Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Потом прибежал отец, тряс меня, ухватив за плечи, и все орал «Ты что наделала, Веся?! Ведьма, что ты сделала?!». А я не ведала что ответить. Только больно было, от того, что и папа меня ведьмой назвал, ох как же больно от этого было. И спросить мне хотелось только одно: «За что?». За что так со мной? За что так с матерью моей? - Весь, но прирожденных ведь много, - вдруг сказал архимаг. - Да почти каждая вторая, у тебя не должно быть силы, практически вообще никакой. Ее и не было, до того самого дня. Ее не было… - Знаешь, охранябушка, если тебя ведьмой с детства кличут, ведьмой и станешь, - едва слышно ответила ему. А мама ведьмой не была. Это я потом, когда у Славастены в обучении находилась, уже точно выяснила, к отцу приехала и под нос ему сунула выписку из учетной книги. Мама ведьмой не была! А вот я ею стала. В тот самый день и стала, о чем было указано во второй выписке - всплески силы всегда фиксировались ведьмами, так что все было наглядно и других доказательств не требовалось. Отец выписку прочел, на меня посмотрел, пошатнулся. Мачеха кинулась, воды принести, а отец… он только и смог, что сказать «Прости меня». Не простила. За себя может и просила бы, а вот за маму - нет! Молча вышла из дому, силой отшвырнув от себя брата, что кинулся на меня с вилами, да сестру с топором. На дворе постояла, ловя отовсюду перепуганные взгляды соседей. О, да, теперь они боялись, я больше не была маленькой беззащитной девочкой, которую можно было безнаказанно обижать. Теперь я была ведьмой, в дорогой одежде, приехавшей на дорогой карете запряженной двумя вороными жеребцами, и с кольцом на пальце. Огромный, черный бриллиант в обрамлении капелек прозрачно-белого бриллианта - признак моего статуса. И одно это кольцо стоило больше, чем вся эта деревенька, некогда затравившая мою мать только за то, что приехавший свататься к дочери старосты купец, с первого взгляда влюбился в нее, сиротинку с окраины, безотцовщину. Безотцовщина… Дед охотником не был, но когда в лютую зиму в деревню пришел медведь-шатун, он бросился защищать… эту деревеньку и этих людей. И ни один охотник из избы не вышел, чтобы помочь ему! Медведь-то огромный был, испугались мужики, никто на подмогу не пришел. Дед победил, да только подрал его медведь, сильно подрал… до весны дедушка не выжил. Вот так и стала моя мама в десять лет безотцовщиной. С бабушкой они не жили - выживали. Без мужика в деревне не проживешь, а бабушка в другой раз замуж не пошла, не смогла она, не захотела. Вот так и вышло, что мама к семнадцати была не сосватана - приданного то нет, а то что милая, да пригожая, это еще не повод венчальный венок предложить. И все же нашелся один парубок, из тех что охотничьими дружинами в лес на заготовку шкур уходил, да по весне возвращался. И вроде сладилось у них, да только тут мой отче пожаловал. Он влюбился сразу, но и мама полюбила всем сердцем. И чего только не натерпелась, от своей любви. Избу их с бабушкой поджигали, да не раз, в спину порой летели камни, а купец, что клялся жениться, со свадьбой вдруг затягивать начал. Купец, что с него взять? Когда первый порыв чувств прошел, он вспомнил о том, что брак с дочерью старосты, это выгодно - купец был заезжий, у старосты можно было поставить перевалочный пункт, да и возить товары в обход пограничников, без уплаты пошлины, а с мамы моей что было взять? Ничего. Да вот тут проблема образовалась - я уже под сердцем у матери жила. То, что случилось дальше, узнать мне было очень тяжело, но я узнала. Одна из «подруженек» матушки, прибежала на святки, попросила погадать ей на жениха. Обычная забава - воск свечи вылить в блюдце с водой, да по воску застывшему, по кляксе этой непонятной, пытаться судьбу прочесть. И ничего колдовского в забаве такой нет, нет и ничего опасного, но только мама воск в чашу вылила, набежали деревенские да храмовники. Маму обвинили в колдовстве. Меня то спасло, что роды начались преждевременные. Так я осталась на руках у бабушки, а мама умерла в храмовой тюрьме. До вынесения приговора она не дожила, от того спалили на костре лишь ее окровавленное родами платье. И во время этих событий, мой отец находился в деревне. Я была совсем маленькая, когда умерла бабушка. Помню только, что было мне тепло и хорошо, а потом вдруг стало холодно и голодно и жить я начала в другом доме. Отец забрал. Плохо он ко мне не относился, прохладнее чем к своим детям от мачехи, но не плохо. Плохо относилась мачеха, мои кровные брат с сестрой, да селяне. «Ведьма, дочь ведьмы»… Я хорошо помню тот день, когда вышла из дома своего отца и стояла на дороге, глядя в небо. А деревенские знали, точно знали, что прокляну я их сейчас. И не ошиблись ведь. «Сколько мать моя слез пролила, столько и вам не видать солнца ясного!» Я сказала это громко, чтобы все слышали, и ответом мне был грохот небесный. Когда я уезжала, в деревеньке Горичи шел дождь. И спустя неделю - там все еще шел дождь. И спустя месяц… И спустя год! Жалобы на меня до самого короля дошли, от него приказ к Славастене «Угомони ученицу». Но прозвучало уже проклятие, как снять его я не ведала, ведьмы подступились было, да только в результате вмешательства, дождь лишь сильнее пошел. Нет больше деревеньки Горичи, болото одно осталось. Кто мог - уехал, кто не мог - ушел. Отец бросил свою жену, как только понял, что склады теперь держать в Горечах не получится, но и он кары он не избежал - в родной стране его ждал неприятный сюрприз, брат его младший все к рукам прибрал, и отец остался ни с чем. Знаю я это потому, что купец не постеснялся ко мне приехать и о помощи просить, мол «Прокляни брата моего беспутного, я же тебе не чужой, ты же дочь моя». Ну раз дочь, я и проклянула… отца, естественно. На неудачу. А в Горичах все так же часто идет дождь, но каждое утро солнце светит на три могилки за селом, и цветут на них цветы круглый год в любую погоду. «Весь, у нас вторжение, - сообщил вдруг леший». «Ведьмак? - мгновенно насторожилась я.» «Вроде он, - с сомнением ответил друг верный, - но не ведьмак теперь, а ромашак. Не взыщи, хозяйка, другого слова не подберу». Поговорить значит ведьмак хочет, да только я сейчас совершенно не в том состоянии. «Чащу позови, пусть ему лекцию прочтет еще раз. Она знает какую. А мне бы поспать, лешинька». И я заснула, покойно и привольно, как может спать только лесная ведунья, без снов, без кошмаров, без воспоминаний. *** Утром проснулась поздно и удивилась тому, что свет мне в глаза не бил, и вообще полумрак повсюду. Села, огляделась, улыбнулась. Охранябушка за ночь раздобыл где-то ткань черную, и занавесил все стены несуществующие, так чтобы свет не мешал мне. Встала, потянулась, вышла из избы и заулыбалась уже всему - солнцу, утру, лесу, лешему который держал бревно, коту Ученому, который давал советы, Мудрому ворону, который давал указания, и даже охранябушке, который бревно это пилил. А у костра русалки лысые обед готовят, из лесу медведь с кузовком грибов идет, и чаща моя зловреднючая, лежит на солнышке, ногой в листочках покачивает, и морда у нее ну такая довольная, что ни словом сказать, ни песней передать. Красота в общем! - С добрым утром. Как ты? - спросил маг, выпрямляясь. - Спасибо, хорошо, - ответила улыбаясь.- Лешинька, ты сильно занят? Суровый мой сотоварищ, посмотрел на чащу. Та, поначалу делала вид, что вообще ни разу намеков не понимает, но с лешим не забалуешь. Встала как миленькая, пошла бревно для охранябушки держать, но я ее взгляд на медведя перехватила, и вот клюкой поклясться могу - она сейчас медведя припашет. Чаща у меня та еще поганка. Посмотрела на русалок, те улыбались во все зубы, счастливые такие… лысые. - Русалочки, милые, а где волосы-то? - не удержалась я от вопроса. - Утра доброго, госпожа лесная ведунья, - ответили они разом. Потом вдруг засмущались, глаза опустили, и только Фати, она самая смелая из них, сказала: - Нам чаща-матушка все поведала, ну об том, почему ж вас все страшной уродиной кличут, уж не сочтите за оскорбление, госпожа. Да только волосы же сейчас не в моде, особливо у магов. Им чистенькие, без волосика, девушки нравятся. Ну… чаща! Глянула на чащу - та улепетывала, бревно теперь медведь держал, грибы мне кот нес, а охранябушка, видать уже знал все, но лишь улыбку скрыть пытался, а говорить правду русалкам, видать, никто не собирался. Даже я. - Эм… красиво, - проговорила невнятно. - Маслом натерли голову, чтобы блестела! - гордо сообщила Этин. Ну, чаща, ну ты у меня еще попляшешь. Да только тут как раз леший подоспел, не то, чтобы он спешил, но подошел в самое время. Я руку протянула, к его колючей щеке прикоснулась, и глаза закрывала уже, когда заметила - не пилил бревно больше мой охранябушка. Замер он, гневно глядя на лешего. С чего бы? И глаза я закрыла, передавая другу верному все сведения о лесе, все что во время сна заметила, все что ему сделать надобно. Где подлесок прорядить, где муравьев угомонить, с каким волком побеседовать надо бы, а то повадился на оленят охотиться, мне Урог и раньше про него говорил, а вот сегодня сама увидела - волчара этот наглый, от стаи отбившись, караулил у водопоя не старых или болезных, а молодых оленят. Негоже это! У волков своя задача, а коли не выполняют - прочь из моего леса! В общем, дел было много. И славно так, что леший у меня теперь есть, по началу все самой делать приходилось, я с ног сбивалась, все чаще где-нибудь под сосной спала, но может и к лучшему это, меня тогда только работа и спасала, берегла от дум страшных. И все же с лешим полегче стало, и я без него как без рук теперь. Все передала, поручения дала, открыла глаза, улыбнулась другу верному, руку опустила. - До заката управиться надо бы, лешинька, - попросила его. - Я-то успею, а ты? - вопросил леший. - Управлюсь. У меня выбора нет, вечером поспать нужно будет, ночь-то вся на охранябушку уйдет. Леший повернулся, да на охранябушку глянул недобро. - Не злись, лешенька, - попросила его. Тяжело вздохнул богатырь лесной, да и исчез. Оно и верно, работы много сегодня, а я и так проснулась поздно. Быстро умывшись, волосы расчесала, собрала, на ходу хлеб с сыром сжевала, опосля нос нацепила, на лицо краску нанесла, брови поклеила косматые, бородавки самые страшные, плащ же не самый страшный - тот после охранябушки надо было еще починить. Из избы вышла уже как полагается - страшная, мерзкая, жуткая. - Лапти забыла, - сказал вдруг маг. Ой, точно! Метнулась обратно, переобулась, но когда спустилась по лестнице, маг заступил мне дорогу. Осмотрел внимательно и спросил: - Магией пользоваться не стала. Выходит, опасаешься? - Повод есть, - ответила я. И чуть не помянула все поганки лесные разом! Модулятор голоса забыла. - Да что ж за день то такой! - пришлось опять бежать в избу, охранябушка почему-то за мной пошел. Постоял в полумраке, пока искала нужный, да настраивала на каркающий резкий голос, делая распевку, а потом спросил: - Что конкретно не так с магией? Посмотрела на него досадливо, вздохнула и правду сказала: - Мою ты поглощаешь. Да быстро. Так быстро, что иллюзия и та не держалась, глаза мои сползающие вспомни. Маг кивнул, принимая ответ, и произнес: - Ночью ты не переодевалась. Сейчас снова в «образе». Людей встретить собираешься? Посмотрела на него пристально, да и совет добрый дала: - В мои дела не мешайся, охранябушка. Это мои дела, не твои. Промолчал, взгляд тяжелый, пристальный. Затем вдруг сказал: - А из охранительной магии на тебе что-то есть? Да сколько ж можно уже. - Чаща! - позвала я. Меня она везде услышит, даже если рядом нет, а уж зову не поддаться права не имеет. Вот и сейчас скользнула в избу стебельком вопросительным. И вот тогда я и нанесла удар, вымолвив. - Чаща, родненькая, ты не поверишь - маг наш вообще ничего о зачатии не ведает. Это было все! Когда я уходила, в избе царила такая тишина, что была хуже рева звериного, но это ничего, мне все нравилось. *** Дел сегодня набралось немало - лес то мой Заповедный увеличился, от того и хлопот прибавилось. И металась я с клюкой из одного конца вверенной территории в другой, иной раз с лешим пересекаясь. Так, пока я с главным оленем разговаривала, вдали раздавался оправдательный скулеж волка-негодника - леший работал. А ведьмак спал. Все там же, на опушке леса, нервно отгоняя от своих ромашек местных пчел. Пока гонял - я не трогала, а как прибить попытался, мгновенно чащу призвала. Теперь ведьмак выл, он эту лекцию в третий раз смотреть вынужден был. С лешим встретились у нового источника - пока все шло, как надо было, но только пока, вода все равно размывала холм. Постояли, подумали. Поняли в чем ошиблись и где в расчетах вообще закралась ошибка - почву определили неверно, глина в ней была, да только на поверхности, а внутри песка больше… нет, не удержу я дуб, рухнет он. И когда упадет, ох и дров наломает. Постояли, еще на холм посмотрели, подумали. И тут Савран вернулся. Как ступил на территорию моего леса, я ощутила сразу, остановился и он в замешательстве. Да, плохи твои дела, Савран, ох и плохи. - Саврана к жене проводи, - попросила лешего. Тот кивнул, я осталась корпеть над расчетами. Вот нельзя дела лесные в спешке делать, знаю же, но нет - поспешили мы вчера, и вот он плачевный итог. Посидела, подумала, посмотрела на холм… ну его к лешему, простым путем пойду! Глаза закрыла, осмотрела лес, нашла бревно тонкое, муравьями проеденное, отобрала решительно, перенесла к холму да и сделала из него сток. Так чтобы от самого грунта, до поверхности, и не через холм, а к его подножию. К тому времени как леший пришел, уже справилась, стояла, плащ отряхивала. Друг мой верный скользнул призрачной тенью в холм, оценил работу, вернулся, на меня поглядел с сомнением. - Лесная сила за то не похвалит, - сказал леший. - У леса свои правила, свои законы, могла б суглинка намыть, камнями дно рудника устелить, а еще… На этом леший замолк. Могла бы, да, а еще мог бы он верно состав почвы определить, но тут дело такое - с меня паршивая ведунья, а с него крайне ограниченный леший. Нет, раньше он был явно выше похвал всяческих, профессионал своего дела, да только… Так уж вышло, так случилось, что ко мне леший пришел умирать. Насилу спасла, и спасла же, вот только ныне леший от сил своих прежних едва ли одной пятой владел, так что - работаем с тем, что имеем. Но леший о своих обязанностях вспомнил, сник. Посмотрела на него, вздохнула, да и невыдержала: - Лешинька, а вот давай откровенно, правду-матушку тебе скажу. У Лесной Силы правила есть, тут ты прав, есть и законы, и с этим спорить не буду, но от гор, до заморья - это последний Заповедный Лес! Последний, лешинька. А все знаешь почему? Леший угрюмо посмотрел на меня. - А все потому, - заявила решительно, - что действуем мы так, как считаем правильным. Правильно мы с тобой действуем, вот. И можно бы постенать, что и ты и я не идеальны, но будем откровенны - все у нас получается. Посмотри, три года миновало, а наш лес цветет и процветает, и зверья вдостоль стало, и ягод… А какой сорт земляники ты хороший принес, как поспеет - на весь лес аромат разносится! Так что хорошие мы с тобой леса сохранники, очень хорошие. Задумчиво почесал леший бороду, на меня посмотрел, да и спросил: - Хорошие, твоя правда. А вот надолго ли? Ты, хозяйка, рискуешь сильно, справишься ли мне не ведомо. Но знай, сейчас знай - для мага я остров нашел. Коли безумным станет - с него не выберется. Коли разум сохранит - сорванная печать повредит лишь валунам да скалам. Советов давать не буду, не мое дело, лезть не стану, просто помни, что сказал. - Запомню, - вздохнула я. Совестно мне было, что вчера сорвалась на печали прошлого. О прошлом жалеть смысла то нет уже давно, о будущем думать надобно, тут леший прав. Но вот что меня вдруг встревожило: - Лешинька, а от чего Ясеневый лес-то пал? Странное дело, когда узнала, опечалилась, конечно, а кроме грусти и сожалений, иных мыслей не было, да и дел тогда было невпроворот. Нечисть к нам хлынувшую привечать пришлось, обустраивать, территорию леса увеличивать, правда не так, как в этот раз, по всему периметру, а лишь на болото протянуть подведомственные земли, да на взгорье, взрыгг да шуней в лесу ведь не поселишь, им горы нужны. Мы тогда с лешим с ног сбились, до смешного дошло - у селян свиней на развод закупали, кормить то нечисть и живность чем-то надо было, а из павшего Ясеневого Леса волков пришло в два раза больше, чем оленей. Ох и намаялись тогда. И что только не делали. Пшеницей да овсом холмы засеивали, бурак да репу чуть ли не вручную сажали, заячью траву сеяли, и не только ее. И по правде - не было бы у меня тогда лешего, ни в жизнь бы не сдюжили. Но справились, сумели. А вот о Ясеневом лесу тогда почему-то даже не подумали. - Надо бы узнать, - призадумался леший. И на меня посмотрел напряженно вдруг. Я знала, какой вопрос леший услышать не хочет: «От чего сгинул Подгорный Заповедный лес?». Но я не охранябушка, я задавать вопросы, от коих сердце кровью истекает, не стану. - Ворона Мудрого пошлем, - решила подумав. - Стар уже, - не согласился леший. - Но сокола молодые на крыло встали уверенно, может послать кого? - Хорошо, - согласилась я, - только сначала ко мне пришли. Переглянулись и дальше за работу. *** Лес, он огромный, сложный, за ним глаз да глаз нужен. Особливо когда поэкспериментируешь ради блага, а потом хоть головой о стену бейся. Вот как сейчас прямо. |