иванов миронов университетские лекции. Лекции по метафизике москва 2004 г. Оглавление

• Название: Лекции по метафизике москва 2004 г. Оглавление
• Анкор: иванов миронов университетские лекции.doc
• Дата: 14.03.2017
• Размер: 4.28 Mb.
• Имя файла: иванов миронов университетские лекции.doc
• Тип: Лекции; #3757
• страница: 26 из 70

Лекция 14. Диалектика бытия: развитие и законы диалектики.

1. Развитие и детерминизм

В основе диалектических представлений о бытии лежат две фундаментальных философских идеи (или два принципа), неразрывно связанных между собой.

Первый принцип может быть назван принципом детерминизма, говорящий о том, что мир представляет собой упорядоченное целое, а не бесструктурный хаос (позиция индетерминизма). В нем есть устойчивость и повторяемость, внутренняя связность и единство.

Второй принцип можно обозначить как принцип развития. Он на первый взгляд отрицает предыдущий и утверждает, что мир есть необратимо и качественно развивающаяся реальность, где всегда возникает нечто новое, не бывшее ранее и не укладывающееся в рамки прежних представлений. Однако принцип развития, ясно выраженный еще Гераклитом в его знаменитой метафоре потока, куда невозможно войти дважды, противостоит на самом-то деле не детерминизму, а позиции его ученика Кратила, утверждавшего, что в одну и ту же реку невозможно войти даже один раз. Текущий поток является иным в каждое следующее мгновение времени. Из этого тезиса вытекал, как известно, и пессимистический гносеологический вывод Кратила (персонажа одноименного платоновского диалога), что все неизменные имена человеческой речи ложны и не соответствуют мировой стихии бесконечного становления. Соответственно, позиция Кратила - это типичный вариант индетерминизма - учения, отрицающего упорядоченный и закономерный характер сущего. Хаос кратиловского и хаос ницшеанского типа - лишь разные грани единой индетерминистской позиции.

Последовательный же детерминизм и последовательно проведенный принцип развития, в свою очередь, диалектически подразумевают друг друга. Метафизические позиции Парменида и Гераклита вполне совместимы, и не только совместимы - они нуждается друг в друге для своей онтологической и логической полноты, где преодолевается их исходная историческая односторонность. Обоснуем этот важный диалектический тезис.

С одной стороны, у движения и развития должны быть какие-то неизменные всеобщие законы, иначе в их основе должны лежать какие-то еще более общие законы, вызывающие их к бытию, что самопротиворечиво. Следовательно, сами всеобщие законы развития должны быть едины и неизменны. Об этом мы уже писали выше. Признавать же развитие, но отрицать наличие его объективных и всеобщих законов невозможно, ибо любое отрицание всеобщей закономерности само претендует на всеобщий и закономерный характер. Отрицание же развития как такового опровергается самим выдвинутым тезисом (если он нов), а если он не нов, а тривиально неизменен, - значит, исключается возможность вывода из него всяких нетривиальных и интересных следствий, ведь развития-то нет!! Отсюда необходимо заключить, что отрицать развитие невозможно, ибо это или самопротиворечиво, или тривиально, что в любом случае логически убийственно для рассуждающего. Таким образом, развитие с необходимостью есть, и оно закономерно, а если закономерно - стало быть есть и неизменные всеобщие законы развития.

С другой стороны, упорядоченность и связность бытия подразумевает, что это бытие не есть абсолютное единство, лишенное множественности и различий. В противном случае в нем не было бы никаких связей, ибо для связи нужны по крайней мере два элемента, хоть чем-то отличающиеся друг от друга. Различие без всякого тождества - это абсолютная бессвязность бытия, тождественная абсолютному хаосу; а тождество без всяких различий - это абсолютная гомогенность, простота и единственность бытия. Недаром Николай Кузанский тонко заметил, что хаос и тьма запредельны для разума в силу их абсолютного несовершенства, а Бог, напротив, в силу своей абсолютной светоносности, совершенства и полноты. Поэтому практически во всех теистических философских системах Богу традиционно приписываются следующие предикаты: единственность, абсолютное единство и простота.

В отличие от гипотетического абсолютного хаоса и гипотетического трансцендентного Божественного бытия, реальное мировое бытие (равно и материальное, и идеальное) есть единство в различиях и связность различного. Но процесс различения единого и единения различного как раз и есть наиболее абстрактное диалектическое определение феномена развития. Благодаря ему бытие упорядочено различными способами на различных уровнях в границах от предельно совершенных до предельно несовершенных форм сущего, от человека до мельчайшего кварка, от высшего - сознательного единения автономных и творческих единичностей до низшей формы единения, где внешним механическим образом соединены качественно одинаковые элементы, практически лишенные различий. Так духовное единение людей на основе общих корней и целей деятельности качественно отличается от единства атомов в каком-нибудь камне или целом горном массиве.

Более того, без последовательно проведенного принципа развития, происхождение, структурная и функциональная связь между подобными, казалось бы, совершенно различными слоями и формами мирового целого осталась бы совершенной загадкой¹, и уж тем более лишенными смысла становятся принципиальные для нас, людей, вопросы - кто мы, откуда и куда мы идем? Без идеи направленного и всеобщего развития, без идеи прогресса (со всеми теми принципиальными оговорками, что были сделаны в рамках предыдущей лекции), сам мировой порядок перестает таковым быть, ибо не может быть неразвивающихся целостностей и бессмысленного, лишенного целей, порядка. Таковыми могут быть только суммативные и механические системы, а также системы с органической и даже разумной целостностью, находящиеся в состоянии деградации и распада, но они, в подавляющем большинстве случаев, являются продуктами деятельности самого человека, забывшего о подлинных целях и ценностях существования.

Неразрывную диалектическую связь принципа развития и принципа детерминизма, эволюции и всеобщей организованности на общенаучном уровне подтверждают и творчески конкретизируют:

а) парадигма глобального эволюционизма с различными интерпретациями антропного принципа;

б) синергетическая парадигма с негаэнтропийными моделями эволюции и вскрытыми механизмами самоорганизации;

в) пласт ноосферных исследований, связанных с изучением новых свойств живого вещества и ролью информационных процессов в существовании и развитии жизни в Космосе;

г) современные модели и экспериментальные результаты в фундаментальных науках - в физике¹, биологии² т.д.

Особенно следует отметить заслуги системного движения, где связь организованности и развития была подвергнута в течение ХХ века обстоятельному теоретическому осмыслению (пионерскими здесь были работы А.А. Богданова с разработками тектологии - “всеобщей организационной науки)³, и сегодня можно говорить о существовании целого ряда подходов к исследованию системных закономерностей развития⁴.

Существует заблуждение, чаще всего свойственное представителям естественных наук, что научные открытия способны радикально изменить наши взгляды на всеобщие закономерности развития. Иногда, однако, эта нотка проскальзывает даже в трудах таких уважаемых нами крупных теоретиков-философов, как П.П. Гайденко. Она пишет, что “современные представления об исторически развивающихся системах вносят много конкретного в весьма эскизные и абстрактные идеи Гегеля. Более того, есть и такие новые аспекты, которые не были представлены ни в гегелевской концепции развития, ни в ее последующих разработках в неогегельянстве и марксизме. Их открыло современное естествознание - физика неравновесных процессов, нелинейная динамика и синергетика. Это идеи когеренции и кооперативных эффектов. Философские подходы, угадывающие эти характеристики, можно обнаружить скорее в восточных культурах, анализом которых гегельянская традиция обычно пренебрегала”¹.

Если с утверждением о том, что современные научные исследования существенно конкретизируют и обогащают гегелевские представления о развитии, можно согласиться, то утверждение об их “эскизности” вызывает возражения.

Во-первых, любые философские и научные модели эскизны, ибо, как мы помним, огрубляют и схематизируют реальность. Вопрос, стало быть не в эскизности, а в том, насколько эвристичны по своему объяснительному и предсказательному потенциалу философские модели. Что же касается гегелевских представлений о механизмах развития, то они достаточно детально промыслены и адаптированы к весьма разнородному эмпирическому материалу, в том числе и применительно к кооперативным эффектам в биологии и социуме. Для этого достаточно перечитать гегелевскую Энциклопедию философских наук.

Во-вторых, все современные стратегические идеи типа “глобальной эволюции”, “системной целостности”, “синергии” и “когеренции” - это прямое влияние диалектических идей немецкой классической философии (прежде всего Гегеля), которые только сегодня обнаруживают весь свой эвристический потенциал. Авторам доводилось беседовать с профессиональными биологами, которые искренне считают, что в теоретическом плане биологическая мысль еще и наполовину не освоила богатства гегелевских идей о сущности жизни и эволюции.

В-третьих, только длительная история развития всех сфер культуры способна подтвердить, что в философском наследии того или иного мыслителя вечно, а что суетно. С этих позиций история подтвердила величие Гегеля, несмотря на беспрерывную, более чем полуторавековую критику его идей. Многие его яростные недруги благополучно отошли в историческое небытие, а вот гегелевские идеи продолжают жить и стимулировать научное творчество. Никакие же данные современной науки, сколь бы революционными они нам ни казались, никак не опровергают всеобщих законов диалектического развития, в том числе и многих их аспектов, установленных Гегелем. Науке это просто не по силам в силу ее предмета, языка и методов.

До этого мы по преимуществу критиковали этого великого представителя немецкой классической философии за логический преформизм, пренебрежение данными конкретных наук, спекулятивность рассуждений и т.д. Теперь же пришла пора подчеркнуть, что диалектическая концепция Гегеля, на наш взгляд, остается вершиной диалектической мысли, что, кстати говоря, во многом определило и сильные стороны диалектико-материалистической модели развития, базирующейся на данной системе¹.

Гегелю удалось придать диалектике системный характер и выявить общие законы развития: оно носит спиралевидный характер, им движут диалектические противоречия, а его феноменальным обнаружением всегда будут изменения качественных параметров вещей и процессов, которые возникают через скачки и перерывы постепенности. Большинство последующих концепций диалектики от ее материалистических (как в марксизме) до идеалистических (как у А.Ф. Лосева и С.Л. Франка) вариантов, в той или иной форме в основу своих построений кладут категориальный аппарат и диалектические открытия гегелевской философии¹.