Мировая политика. Мировая политика и международные отношения Ю. Косов. Косов Ю. В. Мировая политика и международные отношения 2012 часть первая. Мировая политика начала xxi в
 Скачать 404.54 Kb.
|
|
9. ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ И ОСОБЕННОСТИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ США XX в. стал веком Америки — совершив выход на мировую политическую арену в 1917 г., после Второй мировой войны США сделались экономическим, военным и политическим лидером Запада, а исход холодной войны принес им статус единственной сверхдержавы. Восхождение Америки было в значительной степени предопределено ее географией и историей: находясь вдалеке от европейского континента с его непрекращающимися в XIX в. войнами и революциями, США не знали угрозы извне и по большому счету сумели избежать социальных потрясений, связанных с переходом к капиталистическому укладу. Специфический исторический опыт, безусловно, накладывает свой отпечаток на американскую внешнюю политику, которая обладает целым рядом присущих только ей особенностей. 9.1. Характерные черты внешней политики США Американская исключительность и мессианский характер внешней политики Американская внешняя политика зиждется на тезисе об особой миссии США в истории человечества — подобное видение продиктовано, прежде всего, обстоятельствами возникновения американской государственности. Провозгласив свою независимость в 1776 г., разработав конституцию в 1787 г. и сформировав на ее основе институты власти, жители бывших британских колоний осуществили невиданный доселе эксперимент — создали «с нуля» единственную в своем роде демократическую республику. В представлении современников молодая федерация стала наглядным воплощением идей Просвещения. Неудивительно, что с самого начала США воспринимали себя как форпост демократии и видели свою роль в том, чтобы на своем примере демонстрировать Европе преимущества свободы перед деспотизмом. Принято считать, что идея американской исключительности была впервые сформулирована в проповеди губернатора Массачусетса пуританина Дж. Уинтропа «Образец христианского милосердия» (1630), произнесенной им на борту судна «Арбела», — в ней прозвучали слова о «граде на холме», которым должна была стать будущая колония Массачусетс. На протяжении XVIII–XX вв. идея американской исключительности получила закрепление в работах целого ряда американских и европейских авторов (Т. Пейн, А. де Токвиль, Л. Харц и т. д.). Подобное восприятие исторической роли США сформировало еще одну важнейшую черту американской внешней политики — противоборство изоляционизма и интернационализма. Еще в первой трети XIX в. выявилось два подхода к американской внешней политике. Приверженцы первого полагали, что долг Америки — защищать идеалы свободы и справедливости во всем мире; им возражали те, кто считал необходимым для США избегать участия в чужих конфликтах, чтобы сохранить демократическую природу своей внешней политики. Вторая, изоляционистская, точка зрения восторжествовала с принятием «доктрины Монро» (1823), суть которой была в разделе мира на две системы: американскую и европейскую, и вмешательство первой в дела второй рассматривалось Соединенными Штатами как угроза их безопасности. «Доктрина Монро» «замкнула» Америку в Западном полушарии, и этот региональный детерминизм постепенно преодолевался на протяжении XIX в. за счет экспансии на Тихом океане. Оплотом изоляционизма в США традиционно является конгресс, нередко вступающий в конфронтацию с интернационалистски настроенным президентом: наиболее ярким эпизодом подобного противостояния стал отказ конгрессменов ратифицировать Версальский мирный договор 1919 г. В XX в., благодаря политике Т. Вудро Вильсона (1913–1921) и Ф. Д. Рузвельта (1933–1945), изоляционизм перестал быть основой внешней политики США. Изоляционизм породил еще одну важнейшую черту американской внешней политики — склонность к односторонним действиям (унилатерализм). «Доктрина Монро», по сути, была декларацией стремления действовать в одиночку, без союзников. Вашингтон, всегда демонстративно осуждавший принцип «баланса сил», крайне негативно относился к самой идее блоков и коалиций и стремился по возможности избежать обязательств перед другими государствами. Складывание англо-американского союза, сотрудничество в рамках «Большой тройки», участие США в создании НАТО и других военных блоков стало отходом от этой традиции, однако уже в конце XX в. Америка вернулась к односторонности. Подобная «свобода рук» давала Вашингтону возможность регулярно и довольно легко на протяжении XX–XXI вв. прибегать к использованию силы в международных отношениях. Важнейшей особенностью внешнеполитического курса США является стремление к лидерству (гегемонизм). Когда после распада СССР и краха мировой социалистической системы США оказались в роли единственной сверхдержавы, в американской общественно-политической мысли сформировалась «концепция американского глобального лидерства» в «мягкой» и «жесткой» форме. В основе «жесткой гегемонии» лежат представления о США как о единственной державе, обладающей достаточной экономической и военной мощью, чтобы реализовывать идею глобального лидерства. Для закрепления своего эксклюзивного статуса США должны по возможности усугублять разрыв между собой и остальными государствами. «Мягкая гегемония» создает образ США как модели для всего мира: стремясь к ведущему положению в мире, Америка должна не столько давить на другие государства, сколько убеждать их силой собственного примера. Американский гегемонизм неоднократно получал выражение в президентских доктринах, начиная с «Доктрины Монро», легализовавшей претензии Вашингтона на лидерство в Западном полушарии. Доктрины, непосредственно связанные с холодной войной, — Трумэна, Эйзенхауэра, Картера, Рейгана — также наделяли США почти неограниченными правами по обеспечению безопасности в том или ином регионе. Еще более гегемонистский характер носят созданные уже в условиях постбиполярного мира «Доктрина Клинтона» и «Доктрина Буша». Основой «Доктрины Клинтона», выдержанной в русле «мягкой» гегемонии, являлся тезис о «расширении демократии» — речь в данном случае шла о закреплении демократических режимов в Восточной Европе с целью превращения бывших социалистических государств в «стратегический резерв» Запада. Действуя в соответствии с этой внешнеполитической установкой, США (в рамках операций НАТО) дважды осуществили вооруженное вмешательство в Югославии — в Боснии (1995) и в Косово (1999). «Расширение демократии» получило свое выражение и в том, что в состав Североатлантического альянса в 1999 г. впервые были включены бывшие члены Организации Варшавского договора — Польша, Венгрия и Чехия. Если «доктрина Клинтона» еще являлась реакцией на коллапс социалистической системы, то доктрина его преемника Дж. Буша-младшего представляла собой ответ на террористическую атаку 11 сентября 2001 г. и стала самым серьезным пересмотром внешнеполитической линии США, начиная с 1940-х гг. Республиканская администрация Буша-младшего, пришедшая к власти в 2001 г., в отличие от своих предшественников-демократов взяла на вооружение вариант «жесткой» гегемонии. Основные положения «Доктрины Буша» были изложены в 2002 г. в «Докладе о положении нации», «Стратегии национальной безопасности», а также в речи американского президента в Генеральной Ассамблее ООН. По мнению американского лидера, внешняя политика США должна опираться на три столпа: непревзойденную военную мощь, концепцию превентивной войны и унилатерализм. В качестве потенциального противника в «Доктрине Буша» фигурировали государства, поддерживающие терроризм или разрабатывающие оружие массового уничтожения, — выступая перед конгрессом в 2002 г. президент впервые употребил ставшее широко известным выражение «ось зла» применительно к Ирану, Ираку и Северной Корее. Белый дом категорически отказывался вести диалог с подобными режимами и заявлял о решимости всеми силами (вплоть до вооруженного вмешательства) способствовать их ликвидации. Откровенно гегемонистские устремления администрации Дж. Буша-младшего катализировали рост антиамериканских настроений по всему миру и вызвали недовольство самих американцев. Пришедшая к власти в 2009 г. демократическая администрация Б. Обамы предприняла попытку возвращения к политике «мягкой» гегемонии: новый президент приступил к выводу американских войск из Ирака, объявил о закрытии тюрьмы для лиц, подозреваемых в терроризме, на базе Гуантанамо, высказал намерение вернуться за стол переговоров по вопросам изменения климата, ратифицировать Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний и добиваться заключения Договора о запрещении производства расщепляющихся материалов. Политика Обамы на первый взгляд представляет собой отход от гегемонистского курса Буша-младшего, однако не следует забывать, что какая бы администрация ни пребывала у власти, ее целью будет оставаться глобальное лидерство США — разница в данном случае заключается лишь в используемых для достижения цели средствах. Несмотря на то что, как правило, внешняя политика демократов на доктринальном уровне мягче, чем политика республиканцев, для внешней политики США характерен континуитет (преемственность) и партийные разногласия в данном случае носят скорее тактический характер. 9.2. Этапы развития внешнеполитического курса США во второй половине XX — начале XXI вв. Первая холодная война (1946–1962). После краткого периода неуверенности относительно будущего «Большой тройки» администрация Г. Трумэна взяла на вооружение концепцию сдерживания коммунизма. Впервые она была сформулирована в «длинной телеграмме» временного поверенного в делах США в СССР Дж. Кеннана (1946), который полагал, что СССР необходимо всеми средствами удерживать в рамках уже существующих у него зон влияния. Преемник Трумэна республиканец Д. Эйзенхауэр (1953–1961) и его государственный секретарь Дж. Фостер Даллес в качестве альтернативы сдерживанию предложили более жесткую концепцию «отбрасывания коммунизма», суть которой сводилась к тому, что необходимо не просто создавать препятствия для экспансии СССР, а стремиться вытеснять его из наиболее важных регионов. Период президентств Трумэна и Эйзенхауэра характеризовался сначала монополией, а с 1949 г. явным превосходством США в области ядерных вооружений, что неизменно находило отражение в американской внешнеполитической платформе. Даллес полагал, что на СССР и другие социалистические страны следует оказывать давление посредством угрозы нанесения массированного ответного удара, что привело бы к расшатыванию коммунистических режимов изнутри. С концепцией «отбрасывания коммунизма» были связаны две военные доктрины, разработанные в 1954 г.: «нового взгляда» и «массированного возмездия». Суть первой состояла в том, что, по оценкам экспертов, содержание ядерного оружия обходилось Белому дому дешевле, чем обычных вооружений, из чего следовало, что США необходимо сосредоточиться на наращивании ядерных сил. Вторая доктрина призвана была оказывать психологическое воздействие на противника: предполагалось, что на любое проявление коммунистической экспансии США должны незамедлительно отвечать с использованием ядерного потенциала. Уже на начальном этапе холодной войны развернулось противостояние сверхдержав в различных регионах мира. Региональная экспансия США в первые послевоенные десятилетия была подготовлена действиями администрации Рузвельта по созданию системы военного базирования в Латинской Америке, на Ближнем и Среднем Востоке, на Тихом океане. Характерной особенностью американской политики первого этапа холодной войны стало подписание оборонительных пактов и создание на их основе блоков в различных частях мира («блоковая дипломатия»). В начале 1950-х гг. в систему военных союзов с США входили 70 стран и в распоряжении американской армии имелось свыше 400 крупных военных баз и до 3 тысяч более мелких военных объектов. Администрация Трумэна, использовав «План Маршалла» и приняв активное участие в создании Организации Североатлантического договора (НАТО), сформировала союзнический пояс в Западной Европе, где непосредственно проходила граница холодной войны. Эйзенхауэр, в соответствии с концепцией «отбрасывания коммунизма», осуществлял активную политику на Тихом океане и Ближнем и Среднем Востоке. Ареной конкуренции двух сверхдержав стали Восточная Азия и Индокитай, где в ходе Второй мировой войны произошло значительное усиление коммунистических партий и движений, составивших основу сопротивления японской оккупации. В результате противоборства двух форм азиатского национализма (коммунистической и консервативной) в 1940-е гг. несколько государств АТР — Китай, Корея и Вьетнам — оказались разделенными на просоветскую и проамериканскую части, что спровоцировало целый ряд кризисов и конфликтов. Именно в АТР произошло первое вооруженное противостояние периода холодной войны — корейская война 1950–1953 гг. Важнейшими опорами Вашингтона на Тихом океане стали Япония, Договор безопасности с которой был заключен в 1951 г. (по его условиям США получали право держать свои вооруженные силы в Японии и использовать их в любом регионе мира), Австралия и Новая Зеландия (члены созданного в 1952 г. пакта АНЗЮС), Южная Корея, Филиппины, а также члены созданной в 1954 г. Организации договора Юго-Восточной Азии (СЕАТО). Администрация Эйзенхауэра вела активную политику на Ближнем и Среднем Востоке, где американцам приходилось соперничать не столько с СССР, сколько с Великобританией и в меньшей степени с Францией. Приоритетными целями Вашингтона на Ближнем Востоке традиционно было обеспечение доступа к энергоресурсам и защита безопасности Израиля, являвшегося традиционным союзником США в силу наличия там влиятельной еврейской диаспоры. С 1953 г. США вплоть до исламской революции 1978–1979 гг. осуществляли контроль над иранской нефтью. Форпостами США в регионе, кроме Ирана, являлись Саудовская Аравия, Израиль и Турция, в 1952 г. ставшая членом НАТО; в 1955 г. ряд государств региона вошел в Организацию Центрального договора (СЕНТО). Суэцкий кризис 1956 г., приведший к значительному ослаблению влияния Лондона и Парижа на Ближнем Востоке, стал переломным моментом в экспансии США в регионе. Особое положение США на Ближнем Востоке получило свое идеологическое закрепление в доктрине Эйзенхауэра (см. табл. 2). Неудачи США на Тихом океане компенсировались практически безраздельным господством в традиционной сфере влияния — Латинской Америке, успехами на Ближнем Востоке и ядерным превосходством. Однако уже в начале 1960-х гг. стало очевидно, что СССР стремительно догоняет противника, и политический расклад в мире неудержимо меняется. 2) Период «разрядки» (1962–1979). Карибский кризис 1962 г., отрезвляюще подействовавший на руководства США и СССР, завершил период балансирования на грани войны. Несмотря на то что советско-американское противостояние продолжалось и риск практического применения ядерного оружия по-прежнему был велик, угроза глобального конфликта исчезла. Изменилось и соотношение ядерных сил двух сверхдержав: в начале 1960-х гг. Москва и Вашингтон достигли стратегического паритета. Разумеется, это не означало количественного выравнивания ядерных потенциалов СССР и США, в данном случае речь шла о наличии у СССР достаточных сил для нанесения ответного удара. Реакцией на изменившуюся расстановку сил стала разработка в Вашингтоне доктрины взаимного гарантированного уничтожения, призванной стать основой стабильности в советско-американских отношениях. После Карибского кризиса сверхдержавы активизировали переговорный процесс по вопросам контроля над вооружениями. В мае 1972 г. президент Р. Никсон нанес официальный визит в СССР — это был первый визит американского лидера в Советский Союз, заложивший традицию советско- (впоследствии российско-) американских встреч на высшем уровне. В ходе пребывания американского лидера в Москве были подписаны два исторических соглашения — Договор по противоракетной обороне (ПРО), в соответствии с которым стороны сохраняли противоракетную оборону только вокруг столиц, и Временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения стратегических наступательных вооружений (ОСВ-1). Несмотря на общее снижение напряженности, борьба сверхдержав за влияние в регионах продолжалась с прежней ожесточенностью и в период «разрядки». Наиболее серьезный кризис, с которым столкнулись демократические администрации Кеннеди и Джонсона, была ситуация в Индокитае: в начале 1960-х гг. США взяли курс на сворачивание участия в лаосских событиях, однако одновременно американские вооруженные силы все более активно вовлекались в противостояние во Вьетнаме. В 1965 г. президент Джонсон начал полномасштабное участие в военных действиях во Вьетнаме, продолжавшееся до 1973 г. и породившее феномен под названием «вьетнамский синдром». Внешняя политика Р. Никсона и его советника по национальной безопасности, а впоследствии госсекретаря Г. Киссинджера формировалась в условиях серьезного ослабления политической и экономической роли США в международных отношениях и «размывания» евроатлантических связей. Нефтяной кризис 1973–1974 гг., поражение во Вьетнаме, крах Бреттон-Вудской системы — все это нанесло значительный ущерб статусу США как гаранту военной безопасности и экономической стабильности в мире. При этом Западная Европа и Япония на глазах превращались в глобальные экономические центры силы и все меньше нуждались в помощи своего заокеанского партнера. В такой ситуации первоочередной задачей администрации Никсона стала реалистичная переоценка роли США в международных отношениях: результатами этой переоценки стало признание ядерного паритета сверхдержав, беспрецедентное сближение с СССР и курс на нормализацию отношений с КНР (в 1970 г. начались американо-китайские переговоры на уровне послов, а в 1972 г. Р. Никсон нанес визит в Пекин). Республиканская администрация взяла на вооружение «Доктрину Никсона». В ее рамках государствам НАТО было предложено «зрелое партнерство», предполагавшее передачу ответственности за собственную безопасность самим европейским участникам Альянса. Политика Никсона, однако, не смогла остановить развитие кризиса американского гегемонизма. К середине 1970-х гг. с объединением Вьетнама под эгидой Севера, прекращением деятельности СЕАТО и сворачиванием военного присутствия в Таиланде США окончательно утратили Индокитай в качестве своего форпоста. Кроме того, США начали испытывать серьезные трудности на юге Европы: Греция в 1975 г. заявила о выходе из военной структуры НАТО; в Португалии в 1974 г. произошла революция; вновь обострилось турецко-греческое противостояние из-за Кипра; со смертью генерала Ф. Франко в 1975 г. США лишались определенности в стратегических отношениях с Испанией. К концу 1970-х гг. позиции США на Ближнем и Среднем Востоке также оказались значительно подорванными в связи с исламской революцией в Иране (1978–1979) и распадом СЕНТО. Единственным успехом ближневосточной политики США в 1970-е гг. можно назвать заключение Кэмп-Дэвидского мирного соглашения между Израилем и Египтом: администрация Картера достигла этого, отказавшись от традиционной безоговорочной поддержки Израиля и сыграв на разобщенности арабского мира. Достижением тихоокеанской политики Картера стало установление дипломатических отношений с Китаем — в условиях нараставших с середины 1950-х гг. советско-китайских противоречий Белый дом рассчитывал использовать Пекин в качестве противовеса Москве. За период разрядки у США и СССР возникли новые геополитические противоречия в Африке. На протяжении 1960-х гг. Советскому Союзу удалось сформировать партнерские отношения с Сомали, Анголой, Мозамбиком и Эфиопией. Со второй половины 1970-х гг. СССР приобрел ряд опорных точек и пунктов захода военных кораблей на Красном море, что, разумеется, не могло не вызывать беспокойство Белого дома. Улучшению советско-американских отношений не способствовал и курс США на защиту прав человека, взятый еще администрацией Дж. Форда: Вашингтон осуществлял политику «увязывания» любых договоренностей с Москвой в военной сфере с договоренностями в области прав человека. Одним из проявлений подобной политики стала введенная в 1974 г. поправка Джексона — Вэника, отменявшая режим наибольшего благоприятствования в отношении государств, препятствующих выезду своих граждан за рубеж (эта мера была направлена против СССР, который ограничивал выезд евреев в Израиль). Внешнеполитический курс Картера, таким образом, стал постепенным сползанием к новому витку советско-американской конфронтации. После ввода советских войск в Афганистан в конце 1979 г. и профсоюзного восстания в Польше США отказались ратифицировать договор ОСВ-2, а в 1980 г. выступили с «Доктриной Картера»: началась вторая холодная война. 3) Вторая холодная война (1979–1985) Последний этап и завершение холодной войны связаны с именем республиканца Р. Рейгана, пришедшего к власти в 1981 г. и подвергнувшего жесткой ревизии внешнюю политику Никсона. Называя разрядку «односторонним движением», а 1970-е гг. — «потерянным десятилетием», Рейган взял курс на «неоглобализм» — распространение «зоны жизненных интересов» США на весь мир. На протяжении 1980-х гг. США осуществляли активное вмешательство в центральноамериканский конфликт, поддерживая контрас в Никарагуа, а в 1983 г. предприняв вооруженное вторжение на Гренаду. В 1982 г. в ходе Фолклендского кризиса Вашингтон предпочел поддержать Великобританию (союзника по НАТО), а не Аргентину (союзника по Организации американских государств), что вызвало глубочайший кризис межамериканской системы. В наследство от администрации Картера Рейгану достался европейский «ракетный кризис», вызванный намерением СССР развернуть ракеты средней дальности «Пионер» на территории Восточной Европы. Глава Белого дома принял решение начать размещение ракет аналогичного класса «Першинг» в Западной Европе, предложив СССР «нулевое решение» — отказ от развертывания с обеих сторон. Москва не поддержала инициативы Вашингтона, и Рейган приступил к реализации «двойного решения»: развертывание «Першингов» при одновременном старте переговоров в Женеве сразу по нескольким направлениям: и о ядерных вооружениях в Европе, и о ОССВ (ограничение и сокращение Стратегических вооружений), впоследствии видоизмененное в СНВ. С 1983 г. началось размещение советских и американских ракет средней дальности в Западной и Восточной Европе. В 1983 г. Рейган выступил с программой «стратегической оборонной инициативы» (СОИ), предполагавшей создание системы защиты от межконтинентальных баллистических ракет с элементами космического базирования. 4) Перестройка и распад СССР (1985–1991) Ситуация в советско-американских отношениях переломилась с приходом к власти в 1985 г. М. Горбачева и началом перестройки. К середине 1980-х гг. Советский Союз оказался истощен до предела гонкой вооружений, афганской войной и помощью отсталым государствам «третьего мира». СССР нуждался в модернизации — для этого ему были необходимы устойчивые конструктивные отношения с Западом. На XXVII съезде КПСС была официально принята концепция «нового политического мышления», суть которой сводилась к деидеологизации внешней политики. Одной из главных внешнеполитических установок становится нормализация отношений с США. В ноябре 1985 г. Горбачев и Рейган встретились в Женеве, возобновив тем самым прерванную традицию советско-американских саммитов. В 1987 г. два лидера подписали Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД), в соответствии с которым в течение трех лет стороны должны были уничтожить все ракеты наземного базирования с радиусом действия от 500 до 5500 км. Это был первый в истории случай договоренности об упразднении целого класса вооружений. Преемник Рейгана Дж. Буш-старший первоначально был настроен скептически в отношении Горбачева и несколько замедлил темпы американо-советского сближения. Однако советский лидер дал согласие на свободные выборы в Восточной Европе, вывел войска из Афганистана, сократил военное присутствие СССР в государствах «третьего мира» и не стал создавать препятствий объединению Германии — все это в конечном итоге расположило к нему новую администрацию. В последние годы существования СССР Дж. Буш-старший крайне неохотно высказывался относительно распада бывшей сверхдержавы, давая тем самым понять, что Вашингтон выступает скорее против, чем за: во-первых, президент не желал ослабления своего союзника Горбачева, во-вторых, он был весьма обеспокоен судьбой советского ядерного арсенала, которому предстояло быть разделенными между Россией, Украиной, Белоруссией и Казахстаном. США опасались, что с распадом СССР Москва утратит способность контролировать свое ядерное наследие, — в первую очередь это касалось тактического ядерного оружия. В связи с этим в сентябре 1991 г. Буш-старший выступил с односторонней инициативой ликвидации практически всех имеющихся тактических ядерных вооружений — через неделю Горбачев предпринял аналогичную ответную меру: тактическое ядерное оружие, таким образом, стало предметом неофициального режима. Незадолго до этого, в июле 1991 г. был подписан договор СНВ-1 (Договор об ограничении стратегических наступательных вооружений), вступивший в силу только в 1994 г., после урегулирования вопроса о неядерном статусе Украины, Казахстана и Беларуси. Согласно СНВ-1 стороны должны были в течение 7 лет сократить свои ядерные арсеналы таким образом, чтобы у каждой из них осталось не более 6 тысяч боезарядов. В конце 1991 г. конгресс принял закон об оказании содействия бывшему Советскому Союзу в выполнении его договорных обязательств по разоружению, а также по обеспечению безопасного хранения материалов, представляющих угрозу с точки зрения нераспространения оружия массового уничтожения (Акт Нанна–Лугара — по имени его авторов, сенаторов Р. Лугара и С. Нанна). Программа, запущенная на основе этого закона в 1992 г., получила название «Совместное уменьшение угрозы». 5) Современный этап внешней политики США (1992–2011) Вопреки опасениям США достаточно легко пережили распад СССР, и уже в январе 1992 г. президент Дж. Буш-старший заявил, обращаясь к конгрессу, что «Америка с Божьей помощью выиграла холодную войну». 1990-е гг. стали временем значительной активизации американской внешней политики. Это был период своеобразного междуцарствия, когда старый враг уже был повержен, а новый еще не появился на международной арене: в подобной ситуации главной задачей администраций республиканца Дж. Буша-старшего и демократа У. Клинтона стало не упустить свой исторический шанс. Политика США на рубеже веков приобретает ярко выраженный наступательный характер, все чаще Вашингтон использует военно-силовые или экономические средства давления. Только за первый срок президентства Клинтона США использовали или угрожали использовать санкции против 35 государств. В 1989–2011 гг. американские вооруженные силы были задействованы в 7 крупных конфликтах (за период 1945–1989 гг. — только в 6). За два десятилетия после окончания холодной войны США совершили явный дрейф в сторону унилатерализма. У. Клинтон в своей внешней политике делал ставку на многосторонние институты — первоначально на ООН, затем на НАТО, однако его преемник Дж. Буш-младший отказался и от опоры на Североатлантический альянс. Окончание холодной войны знаменовало всплеск внешнеполитической активности США в регионах. С исчезновением конкуренции со стороны Москвы Белый дом предпринял ряд стремительных мер, призванных закрепить положение США в развивающихся странах и заполнить вакуум, вызванный распадом Советского Союза. Наиболее насыщенным событиями в этом смысле можно назвать ближневосточный курс США. Среди ярких эпизодов американской внешней политики 1990-х гг. следует назвать участие США в операции «Буря в пустыне», проведенной Советом Безопасности ООН против Ирака с целью освобождения Кувейта по инициативе администрации Буша-старшего. Результатом операции стало военное поражение Ирака, введение против него системы жестких экономических санкций, улучшение положения поддерживаемых США иракских курдов и значительный подрыв основ правящего режима Саддама Хусейна. Исход ирако-кувейтской войны обеспечил абсолютное доминирование США на Ближнем Востоке и привел к очередному изменению региональной расстановки сил: союзник США Египет восстановил свой доминантный статус в арабском мире, лидер ООП Я. Арафат, поддерживавший Багдад, вынужден был искать пути компромисса с победителем, улучшились отношения США и с баасистской Сирией, которая в 1986 г. была занесена в список стран, поддерживающих мировой терроризм, но в ходе войны в Заливе не оказалась среди противников Ирака. Новая ситуация в регионе позволила Белому дому возобновить ближневосточный мирный процесс: США организовали мирную конференцию в Мадриде (1991) и выступили в качестве посредника в палестино-израильском и иордано-израильском диалогах. Ближневосточный курс Дж. Буша-младшего первоначально предусматривал сокращение масштабов американского вмешательства в дела региона. Республиканская администрация, однако, резко изменила свою позицию после терактов 11 сентября 2001 г.: дистанцирование сменилось активным вмешательством. В октябре 2001 г. объединенные вооруженные силы НАТО нанесли удар по режиму талибов в Афганистане, где базировалась Аль-Кайда. В марте 2003 г. при поддержке коалиции своих союзников США под предлогом нарушения международных санкций и наличия у Ирака оружия массового уничтожения свергли режим Саддама Хусейна, являвшийся самым слабым звеном в «оси зла». После этих событий форпостами антиамериканизма в регионе оставались лишь два государства — Иран и Сирия. В течение 2004–2005 гг. администрация Буша-младшего осуществляла давление на Дамаск (поводом в данном случае послужило убийство известного ливанского политика Р. Харири, в котором, по американской версии, были замешаны сирийские спецслужбы). Сирия в итоге оказалась в международной изоляции и на несколько лет выбыла из борьбы за лидерство в регионе. Иран, самое сильное из недружественных США государств, в свою очередь, стал объектом экономических санкций со стороны Америки, а впоследствии и ООН за осуществление незаконного обогащения урана в рамках своей ядерной программы. Ближневосточная политика Буша-младшего, впрочем, не снискала ему лавров победителя: в Афганистане США оказались втянутыми в многолетнее внутреннее противостояние, присутствие американских военных в Ираке лишь способствовало радикализации там суннитских и усилению шиитских группировок, возрастанию влияния Тегерана и осложнению отношений США с союзниками, как на Ближнем Востоке (Турция), так и в Европе (Франция и Германия). Несколько более успешным направлением американской региональной политики стало ближневосточное урегулирование: в 2002 г. США выступили с планом «Дорожная карта», составившим основу мирного процесса, однако после раскола Палестины на сторонников ХАМАС и ФАТХ международные конференции, проводившиеся по инициативе США в Аннаполисе (2007) и Вашингтоне (2010), заканчивались практически безрезультатно. Наряду с возрастанием использования силы одной из важнейших тенденций внешней политики США рубежа веков стала ее «экономизация». Вашингтон начал гораздо более активно участвовать в деятельности интеграционных и финансовых многосторонних институтов. США вновь доказали свою состоятельность как гаранта мировой финансовой стабильности, оказав содействие по выходу из финансового кризиса Мексике (1994–1995) и азиатским государствам (1997). Америка способствовала завершению Уругвайского раунда переговоров о тарифах и торговле и созданию ВТО. Важнейшим приоритетом внешней политики США стал выход на крупнейшие рынки государств Юго-Восточной Азии, Латинской Америки, Восточной Европы, Китая, Индии и Турции — с этой целью Вашингтон буквально «опутал» соответствующие регионы системой интеграционных объединений и двусторонних соглашений по либерализации торговли. В 1989 г. было создано Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество, в рамках которого США, преодолевая сопротивление стран АСЕАН, пытаются форсировать достижение полной свободы торговли. Интеграционным энтузиазмом оказалось охвачено и Западное полушарие: в 1991 г. Буш-старший выступил с «инициативой для Америк», которая предусматривала образование общего экономического пространства от Аляски до Огненной земли. Серьезным шагом на пути к осуществлению «инициативы для Америк» стало создание в 1994 г. НАФТА — Североамериканской зоны свободой торговли, помимо США и Канады включившей в себя Мексику. В 1994 г. на межамериканском саммите в Майами Вашингтон инициировал создание ФТАА (межамериканской зоны свободной торговли): по американскому сценарию НАФТА должна была играть роль интеграционного ядра, однако Бразилия (член МЕРКОСУР, южноамериканского конкурента НАФТА) настояла на множественности центров интеграции. Проект ФТАА, который должен был быть реализован к 2005 г., оказался фактически замороженным, прежде всего, из-за «левого поворота» в политике ряда латиноамериканских государств и опасений слабых экономик региона не выдержать конкуренции с американскими товарами. Объектом интеграционной активности США стала и Западная Европа: евроатлантические связи нуждались в дополнительном укреплении накануне подписания Маастрихтского договора. В 1990 г. была подписана «Трансатлантическая декларация», предполагавшая проведение раз в два года консультаций между председателем Европейского союза, главой Еврокомиссии и Президентом США. В 1995 г. Вашингтон и Брюссель сформулировали «Новую трансатлантическую повестку дня», в рамках которой предполагалось сотрудничество в четырех областях: продвижение мира и стабильности, демократии и развития в мире; ответы на глобальные вызовы; содействие расширению мировой торговли и более тесных экономических отношений; создание мостов через Атлантику. На ее основе в 1998 г. в Лондоне было учреждено «Трансатлантическое экономическое партнерство», а в 2007 г. Вашингтон и Брюссель создали «Трансатлантический экономический совет». На протяжении почти двух десятилетий в общественно-политической мысли Европы и США обсуждаются перспективы создания трансатлантической зоны свободной торговли, и отдельные эксперты утверждают, что это произойдет уже к 2015 г. Так или иначе, несмотря на определенные сбои в своей интеграционной политике, США последовательно продвигаются курсом создания единого торгово-экономического пространства в масштабах всего мира, и на этом пути их способно остановить лишь сопротивление растущих экономических гигантов из числа развивающихся стран. |