и думать, что он неразумный надзиратель, и быть довольна тем, что заставляю его немного понервничать. Но теперь, повесив трубку, я беспокоюсь, что только что помахала пресловутой бутылкой водки у него перед носом. — Все в порядке? Я оборачиваюсь и вижу приближающегося Дэна с моей сумкой на плече. Я слегка улыбаюсь. — Все прекрасно. — Я оплатил счет. Вот. — Он протягивает мне сумочку. — Спасибо. — С тобой все в порядке? — Он хмурится. Нет, черт возьми, нет. «Приукрашенная правда» испытывает мое терпение. — Да, все прекрасно. — Приклеиваю на лицо веселую улыбку. — Итак, чем хочешь заняться? — Тюссо? — спрашивает он с широкой улыбкой. улыбаюсь ему в ответ. — Конечно, пойдем. Он протягивает мне руку, я берусь за нее, и мы уходим. Я уже сбилась со счета, сколько раз мы бродили по залам музея мадам Тюссо. Это традиция. Нет ни одной восковой фигуры, с которой бы у нас не было фотографии. Мы пробирались туда, проникали в запретные зоны и делали все возможное, чтобы заполучить фотографии, необходимые для обновления нашего альбома. Ребячество, но это наша фишка. Мы проводим удивительный день. Я так много смеюсь, что у меня болят щеки. Как оказалось, единственные новые восковые фигуры в музее Тюссо — королевской семьи. Я стала обладательницей фотографии с Уильямом и Кейт, а Дэн был запечатлен сжимающим грудь королевы. Мы поужинали в нашем любимом китайском ресторанчике в Чайна-Тауне и выпили несколько бокалов вина в баре. Сделав первый глоток, я испытала некоторую вину, но едва ли могла попросить воды — Дэн бы поинтересовался, почему. К тому же, как только я опустошила первый бокал, второй пошел легче. Прощаясь в метро, я крепко обнимаю Дэна. — Когда ты возвращаешься в Австралию? — Только через несколько недель. Завтра я уезжаю в Манчестер, чтобы встретиться с университетскими друзьями, но в следующее воскресенье вернусь в Лондон, так что перед отъездом мы еще увидимся, хорошо? Я выпускаю его из объятий. — Хорошо. Позвони мне, как только вернешься в Лондон. — Позвоню, береги себя, ладно? — Он целует меня в щеку. — Если понадоблюсь, звони на мобильный. — Договорились. — Я улыбаюсь. Он волнуется. Он уходит и оставляет меня желать, чтобы он остался навсегда. Я никогда так сильно в нем не нуждалась. Когда я вхожу в фойе «Луссо», Клайв говорит по телефону. Я направляюсь мимо его конторки к лифту. Мне совсем не хочется болтать. — Спасибо, до свидания. Ава! — кричит он мне вслед, и я останавливаюсь закатываю глаза, после чего поворачиваюсь к нему. — Да? Он кладет трубку на рычаг и спешит ко мне. — Заходила одна дама. Я попытался дозвониться до мистера Уорда, но он не отвечал. Боюсь, я не мог ее пропустить. Женщина средних лет. — Дама? — переспрашиваю я. Теперь он завладел моим вниманием. — Да, приятная женщина со светлыми волнистыми волосами. Она сказала, что дело срочное, но ты, конечно же, знаешь правила. — Он поднимает брови. да, я знаю правила, и на этот раз рада, что он их придерживается. Светлые, волнистые волосы? Не Сара, определенно. — Насколько средних лет? Он пожимает плечами. — Лет сорока пяти. Ладно. Сара мне не нравится, но по ней определенно не скажешь, что ей за сорок. — Клайв, когда это было? Он смотрит на часы. — Всего полчаса назад. — Она назвала свое имя? Он хмурится. — Нет. Я встретил ее у ворот. Она собиралась сразу подняться в пентхаус, но когда я не пропустил ее и сказал, что мне нужно позвонить мистеру Уорду, она заговорила несколько туманно. — Не беспокойся, Клайв. Спасибо. — Я поворачиваюсь и иду к лифтам. Сев в лифт, набираю код. Дама? Что еще за туманная дама, которая думает, что может подняться в пентхаус без предупреждения? Двери лифта открываются, и я выхожу, обнаруживая входную дверь Джесси открытой. Неужели этот мужчина не заботится о безопасности своего дома? Конечно, внизу круглые сутки дежурит консьерж, отслеживая посетителей, и команда охраны, но немного здравого смысла не помешает. Захлопнув за собой дверь, мгновенно настораживаюсь. Играет аудиосистема. Не так пронзительно, как в прошлый раз, но именно звучащий трек заставляет меня нервничать. Тот самый, который я слышала в прошлое воскресенье, когда обнаружила пьяного Джесси. «Ангел». Не выключая музыку, бегаю по пентхаусу. Найти Джесси важнее, чем отключить мучительную песню, напоминающую мне о том ужасном дне. Я направляюсь прямиком на террасу, но его там нет. Бросив сумочку, бегу в спальню, перепрыгивая через две ступеньки. Ничего. Где он? Меня начинает охватывать паника, но тут я слышу звук льющейся воды в душе. Влетаю в ванную и резко останавливаюсь, видя сидящего на полу душевой кабинки голого Джесси, за исключением пары беговых шорт, которые насквозь промокли и облепили его бедра. Прислонившись спиной к холодному кафелю, он подтянул к себе колени и положил на них руки. Вода обрушивается на его поникшую голову. Словно почувствовав мое присутствие, он поднимает голову и встречается со мной взглядом. Он нежно улыбается, но не может скрыть муки в глазах. Как давно он в таком состоянии? Делаю протяжный вдох облегчения, смешанного с легким раздражением, после чего, полностью одетая, захожу в кабинку и устраиваюсь у него на коленях, обхватив руками и ногами его мокрое тело. Он утыкается лицом мне в шею. — Я люблю тебя. — Знаю, что любишь. Сколько кругов ты пробежал? Он уже делал подобное раньше. Бегал кругами по Королевским паркам, чтобы отвлечься… от меня. — Три. — Это слишком много, — ругаю его. Речь идет о двадцати милях от «Луссо». Это не легкая пробежка по парку, чтобы снять стресс. В данный момент его организм недостаточно окреп для такого. — Я испугался, когда не нашел тебя здесь. — Я вроде как поняла, — говорю с легким оттенком сарказма. Он кладет руки мне на бедра и щипает. Я дергаюсь. — Ты должна была мне сказать, — сурово произносит он. Возможно, мне и следовало это сделать, но он, вероятно, все бы уничтожил, а он не может бегать марафон каждый раз, когда мы не вместе. — Я всегда возвращалась, — уверяю. — Мы не можем быть неразлучны, как сиамские близнецы. Он делает долгий выдох и глубже вжимается в изгиб моей шеи. — Хотел бы я, черт побери, чтобы это было так, — ворчит он. — Ты пила. Я вдруг чувствую неловкость и беспокойство. — Ты ел? — спрашиваю, не зная, что еще сказать. Он, наверное, сжег миллион калорий, бегая, как Форрест Гамп. — Я не голоден. — Тебе нужно поесть, Джесси. — Я стону. — Я тебе что-нибудь приготовлю. Он крепче сжимает меня. — Позже, мне удобно. Так что я позволяю ему немного почувствовать себя удобно. Сижу у него на коленях в прилипшем к телу платье, с мокрыми волосами, и позволяю ему просто обнимать меня. Не может же быть так всякий раз, когда мы расстаемся, так не выдержу. Мы определенно не забыли о прошлом, и я очень разочарована. Что теперь будет? — Ненавижу эту песню, — тихо говорю, после того как мы целую вечность сидим, не разжимая крепких объятий. — Мне нравится. Напоминает о тебе — А мне напоминает о человеке, который мне не нравится. — Никогда не хочу ее больше слышать. — Прости. — Он покусывает мою шею, проводя языком по всей длине до челюсти. — У меня зад затек, — бормочет он. Это самый долгий душ в моей жизни. — Мне удобно, — передразниваю я. Он двигает рукой и хватает меня за бедро, заставляя дернуться и взвизгнуть. — Прекрати! — воплю я. — Мне нужно тебя накормить! — Да, нужно. И я хочу мою раздетую догола Аву, лежащую на нашей кровати, чтобы я мог на нее наброситься. — Он встает и без особых усилий, учитывая раненую руку и истощенное тело, подхватывает меня на руки. «Моя Ава»? Это нормально. «Наша кровать»? Пока я отложу это в долгий ящик. — Я полностью «за», но мне нужно накормить своего мужчину. — Я уже и так заставила его загнать себя до полусмерти. Я не собираюсь быть причиной его голодной смерти. — Еда сейчас, любовь потом. — Любовь сейчас, еда потом, — бросает он вызов, выходя из душевой кабинки и усаживая меня на туалетный столик. — Я тебя накормлю. Точка, — сообщаю сурово. Я серьезно. — Где твоя повязка? — Точка, да? — Он берет с полки из стопки большое полотенце и начинает здоровой рукой вытирать влагу с моих волос. Я бы не отказалась от шампуня и кондиционера. — Это бы мне только мешало. — Он отмахивается от моего беспокойства. начинаю дрожать, облепившее тело платье холодит, и по мне бегут мурашки. Джесси накидывает полотенце мне на спину и, взявшись за уголки, притягивает меня к себе, крепко целуя в губы. Я замечаю, как он дрожит. — Да, точка. Мой мужчина так на меня действует. — Твой мужчина хочет подействовать на тебя по-другому, — шепчет он, прижимаясь своим пахом к моему бедру и нежно захватывая мой рот. — Прошу, позволь мне тебя накормить. Он отстраняется, чуть надувшись. — Ладно, еда сейчас, любовь потом. Еще одно подчинение? Это, безусловно, прогресс. Обычно ничто не мешает ему овладеть мной, где и как ему заблагорассудится. — Как твоя рука? Он бросает взгляд на кулак, сжимающий край полотенца. — Неплохо. Я был хорошим мальчиком и приложил к ней лед. — Храбрый мальчик! Он ухмыляется и тыкается носом в мой нос, потом целует меня в лоб. — Пойдем, тебе нужно переодеться в сухое. — Он собирается снять меня с туалетного столика, но я отталкиваю его. — Эй. — Он хмуро смотрит на меня. — Твоя рука. Она никогда не заживет, если ты будешь повсюду меня таскать. Спрыгнув на пол, сбрасываю промокшие балетки, расстегиваю молнию сбоку платья и стягиваю его через голову. И тут меня перекидывают через плечо и выносят из ванной. — Мне нравится таскать тебя, — заявляет он, опрокидывая меня на середину кровати. — Где твои вещи? — В комнате для гостей, — говорю, приходя в себя после приземления на кровать. Он демонстративно громко ворчит, показывая свое отвращение, после чего выходит из комнаты и через несколько мгновений возвращается со всеми моими вещами, распределив их между здоровой рукой, подмышками и ртом. Он бросает все это на кровать. — Вот. лезу в сумку и достаю чистые трусики и свою огромную черную толстовку, но удобные хлопчатобумажные трусики вскоре вырывают у меня из рук. Я хмурюсь, наблюдая, как он роется в сумке и вытаскивает кружевные. Он протягивает их мне. — Всегда в кружевах. Он одобрительно кивает на свое требование, и я, не колеблясь и не жалуясь, надеваю кружевные трусики, а затем слишком большую толстовку. Наблюдаю, как Джесси, сбросив мокрые шорты, меняет их на трикотажные голубого цвета. Когда он тянется вверх, его четко очерченные мышцы на спине руках перекатываются. Усевшись на кровать, любуюсь зрелищем, пока он снова не поднимает меня и несет на кухню. Первым делом выключаю музыку, от нее меня слегка передергивает, потом встаю перед холодильником и осматриваю полки. — Что хочешь? — Может, пару яиц, ему, вероятно, нужен белок. — Все равно, то же, что и ты. Подойдя сзади, он прижимается губами к моей шее и тянется через меня за банкой с арахисовым маслом. — Поставь обратно! Пытаюсь схватить банку, но он уклоняется и поспешно отступает к барному стулу. Удерживая банку под мышкой, отвинчивает крышку и окунает туда палец, зачерпывая порцию. Он ухмыляется мне, засовывает палец в рот и, сложив губы буквой «О», вытаскивает его. — Ты как ребенок. Остановив свой выбор на курином филе, вытаскиваю его из холодильника. сыта, но мне придется съесть немного, если так он поесть со мной. — Я ребенок, потому что люблю арахисовое масло? — спрашивает он с пальцем во рту. — Нет, ты ребенок потому, как ешь арахисовое масло. Никто старше десяти не должен лазить пальцами в банки, но, хоть меня и держат в неведении относительно твоего возраста, полагаю, тебе все же больше десяти. Обжигаю его полным отвращения взглядом, нахожу фольгу и заворачиваю цыпленка в пармскую ветчину, а затем раскладываю на противне. — Не суди, пока не попробуешь. Вот. — Он тянется пальцем в арахисовом масле через кухонный островок и тот оказывается у меня перед носом. Я морщусь. Терпеть не могу арахисовое масло. — Я пас, — говорю, ставя курицу в духовку. Он пожимает плечами и облизывает палец. Достаю из холодильника сладкий горошек и молодую картошку и загружаю их во встроенную пароварку, повернув несколько тумблеров, запускаю процесс готовки. Усевшись на столешницу, с легкой улыбкой наблюдаю за ним. — Нравится? Он замирает с пальцем в банке и смотрит на меня. — Я могу объедаться этим до тошноты. — Он зачерпывает очередную порцию. — Тебя уже тошнило? — Нет, пока нет. — Ты не хочешь остановиться сейчас и оставить место для хорошо сбалансированной еды, которую я тебе готовлю? борюсь с улыбкой. Он — нет. Ухмыляясь, он медленно завинчивает крышку. — Детка, ты что, пилишь меня? — Нет, я задаю тебе вопрос, — поправляю его. Я не хочу быть из тех, кто пилит. Он начинает кусать губу, внимательно наблюдая за мной, его глаза сверкают. Дрожу с головы до ног. Я знаю этот взгляд. — Мне нравится твоя толстовка, — тихо говорит он, пробегая глазами по моим голым ногам. Она слишком велика и прикрывает зад. Вряд ли это сексуально. — Люблю, когда на тебе черное, — добавляет он. — Да? — Да, — спокойно отвечает он. Он снова меня отвлекает. Мне нужно как следует его накормить, и мы должны обсудить тот факт, что завтра понедельник, и мне нужно отправляться домой и на работу. После его хитрого трюка с внесением на банковский счет «Рококо Юнион» нелепо завышенного аванса, я беспокоюсь, что он будет настаивать на своей необоснованной просьбе, чтобы я ежедневно работала в «Поместье». — Завтра понедельник, — говорю категорично. Не знаю, почему выбрала именно этот тон. Категоричность в противоположность чему? — И? — Он складывает руки на груди. Что я могу сказать? Не будет ли слишком много просить его быть разумным в отношении моего требования вести дела с другими клиентами? Он открыто признался, что не любит делить меня ни в социальном, ни в профессиональном плане. Барабаню пальцами по столешнице. — И, ничего, просто хотела узнать, какие у тебя планы. Замечаю на его заросшем щетиной лице мимолетный проблеск паники, и мгновенно волнуюсь о надвигающихся завтра страданиях. — А какие планы у тебя? — спрашивает он. Смотрю на него, как на тупоголового. — Работа, — отвечаю, наблюдая, как он терзает нижнюю губу, и чертовы шестеренки снова начинают вращаться. Он ни за что не убедит меня не работать. — Даже и не думай. У меня важные встречи, — предупреждаю, прежде чем он успевает выдать то, о чем, как я знаю, он думает. — Всего один день? — Он игриво дуется, но я знаю, он смертельно серьезен. Готовлюсь к обратному отсчету или вразумляющему траху. — Нет, должно быть, и у тебя много дел в «Поместье», — утверждаю решительно. Он ведь владеет бизнесом, и целую рабочую неделю провалялся в отключке. Нельзя ожидать, что Джон будет руководить всем вечно. — Полагаю, да, — ворчит он. мысленно аплодирую. Ни обратного отсчета? Ни вразумляющего траха? Мы и вправду продвигаемся вперед. — О, Клайв сказал, что не так давно сюда приходила женщина. — Совсем забыла. — Да? — Он выглядит удивленным. — Он сказал, что она пыталась подняться в пентхаус. Она не назвала своего имени, а, когда Клайв попытался тебе дозвониться, ты не ответил. Блондинка. Средних лет. Волнистые волосы. — Я наблюдаю за его реакцией, но он только хмурится. — Я поговорю с ним. Моя сбалансированная еда готова? И все? Он поговорит с Клайвом? Я хочу знать, кто она. — Кто она? — спрашиваю небрежно, спускаясь со стойки, чтобы проверить пароварку. — Понятия не имею. — Он поднимается со стула и достает из ящика столовые приборы. Он избегает ответа? — Ты, правда, не имеешь ни малейшего представления? — спрашиваю с сомнением, вынимая курицу из духовки и раскладывая ее на тарелки. — Ава. Я, правда, не имею понятия, но уверяю тебя, я поговорю с Клайвом посмотрю, смогу ли я узнать, кто она. А теперь накорми своего мужчину. — Он снова садится, держа наготове нож и вилку. Если он стукнет ими по столу, я надену тарелку ему на голову. Подаю еду, презентуя свой первый приготовленный ему обед. Ненавижу готовить. Он тут же набрасывается на еду. — Вкуснятина, — бормочет он с полным ртом. — Как прошел день с братом? Был бы лучше, если бы не его срыв, прервавший меня. — Нормально, — отвечаю, садясь рядом. — Просто «нормально»? Еда, правда, хороша. Приятно видеть, как он ест что-то, кроме арахисового масла. Он будто снова стал другим человеком — таким самонадеянным и самоуверенным, но в следующее мгновение он может развалиться на части. Неужели я действительно так сильно на него влияю? — Мы отлично провели день. Побывали у мадам Тюссо и поужинали в нашем любимом китайском ресторанчике. А цыпленок и вправду хорош. Не могу поверить, что так много ем. — Тюссо? — Да, это наша фишка. — Я пожимаю плечами. — Приятно иметь фишку. — Он говорит искренне. — Вы уже все съела? Он смотрит на мою тарелку, и я краснею. — Ты ешь за двоих? — спрашивает он, глядя на меня. Я чуть не давлюсь картошкой. — Нет! — восклицаю, отчего изо рта вылетают кусочки пищи. Я уже говорила ему, что здесь никаких шансов. Хотелось бы мне, чтобы он перестал волноваться. — Перестань беспокоиться, — ворчу, возвращаясь к ужину. Он продолжает есть, время от времени издавая одобрительные звуки. Я бы подумала, что он прикалывается, но я ела сама — это вкусно. Как только мы заканчиваем, я загружаю посуду в посудомоечную машину, мои мысли начинают блуждать. То, как он отмахивается от таинственной посетительницы, гложет меня изнутри. Он говорит расплывчато, и это меня беспокоит. поворачиваюсь, чтобы бросить ему вызов, и врезаюсь прямо в его твердую обнаженную грудь. — Ох! Он нависает надо мной, тяжело дыша, и мой взгляд останавливается на его огромной эрекции, выпирающей из-под трикотажных шорт. — Сними толстовку, — требует он низким хриплым голосом. смотрю в его зеленые глаза и мудро замечаю, что он не в настроении, чтобы я страдала херней. Хочу обратить его внимание на то, что мне не нравится его уклонение от моего расспроса, но знаю, сейчас это ни к чему не приведет. Кроме того, я очень рада, что мой властный мужчина вернулся. Прошло слишком много времени. хватаюсь за край толстовки и медленно стягиваю ее через голову, а затем бросаю на пол. Оценивающим взглядом он пробегает по моему телу, обнаженной груди и останавливается в развилке бедер. — Ты невероятно красива и вся моя. — Он цепляет пальцами верх моих трусиков и медленно стягивает их вниз, опускаясь при этом на колени. Он похлопывает по моей ноге, чтобы я ее подняла, а затем повторяет то же другой, после чего обхватывает своими большими ладонями мои лодыжки. Хочу сказать, чтобы он был осторожнее с рукой, но его опаляющее прикосновение к чувствительной коже только что выстрелило электрическим разрядом мне в пах и вызвало прилив влаги меж бедер. Глядя сверху вниз, я вижу, как от глубоких вдохов моя грудь поднимается. Он вызывает во мне самые невероятные реакции. Я перед ним беззащитна. Это безнадежно. Я безнадежна. Он встречается со мной взглядом. — Думаю, я позволю тебе кончить первой. — Голос у него хриплый. — А потом разорву пополам. задыхаюсь от его яростного обещания, он проводит ладонями по всей длине моих ног, от лодыжек до задней части бедер, а затем дергает меня к своему жаждущему рту. Его вторжение превращает меня в его объятиях в стонущее месиво, он проводит языком по каждому потаенному уголку — умело, целенаправленно. Без всякого содействия со стороны мозга, вцепляюсь ему в волосы, скользя бедрами по его рту. Запрокидываю голову назад. — Ох, дерьмо, — стону я, и гул в лоне переходит в непрестанную вибрацию. — Язык, — бормочет он, прижимаясь к моей плоти, отчего я лишь приближаюсь к полному экстазу. Чувствую, как одна его рука движется по моей ноге вверх к внутренней стороне бедра. Внутрь меня проскальзывает палец. С отчаянным криком отпускаю его голову, опираясь о столешницу для поддержки, он кружит пальцем, растягивая меня и при каждом вращении задевая переднюю стенку. Гул нарастает, мышцы жадно обхватывают его палец. — Ава, скажи, когда. — Он заменяет один палец двумя и толкается глубже. Это, и вибрация его губ на клиторе, приканчивает меня. — Сейчас, — кричу, толкая бедра к его рту в попытке продлить блаженство. Обмякнув от натиска его рта, оседаю на столешницу, сердце грохочет в груди, а тело сотрясает неудержимая дрожь. Он сбавляет ритм и нежно кружа языком, позволяет мне с долгим, удовлетворенным вздохом спуститься с небес на землю. — Ты слишком хорош. — Я опускаю голову, отыскивая его глаза. Он поднимает взгляд, и, не отрывая от меня губ, мягко кружит и лениво двигает пальцами внутрь и наружу. — Знаю, — хвалится он. — Разве ты не счастливица? Качаю головой в ответ на его самоуверенность и мысленно слегка дуюсь, когда снова представляю, почему он так хорош. Тут же выбрасываю из головы все неприятные мысли, связанные с сексуальным прошлым Джесси. Вместо этого наблюдаю, как он медленно поднимается вверх по моему телу, ведя по нему языком. Добравшись до соска, слегка прикусывает его, а затем обхватывает рукой мой зад, приподнимая так, чтобы я оказалась на одном уровне с его глазами. — Готова быть хорошо и как следует оттраханной, детка? — Ни в чем себе не отказывай, — бросаю вызов, обнимая его за плечи. Он собственнически прижимается губами к моим губам и атакует мой рот. Когда он такой, я забываю о моментах его слабости — моментах, когда я утешаю его, обнимаю и успокаиваю. Но не сейчас. Сейчас он — безжалостно сексуальный доминант. Мне это нравится, и очень-очень не хватало. Он держит наши уста сомкнутыми, пока несет меня из кухни в спортзал. Спортзал? Пинком распахнув дверь, ставит меня на ноги, склоняясь, чтобы не разрывать поцелуй и приспособиться к нашей разнице в росте. Он нежно прикусывает мою нижнюю губу и начинает идти вперед, побуждая меня отступать в такт его движениям. Через несколько шагов он останавливается и целует меня в ухо, его горячее дыхание воспламеняет мои чувства. Я мысленно умоляю его. — Хочешь позаниматься? — шепчет он. — Что ты имеешь в виду? прижимаюсь щекой к его щеке, он ласкает мое ухо, вновь вызывая в паху устойчивую и медленную пульсацию. Он отступает от меня, и отсутствие его теплого тела заставляет меня мерзнуть и желать притянуть его обратно к себе. Окинув взглядом зал, гадаю, что он задумал. Я снова перевожу внимание на Джесси. Он смотрит на меня многообещающими, полными похоти глазами, затем тянется к шортами и стягивает их вниз, высвобождая член. ахаю. Не знаю почему, я видела его достаточно много раз, но у меня до сих пор перехватывает дыхание. Скольжу взглядом вверх, мимо шрама к его идеальной груди. Я никогда не устану смотреть на прекрасное телосложение мужчины напротив меня — никогда. Он — произведение искусства, тщательно вылепленное и доведенное до совершенства. Он кивает мне за спину, и я медленно поворачиваюсь, но вижу только гребной тренажер и боксерскую грушу. Поворачиваюсь обратно к нему. Его лицо совершенно бесстрастно, и он снова медленно кивает, показывая, что то, что он имеет в виду, находится позади меня. До меня доходит. Он сказал, что разорвет меня пополам. Ох, святые угодники! — О, — шепчу я. Он начинает медленно приближаться ко мне, и его вероятные намерения заставляют меня поежиться. Взяв за руку, он подводит меня к гребному тренажеру, а затем опускается своим крупным обнаженным телом на сиденье. Его эрекция устремляется вверх, и перспектива этого сценария внезапно заставляет меня задыхаться от предвкушения. Меня тянут вперед, чтобы я встала перед ним, раненой рукой он перекидывает мою ногу через рельс, и я седлаю его ноги. Смотрю на него сверху вниз, сердце колотится на максимальной скорости, пока я жду его следующих указаний. Он обхватывает мои груди своими большими ладонями и мягко, медленно массирует, пока они не тяжелеют от болезненного желания. Я не упускаю из виду, что он слегка морщится, но не останавливается, а сама я не собираюсь пытаться его останавливать. — М-м-м. — Откидываю голову назад, приоткрыв губы, быстро и прерывисто дышу. — Ава, черт возьми, ты меня убиваешь, — тихо говорит он. Я опускаю голову, и наши глаза встречаются. — Я люблю тебя, — шепчет он, кладя руки мне на бедра. Я вздрагиваю, и уголок его губ дергается. — Мне нравится, как ты вздрагиваешь, когда я прикасаюсь к тебе здесь. — Он обводит указательными пальцами чувствительные впадинки. Я с трудом удерживаюсь, чтобы не сомкнуть ноги. — Мне нравится, как ты промокаешь для меня здесь. — Он скользит пальцем в меня и распределяет влагу по губам. Я стону. — Мне нравится, какая ты на вкус. — Наблюдая за мной, он засовывает палец в рот и медленно его вытаскивает, затем снова берет меня за руку, притягивает к себе и опускает вниз, на ожидающий член. Я вскрикиваю, когда твердая эрекция мощно пронзает меня. Он прижимается своим лбом к моему. — Мне нравится быть внутри тебя, — он обхватывает руками мою поясницу. — Обхвати меня ногами, — требует он. Обвив ногами его талию, перекрещиваю их в лодыжках и притягиваю себя ближе к нему. Его дыхание прерывается, когда я наклоняюсь вперед и опускаю руки ему на плечи. — Я… люблю... тебя, — решительно заявляет он, начиная медленно двигать нас вперед, и резкая остановка в конце рельса заставляет меня с тихим криком слегка дернуться. Он крепко зажмуривается. Да, теперь я начинаю видеть в этом преимущества. Он проникает глубоко, но без лишних скольжений и ударов, чтобы умолять кончить. Когда он открывает глаза, я приближаюсь губами к его рту, и он удовлетворяет мое требование. Я люблю его рот. Мне нравится, что он может им вытворять. Люблю слова и интонации, которые из него исходят. Люблю, как он кусает нижнюю губу, когда обдумывает что-то важное. — Я люблю тебя, — говорю я ему в губы. Он отстраняется, его красивое лицо выглядит довольным. — Не могу передать, как я счастлив. — Он медленно скользит по рельсу. — Я тебе нужен? Готовлюсь к толчку, который, знаю, наступит, и когда это происходит, мы стонем в унисон. — Ты мне нужен. — От этого я тоже счастлив. Еще? — спрашивает он, но уже и так снова движется по рельсу. — Прошу. — В конце трека нас снова настигает толчок. — Ого! — выпаливаю я, когда ноющая боль в животе превращается в медленный подъем к кульминации. Мы возвращаемся по рельсу, на этот раз немного быстрее. Толчок! — Ох! — Знаю, — шепчет он. — Еще? — Да! — В отчаянии погружаю язык ему в рот. Он медленно откатывается, но на этот раз не до конца. Вместо этого он отталкивается ногами и заставляет нас скользить по рельсу. Мы достигаем конца с такой силой, что наши тела сильно сталкиваются, и мне приходится оторваться от его губ и со сдавленным криком зарыться лицом ему в плечо. — Ох, черт! — Он напрягается и повторяет то же восхитительное движение. Скольжение и удар! Очень мощно. Я никогда не чувствовала его так глубоко. Я прижимаюсь губами к его плечу, борясь с желанием вцепиться в него зубами, мои руки скользят по его затылку, держась за него, пока он скользит по дорожке, готовясь к очередному падению. Все внутри меня сжимается, и я чувствую, его пульсацию. Он катапультирует нас обратно по треку, и когда мы достигаем вершины, я впиваюсь зубами ему в плечо и кричу от чистого, исключительного удовольствия. — Твою мать, Ава! Когда мы снова откатываемся, разжимаю зубы и целую след от укуса. — Вцепись зубами мне в плечо, — выдыхает он. О, ему нравится. Вспоминаю, сколько раз кусала его и впивалась ногтями. Делаю, как мне велят, и, прижавшись к нему, стону. — Черт, я сейчас кончу, — кричит он, откатываясь назад по треку. — Готова? — Да! — Обхватываю губами его плечо и слегка сжимаю зубы, готовясь к атаке. Он дает себе волю. Больше нет контролируемых движений. Мы скользим по треку, безжалостно врезаясь друг в друга, а я цепляюсь за него зубами и ногтями. Мощь его члена, бьющего меня так глубоко, заставляет выкрикивать его имя ему в плечо. Он продолжает скольжения и удары, и я начинаю ощущать, как шипят искры удовольствия, подталкивая меня к окончательному взрыву. Неумолимая пульсация и биение его эрекции глубоко внутри меня заставляет мчаться к финишу, и я кончаю, отброшенная в экстаз громким звуком столкновения и нашими криками. Вновь впиваюсь зубами в Джесси, заставляя его дернуться, его бедра взлетают вверх, и он громко кричит. О боже. все еще пульсирую и переживаю оргазм, когда смутно осознаю, что меня мягко покачивают взад и вперед, и это легкое движение вытягивает из меня все удовольствие до последней капли. Оторвавшись от его плеча, целую след от укуса. — Леди, ты настоящая дикарка. — Он поворачивает голову, чтобы взглянуть на плечо, а затем его глаза встречаются с моими. Завладев моим ртом, он награждает меня глубоким поцелуем, и я сжимаю его в объятиях, присоединяясь к его блаженному забытью. Я могла бы остаться так навсегда, полностью заключенная в Джесси. — Хочу уложить тебя в постель и проспать всю ночь глубоко внутри тебя, — Он медленно начинает подниматься, удерживая нас вместе. — Поцелуй меня, сейчас же, — приказывает он, и, обхватив меня за талию, выходит из спортзала. Я провожу руками по его волосам и нежно дергаю, после чего медленно прижимаюсь губами к его губам. — Дикарка, — говорит он мне в губы. ухмыляюсь и, когда мы начинаем подниматься по лестнице, открываю глаза, обнаруживая, что он смотрит на меня, а наши языки ласкают друг друга в неторопливом танце. Не отвожу от него взгляд всю дорогу до спальни, где он опускает меня на кровать. Чувствую, как внутри меня он снова твердеет. Этот мужчина неумолим. Подсунув руку мне под поясницу, он перемещает меня на кровати, пока я не оказываюсь головой на подушке, наши губы и тела не расстаются ни на минуту. — Останься со мной, — говорит он, отстраняясь и убирая с моего лица волосы. Он пристально изучает меня, и от того, что он держит меня в своих объятиях, его глаза сверкают от удовольствия. — Я с тобой. — Переезжай ко мне, — он наклоняется и обводит мой нос своим. Знает ли этот мужчина значение слова «постепенно»? Он немного торопится, и мы до сих пор не обсудили ничего более важного — например, «Поместье», работу и его вызывающие методы. — Хочу, чтобы ты была здесь, когда я ложусь спать. — Он облизывает мою нижнюю губу. — И хочу, чтобы ты была здесь, когда я проснусь. Начинать и заканчивать свой день с тобой — это все, что мне нужно. Теперь я полностью осознаю, что если не дам ответ, который он хочет, столкнусь с приступом дурного настроения или вразумляющего траха, а мне не хочется портить этот момент. Мне он нужен. — Тебе не кажется, что все это слишком быстро? — спрашиваю я. Он поднимает голову, выражение его лица не совсем угрюмое, но вполне на пути к этому. — Очевидно, так думаешь ты. — Прошло только два дня. — Я пытаюсь его урезонить. Он хмурится. — Два дня после чего? — Он приподнимается, упираясь локтями в матрас по обе стороны от моей головы, и чуть выскальзывает из меня. Затем делает резкий выпад, и у меня перехватывает дыхание. — Я хочу так каждое утро и каждый вечер. — Он ухмыляется, прекрасно понимая, что со мной вытворяет. Он собирается устроить мне вразумляющий трах. — И, возможно, немного в течение дня. Он лениво отстраняется и медленно движется вперед. Я крепко зажмуриваюсь. Меня не одурачить, что он почти занимается со мной любовью. Может, если я соглашусь, то получу нежного Джесси, но на самом деле я не уверена на счет совместного проживания. — Ты хочешь меня только ради моего тела. — С резким вдохом изображаю шок. Он охает и наносит глубокий, контролируемый удар. — Ты не хочешь этого? Откидываю голову назад и стону. — Вы играете нечестно, мистер Уорд. Он медленно отступает. — Скажи «да»! — кричит он, бросаясь вперед, выбивая из меня дух, заставляя мои руки взлететь кверху, чтобы упереться в спинку кровати. – Ава, я что, должен втрахать в тебя здравый смысл? О, вот оно. Он собирается втрахать в меня какой-то здравый смысл, которым здесь и не пахнет. Переехать к нему? Еще слишком рано. Мои мышцы напрягаются, кровь с невероятной скоростью бурлит по венам. Ненавижу, что он так со мной поступает. Всякая чувствительность и впрямь сошла с рельсов. — Нет! — рявкаю, и он, ворча, снова врезается в меня. Раненой ладонью он скользит мне под затылок, приближая мое лицо к себе. Не уверена, он хмурится потому, что злится, или потому, что у него болит рука. — Говори, — приказывает он и снова бросается вперед. не собираюсь поддаваться. Это действительно слишком рано. Но он не остановится, он зашел слишком далеко. — Нет, — твердо и четко заявляю, тяжело дыша. Он рычит и немилосердно вколачивается в меня, подбрасывая еще выше по кровати, и я цепляюсь за него внутренними мышцами. — Черт возьми, Ава, скажи! — рычит он. По его виску стекает капелька пота, а хмурая морщинка на лбу занимает свое место. — Нет! — Ава! — кричит он, и мое имя эхом разносится по спальне, прежде чем он набрасывается на мой рот в жестком поцелуе. Я брыкаюсь и извиваюсь под его сильным телом и жадным ртом, а в паху бурлит ожидание моего освобождения. — Тебе это нравится? — выдыхает он мне в рот, продолжая безжалостно вколачиваться. — Да! — Ты хочешь такого каждый день? — Да! — кричу. Я действительно хочу! Он с силой дергает меня за волосы и мощно вращает бедрами. — Тогда скажи, — рычит он. чувствую, как внутри меня щелкают, разворачиваясь, туго скрученные спирали удовольствия, и я разлетаюсь под ним на осколки. Когда он овладевает моим телом, душой и сознанием, я теряю всякий разум. — Да! Да! Да! Мать твою. Да! — кричу я. — Следи за своим гребаным языком! — Его гулкий голос пронзителен, он присоединяется к моему удовольствию и отпускает мои волосы, прежде чем ударить кулаком в матрас. Должно быть больно! Он толкается в меня так глубоко, как только может, и, откинув голову назад, замирает. Он стонет. чувствую, как горячая волна его освобождения проникает глубоко в меня, и отпускаю изголовье кровати, чтобы положить руки ему на грудь. Он опускает голову, его глаза находят мои, и он медленно кружит бедрами, приводя нас обоих в чувства. — Было не так уж трудно, правда? — Голос у него хриплый. Я поглаживаю ладонями его твердую грудь. — Я находилась под влиянием, — говорю и мысленно шлепаю себя за неудачный выбор слов. Он, конечно же, не сможет удержать меня. Но потом я понимаю... это Джесси, мой неразумный, помешанный на контроле надзиратель. Он сможет, и удержит. Он улыбается великолепной, широкой улыбкой и нежно меня целует, затем переворачивает нас так, что я растягиваюсь на этой груди. Он проводит пальцем по моей спине и гладит волосы. Счастливая, я прижимаюсь к нему. Он вздыхает. — Я не могу быть с тобой каждую секунду, — заявляю глубокомысленно, хотя то, как я сейчас себя ощущаю, очень заманчиво. Почему бы мне не хотеть этого днем и ночью, и в промежутке между ними? Он делает длинный и усталый выдох. — Знаю, что не можешь. Но мне бы хотелось. — У меня есть работа, своя жизнь. — Я хочу быть твоей жизнью, — тихо говорит он. — Так и есть, — возражаю шепотом. Он может быть таким ранимым и нежным, и я знаю, что тому причина — я. Он далек от властного зверя, который только что втрахал в меня немного здравого смысла. Но смысл ли это или чистейшее безумие? |