Критический реализм в европейской литературе XIX века. Лекции Социальноисторические предпосылки формирования критического реализма

• Название: Лекции Социальноисторические предпосылки формирования критического реализма
• Анкор: Критический реализм в европейской литературе XIX века.doc
• Дата: 31.03.2018
• Размер: 2.28 Mb.
• Имя файла: Критический реализм в европейской литературе XIX века.doc
• Тип: Лекции; #17456
• Категория: Искусство. Культура
• страница: 34 из 36

5. Художественные открытия Диккенса и их роль в развитии мировой культуры.

Чарлз Диккенс относится к числу тех писателей, слава которых никогда не меркла ни при их жизни, ни после смерти. Творчество Диккенса высоко ценят во всем мире. Вопрос стоит лишь о том, чтó каждое новое поколение читателей видит в Диккенсе.

Диккенс был властителем умов своего времени, именами его героев назывались фирменные блюда и модные костюмы, а лавка древностей, где жила маленькая Нелл, до сих пор привлекает внимание многочисленных лондонских туристов; на скромном ветхом домике в центре британской столицы стоит надпись: «Лавка древностей, прославленная знаменитым Диккенсом».

Великим поэтом называли Диккенса его критики за легкость с которой он владел словом, фразой, ритмом и образом, сравнивая его мастерству с Шекспиром.

Более других своих современников Диккенс был выразителем совести нации, того, что он любил, чему поклонялся, во что верил, что ненавидел; писателем, произведения которого невозможно было читать без горячей симпатии и заинтересованности.

Хранитель великой традиции английского романа, Диккенс был не менее блистательным исполнителем и интерпретатором собственных произведений, чем их создателем. Он велик и как художник, и как личность, и как гражданин, ратующий за справедливость, милосердие, гуманность и сострадание к ближним. Он был великим реформатором и новатором в жанре романа, ему удалось воплотить в своих творениях огромное количество замыслов и наблюдений.

Очевидно, что каждое новое поколение читателей открывает для себя Диккенса заново, но, пожалуй, во все времена в нем ценили удивительный дар рассказчика, неиссякаемый оптимизм, сострадание к простому народу, который он так великолепно воссоздал в своих прекрасных произведениях.

Гениальность Диккенса – в его психологизме, о котором писали как его современники, так и почитатели его творчества последующих поколений, Так, Стефан Цвейг, отмечая зоркость глаза Диккенса, указывал на то, что он отражал предмет не в его естественных пропорциях, как обыкновенное зеркало, а как зеркало вогнутое, преувеличивая, выделяя главные характерные черты: «Дородный Пиквик олицетворяет душевную мягкость, тощий Джингль – черствость, злой превращается в сатану, добрый – в воплощенное совершенство. Диккенс преувеличивает, как и каждый большой художник, но стремится не к грандиозному, а к юмористическому. Его психология начинается с видимого, он характеризует человека через чисто внешние проявления, разумеется, через самые незначительные и тонкие, видимые только острому глазу писателя. Он подмечает малейшие, вполне материальные проявления духовной жизни и через них, при помощи своей замечательной карикатурной оптики, наглядно раскрывает весь характер».

В России романы Диккенса переводились почти одновременно с их выходом в свет у него на родине. Его творчество вызывало живой интерес не только читателей, но и современных ему русских критикой и читателей.

В «Очерках гоголевского периода» Чернышевский Н.Г. писал: «Если речи Диккенса или Ж. Санда служат утешением или подкреплением для одних, то уши других находят в них много жестокого и в высшей степени неприятного для себя. Эти люди живут только для друзей. Они не держат открытого стола для каждого встречного и поперечного; иной, если сядет за их стол, будет давиться каждым куском и смущаться от каждого слова; и убежав из этой тяжелой беседы, вечно будет «поминать лихом сурового хозяина». Но если у них есть враги, то есть и многочисленные друзья».

Огромная сила Диккенса как художника, ставшего национальной гордостью английского народа, – в мастерстве его реалистического отражения людей и отношений. В замечательных по своей правде образах он раскрыл уродливую сущность корыстной и эгоистической буржуазии, паразитизм и необоснованное высокомерие аристократии. Нередко идеализируя терпение и смирение «маленького человека», писатель умел увидеть подлинную человечность, подлинно высокие нравственные качества в среде английского народа и с большой теплотой рисовал образы скромных и простых тружеников.

Как бы Диккенс не заблуждался в своем понимании путей разрешения социальных противоречий, он неизменно с гневом обрушивался на цинизм и жестокость эксплуатации.

Салтыков-Щедрин М.Е. ценил Диккенса как крупного реалиста, художника, правдиво изображающего современную ему действительность. Салтыков-Щедрин неоднократно упоминает о Диккенсе, противопоставляя его писателям-натуралистам, и в частности Э. Золя. При этом проницательный критик говорит и о том, в чем заключается основная слабость Диккенса: в смягчении и сглаживании противоречий действительности, которое есть во всех, даже лучших произведениях английского романиста.

«Мы помним картины из времен крепостного права, написанные а 1а Dickens, – писал Салтыков-Щедрин. – Как там казалось тепло, светло, уютно, гостеприимно и благодушно! а какая на самом деле была у этого благодушия ужасная подкладка!». Но если Диккенсу и не удается преодолеть до конца те представления и предрассудки, которые порой ограничивают реалистическую силу его образов, изображенное им, вопреки этим предрассудкам, по своему художественному и познавательному значению обладает огромной ценностью.

Диккенс написал такую широкую картину современного ему буржуазного общества, какую не создал никто из его английских современников, не исключая даже Теккерея. Подобно Бальзаку, он изобразил, хотя и не ставил перед собой тех задач, которые ставил автор «Человеческой комедии», все классы современного ему общества, все социальные и профессиональные его группы. При этом Диккенс не ограничился изображением современного общества в статике, его романы не просто галерея типических портретов. В них с убедительностью самой жизни развертываются важнейшие конфликты и столкновения его времени. Диккенс рисует не только буржуазное английское общество XIX века, но и ту общественную борьбу, которая в нем происходит.

Его произведения дышат то гневом и возмущением, то мягкой и задушевной теплотой. Творчество его, в высшей степени эмоциональное, представляет сложное сочетание и переплетение самых различных интонаций – веселого и саркастического смеха, печального лиризма и несколько сентиментальной растроганности.

Бесконечно богат, оригинален и разнообразен язык произведений Диккенса. Комизм того или иного эпизода, того или иного утверждения автора или действующих лиц подчас всецело определяется формой словесного выражения. Речевые характеристики персонажей способствуют более глубокому раскрытию их характеров. Комизм некоторых действующих лиц нередко почти целиком определяется смешными особенностями их речи. Известно также мастерство и богатство красок языка Диккенса в описаниях природы, улиц и кварталов города, жилищ, погоды и т. п.

Огромное мастерство Диккенса как художника до конца его дней увеличивали идеи «гуманности и улучшения человеческой участи», которые подчеркнул в его творчестве Чернышевский Н.Г..

Интересную точку зрения на творчество Диккенса высказал Набокова В.Д. Именно этому писателю он посвятил целую главу в «Истории западной литературы» (под ред. Ф.Ф. Батюшкова (1917)). Набоков считал Диккенса не только самым национальным из всех английских писателей, но и понятным и дорогим всему миру. По его мнению, Диккенс -романист и человек неразрывно связаны. Более того, можно сказать, что художественное творчество не было для Диккенса чем-то самодовлеющим. Оно было лишь одним из проявлений – конечно, самым ярким и полным – его могучей личности, его колоссальной жизненной энергии. Диккенс всегда был и остается для многих поколений читателей удивительным гуманистом. Набоков отметил, что источниками гуманизма служили писателю богатый жизненный опыт, обогащенный особенностями впечатлительной натуры писателя, а выразилось это в воссоздании страданий униженных и оскорбленных, изображении психологии несчастной детской души, обильно вскормленных слезами и пафосом. «Нравственная чистота самого писателя родилась из той гигантской несокрушимой энергии самоутверждающейся воли, которая так характерна для всей последующей жизни его». Набоков придает особое значение богатству фантазии Диккенса, прихотливому разнообразию его выдумок. Диккенс был захватывающим рассказчиком, и всякий попадал под обаяние его неиссякаемой фантазии. Творческий гений Диккенса создавал образы живых людей, отличающихся только тем от людей во плоти, что они бессмертны. Сравнивая Диккенса с Гоголем, Набоков писал: «Только немногие одарены той высшей способностью художественного синтеза, которая из тысячи мельчайших черт, рассеянных в окружающей действительности, собирает нечто цельное, единое и, вдохнув в это целое живую душу, обогащает мир типической бессмертной человеческой особью». Персонажи Диккенса, как и Гоголя, живут своей самостоятельной жизнью, независимой ни от фабулы, ни от намерения автора. Они и исторически конкретны – и них отразились и национальные, и специфические черты эпохи. Но имеете с тем они вечно юны, вечно новы, общечеловечны, общепонятны именно этими своими общечеловеческими чертами».

У Диккенса была счастливая судьба. Его произведения имели огромный успех у читателей, которым он гордился. Диккенс был великолепным чтецом и интерпретатором своих произведений. Вот что сказал о Диккенсе его соотечественник, писатель Энгус Уилсон: «Нетленное наследие Диккенса – это прекрасный и одухотворенный мир его романов, животворящий и неповторимый, вдохновляющий таких разных и самобытных писателей, как Достоевский и Доде, Гиссинг и Шоу, Пруст и Кафка, Конрад и Ивлин Во, – мир, оставшийся при том неподражаемым».
Лекция 14

Творчество сестер Бронте. Роман Ш. Бронте «Джейн Эйр»

План лекции

1. Жизненный и творческий путь Шарлотты Бронте.

2. Творчество Эмилии Бронте.

3. Творчество Анны (Энн) Бронте.
Ярким и значительным явлением в развитии английского критического реализма было творчество сестер Бронте. Они выступили в 1840-е годы. Произведения каждой из них имели важное значение для развития английской романистики в переходный период от конца 40-х годов к последующим десятилетиям. В произведениях сестер Бронте получили свое выражение характерные особенности времени: в них органично сливаются и хорошо просматриваются линии, соединяющие романтическое искусство начала XIX века (Байрон, Шелли) с реализмом 1830-1840-х годов (Теккерей, Диккенс), в нем формируются тенденции новых художественных открытий в области романа второй половины века (Дж.Элиот).

Судьбы каждой из сестер имеют много общего и вместе с тем драматичны по-своему. Не дожив до 30-ти лет, скончались Эмили (Эмилия) и Энн (Анна), немного дольше прожила Шарлотта. Однако след, оставленный в культуре Англии этим культурным феноменом – творчеством сестер Бронте – имеет непреходящее значение и интерес, проявляемый к нему на протяжение вот уже ста пятидесяти лет, не только не затухает, но усиливается. Особенно широкую известность завоевали романы Шарлотты «Джейн Эйр» («Джен Эйр») и Эмили «Грозовой перевал»; новую жизнь в настоящее время обрели и произведения Энн Бронте «Агнес Грей» и «Незнакомка из Уайтфелл - холла».
1. Жизненный и творческий путь Шарлотты Бронте.

Все три сестры Бронте родились с местечке Торнтон в одном из глухих районов Йоркшира. Они были дочерьми Патрика Бронте, священника, и Марии Брэнуэлл, происходившей из купеческой среды и получившей хорошее образование. Вскоре после рождения младшей дочери Энн (она была последним ребенком в семье) пастор Бронте переселился в городок Хоуорт, расположенный в том же Йоркшире, в нескольких милях от Брэдфорта и невдалеке от известных своими ткацкими фабриками Галифакса и Лидса. В свое время Даниэль Дефо в своем знаменитом «Путешествии по Великобритании» (1726) писал о процветании этих мест, которые славились мастерством обработки шерсти.

В то время, когда семья приходского священника Патрика Бронте поселилась в доме при церкви, построенной еще в XV веке, Хоуорт был тихим и спокойным городом: его население не превышало пяти тысяч человек. А вокруг Хоуорта простирались луга, вересковые пустоши, холмы с пологими склонами. Таков был мир, окружавший детей Бронте с самого детства.

Приход, церковь и кладбище находились на холме, с которого открывался вид на окружающий пейзаж, бедную неплодородную землю, вересковые пустоши, только весной покрывающиеся фиолетово-розовым ковром цветущего вереска. В остальное время ветер выл над угрюмой чередой холмов, навевая тоску. Но у сестер Бронте была необычайная привязанность к родному пейзажу, который они обессмертили в своих творениях, став взрослыми.

Суровая и жестокая действительность не обошла ни одного из членов семейства Бронте. Мария Брэнуэлл прожила в Хоуорте всего лишь два года, оставив после смерти шестерых сирот. Три старших девочки были помещены в школу для детей- сирот бедного духовенства, представлявшую собой мрачное учреждение, в котором маленькие воспитанницы страдали от холода и голода, довольно жестокого обращения. После смерти от туберкулеза двух старших дочерей (Марии и Элизабет) священник забрал домой едва живую Шарлотту. Ее ожидал брат, Патрик Брэнуэлл (так его звали, чтобы не путать с отцом), а также сестры – Эмилия (Эмили) и Анна (Энн). После этого все дети воспитывались дома, а точнее, были предоставлены самим себе.

После смерти Марии ее родная сестра Элизабет выполнила свой долг, занявшись воспитанием детей. В семье она прожила до самой смерти. Строгая, сдержанная, она воспитала в детях чувство собственного достоинства, уважение к чужой индивидуальности.

Если тетя отличалась глубокой религиозностью, любовью к порядку, самодисциплине, то служанке Тэбби, также всю жизнь посвятившей семейству, был свойствен веселый нрав, необычайная разговорчивость, умение фантазировать. Ее народный язык, образный, сочный, ее сказки доставляли детям необычайную радость. Именно она стала прообразом Нелли Дин в романе Эмилии Бронте «Грозовой перевал».

В плане духовном и интеллектуальном самым сильным было влияние отца. Патрик Бронте родился в Ирландии (1777 – 1861), в бедной крестьянской семье. Был он старшим из девяти детей, родители его провели жизнь в тяжком труде и нищете. Блестяще окончив местную школу, он в 16 лет стал помощником учителя, затем гувернером у детей викария, что открывало ему путь к поступлению в Кембридж, где он учился вместе со знаменитым поэтом Вордсвортом, который был старше курсом и чье творчество оказало на Патрика Бронте сильное и плодотворное влияние. Приняв сан священника и получив приход, Бронте на досуге стал заниматься творчеством. Своей первой книгой «Поэмы батраков» он хотел привлечь внимание к жизни той среды, из которой вышел. В духе романтических баллад были написаны и опубликованы еще две книги, однако по своей художественной значимости эти произведения не шли в сравнение с тем, что опубликовали позже его дочери. Но дети гордились тем, что отец пишет стихи, что изданы его книги, и, по свидетельству Шарлотты, обращение к стихам и прозе с раннего возраста было для детей совершенно естественным делом.

Жизнь Патрика Бронте началась до Великой французской революции, а завершились после Крымской войны. За сорок лет работы в Хоуорте он проводил в последний путь несколько поколений прихожан. Местные проблемы (многочисленные болезни, ранние смерти) были хорошо знакомы и детям, ибо начинались от двери прихода. Патрик Бронте проявлял постоянную заботу о прихожанах, их быте. Он первым начал открывать школы для взрослых. В такой школе должна была работать его дочь Шарлотта, а брат служил в приходском комитете.

Годы жизни в Хоуорте совпали с большими социальными сдвигами: наполеоновские войны, промышленная революция, чартизм, луддитские восстания. Последние происходили довольно часто в Йоркшире. В Хоуорт приходили газеты, из которых становилось известно и волнениях на ткацких фабриках, о разорении фермеров. Семья симпатизировала простым фермерам и ткачам Хоуорта. Внимание к униженным и оскорбленным воспитывалось с детства. Позже рассказанные отцом истории и собственные детские воспоминания о восстании луддитов лягут в основу романа Шарлотты Бронте «Ширли».

По традиции вся семья собиралась по вечерам за семейным столом, в присутствии детей отец и тетя обсуждали события политической жизни, новинки беллетристики. Патрик Бронте выписывал газеты и журналы, приобщил детей к поэзии, которую сам очень любил, чтению У. Вордсворта, Д.Г. Байрона, В. Скотта, А. Теннисона. Первые, самые ранние детские стихи дочерей Бронте были подражанием великим мастерам.

Все дети Бронте были разносторонне талантливы, любили живопись и музыку. Брат играл на флейте и органе, прекрасно рисовал и мечтал стать художником. Уроки рисования в семье Бронте вел художник-профессионал, а сохранившиеся портреты и акварели свидетельствуют о незаурядном таланте, особенно Патрика Брэнуэлла, мечтавшего стать портретистом (его произведения есть в Национальной портретной галерее в Лондоне). Музыкально одаренными были Эмилия и Анна.

Импульсом к литературному творчеству послужил случайный эпизод. Однажды отец купил коробку с солдатиками, и детская фантазия мгновенно создала некое государство Гондал (Эмилия и Анна), а также загадочную Ангрию (Шарлотта и Патрик), где происходили удивительные события, шла борьба за престол, совершались казни, имели место заговоры. «Хронику» каждый записывал в собственную маленькую тетрадочку. «Трудно поверить, что воображаемая радость может доставить столько счастья», – писала позже Шарлотта Бронте.

Путь Шарлотты (1816 – 1855) в литературу был нелегким. Первая попытка окончилась в 1837-ом году неудачно. Начав писать еще в ранней юности, она послала одно из своих стихотворений Р. Саути. Саути, к которому Шарлотта обратилась за советом, ответил в вежливом письме: «Пишите стихи!» Но в то же время подчеркнул, что «литература не может быть уделом женщин». Саути советовал адресату заняться домашними делами и выполнять обязанности по хозяйству. Он еще не знал сестер Бронте и свойственной им энергии, твердости духа, неистребимой любви к творчеству. В основном не в поэзии, но более в прозе суждено было им поразить воображение как современников, так и последующие поколения и занять достойное место в английской литературе.

Несколько раз за свою жизнь Шарлотта покидала Хоуорд. В 1831 и 1831 годах она посещала школу в Роэхеде, в 1836 – 1838 годах работала там же учительницей. Прогрессирующая болезнь глаз у Патрика Бронте поставила семью перед необходимостью трудовой жизни. Шарлотта уехала в Брюссель, чтобы выучить французский язык и стать более квалифицированной гувернанткой. В 1842 году Шарлотта обучалась в пансионе Эгера. Недолгое время вместе с ней была Эмилия. В последующем году, получив место учительницы, Шарлотта преподавала в том же пансионе английский язык. Пребывание в чужой стране было радостным и мучительным одновременно, оставило в душе будущей писательницы очень сильные впечатления: Шарлотта безответно влюбилась в директора пансиона Эгера, незаурядную личность. Первое сильное чувство позже найдет отражение в ее романах.

По возвращении домой Шарлотта случайно прочитала стихи сестры Эмилии, поразившие ее «особой музыкой, дикой, меланхолической и возвышенной», и убедила всех в необходимости их опубликовать. Так появился на свет поэтический сборник, в котором сестры выступили под вымышленными мужскими именами: «Стихотворения Керрера, Эллиса и Эктона Беллов» (1846 год). Вскоре вышла в свет доброжелательная рецензия в журнале «Атенеум», но успеха сборник не имел и были проданы только два экземпляра. Вскоре каждая из сестер пошла в литературу своим путем.

Выполняя работу по хозяйству, ухаживая за теряющим зрение отцом, Ш. Бронте продолжала писать. Она выделялась среди сестер удивительным трудолюбием и творческой энергией. Вышедший в 1847- ом году роман Ш. Бронте «Джейн Эйр» проложил дорогу романам Эмилии Бронте «Грозовой перевал» и Анны Бронте «Агнес Грей».

После успеха «Джейн Эйр», получив известность в литературных кругах, Шарлотта несколько раз приезжала в Лондон, встречалась там с писателями и издателями своих произведения. Очевидно, время пребывания с Лондоне, было одним из наиболее счастливых моментов в ее жизни. Она пожинает плоды собственной популярности, позирует знаменитому художнику, посещает званые обеды. Вместе с Анной Шарлотта едет а Национальную галерею, Академию художеств, Национальный музей, вращается в литературном мире.

Шарлотта знакомится с Теккереем, которого считала лучшим романистом своего времени. Известно, что в 1851 году Шарлотта присутствовала не лекции Теккерея об английских юмористах XVIII века. В свою очередь автор «Ярмарки тщеславия» высоко оценил талант Бронте. Он с увлечением прочитал «Джейн Эйр»; своеобразие манеры Бронте Теккерей увидел в соединении «чистого чувства с исповедальной искренностью». Его привлекли проявившиеся в этом произведении любовь к истине и возмущение несправедливостью, смелость суждений и простота повествования. Автора «Джейн Эйр» Теккерей назвал «строгой маленькой Жанной д'Арк».

Кроме Теккерея среди литературных знакомых Бронте были критик Д.Г. Льюис, писательницы Э. Гаскелл, Г. Мартино. Э. Гаскелл была среди тех, кто приветствовал появление «Джейн Эйр»; она назвала этот роман «необычной книгой» и отметила, что новаторство автора проявилось в образе героини. Гаскелл стала биографом Шарлотты, выпустив в 1857 году книгу «Жизнь Шарлотты Бронте», которой было положено начало многочисленным жизнеописаниям автора «Джейн Эйр».

Ощущение счастья, которое окрасило период пребывания Шарлотты в Лондоне, обрывается довольно скоро. Встревоженная здоровьем младшей сестры, пытаясь спасти ее, она едет к морю, но все тщетно. Последние слова умирающей Анны были обращены к ней: «Мужайся, Шарлотта!» Возвращение в «долину теней», как она называла теперь Хоуорт, было мучительным.

Меня как будто больше нет:

Смерть не страшна. Жизнь не мила,

Она была мой день, мой свет,

Я жизнь мою пережила.

В опустевшем доме в 1848 году Шарлотта осталась наедине с отцом. Но, единственной из сестер, ей было дано испытать семейное счастье. Шарлотта четыре раза получала предложения руки и сердца. Каждый раз она отвечала отказом, не желая связывать себя узами, оставаться лишь женой священника, лишая себя права на самостоятельную мысль, свободу творчества. Но одно из них было принято, и в июне 1854 года она вышла замуж за священника Артура Белла Николса, помощника ее отца.

Брак был счастливым, но очень недолгим. Судьба оказалась неблагосклонна к Шарлотте так же, как к ее близким. Зная поэтическую натуру собственной жены, Артур Николс однажды пригласил ее на прогулку, желая показать ей удивительно красивый уголок знакомого пейзажа и не подозревая, конечно, о трагических последствиях. На обратном пути они попали под проливной дождь, Шарлотту бил озноб. Ослабленный простудой и первыми месяцами беременности организм привел к вспышке семейной болезни – туберкулеза, который и унес ее в могилу в 1855 году. В «долине теней» появился еще один надгробный камень, к которому совершают паломничество люди разных национальностей, отдавая дань таланту автора неумирающей «Джейн Эйр».

За свою жизнь Ш. Бронте написала несколько десятков стихотворений и 4 романа – «Учитель» (1847, опубл. В 1857 году), «Джейн Эйр» (1847), «Шерли» (1849), «Городок» (1853).

Произведения Шарлотты во многом автобиографичны, в них отразись впечатления и события ее личной жизни. Именно поэтому творчество Ш. Бронте нередко «выводится» из обстоятельств ее жизни, в то время как оно противоречило этим тяжелым обстоятельствам, рождалось из духа протеста. Трудно представить себе судьбу, менее благоприятную для писательской деятельности, чем удел, вы павший на долю Шарлотты. Ее жажду творчества не убили ни нелегкая жизнь, ни тяжелые утраты. Жизнь в Хоуорте была безжалостная к его обителям. Ранняя смерть прервала удачно начавшийся путь в искусстве Эмилии и Анны. Не сбылись надежды, связанные с талантом брата, столь же рано расставшегося с жизнью. Мысли и чувства, рожденные искалеченной, одинокой жизнью сестер Бронте, одаренных силой чувств и богатым воображением, запертых «как в тюрьме, в открытом всем ветрам пасторском доме на болотах Вест – Райдинга… Шарлотта выразила в возвышенной любви Рочестера к Джейн Эйр, в захватывающей истории Люси Сноу»,– писал в своей книге роман и народ (1937) английский критик Р. Фокс.

В романах Ш. Бронте ставятся проблемы женского равноправия, социального неравенства, обсуждаются вопросы образования. Ее произведения привлекают к себе внимание значительностью проблематики, мастерством увлекательного повествования, образами героинь, наделенных сильными чувствами, смелостью, твердыми нравственными принципами, способностью принимать самостоятельные решения. Книги Бронте совершили переворот в представлениях о морали. Как своего рода манифест борьбы за права женщин был воспринят роман «Джейн Эйр», «Шерли» и «Городок» закрепили это представление.

Роман «Джейн Эйр» принадлежит в числу самых значительных произведений английской литературы. Произведение было опубликовано в октябре 1847 года и имело поразительный успех. Теккерей признавался, что, взяв в руки книгу, он провел с ней весь день, отбросив в сторону дела, будучи пораженным своеобразием художественного метода, «соединением чистого чувства с исповедальной искренностью». Высокая оценка мастера английской прозы не отражала тем не менее весь спектр новаторских приемов, использованных автором, чей роман развил и обогатил национальную традицию.

Необходимо обратить внимание на одну важную особенность художественной структуры романа. Ш. Бронте продемонстрировала в своем произведении блестящее знание Библии, греческой мифологии, английской литературы предшествующих веков. Соотнесенность происходящего в романе с устойчивыми понятиями не только библейского, но и литературного, исторического, философского, мифологического порядка, насыщение повествования многочисленными аллюзиями и реминисценциями создает дополнительное ощущение глубины и объемности.

Сила воздействия и обаяния произведения Ш. Бронте – в правде чувств, в их истинности, в соединении реального и романтического, в покоряющей своей увлекательностью истории простой маленькой гувернантки, способной на большую и преданную любовь и сумевшей найти свое счастье. В книге заключен бессмертный мотив сказочной Золушки, предстающей в образе столь похожей на саму Бронте юной Джейн Эйр.

Сама Бронте явно подчеркивала, что связывает свое произведение с предшествующей литературой. В самом начале ее романа упоминается имя Памелы, героини одноименного романа знаменитого писателя Сэмюэля Ричардсона (1689 – 1761), одного из самых любимых Шарлоттой Бронте. Ее собственная героиня, скромная гувернантка, также сумеет противостоять превратностям судьбы, энергичному напору своего хозяина, сохранить чувство собственного достоинства и заключить в финале счастливый брак с богатым и достойным ее человеком.

Достижения сентиментального просветительского романа были творчески осмыслены автором «Джейн Эйр». Если Ричардсон, по свидетельству современников, «научил страсти двигаться по приказу добродетели», то Шарлотта Бронте сделала акцент не на теме «вознагражденной добродетели», но более на вопросах свободы личности и свободы чувства. Она создала образ совершенно новой Памелы и тем самым внесла свою лепту в лучшие традиции английской женской прозы, представленной романами Ф. Берни, М. Эджуорт, Д. Остен, чьи героини также боролись за внутреннюю свободу и независимость, ставили вопрос о гражданских правах, обладали тонкой и чувствительной душой, способной подняться над будничным миром. Частная жизнь героинь была полна драматизма, испытаний, опасностей. Борьба за свободу личности происходила на фоне пуританской чопорности, лицемерия и сословных предрассудков викторианского общества.

Новаторский характер романа «Джейн Эйр» состоит в том, что в нем изображена героиня, смело отстаивающая свое человеческое достоинство, право на самостоятельную трудовую жизнь и любовь. Писательницей создан образ свободолюбивой и мятежной женщины, серьезно размышляющей о жизни, глубоко чувствующей и в полный голос заявляющей о своих стремлениях и взглядах. В образе Джейн Эйр Ш. Бронте воплотила свои представления о современной женщине, способной определить свою жизнь и стать не только женой, Нои достойной подругой мужчины. В условиях викторианской Англии такая постановка проблемы была воспринята как проявление крайней смелости взглядов автора. Героини, подобной Джейн Эйр, не было ни у Диккенса, ни у Теккерея, ни даже у Гаскелл, которая перекликалась с Ш. Бронте в трактовке женских характеров.

В романе «Джейн Эйр» рассказана история простой девушки, вынужденной вести борьбу за существование. Повествование в романе выстроено хронологически, оно ведется от первого лица, все главы объединены главной героиней, Джейн Эйр, существом гордым, благородным, имеющим романтическую душу и отстаивающим право свободно распоряжаться собственной судьбой. Каждая глава романа, по мнению автора, похожа на действие в пьесе. Принцип драматического построения – один из характерных в творческой манере Ш. Бронте.

Женская проза достигла к этому времени больших успехов в психологическом анализе, фиксации тончайших движений мысли и чувств, в обрисовке быта и нравов мелкопоместного дворянства. Однако, по свидетельству самой Ш. Бронте, ее несколько раздражала бытописательская манера Д. Остен с ее точным воспроизведением обычных лиц, «ухоженных садов с подметенными дорожками и нежными цветами», но при том – «ни одного яркого образа, ни одного дикого ландшафта». Ш. Бронте отстаивала право на свое видение реальности и поэтическое ее воспроизведение, будучи убежденной, что художник не может быть глух к поэзии и яркому воображению. С эстетикой романтизма ее связывало умение открывать красоту в реальном, окружающем мире, что делало ее творчество близким традициям Блейка, Китса, Вордсворта.

Маленькая Джейн, живущая «из милости» в доме тетки, пытается найти тихий приют, спрятавшись за плотной шторой и углубившись в рассматривание картинок. Ее глазами читатель видит типично романтические пейзажи: полярные страны, мертвенно-бледные миры, одинокий утес среди пенящихся волн, разбитую лодку, выброшенную на пустынный берег. Неизъяснимый трепет вызывает в ее сердце изображение заброшенного кладбища и одинокого могильного камня с надписью, а также корабля, подобного призраку, застигнутого штилем в неподвижном море.

Мастерски выстроенный зрительный ряд создает определенную атмосферу. Все пейзажи являются иллюстрациями к известным творениям Юнга, Грея, Колриджа и других романтиков, чье творчество оказало благотворное влияние на Ш. Бронте. И вместе с ними в роман входит тема печали и скорби, некое продолжение «Песен невинности» Блейка, посвященных безрадостной жизни детей, пребывающих в нищете и голоде.

Следующий этап духовной эволюции главной героини связан с пребыванием в приюте Ловуда. Постепенно традиционный «роман воспитания» приобретает черты социально-психологического.

Жизнь под мрачными сводами учебного заведения, куда попала Джейн Эйр, показалась ей «веком, отнюдь не золотым». Система воспитания основана в приюте на подавлении воли и любого проявления непокорности. Физические лишения, постоянный мучительный голод, жестокое обращение с воспитанницами – все преследовало одну цель, определенную «благочестивым» главой Брокльхерстом, – привить выносливость, терпение и способность к самоотречению. Портрет данного персонажа сжато и точно передает его характерные черты, фигура напоминает «черный столб», лицо – холодное и неподвижное, моментами напоминающее высеченную из камня маску. Внедренная им система воспитания и образования – не единичный факт, а отражение характерных для всей государственной системы тенденций, против которых мужественно выступила Ш. Бронте, тенденций, противоречащих христианской морали. Над входом в Ловудский приют – доска с высеченными в камне словами из Евангелия от Матфея. И маленькая девочка не в состоянии постичь связь между священным писанием и страшной картиной унижения человеческой личности, открывшейся ей в стенах заведения.

Многие из девочек, находящихся в приюте, оказываются сломленными морально. Такова судьба ближайшей подруги Джейн Элен Бернс. Но Джейн находит в себе мужество для сопротивления. «Когда нас бьют без причины, – говорил она Элен, – мы должны отвечать ударом на удар – иначе и быть не может – притом с такой силой, чтобы навсегда отучить людей бить нас!».

Романтическая и реалистическая эстетика переплетаются в романе, придавая ему неповторимый характер.

Смена декораций приводит читателя в Торнфильд, «серую громаду», мрачное здание с гулкими переходами, таинственными происшествиями. Именно здесь Джейн Эйр придется работать гувернанткой. Тусклое и скучное существование прерывается романтической встречей с всадником на узкой дороге, где лошадь споткнулась и упала, путник повредил ногу, а маленькая хрупкая героиня оказала необходимую помощь. Им был Рочестер, хозяин поместья, человек богатый, умный, властный, наделенный живым умом, сердечной добротой и непредсказуемостью в личном поведении. Впервые в жизни он встретил женщину прямую, независимую, с ярко выраженным чувством собственного достоинства, которая настаивает на праве собственного выбора и самостоятельности суждений.

Движение прозы осуществляется через многочисленные диалоги, в построении которых Ш. Бронте обнаружила удивительное мастерство. По свидетельству первого биографа, Элизабет Гаскелл, она тщательно работала над текстом, никогда не записывая предложения, пока не осознавала окончательно, что именно хочет сказать, обдумывая буквально каждое слово, организуя повествование в определенном порядке.

Каждый из диалогов имеет специфическую окраску: самоутверждение, страстная исповедь, печальное предчувствие, философски окрашенный спор о мире, человеке, вопросах нравственности. Созданная таким образом эмоциональная и интеллектуальная атмосфера романа является новаторским приемом и неким прорывом в последующую эволюцию жанровой структуры, формирование романа идей, психологического, интеллектуального.

Лейтмотивом романа является почти постоянно дующий холодный, пронизывающий ветер, метафора эмоционально насыщенной и быстро меняющейся жизни. Большую роль в романе играют звуки, краски, явления непонятные на первый взгляд – дикие крики и странный смех в доме, неожиданно начинающийся пожар, разорванная фата героини – все эти моменты не преследуют цель просто ужаснуть читателя. Эстетика «ужасного», «страшного», столь свойственная «готическому роману», получает новую трактовку. В отличие от создателей «готических романов», для которых непостижимое является разнообразными формами вездесущего Зла, Ш. Бронте дает всему «страшному» в романе рационалистическое объяснение. Героиня узнает о тайне Торнфильда – сумасшедшей жене Рочестера, о трагических последствиях его первого брака.

Для характеристики героев автор часто использует принцип контраста. Ослепительная красота аристократки Бланш Ингрем сочетается с крайним эгоизмом, жестокостью. Внешняя невзрачность Джейн Эйр – с глубиной и искренностью чувств, душевным благородством.

Природа и человек воспринимаются Ш. Бронте в тесном единстве. Разнообразные явления природы: гроза, буря, проливной дождь – подчеркивают эмоциональное состояние героев, усиливают нюансировку чувств. Бурному объяснению в любви и несостоявшейся свадьбе (кульминация романа) предшествует символическая сцена грозы в саду Торнфильда, удар молнии, расколовший на две части старый каштан. Скрытую угрозу таят в себе сильные порывы ветра, который мчал облака по всему небу, громоздил их друг на друга, закрывая пеленой июньское небо. Но Джейн Эйр с наслаждением бежала навстречу ветру, «отдавая свою тревогу этим безмерным потокам, проносившимся с воем над землей».

В романе наблюдается отход от руссоистского идеала и романтического видения природы. После ухода из Торнфильда героине предстоит пережить нравственные унижения и физическую муку, холод, голод и ощущение отверженности, а ведь она просила только работы, но «кто обязан заботится об этом?» В эпизодах романа, повествующих о злоключениях Джейн после тайного бегства от Рочестера, в роман уверенно входит реалистическая тема униженных и оскорбленных, социальный конфликт, адекватный самой эпохе. Падая от усталости, Джейн Эйр идет по лугам, залитым солнечным светом. Она пытается и не может найти себе работу и приют, вынуждена есть кашу, которая приходится не по вкусу даже свиньям, ночевать под открытым небом. На этих страницах романа отчетливо вырисовывается нравственный идеал, выдвигаемый Шарлоттой Бронте в соответствии с духом времени. Ее героиня убеждена, что должна продолжать борьбу, отстаивая свое право на жизнь и труд.

Силой поэтического воображения Ш. Бронте стремилась потрясти сердца читателей, сделать их доступными добру, красоте, мужеству, столь свойственному ее маленькой героине. Эмоциональную атмосферу романа усиливает сочетание прозы и поэзии (стихи о природе, чувствительный романс Рочестера), дополняя сложную картину внутренней духовной жизни персонажей, а также очевидная музыкальность, которой насыщен весь роман. Идиллическая сцена счастья и появления первенца-мальчика, символа продолжения жизни, и есть некое музыкальное завершение насыщенной страстями темы, проявление той гармонии, которой в мире нет, но должна быть.

На протяжении XX века были созданы многочисленные теле- и кинопостановки по роману, на первый взгляд, очень сценичному. Но ни одна из них не достигла уровня оригинала. Причина кроется в несколько поверхностном отношении к художественному замыслу.

Роман распадается на две части. В первой рассматривается личность в соотнесении с ее душевным миром, вопросы нравственности, женского равноправия и т.д. Во второй, повествующей о скитаниях Джейн Эйр, также поставлены актуальные проблемы. Более остро звучит тема социального неравенства, тяжелого положения батраков, чьих детей учит Джейн Эйр в деревенской школе, постепенно осознавая, что бедные крестьяне – «такие же существа из плоти и крови, как и отпрыски самых знатных фамилий».

В романе возникает некий микромир (Торнфильд) и макромир (Йоркшир, Англия в целом), взаимосвязанные друг с другом. И в постижении второго важен момент встречи со священником Сент-Джоном Риверсом и его сестрами, давшими приют измученной, голодной героине. В этой части романа приемы реалистического письма начинают вытеснять романтические, диапазон изображения становится значительно шире, как и тематические границы. В структуру романа автор включает те проблемы, которые привлекали внимание общественности, отражались так или иначе в парламентских дебатах, газетной и журнальной полемике. Важнейшей из них была тема экспансии Великобритании, осознание себя как великой колониальной державы, жажда реализации дальнейших планов, непоколебимая вера в правильность и благородство собственной миссии. Актуальнейшие темы обрели в романе органическую художественную форму. Ш. Бронте была верна исторической правде.

Неизгладимое впечатление производит священник Сент-Джон Риверс при самом первом появлении: высокий, стройный, с безукоризненно правильными чертами, прямым классическим носом. Его высокий лоб был белым «как слоновая кость», а довершали портрет синие глаза с темными ресницами и вьющиеся светлые волосы. Под пером автора как бы ожил знаменитый герой романа Ричардсона Грандисон, кумир женщин XVIII века, некий символ нации. Специально подчеркивается, что редко встретишь «английское лицо, столь близкое к античным образцам». Шарлотта Бронте дает ему и символическое имя, вызывающее в памяти неистового Иоанна Крестителя. Однако постепенно за безупречно красивой внешностью Сент-Джона Джейн Эйр начала видеть иное – неподвижность облика, напоминающего статую. В линии лба и губ она улавливает что-то «неистовое, исступленное» и даже «беспощадное». Будучи священником, христианином, Сент-Джон тем не менее не обладает необходимой душевной ясностью и внутренним спокойствием. Автор лишает его очень ценного, с ее точки зрения, качества – умения наслаждаться природой. Он не бродит по вересковым пустошам ради царившей там целительной тишины, не восхищается их мирной прелестью. Поразительное впечатление производили и его проповеди, в которых не было мягкости человеколюбия. Предпочиталось – избранничество, предопределенность, обреченность. И каждый раз это звучало «как приговор судьбы». Его красноречие рождалось из глубин, в которых таились «неутолимые желания и беспокойные стремления».

Первый уровень изображения – внешний, зрительный. Неразрывно с ним сплетаясь, возникает второй, внутренний, психологический, более глубокий.

Сент-Джон, хороший человек, прекрасный брат, ревностный христианин, решает стать миссионером. Но пафос его действий и решений внутренне связан с глубинным неутолимым честолюбием, нежеланием быть погребенным в глуши, осознанием своего природного дарования и стремлением его реализовать во что бы то ни стало. Им руководит потаенная страсть «подняться выше, совершить больше других». Ш. Бронте явно предвосхитила появление ницшеанских настроений, ее героем руководит яростное желание осуществить великие цели и достичь превосходства. Он отказывается от любви, брака, семейного счастья, он «неумолим как смерть».

Сент-Джон обладал удивительной способностью создавать вокруг себя атмосферу холода, в которой трудно жить, мыслить, чувствовать. (Образ был удивительно точно найден, не случайно подобный же образ встречается и у Диккенса («Домби и сын»)). Молчание Сент-Джона повергало человека в состояние тягостного рабства. В лице Джейн Эйр он увидел достойную помощницу, способную разделить тяготы будущей миссии, ее собственные чувства, мысли были ему глубоко безразличны. Сделав предложение, он поразил Джейн – натуру эмоциональную – жестокостью и цинизмом, расчетом, в котором не было места любви. Но в лице маленькой женщины ему суждено было встретить яростный отпор, ставший прелюдией последующего нравственного поражения. Столкнулись и две полярно противоположные идеи, два отношения к вопросу о женской эмансипации, которые довольно остро дискутировались в обществе того времени. В ответ на убедительный с точки зрения Сент-Джона тезис: «Вы созданы для труда, не для любви», героиня яростно бросает: «Я презираю ваше представление о любви... Я презираю то лживое чувство, которое вы мне предлагаете!» Она отстаивает право свободно распоряжаться собственной судьбой и чувствами.

Таким образом, в вопросе о женской эмансипации, ее эволюции в Англии был сделан прорыв, инициатором которого была дочь священника Патрика Бронте из маленького городка Хоуорта.

Природа в романе Ш. Бронте нередко является проекцией человеческих чувств и характеров. «Миновав мягкую луговину, они пришли к утесам, охранявшим ущелье. Вдали высились горы без покрова, трав и цветов, одетые вереском. Каменные глыбы создавали ощущение некоей мрачной пустыни», – так изображает писательница местность, где произойдет решительное объяснение между Джейн и Сент-Джоном. И сам Сент-Джон напоминает героине каменную глыбу. В его истории прозвучал мотив национального превосходства, перешедший в одиночество и поражение в финале. Накануне отъезда он выбирает для чтения главу из Апокалипсиса и строки из Библии, где описывается видение «новой земли и нового неба». Библейские аллюзии, включаемые в художественную ткань романа, свидетельствуют о глубинной связи личностных и государственных амбиций. В плане более глубоком декларативная приверженность религии сочеталась с утилитарным представлением о Боге и стремлением подключить его к политике великой державы. Религиозность, переходящая в фанатизм, вырастает в страшную опасность для человека, человечества и страны, что почувствовала Ш. Бронте еще в середине прошлого века.

Не случайно ее замечание, что Сент-Джон создан из того материала, из которого «природа создает христианских и языческих подвижников». В данном случае оба понятия поставлены на один уровень, свидетельствующий о том, что автор не приемлет и ярко выраженной ортодоксальности как явления враждебного истинной вере и нравственности.

В финале все Риверсы оказываются родственниками, Джейн получает наследство, которое позволяет ей стать независимой женщиной. Услышав в голос, призывающий ее, Джейн Эйр возвращается к потерявшему зрение Рочестеру и обретает счастье семейного очага. Неумолимый Сент-Джон отправляется в Индию, и героиня предвидит его скорую «скорбную кончину».

Два мужских центральных образа представляют собой антитезу (слепой, но обладающий внутренним зрением Рочестер, и зрячий «слепец» Сент-Джон).

Шарлотте Бронте удалось постичь глубинные пласты национального характера, показать эгоизм, жестокость, склонность к амбициям, использовать новые методы психологического анализа, которые лягут в основу реалистического письма и будут использованы в последующей эволюции романа.

Особую глубину повествованию придает философский стержень, гегелевская мысль о живом развитии идеи как тезис, антитезис и синтез, что определяет внутреннюю структуру. Каждый из трех центральных персонажей олицетворяет собой определенный жизненный путь, который соотносится так или иначе с нравственным идеалом, выдвигаемым автором.

Как уже отмечалось ранее, роман Ш. Бронте сразу же завоевал популярность. За первым изданием «Джейн Эйр» быстро последовало второе. Не подозревая о внутрисемейной трагедии Теккерея, его сумасшедшей жене, Шарлотта Бронте посвящает издание автору «Ярмарки тщеславия». Это вызвало толки, но не изменило отношение Теккерея к автору «Джейн Эйр». В очерке, посвященном Ш. Бронте и написанном Теккереем уже после ее смерти, есть такие слова: «Помню трепетное, хрупкое создание, маленькую ладонь, большие глаза. Пожалуй, главной чертой ее характера была пылкая честность… Она мне показалась очень чистым, возвышенным и благородным человеком. В ее душе всегда жило великое, святое уважение к правде и справедливости».