итт22. Корона-из-золотых-костей11. Кровь Царя Богов Своей новой Королевой Все это не имеет смысла. Ни ее слова, ни то, что она сняла корону
 Скачать 2.62 Mb.
|
Глава 22- Почему нет? - я вновь выровнялась. - Потому, что ты узурпируешь трон. Никакая другая Королева не сможет править с тобой в Атлантии. Оборотни будут относиться к тебе, как к Королеве, даже если ты не сядешь на этот трон. Некоторые Атланты будут относиться к тебе так же. Другие же последуют за той, что носит корону, будь то моя мать или кто-то другой. Это создаст разделение, невиданное с тех пор, как правили божества. Я не могу так поступить с Атлантией, - сказал он. - Я не хочу, чтобы это произошло, - мое сердце стало тяжело биться, когда я вцепилась в край стола. - Но это твой дом. - Ты сказала мне, что я твой дом. Это работает в обоих направлениях, - напомнил он мне. - Ты - моя. Важно то, что мы вместе и счастливы. Его слова согрели меня, но он уйдет, потому что я решила не принимать Корону. Я вжалась в спинку стула, внезапно поняв, о чем он говорит. - Если бы я не была потомком бога, и Малик не был готов править, что бы ты сделал, скажи я, что не хочу править? - Тогда мы бы не стали, - ответил он. Без каких-либо колебаний. - Но что тогда стало бы с Короной? Твои родители продолжали бы править? - Да, пока Корона не будет оспорена. - А что произойдет, если Корона будет оспорена? - Несколько вещей, Поппи. Ничего такого, о чем тебе нужно беспокоиться… - На самом деле, думаю, я знаю, что будет, - тогда я почувствовала его беспокойство - тяжёлое и густое. - Ты сдерживаешься, потому что не хочешь, что бы я беспокоилась. - Ты не должна читать мои эмоции, - возразил он. - Это грубо. - Кастил, - прорычала я. - Мы говорим о том, что мы с тобой можем стать Королем и Королевой, а я не могу быть Королевой, когда мой муж что-то скрывает от меня, так как боится, что я буду подавлена. - Не сказал бы, что что-то скрываю.., - он закрыл рот, когда увидел выражение моего лица. - Знаешь, о чем мне это говорит? Ты думаешь, что я не справлюсь с ролью Королевы, - сказала я ему. - Я совсем не это имел в виду, - он наклонился вперёд, положив руки на стол. - В мои намерения я не входит держать тебя в неведении. Кое-чем я не поделился, потому что у меня не было всей информации, и я.., - он провел рукой по волосам. - Я не привык делиться подобными вещами ни с кем, кроме Кирана. И я знаю, что это не оправдание. Я не говорю, что это так. По правде говоря, ты справлялась со всем, что боги тебе посылали, лучше, чем большинство людей. Не то, чтобы я действительно боялся, что ты взбесишься. Просто я не хочу, чтобы ты была подавлена. Но ты права. Если ты примешь Корону, я не могу ничего утаивать. Почувствовав его раскаяние, я кивнула. Он откинулся на спинку стула. - Если мы не займем трон, мои родители могут уступить его, но только в том случае, если почувствуют, что бросивший вызов достоин править - и они могут сделать это только в том случае, если кто-то ещё бросил вызов трону одновременно. Если их больше одного, Старейшины принимают решение. Могут быть испытания, на которых претендентам придется проявить себя. - Как испытания родственного сердца? - спросила я. - Возможно. Я не знаю наверняка. Никогда… до такого раньше не доходило. Ещё одна волна недоверия прокатилась по мне. - И ты готов уйти? Возможно, позволив случиться тому, чего раньше никогда не случалось? - Да, - сказал он без малейшего колебания. - Я не хочу участвовать в принуждении тебя к ещё одной роли, которую ты не просила и не желала. Я не заменю ненавистную тебе вуаль ненавистной короной. Если не хочешь принимать Корону, я тебя поддержу, - поклялся он, и сила его слов захватила меня. Безвозвратная клятва, которую он давал. - А если ты решишь, что хочешь забрать то, что принадлежит тебе, претендовать на трон, я подожгу все это Королевство и буду смотреть, как оно горит, если это гарантирует, что Корона будет на твоей голове. Я вздрогнула. - Ты любишь свой народ… - Но тебя я люблю больше, - золотые искорки ярко горели в его глазах, беспокойно вращаясь. - Не стоит недооценивать то, что я сделаю или не сделаю, чтобы обеспечить твое счастье. Думаю, ты уже знаешь это. Нет ничего, что я не сделал бы, Поппи. Ничего. Я знаю. Боги, он уже совершал немыслимое, Вознеся меня, будучи готовым, что я стану вампиром. Он сражался бы со всеми и каждым, кто бы ни приблизился к нему, чтобы сохранить мне жизнь, даже если бы я стала монстром. Теперь я в нём не сомневалась. - Ради тебя, ради того, что для тебя комфортно, и того, что ты желаешь, - продолжил он. - Никто не собирается навязывать тебе этот выбор. Это будет твое решение, и мы разберемся с тем, что может произойти, а может и не произойти. Вместе. Лёгкая дрожь пробрала меня. Я не сомневалась в том, что он сказал. Я не знала, что сказать, и молча смотрела на него, совершенно ошеломленная. Такая преданность? Его обещание? Это… переворачивает жизнь с ног на голову. И, возможно, правда заключается в том, что я недостойна его. Я встала и обошла стол, направляясь к месту, где он сидел, на самом деле, не понимая, что делаю. Он откинул голову назад, молча наблюдая за мной. Я не позволяла себе думать о том, что делаю, или о том, нормально ли это или приемлемо ли. Я просто сделала то, что хотела, то, что казалось мне правильным. Мои чувства были открыты ему, и я почувствовала прилив тепла и сладости, когда села к нему на колени. Его руки тут же обвились вокруг меня, и он крепко обнял меня, когда я прижалась к нему так близко, как только могла, уткнувшись в его шею. Я закрыла глаза. - Надеюсь, этот стул не рухнет под нами. Кастил усмехнулся, проведя рукой по моим волосам. - Я смягчу твое падение, если он сломается. - Перестань быть таким милым. - Я просто говорю, что смягчу твое падение, если стул сломается, так как первым на пол упаду я, - сказал он, убирая волосы с моего лица. - И это ты сейчас такая милая, - его руки сжались вокруг меня, а после лишь слегка расслабились. - Мне это нравится. - Мне нравишься ты, - пробормотала я, прижимая пальцы к его груди. - Ты знаешь, что значит для меня - иметь выбор. Эта свобода, - эмоции переполняли грудь и жгли горло. - Это значит для меня всё. Он скользнул рукой по щеке, запрокидывая мою голову назад. Отпустив, он нежно поцеловал меня. - Знаю. - Ты достоин меня, Кас. Мне нужно, чтоб ты знал это. - С тобой в своих объятиях я чувствую себя достойным, - сказал он, вновь прижимаясь губами к моим. - Я знаю. - Я хочу, чтобы ты чувствовал себя достойным и тогда, когда я не в твоих объятиях, - я приложила пальцы к его щекам. - Почему ты думаешь, что это не так? После всего, что ты для меня сделал? Он замолчал, и я почувствовала его кислый стыд, когда густые ресницы взметнулись. - А как насчёт всего, что я тебе сделал? Я знаю, ты смирилась с этими вещами, но это не меняет того, что я лгал тебе. Что из-за этой лжи тебе было больно. Из-за того, что я сделал, погибли люди - люди, которых ты любила. Сердце защемило. - Никто из нас не может изменить прошлое, Кас, но из-за того, что ты солгал, я открыла глаза на правду Вознесенных. Пострадали люди - Лорен, Дафина, - я сделала прерывистый вдох. - Виктор. Но сколько жизней ты спас? Бесчисленное множество, я уверена. Ты спас мою жизнь большим количеством способов, чем мы, возможно, знаем. Лёгкая улыбка появилась и исчезла, и я почувствовала, что дело не только в том, что случилось со мной. Его стыд и вина были гораздо глубже этого. - Поговори со мной, - прошептала я. - Я говорю. - Я имею в виду, на самом деле поговори со мной, - я провела пальцами по его щекам. - Что заставляет тебя думать, что ты недостоин меня? Он сглотнул. - Ты читаешь мои эмоции? - Нет, - я вздохнула, когда он выгнул бровь. - Вроде того. Он хрипло усмехнулся. - Я не знаю, Принцесса. Есть вещи, которые… иногда приходят мне в голову. Вещи, жившие в моей голове, когда я был заключён в клетке Вознесенными. Я не знаю, как выразить это словами, но, даже если бы знал, никому из нас не нужно разбираться с этим прямо сейчас. - Я не согласна, - сказала я сочувственно. - Нам нужно. Уголок его губ приподнялся. - У нас много забот. У тебя много забот. Я не собираюсь ничего к ним добавлять. Мне это не нужно, - добавил он, когда я открыла рот. - Я в порядке, Поппи. Верь мне, когда я говорю это. - Кас… Он поцеловал, завладев моими губами в глубоком, одурманивающем поцелуе. - Я в порядке, Принцесса. Клянусь. Чувствуя, что сейчас ничего не смогу выпытать у него, я кивнула, обхватив его запястье рукой, когда он снова прижался к моей голове подбородком. Это не последний раз, когда мы говорим на эту тебя, Я позабочусь об этом. Мы сидели так, в тишине, на протяжении нескольких минут, пока я думала обо всем, начиная с того времени, когда он был в плену, и заканчивая решениями, которые я должна принять. Моей естественной склонностью было немедленно отказаться от любых притязаний на Корону. Это было единственное разумное решение. Я понятия не имела, как быть Королевой чего бы то ни было, даже кучи пепла. И хотя Кастил, возможно, не был с рождения воспитан занять трон, он был воспитан Принцем. Я видела его с его людьми и уже знала, что из него выйдет замечательный Король. Но я? Я была воспитана как Дева, и от такого воспитания будет мало пользы. У меня нет никакого желания управлять людьми, определять, что они могут и не могут делать, и брать на себя ответственность. Где в этом свобода? Свобода прожить так, как я считаю нужным? У меня нет жажды власти, нет завышенных амбиций… Но я ничего не сказала, сидя там, наслаждаясь простым прикосновением руки Кастила, гладящей мои волосы. Я бы наслаждалась его прикосновениями ещё больше, если бы не поняла, что на ситуацию можно посмотреть совсем по-другому. Я понятия не имею, как править, но могу научиться. Рядом со мной есть Кастил, а кто у нас лучший учитель? Управлять людьми не обязательно значит контролировать их. Это может означать их защиту, как, я знаю, сделал бы Кастил - как, я знаю, его родители делают все возможное для них. То, что они могут или не могут испытывать ко мне, не меняет того факта, что они заботятся о своих людях. Что они совсем не похожи на королевскую семью Солиса. Такая ответственность пугает, но она также может быть честью. У меня нет жажды власти, но, может быть, это и есть ключ к тому, чтобы быть хорошим лидером? Не уверена. Но знаю, что у меня большие амбиции. Я хочу освободить народ Солиса от тирании Вознесенных, а что может быть более амбициозным, чем это? Но как я могу достичь этого, когда отказываюсь нести бремя Короны? Кто знает, как мы сможем повлиять на дела Солиса, если нас вынудят покинуть Атлантию, предоставив управлять ею кому-то, у кого могут быть совсем иные намерения по отношению к Солису и Вознесенным? Кому-то, кто, возможно, не увидит в Яне ничего, кроме вампира. И, возможно, это единственное, кем сейчас является Ян. А может, даже Тони. Не знаю, но что, если мой брат другой? Что, если другие Вознесенные могут измениться, как Кастил сказал, некоторые изменились? Что произойдет, если кто-то, занявший трон, объявит им войну? Я не знаю, но свобода - мой выбор. Так я решила прожить свою жизнь. А какая это будет свобода, если я стану причиной, по которой Кастилу придется покинуть свой народ? Свою семью? Такого рода знания несут за собой клетку другого типа, не так ли? Точно так же, как страх являлся ещё одной тюрьмой, и я… - Я боюсь, - тихо призналась я, глядя на залитый солнцем плющ за открытой дверью террасы. - Я боюсь сказать да. Рука Кастила замерла на моей спине. - Почему? - Я не знаю, как быть Королевой. Знаю, я могу научиться, но хватит ли у жителей Атлинтии терпения на это? Роскоши ждать, пока я получу тот же опыт, что и ты? И мы даже не знаем, кто я. Была ли у Атлинтии когда-нибудь Королева, которая, возможно, не была ни смертной, ни Атлантом, ни божеством? Тебе не нужно отвечать на этот вопрос. Я уже знаю ответ, нет. А что, если я буду ужасной Королевой? - спросила я. - Что, если у меня не получится? - Во-первых, ты не будешь ужасной Королевой, Поппи. - Ты говоришь это, - сказала я, закатывая глаза, - потому что ты мой муж, и потому что боишься, что я пырну тебя ножом, если скажешь иначе. - Страх - вовсе не то, что я чувствую, когда думаю, что ты можешь пырнуть меня ножом. Я наморщила нос и покачала головой. - Извращение. - Возможно, - заметил он. - Но вернёмся к тому, что ты сказала. Откуда я знаю, что из тебя не получится ужасная Королева? Дело в выборе, который ты делаешь снова и снова. Например, пытаясь помочь тем, кто был обращён Проклятым, рискуя, боги знают, каким наказанием, чтобы облегчить их смерть. И это только лишь один пример твоего сострадания, и это то, что требуется любому правителю. А когда ты поднялась на Райс во время нападения Проклятых? Когда сражалась в Конце Спессы, готовая пойти на тот же риск, что и давшие клятву защищать людей? Это лишь два примера, доказывающих, что у тебя есть мужество и готовность сделать то, о чем попросила бы своих людей. Это то, что Король и Королева должны быть готовы сделать. У тебя больше опыта, чем ты думаешь. Ты доказала это в охотничьем домике, говоря о власти и влиянии. Ты обратила внимание на то, что происходит, надев вуаль. Больше, чем кто-либо из членов королевской семьи когда-либо обращал. В этом он был прав. Я наблюдала и слушала, оставаясь незамеченной. Из этого я узнала, чего не следует делать, когда занимаешь руководящую должность, начиная с самых простых вещей. Не лгать своему народу. Не убивать его. Но планка в Солисе была не очень высокой. Атлантия совершенно другая. - И тот факт, что ты готова дать людям, которые могут быть вовлечены в заговор с целью причинить тебе вред, второй шанс, доказывает, что ты гораздо больше подходить для правления, чем я. Я нахмурилась, поднимая голову. Наши взгляды встретились. - Из тебя выйдет замечательный Король, Кас. Я видела тебя с людьми. Очевидно, что они любят тебя так же сильно, как ты любишь их. Его глаза потеплели. - Но я далеко не такой щедрый, сострадательный и всепрощающий, как ты - отсутствие этих качеств может привести Корону к краху, - сказал он мне, делая паузу, чтобы убрать прядь волос с моего лица. - Если мы собираемся сделать это, мне предстоит научиться кое-чему, в чем мне понадобится твоя помощь. Но тот факт, что бы боишься потерпеть неудачу, говорит о многом, Поппи. Это должно тебя пугать. Черт возьми, это пугает меня. - Правда? Он кивнул. - Ты думала, я не боюсь подвести людей? Сделать неправильный выбор? Направить все Королевство на ложный путь? Потому что я верю, и я знаю, что мои родителе все ещё верят, по сей день. Мой отец, вероятно, сказал бы тебе, что ты, скорее всего, поступила бы именно так, перестав бояться неудачи. Он также сказал бы, что такой страх делает тебя храброй и честной. Но разве такой страх также не может сделать тебя и нерешительным? Остановить ещё до того, как ты ступишь на путь. Страх потерпеть неудачу так же силен, как страх перед неизвестностью и неизведанными судьбами. И я испытывала такой страх примерно сотню раз в своей жизни. Когда пришла в Красную Жемчужину. Когда улыбнулась Герцогу, зная, что из этого выйдет. Когда присоединилась к Кастилу под ивой. Тогда я была напугана. Я была в ужасе, когда, наконец, призналась себе в своих чувствах к Кастилу, но тогда я не позволила страху остановить себя. Но сейчас все по-другому. Все гораздо важнее запретных поцелуев. Намного важнее нас. - А что насчёт твоего брата? Яна? К чему это приведет? - Единственное, что изменится, это то, что мы будем вести переговоры как Король и Королева, а не как Принц и Принцесса, - ответил он. - Сомневаюсь, что это единственное, что изменится, - съязвила я. - Полагаю, мы сядем за стол переговоров с гораздо большей властью и авторитетом. - Ну, да, и это тоже, - Кастил крепче обнял меня. - Тебе не нужно решать сегодня, Поппи, - сказал он, к моему огромному облегчению. - У тебя есть время. Тяжесть в животе немного ослабла. - Но не много. - Не много, - подтвердил он, скользнув взглядом по моему лицу. - Я хочу, чтобы ты увидела немного Атлантию, прежде, чем примешь решение. То, что случилось прошлой ночью… - Не должно иметь никакого отношения к моему видению Атлантии, - я села, встретившись с ним взглядом. - Это не помешает нам осуществить наши планы или вообще не помешает нам. Я категорически отказываюсь позволять той группе людей сажать меня в клетку иного рода. Я не собираюсь прекращать жить, когда только начала это делать. Глаза Кастила были такими же тёплыми, как летнее солнце, когда он поднял руку к моей щеке. - Ты никогда не перестанешь меня удивлять. - Не думаю, что сказала что-то такое уж удивительное. Его губы изогнулись, как у кота. Появилась ямочка. - Твоя решимость и воля жить, наслаждаться жизнью, независимо от того, что происходит или насколько все запутанно, - одна из многих вещей, которые я нахожу в тебе удивительными. Большинство не смогло бы справиться со всем, с чем справилась ты. - Бывают моменты, когда и я не уверена, что могу, - призналась я. - Но ты можешь, - он провел большим пальцем по моей губе, - И ты делаешь это. Несмотря ни на что. Его вера в меня тронула маленькую, неуверенную часть глубоко внутри меня, о существовании которой я не знала до этого момента. Часть меня беспокоилась, что я задаю слишком много вопросов, слишком мало понимаю в этом мире, и что я лишь мечусь от одного потрясения к другому. Но он прав. Я все ещё стою. Я все ещё справляюсь. Я сильная. Я начала наклоняться, чтобы поцеловать его, но стук в дверь остановил меня. Кастил издал низкий рык. - Обычно, я не люблю, когда меня прерывают, но особенно не люблю, когда прерывают в тот момент, когда ты хочешь поцеловать меня. Опустив голову, я быстро поцеловала его, прежде чем спрыгнуть с его колен. Он встал, бросив на меня страстный взгляд, и направился к двери. Надеясь, что не выгляжу такой раскрасневшейся, какой себя чувствовала, я повернулась и увидела стоящего там Делано. Улыбка, растянувшаяся на моих губах, застыла в тот момент, когда я соединилась с его эмоциями. Все, что я чувствовала, на вкус было как горькие, густые сливки. Печаль и беспокойство. Я направилась к двери. - Что случилось? - спросила я, Кастил посмотрел на меня через плечо. - Здесь человек, который хочет тебя видеть, - ответил Делано, и Кастил резко повернул голову к светловолосому оборотню. - С какой целью? - потребовал Кастил, когда я присоединилась к ним. - Его ребенок пострадал во время аварии, - сказал он нам. - Она случайно… - Где она? - желудок сжался, и я шагнула вперёд. - В городе. Это ее отец здесь, - начал Делано, его взгляд метался от меня к Кастилу. - Но девочка… Разговоры о Короне, Незримых и обо всем остальном тут же отошли на второй план. Не было никаких мыслей о том, что я могу сделать, чтобы помочь. Я пронеслась мимо него, сердце бешено колотилось. Я видела результаты аварий как в Масадонии, так и в Карсодонии. Они почти всегда заканчивались фатально для маленьких тел, и мне никогда не позволяли вмешаться и облегчить их боль или испуг. - Черт побери, Поппи, - дверь захлопнулась за Кастилем, когда он вошёл в зал. - Не пытайся остановить меня, - бросила я через плечо. - Я и не собирался, - он и Делано легко догнали меня. - Просто, не думаю, что тебе стоит бросаться туда, когда Незримые пытались тебя убить прошлой ночью. Я посмотрела на Делано, продолжая идти. - У родителей или у ребенка есть лицо? Его брови сошлись от, определенно, прозвучавшего странно вопроса. - Да. - Тогда они, очевидно, не Гирмы. - Это не значит, что они не являются членами Незримых или не меняет того факта, что ты должна проявлять, по крайней мере, хоть немного осторожности, - возразил Кастил. - С чем, я знаю, ты не дружишь. Я послала ему мрачный взгляд. Он проигнорировал его, и мы свернули за поворот в коридоре. - Только отец? - Да, - ответил Делано. - Он выглядит отчаявшимся. - Боги, - пробормотал Кастил. - Я не должен удивляться, что они узнали об ее способностях. За последние пару дней из Конца Спессы прибыли люди. Ничто из этого не имеет значения. - Кто-нибудь посылал за Целителем? - Да, - печаль Делано усилилась, и мое сердце ёкнуло. - На самом деле, Целитель сейчас с ребенком и матерью. Отец сказал, что, по словам Целителя, ничего нельзя сделать… Схватив подол платья, я бросилась бежать. Кастил выругался, но не остановил меня, когда я побежала по бесконечному коридору, смутно осознавая, что никогда раньше не бегала так быстро. Я выскочила на теплый солнечный воздух и направилась к дверям в конце прохода. Кастил поймал меня за локоть. - Сюдой быстрее, - сказал он мне, выводя из-за колонн на дорожку, заполненную густыми кустарниками, покрытыми крошечными желтыми звёздочками. В тот момент, когда мы вошли во двор, и ещё до того, как я смогла увидеть кого-либо за стенами, на меня обрушилась грубая и почти неконтролируемая паника, исходящая от человека, стоящего рядом с площадью. - Харлан, - позвал Кастил. - Приведи мне Сетти. - Уже, - ответил молодой человек, выводя лошадь, когда мужчина повернулся к нам. Я резко втянула воздух. Вся передняя часть его рубашки и бриджей была в красных пятнах. Так много крови… - Пожалуйста, - мужчина направился к нам, и резко остановился. Сначала я подумала, что это из-за присутствия нескольких оборотней, которые, казалось, внезапно появились из ниоткуда, но мужчина начал кланяться. - В этом нет необходимости, - остановил его Кастил, его рука схватила мою, когда я отпустила платье. - Ваш ребенок ранен? - Да, Ваше Высочество, - глаза мужчина - глаза Атланта - метнулись между нами, когда Киран вышел через парадные двери дома, положив руку на рукоять меча. Один взгляд, и он ускорил шаг и вошёл в конюшню. - Моя девочка. Марджи. Она была прямо рядом с нами, - сказал он срывающимся голосом. - Мы сказали ей подождать, но она… она просто отлетела, и мы не видели карету. Не видели, как она это делает, пока не стало слишком поздно. Целитель говорит, что ничего нельзя сделать, но она все ещё дышит, и мы слышали.., - дикие, округленные глаза метнулись ко мне, когда Харлан вывел Сетти вперёд. - Мы слышали, что ты сделала в Конце Спессы. Можешь ли ты помочь моей малышке… Пожалуйста? Умоляю тебя. - Нет необходимости умолять, - сказала я ему, сердце сжалось, когда его горе пронзило меня. - Я попытаюсь помочь ей. - Спасибо, - слова мужчины вырвались с порывом воздуха. - Спасибо. - Где она? - спросил Кастил, беря поводья Сетти. Когда мужчина ответил, я ухватилась за седло и поднялась, не запутавшись ногами в платье. Никто не отреагировал на то, как я смогла взобраться на Сетти, когда Кастил вскочил позади меня, и Киран присоединился к нам, уже верхом на своей лошади. Никто не обронил ни слова, когда мы покинули двор, следуя за мужчиной по обсаженной деревьями дороге. Мы быстро спустились с холма в сопровождении оборотня и Делано, которые обернулись и виднелись теперь размытыми белыми пятнами, прыгающими по камням и мечущимися между деревьями, а после строениями и лошадьми. Мы только говорили о том, чтобы посмотреть город, но я представляла себе все совсем иначе. Поездка представляла собой размытое голубое небо и море лиц, узкие, тесные дороги и сады, расположенные между широкими зданиями, обвешанными густо цветущими виноградными лозами. Я не могла сосредоточиться ни на чём из этого, так как желание помочь ребенку занимало все мои мысли. Это стремление… отличалось. Было трудно понять, потому что потребность помогать своим даром другим была всегда, но это было более сильным. Словно это был инстинкт, равный дыханию. И я не знаю, имеет ли это какое-то отношение ко всему, что произошло, или вызвано необходимостью узнать, может ли все ещё мой дар облегчать боль и исцелять вместо того, что я сделала в Покоях. Сердце бешено колотилось, когда мы вышли на улицу, заполненную людьми. Они стояли перед домами и на мощеных тротуарах, их беспокойство и горесть проникали под кожу. Мой взгляд остановился на простой белой карете, оставленной на дороге без присмотра. Отец остановил лошадь перед узким двухэтажным домом с окнами, выходящими на сияющий залив. Когда Кастил остановил Сетти, дикая смесь эмоций поднялась с внутреннего двора, огороженного кованым железом, и обрушилась на меня, выбивая воздух из лёгких. Я повернулась, чтобы найти Кирана рядом с нами. Он потянулся, схватив меня за руки. - Держишь ее? - спросил Кастил у Кирана. - Всегда, - ответил тот. Хватка Кастила на мне ослабла, и Киран помог мне спуститься. В тот момент, когда мои ноги коснулись земли, Кастил оказался рядом со мной. Я заглянула в экипаж, заметив пряди волос, запутавшиеся в колесе, - я быстро отвела взгляд, прежде чем увижу что-нибудь ещё. - Сюда, - сказал отец, его длинные ноги несли его по тротуару и через ворота. У входа стоял мужчина, одетый в серое. Он повернулся к нам. На плече у него висела сумка, а к поясу на талии было пристегнуто несколько мешочков. Я сразу поняла, что он Целитель. - Ваше Высочество, я должен извиниться за это беспокойство, - сказал мужчина, солнце отражалось от гладкой поверхности его лысины. Глаза его были ярко-золотыми. Целитель - Атлант. - Я сказал родителям, что ребенок вне нашей компетенции, и что она скоро отойдет в Долину. Что ничего не поделать. Но они настояли, чтобы вы пришли сюда, - он запнулся на последнем слове, посмотрев на меня. Он сглотнул. - Они слышали, что она… - Я знаю, что они слышали о моей жене, - заявил Кастил, когда Делано двинулся вперёд. - Это не беспокойство. - Но ребенок, Ваше Высочество. Травмы серьезны, и ее жизненные показатели не совместимы с жизнью. Даже если ваша жена сможет облегчить боль и исцелить кости своим прикосновением, - сказал Целитель, его неприятие такой способности было очевидным. - Травмы ребенка выходят далеко за рамки этого. - Посмотрим, - ответил Кастил. Я резко выдохнула, когда мы прошли через ворота. В маленьком саду было так много людей, сбившихся в кучу. В горле пересохло, в то время, как я изо всех сил пыталась понять, что чувствую от них. Я… я чувствовала горький привкус паники и страха. Они пропитали воздух. Но то, что вздыбило волосы на руках, было сильной, обжигающей болью, проходящей через меня, окрашивающей голубое небо в темно-бордовый цвет и затемняющей землю, иссушающей цветы, за которыми так заботливо ухаживали. Она накатывала бесконечными волнами острой агонии, словно тупые лезвия бритвы царапали мою кожу. Побледневший мужчина повернулся и провел руками по голове, дёргая за пряди пшеничного цвета. Шок и горечь ужаса пробились сквозь удушающую боль. Его паника была настолько сильной, что стала осязаемой, когда он уставился на Кастила. - Я не видел ее, Ваше Высочество, - воскликнул мужчина, оглядываясь через плечо. - Я даже не видел ее. Боги, простите меня, - он, пошатываясь, обошел вокруг, а затем направился к группе. - Мне так жаль. Кастил тихо заговорил с мужчиной, когда Делано двинулся вперёд, протискиваясь через толпу. Я слышала звуки сдавленный криков, рыдания, от которых перехватывало дыхание, которые заглушали большую часть посторонних звуков. - Я привел помощь, - услышала я голос отца. - Слышишь меня, Марджи? Я привел кое-кого, кто попытается тебе помочь… Мой желудок сжался, когда я увидела обмякшее тело - слишком маленькую фигуру, прижатую к груди, стоявшей на коленях женщины, у которой были такие же каштановые волосы. Отец склонился над головкой ребенка. Это женщина издавала те рваные, прерывистые звуки. Ее эмоции бешено кружились, переходя от ужаса к печали и мрачному неверию. - Давай, малышка, открой глаза ради своего папочки, - ее отец придвинулся ближе, осторожно заправляя ее волосы назад… Волосы ребенка не были каштановыми. Это была кровь, струящаяся по светло-русым прядям - волосам, соответствовавшим волосам отца. Мой взгляд заскользил по ребенку, когда Делано обошел сбившуюся в кучу группу. Одна нога лежала неправильно, вывернутая под неестественным углом. - Открой глазки ради меня, - умолял отец. Ропот удивления поднялся среди тех, кто стоял в саду, когда они поняли, что среди них находится Принц. - Открой глазки ради меня и мамы, малышка. Здесь есть кое-кто, кто может помочь тебе. Взгляд матери обошел тех, кто стоял там. Не думаю, что она видела хоть одно лицо, когда она произнесла: - Она не откроет глаза. Ресницы ребенка казались темными на фоне щек, лишенных цвета. Я уже почти не чувствовала ее боли, и знала, что это плохой знак. Все очень серьезно, раз столь сильная боль ослабла так быстро и полностью. Атланты, даже принадлежащие к родословной Элементалей, - в основном смертны, пока не вступают в Выбраковку. Любое количество травм, которое могу нанести смертельный вред смертным, может и для них стать фатальным. Взгляд матери остановился на мне. - Ты можешь ей помочь? - прошептала она, содрогаясь. - Можешь? Пожалуйста? С колотящимся сердцем и гудящей кожей я приблизилась к ним. - Я помогу. По крайней мере, я думала, что смогу. Я излечила сломанные кости Бекетта. Понятия не имею, смогу ли и сейчас, но я знаю, что могу вложить в нее столько тепла и счастья, сколько смогу. Я боялась, что это все, что я смогу сделать. Беспокоилась, что Целитель прав, что этот ребенок уже вне чьей-либо компетенции. Я просто молилась, чтобы мое прикосновение не проявилось так же, как в Храме. Кастил прошел вперёд, присев на корточки рядом с родителями. Он положил руку на плечо женщины, когда я опустилась, а Киран замер, и все, кроме вздымания и спадания его груди. Его ноздри раздулись, когда Делано заскулил, опускаясь на корточки у ног ребенка. Пристальный взгляд Кастила встретился с моим, и я увидела там нарастающую печаль. - Поппи… - Я попробую, - настояла я, опускаясь на колени напротив матери. Камень был ощутимо тверд под моими ногами, когда я старалась не замечать, как безвольно свисала голова ребенка, она казалась неправильной формы. Я начала тянуться к девочке, но руки матери напряглись вокруг ее тельца. - Вы все ещё можете ее держать, - мягко сказала я. - Не отпускайте ее. Женщина уставилась на меня так, что я засомневалась, поняла ли она меня, но потом кивнула. - Мне лишь нужно прикоснуться к ней, - сказала я ей, чувствуя их шок, их неуверенность и даже гнев, который, как я думала, исходил от Целителя. Я отключилась от них, сосредоточившись на ребенке - слишком бледной малышке. - Это все. Я не причиню ей вреда. Обещаю. Мать ничего не сказала, но не пошевелилась, когда я снова подняла руки. Глубоко вздохнув, я сосредоточила свое внимание на ребенке, широко раскрыла свои чувства. Я не… я ничего не почувствовала от девочки. Беспокойство просочилось сквозь меня. Она может быть глубоко без сознания, скользя там, где боль не могла преследовать, но то, что я видела на колесе кареты, и то, что ее голова казалась вдавленной… Я лишь заживляла кости и раны, и то совсем недавно. Ничего подобного делать не доводилось. Но я всё же могу попытаться. Обхватив ее руку, я с трудом вздохнула от неподвижности ее кожи. Это единственное слово, которым я могла описать ощущение ее плоти. Я подавила дрожь и позволила инстинкту вести себя. Я осторожно положила другую руку ей на лоб. Мои ладони нагрелись, и покалывание распространилось по рукам и пальцам. Ребенок не двигался. Ее глаза оставались закрытыми. Бекетт отреагировал почти сразу, когда я прикоснулась к нему, но от нее не было никакой реакции. У меня перехватило горло, когда я посмотрела на ее грудь. Либо дыхание было слишком поверхностным, либо она не дышала - не дышала. Боль пронзила мою грудь. - Поппи, - прошептал Кастил. Мгновение спустя я почувствовала его руку на своем плече. Я не позволила себе чувствовать то, что испытывал он. - Ещё несколько секунд, - сказала я, мой взгляд вернулся к лицу ребенка, к синей бледности ее губ. - О, боги, - простонал отец, откидываясь назад. - Пожалуйста. Помоги ей. Один из оборотней коснулся моей спины, когда отчаяние усилилось. - В этом нет необходимости, - вмешался Целитель. - Это дитя уже ушло в Долину. Вы только и делаете, что даёте им ложную надежду, и я должен кое-что сказать… Кастил поднял голову, но я была быстрее. Мой подбородок дернулся через плечо, я встретилась взглядом с Целителем. Статические разряды заплясали по моей коже. - Я не сдамся так быстро, - сказала я, как вспыхивает дар на моей коже. - Я все равно попытаюсь. Что бы Целитель ни увидел на моем лице - в моих глазах - он отпрянул, оступившись и прижав руку к груди. Честно говоря, мне было все равно, когда я повернулась к ребенку, резко выдохнула. Для этого ребенка не может быть слишком поздно, потому что это несправедливо, и мне все равно, насколько несправедливой может быть жизнь. Девочка слишком мала, чтобы ее жизнь закончилась вот так, и все из-за того, что она выбежала на дорогу. Подавляя нарастающую панику, я приказала себе сосредоточиться. Подумать о технике. Когда я исцеляла Бекетта, мне не нужно было много думать. Это просто случилось. Может, сейчас все по-другому. Она ранена гораздо сильнее. Мне просто нужно сильнее постараться. Я должна стараться сильнее. Кожа продолжала вибрировать, а грудь гудела, словно внутри вспорхнули сотни птиц. Резкие вдохи эхом отдавались вокруг меня, когда слабое серебряное свечение пробилось сквозь руки. - Милостивые боги, - прохрипел кто-то. Послышались звуки ботинок, скользящих по гальке и грязи. Закрыв глаза, я искала воспоминания - хорошие воспоминания. Это заняло не так много времени, как раньше. Я тут же вспомнила, что чувствовала, стоя на коленях в песчаной грязи рядом с Кастилем, когда он надел кольцо мне на палец. Все мое естество было окутано привкусом шоколада и ягод, и теперь я это чувствовала. Уголки моих губ приподнялись, и я ухватилась за это чувство, принимая эту пульсирующую радость и счастье и представляя, как яркий свет, струящийся через мое прикосновение к ребенку, окутывает ее, словно одеяло. Все это время я снова и снова повторяла, что ещё не поздно. Она будет жить. Ещё не поздно. Она будет жить… Ребенок дернулся. Или это сделала мать. Не знаю. Мои глаза распахнулись, и сердце замерло. Серебристый свет распространился, окутав ребенка тонкой мерцающей паутиной, которая обволокла все ее тело. Я могла видеть лишь участки ее кожи под этой паутиной - ее розовой кожи. - Мама, - раздался мягкий, слабый голос из-за света, а затем сильнее. - Мама. Задыхаясь, я убрала руки. Серебристый свет мерцал тысячами звёзд, пока не исчез. Маленькая девочка с розовой кожей и открытыми глазами сидела, прижимаясь к маме. Ошеломленная, я откинулась назад, взглянув на Кастила. Он смотрел на меня, его золотые глаза были полны удивления. - Я.., - он судорожно сглотнул. - Ты… ты богиня. - Нет, - я сложила руки на коленях. - Я не богиня. Солнечный свет отразился от его щек, когда он наклонился вперёд, перенеся вес на руку, которую упер в землю. Он склонился, коснувшись своим носом моего, и обхватил мою щеку. - Для меня ты богиня, - он нежно поцеловал меня, рассеивая то, что осталось от моих чувств. - И для них - тоже. |