Кумран и Христос (полное) А.В.Владимиров 2015. Кумран и Христос

• Название: Кумран и Христос
• Анкор: Кумран и Христос (полное) А.В.Владимиров 2015.doc
• Дата: 09.05.2018
• Размер: 7.56 Mb.
• Имя файла: Кумран и Христос (полное) А.В.Владимиров 2015.doc
• Тип: Книга; #19039
• страница: 28 из 70

Приложения к первой части (№№ 1–10)

Приложение 1. О ессеях

Иосиф Флавий. Иудейская война. (Фрагмент об ессеях) ⁶⁵⁹.

(2) [119] Существуют именно у иудеев троякого рода философские школы: одну образуют фарисеи, другую – саддукеи, третью – те, которые, видно, представляют особую святость, так называемые ессеи. Последние также рожденные иудеи, но еще больше, чем другие, связаны между собой любовью. [120] Чувственных наслаждений они избегают, как греха, и почитают величайшей добродетелью умеренность и поборение страстей. Супружество они презирают, зато они принимают к себе чужих детей в нежном возрасте, когда они еще восприимчивы к учению, обходятся с ними как со своими собственными и внуша­ют им свои нравы. [121] Этим, впрочем, они отнюдь не хотят по­ложить конец браку и продолжению рода человеческого, а желают только оградить себя от распутства женщин, полагая, что ни одна из них не сохраняет верность к одному только мужу своему ⁶⁶⁰.

(3) [122] Они презирают богатство, и достойна удивления у них общность имущества, ибо среди них нет ни одного, кото­рый был бы богаче другого. По существующему у них правилу всякий присоединяющийся к секте должен уступить свое состоя­ние общине; а поэтому у них нигде нельзя видеть ни крайней нужды, ни блестящего богатства – все, как братья, владеют одним общим состоянием, образующимся от соединения в одно це­лое отдельных имуществ каждого из них ⁶⁶¹. [123] Употребление масла они считают недостойным, и если кто из них помимо своей воли бывает помазан, то он утирает свое тело, потому что в жест­кой коже они усматривают честь точно так же, как и в постоян­ном ношении белой одежды ⁶⁶². Они выбирают лиц для заведова­ния делами общины ⁶⁶³, и каждый без различия обязан посвятить себя служению всех.

(4) [124] Они не имеют своего отдельного города, а живут везде большими общинами. Приезжающие из других мест члены ордена могут располагать всем, что находится у их братьев, как своей собственностью, и к сочленам, которых они раньше никог­да не видели в глаза, они входят как к старым знакомым. [125] Они поэтому ничего решительно не берут с собой в дорогу, кроме оружия от защиты от разбойников ⁶⁶⁴. В каждом городе поставлен общественный служитель специально для того, чтобы снабжать иногородних одеждой и всеми необходимыми припасами. [126] Одеяниями и всем своим внешним видом они производят впечат­ление мальчиков, находящихся еще под строгой дисциплиной школьных учителей. Платье и обувь они меняют лишь тогда, когда прежнее или совершенно изорвалось, или от долгого ношения сде­лалось негодным к употреблению. [127] Друг другу они ничего не продают и друг у друга ничего не покупают, а каждый из своего дает другому то, что тому нужно, равно как получает у товарища все, в чем сам нуждается, даже без всякой взаимной услуги каж­дый может требовать необходимого от кого ему угодно.

(5) [128] Своеобразен также у них обряд богослужения. До восхода солнца они воздерживаются от всякой обыкновенной речи; они обращаются тогда к солнцу с известными древними по проис­хождению молитвами, как будто испрашивая его восхождения. [129] После этого они отпускаются своими старейшинами, каж­дый к своим занятиям. Поработав напряженно до пятого часа ⁶⁶⁵, они опять собираются в определенных местах, опоясываются хол­щовым платком и умывают себе тело холодной водой. По оконча­нии очищения они отправляются в свое собственное жилище, куда лица, не принадлежащие к секте, не допускаются, и очищенные, словно в святилище, вступают в столовую. [130] Здесь они в стро­жайшей тишине усаживаются вокруг стола, после чего пекарь раздает всем по порядку хлеб, а повар ставит каждому посуду с одним-единственным блюдом. [131] Священник открывает трапезу молитвой, до которой никто не должен притронуться к пище; после трапезы он опять читает молитву. Как до, так и после еды они славят Бога, как дарителя пищи. Сложив с себя затем свои одеяния, как священные, они снова отправляются на работу, где остаются до сумерек. [132] Тогда они опять возвращаются и едят тем же порядком. Если случайно появляются чужие, то они участ­вуют в трапезе. Крик и шум никогда не оскверняют места собрания: каждый предоставляет другому говорить по очереди. [133] Тишина, царящая внутри дома, производит на наблюдающего извне впечатление страшной тайны; но причина этой тишины кроется собственно в их всегдашней воздержанности, так как они едят и пьют только для утоления голода или жажды.

(6) [134] Все действия совершаются ими не иначе как по ука­заниям лиц, стоящих во главе их; только в двух случаях они пользуются полной свободой: в оказании помощи и в делах мило­сердия. Каждому предоставляется помогать людям, заслуживаю­щим помощи, во всех их нуждах и раздавать хлеб неимущим. Но родственникам ничего не может быть подарено без разрешения представителей. [135] Гнев они проявляют только там, где спра­ведливость этого требует, сдерживая, однако, всякие порывы его. Они сохраняют верность и стараются распространять мир. Вся­кое произнесенное ими слово имеет больше веса, чем клятва, ко­торая ими вовсе не употребляется ⁶⁶⁶, так как само произнесение ее они порицают больше, чем ее нарушение. Они считают поте­рянным человеком того, которому верят только тогда, когда он призывает имя Бога. [136] Преимущественно они посвящают себя изучению древней письменности, изу­чая, главным образом, то, что целебно для тела и души; по тем же источникам они знакомятся с кореньями, годными для исце­ления недугов, и изучают свойства минералов.

(7) [137] Желающий присоединиться к этой секте не так ско­ро получает доступ туда: он должен, прежде чем быть принятым, подвергать себя в течение целого года тому же образу жизни, как и члены ее, и получает предварительно маленький топорик, упо­мянутый выше передник и белое облачение. [138] Если он в этот год выдерживает испытание воздержанности, то он допускается ближе к общине: он уже участвует в очищающем водоосвящении, но еще не допускается к общим трапезам. После того как он выказал также и силу самообладания, испытывается еще в два дальнейших года его характер. И лишь тогда, когда он и в этом отношении оказывается достойным, его принимают в братство. [139]

Однако прежде, чем он начинает участвовать в общих трапезах, он дает своим собратьям страшную клятву в том, что он будет почитать Бога, исполнять свои обязанности по отношению к людям, никому – ни по собственному побуждению, ни по при­казанию – не причинять зла, ненавидеть всегда несправедливых и защищать правых; [140] затем, что он должен хранить верность каждому человеку, и в особенности правительству, так как всякая власть исходит от Бога ⁶⁶⁷. Дальше он должен кля­сться, что если он сам будет пользоваться властью, то никогда не будет превышать ее, не будет стремиться затмевать своих подчи­ненных ни одеждой, ни блеском украшений. [141] Дальше, он вменяет себе в обязанность говорить всегда правду и разоблачать лжецов, содержать в чистоте руки от воровства и совесть от нечи­стой наживы, ничего не скрывать пред сочленами; другим же, напротив, ничего не открывать, если даже пришлось бы умереть за это под пыткой. [142] Наконец, догматы братства никому не представлять в другом виде, чем он их сам изучил, удержаться от разбоя и одинаково хранить и чтить книги секты и имена ангелов. Такими клятвами они обеспечивают себя со стороны новопоступающего члена.

(8) [143] Кто уличается в тяжких грехах, того исключают из общины; но исключенный часто погибает самым несчастным об­разом. Связанный присягой и привычкой, такой человек не мо­жет принять пищу от не-собрата – он вынужден поэтому питать­ся одной зеленью, истощается таким образом и умирает от голода. [144] Вследствие этого они часто принимали обратно таких, кото­рые лежали уже при последнем издыхании, считая мучения, до­водившие провинившегося близко к смерти, достаточной карой за его прегрешения.

(9) [145] Очень добросовестно и справедливо они совершают правосудие. Для судебного заседания требуется по меньшей мере сто членов. Приговор их неотменим. После Бога они больше всего благоговеют пред именем законодателя ⁶⁶⁸ : кто хулит его, тот наказывается смертью. [146] Повиноваться старшинству и большинству они считают за долг и обязанность, так что если десять сидят вместе, то никто не позволит себе воз­ражать против мнения девяти. [147] Они остерегаются плевать пред лицом другого или в правую сторону. Строже, нежели все другие иудеи, они избегают дотронуться к какой-либо работе в субботу. Они не только заготовляют пищу с кануна для того, чтобы не зажигать огнями в субботу, но не осмеливаются даже трогать посуду с места и даже не отправляют естественных нужд. [148] В другие же дни они киркообразным топором, кото­рый выдается каждому новопоступающему, выкапывают яму глубиной в фут, окружают ее своим плащом, чтобы не оскорблять лучей божьих, испражняются туда и вырытой землей засыпают опять отверстие; к тому еще они отыскивают для этого процесса отдаленнейшие места. [149] И хотя выделение телесных нечистот составляет нечто весьма естественное, тем не менее они имеют обыкновение купаться после этого, как будто они осквернились.

(10) [150] По времени вступления в братство, они делятся на четыре класса; причем младшие члены так далеко отстоят от старших, что последние, при прикосновении к ним первых, умывают свое тело, точно их осквернил чужезе­мец. [151] Они живут очень долго, и многие переживают столет­ний возраст. Причина, как мне кажется, заключается в простоте их образа жизни и в порядке, который они во всем соблюдают. Удары судьбы не производят на них никакого действия, так как всякие мучения они побеждают силой духа; достойную смерть ставят выше бесконечной жизни ⁶⁶⁹. [152] Война с римлянами представила их образ мыслей в надлежащем свете. Их завинчивали и растягивали, члены у них были спалены и раздроблены; над ними пробовали все орудия пытки, чтобы заставить их хулить законодателя или отведать запретную пищу, но их ничем нельзя было скло­нить ни к тому, ни к другому. Они стойко выдерживали муче­ния, не издавая ни единого звука и не роняя ни единой слезы. [153] Улыбаясь под пытками, посмеиваясь над теми, которые их пытали, они весело отдавали свои души в полной уверенности, что снова их получат в будущем ⁶⁷⁰.

(11) [154] Они именно веруют, что, хотя тело тленно и материя невечна, душа же всегда остается бессмертной; что, происходя из тончайшего эфира и вовлеченная какой-то природной плени­тельной силой в тело, душа находится в нем как бы в заключе­нии; [155] но как только телесные узы спадают, она, как осво­божденная от долгого рабства, весело уносится в вышину ⁶⁷¹. Подобно эллинам, они учат, что добродетельным назначена жизнь по ту сторону океана – в местности, где нет ни дождя, ни снега, ни зноя, а вечный, тихо приносящийся с океана нежный и при­ятный зефир (эфир, – А.В.). Злым же, напротив того, они отводят мрачную и холодную пещеру, полную беспрестанных мук. [156] Эта самая мысль, как мне кажется, высказывается также эллинами, которые своим богатырям, называемым ими героями и по­лубогами, предоставляют Острова Блаженных, а душам злых людей – место в Преисподней, жилище людей безбожных, где предание знает даже по имени некоторых таких наказанных, как Сизифа и Тантала, Иксиона и Тития. Бессмертие души, прежде всего, само по себе составляет у ессеев весьма важное учение, а затем они считают его средством для поощрения к добродетели и предостережения от порока. [157] Они думают, что добрые в на­дежде на славную посмертную жизнь сделаются еще лучшими; злые же будут стараться обуздать себя из страха перед тем, что если даже их грехи останутся скрытыми при жизни, то по уходе в другой мир они должны будут терпеть вечные муки. [158] Этим своим учением о душе ессеи неотразимым образом привлекают к себе всех, которые только раз вкусили их мудрость.

(12) [159] Встречаются между ними и такие, которые после долгого упражнения в священных книгах, разных обрядах очи­щения и изречениях пророков, утверждают, что умеют предви­деть будущее. И действительно, редко до сих пор случалось, чтобы они ошибались в своих предсказаниях.

(13) [160] Существует еще другая ветвь ессеев, которые в сво­ем образе жизни, нравах и обычаях совершенно сходны с осталь­ными, но отличаются своими взглядами на брак. Они полагают, что те, которые не вступают в супружество, упускают важную часть человеческого назначения – насаждение потомства; да и все че­ловечество вымерло бы в самое короткое время, если бы все так поступали. Они же испытывают своих невест в течение трех лет и [161] если после трехкратного очищения убеждаются в их пло­дородности, они женятся на них. В период беременности их жен они воздерживаются от супружеских сношений, чтобы доказать, что они женились не из похотливости, а только с целью достиже­ния потомства. Жены их купаются в рубахах, а мужчины в перед­никах. Таковы нравы этой секты. ⁶⁷²

Иосиф Флавий. Иудейские древности. (Фрагмент об ессеях) ⁶⁷³.

(5) [18] Учение ессеев требует все предоставлять на волю Божию; они признают бессмертие души и считают стремление к спра­ведливости ⁶⁷⁴ высшей целью. [19] В храм они доставляют пожертвования, но сами они не занимаются жертвоприношениями, признавая другие способы очищения более целесообразными. Поэтому им запре­щен доступ в общий храм и они совершают свое богослужение отдельно. Впрочем, это наилучшие люди, которые всецело отда­ются земледельческому труду. [20] Достойно удивления то чув­ство справедливости у них, которое они, помимо всех прочих на­родов, ставят выше добродетели и которого не знают ни греки, ни другие народы. Это столь развитое в них чувство укоренилось в них не со вчерашнего дня, а издревле, и в силу его они не препятствуют никому жить со всеми общею, равной жизнью: иму­щество у них общее, и богач пользуется у них не большим, чем ничего не имеющий бедняк. Такой образ жизни ведут эти люди, и число их превышает четыре тысячи человек.

[21] Они не имеют ни жен, ни рабов, полагая, что женщины ведут лишь к несправедливости, а вторые подают повод к недора­зумениям. Живя сами по себе, они услуживают друг другу. [22] Для заведования доходами и плодами своей земли они с помощью голосования избирают наиболее достойных лиц из священничес­кого сословия; последние и должны заботиться о доставлении хлеба и прочих съестных припасов. Живут они все одинаково и наибо­лее подходят к тем дакийским племенам, которые носят название полистов.

Филон Александрийский. «О созерцательной жизни». (Фрагмент об ессеях) ⁶⁷⁵

«... их на­зывают терапевтами ⁶⁷⁶ и терапевтридами в соответствии со значением θεραπεύω (целитель) ⁶⁷⁷, может быть, потому, что они предлагают искусство врачевания более сильное, чем в городах, поскольку там оно излечи­вает только тела, их же (искусство излечивает) души, поражен­ные тяжелыми и трудноизлечимыми недугами, души, которы­ми овладели наслаждения, желания, печали, страх, жадность, безрассудство, несправедливость и бесконечное множество других страстей и пороков. А может быть, потому, что приро­да и священные законы научили их почитать Сущего ...» (§ 2);

«... Пусть род терапевтов, постоянно приучавший­ся к созерцанию, устремляется к рассмотрению Сущего, под­нимается выше зримо воспринимаемого солнца и пусть никогда не оставляет этого образа жизни, ведущего к совер­шенному блаженству. Они вступают на путь служения (Богу) не по обычаю, не по увещеванию или чьему-нибудь призыву, но проникнутые небесной любовью. Словно неисто­вые вакханты и корибанты, они охвачены восторженным состоянием, пока не увидят страстно желаемого. Затем, стремясь к бессмертной и блаженной жизни и считая, что земная жизнь уже кончилась, они оставляют имущество сыновьям и дочерям или другим родственникам, по доброй воле заранее сделав их сво­ими наследниками; те же, у кого нет родственников,– това­рищам или друзьям. Ибо внезапно получившим богатство прозрения надлежало оставлять богатство слепцов тем, кто еще слеп духовно» (§ 11–13).

Плиний Старший (фрагмент об ессеях) ⁶⁷⁸

(73) «На таком расстоянии от западного берега озера, что его вредоносное влияние уже не сказывается, живут ессены, племя отшельников – в целом мире нет другого столь дивного народа. Нет среди них ни одной женщины, они отреклись ото всех лю­бовных утех, от денег, и окружают их только пальмы. Изо дня в день скопище отшельников возобновляет свою численность, по­тому что стекается к ним множество Уставших от жизни людей, которых волны судьбы прибивают, <как к берегу>, к этому об­разу жизни. И так тысячу поколений (сказать – не поверишь!) существует вечное племя, в котором никто не рождается. Вот сколь плодовито для них чужое разочарование в жизни! Ниже их <мест> прежде был город Энгада ⁶⁷⁹, второй после Гиеросолим по тучности пашен и пышности пальмовьк рощ, а ныне – та­кая же куча золы».

Филастрий (фрагмент об ессеях) ⁶⁸⁰

«Ессены – те, кто ведут монашескую жизнь, не едят изысканных кушаний, не проявляют интереса к одеждам, не владеют ничем (nec possidentes aliquid). Они усиленно занимаются чтением и благородным трудом и проживают в местах обособленных. Христа как Господа, Сына Бога, они не ожидают и не признают, что он уже возвещан как Бог в Законе и Пророках, но ждут его,считая только пророком или справедливым (праведным) человеком (ut prophetam aut justum hominem; курсив А.В.)».