Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Из кустов в водяного полетел валун. Водя мужик тренированный, перехватил в полете, отправил обратно - чай не лягушка, можно и пошвыряться. Чаща тоже рассудила, что камни жалеть смысла нет, и зарядила в водяного целой глыбой. Водя перехватил. В полете. Магией. Подержал, вздохнул страдальчески, назад вернул и на меня посмотрел. - Хорошо, - я соскользнула в воду, - с меня поцелуй. И соскальзывала я в воду, а оказалась вдруг в объятиях крепких, тесно прижатая к груди мужской, и нет - не был это водяной, вовсе не он был. У водяного и руки мягче, и тело… тоже мягче, а охранябушка весь твердый, как из стали выкованный, да и держит крепко, аж не продохнуть, а еще взгляд у него злой, матерый, опасный. - Ведьма, - голос хриплым был, - я бы на твоем месте такими обещаниями не разбрасывался. И даже возразить не дал, поднялся рывком, да и пошел по воде, утонув в ней лишь по колено, а тут глубины было в три роста человеческих, я точно знала, ныряла как-то за книгой оброненной. И водяному, едва из воды вышли: - Позже поговорим. Без свидетелей. Тут уж у меня челюсть отвисла, да только архимаг клюку мою подхватил, магией подхватил, оземь ударил и путь открыл прямо к избушке! Так что когда дар речи ко мне вернулся, не было уже ни заводи, ни Води, ни даже чащи Заповедной в кустах. Был маг. Маг меня в избу занес, на ноги поставил, полотенце протянул, развернулся и ушел. Да недалеки переходы были - в угол ушел, сел там, на стул уцелевший, учебник взял со стола, и… к чтению видать вернулся. - Охранябушка, - заматываясь в полотенце, проговорила я, - а что это вот сейчас было-то? - М? - он оторвался от книги, меня взглядом синим окинул, вновь к чтению вернулся, и ответил голосом злым: - Чаща твоя примчалась, изобразила мне процесс зачатия головастиков, требовала остановить разврат, сообщила в красках и иллюстрациях, что сама три года уж поделать ничего не может, и вся надежда у нее на меня только. И да, у меня, есть вопрос. - Ккакой? - потрясенно спросила, прижимая полотенце к груди. Архимаг глянул на меня, усмехнулся и спросил: - Чешуя не мешает? - Нннет, - ответила неуверенно. - Ясно, - маг перевернул страницу, - значит чаща у тебя не только сволочная, но еще и тугоумная. Спать ложись, ведьма. А такого уже ни одна ведьма не стерпит. - А ты мне не указывай, охранябушка! - прошипела я. Маг голову вскинул, на меня посмотрел пристально, и вдруг сипло произнес: - Простите, госпожа. Даже негодовать после такого не захотелось. Постояла, глядя на охранябушку, который смотрел так, словно приказаний ждет и вообще раб он мой, развернулась и ушла за печь, вымолвив: - Называй лучше ведьмой, мне так привычнее. - Как вам будет угодно, госпожа ведьма, - раздалось вслед. Аж передернуло! Вот заладил-то! *** Ложилась спать с влажными волосами, сушить их магией при архимаге с нестабильной печатью я не решилась. Пугала меня и сила его, и то, что контроль над ней охранябушка теряет рядом со мной. Последний взгляд мой был на месяц. «В полночь», - приказала я месяцу. И провалилась в сон. Снился мне лес. Он всегда мне снился - лесная ведунья спит, да не так, как кажется. Я спала как трава, как деревья, как земля - дремота, не сон, и работа. Лес, он ответственности требует, особенно если это Заповедный лес. И я спала лишь телом, умом бродила по лесу, отслеживая потоки силы, проверяя ручьи, улыбнувшись перебравшейся к нам сегодня семье кротов, заметила, что на одном из холмов земля сходить начала, вслед за ней деревья рухнут, надо бы вмешаться завтра… И вдруг сон мой стал сном! И я увидела себя, с костяным кинжалом в дрожащих руках… Я увидела себя, стоящую на коленях над тем, кто ради меня готов был отдать жизнь. «Нет… - ветер срывает хриплый шепот с губ, ветер срывает горькие слезы». «Да, - тихий голос Кевина, - нас никто не спасет, Валкирин, никто. Один удар, ты сможешь». Валкирин - та, что выбирает мертвых. Имя, что дала мне Святослава… лишь спустя годы, я узнала его значение. В ту страшную ночь - уже знала. «Один удар, Валкирин, быстрее». «Веся, - поправила я, - меня зовут Весяна. Меня так назвала мама…» Удар, острый нож в теряющем жизнь теле молодого мага, и слезы падают на его лицо, когда я, склонившись, прикасаюсь губами к его губам. Его последний поцелуй… Мой самый первый… И яркий свет в глаза. *** - Что с месяцем? - услышала вопрос, едва распахнула мокрые ресницы. Не сразу поняла, где я, что со мной, и почему на краю моей постели сидит матерый измотанный жизнью мужчина, а потом вспомнила. Села, слезы вытерла, на месяц глянула, тот, верный друг, луч убрал, свое дело выполнив. - Спасибо, - прошептала я месяцу. А вот затем посмотрела на архимага, да посмотрела вопросительно - кровать тут моя была, а его матрас за печкой, ввиду отсутствия теперь у меня прихожей. - Это… моя кровать, - напомнила несознательному. - Ты плакала, - прозвучало в ответ. - Бывает, - улыбнулась заверительно. - Мы, ведьмы, существа эмоциональные. Спать ступай, охранябушка, и не перечь мне. В последних словах непререкаемая сталь. Архимаг спорить не стал, поднялся, голову склонил, аки раб опять, и ушел к себе спать, да лег, повернувшись спиной ко мне и прикрывшись почти с головой. Видать обиделся, да не моя печаль в том, мне лес спасать надо, мага этого спасать надо, а потом как-то еще с Лесной Силушкой договариваться… еще не знаю как, потом придумаю. Одеваться долго не стала - плащ простой неприметный на плечи, капюшон накинула на голову, туфельки легкие матерчатые, верная клюка в руке, и шагнула я от избушки сразу к холму в лесу. Там уже ждал леший, он моего леса хранитель, он со мной одни сны видит. Постояли, глядя на холм, подумали. Поразмыслить было о чем - коли вмешаюсь я сейчас, то деревья, могучие великаны, коим еще стоять бы лет сто, а то и двести, погибнут. Да только холм источник подземный разрушает, и рвется он на поверхность, а вода здесь дело нужное - молодым деревцам подмога, мелким зверям питье. Долго с лешим решали, чего делать то будем, как и дубы сохранить, и источнику путь на поверхность дать. И вот казалось бы волшба дело нехитрое, со стороны оно может и так, а на деле сидим с лешим на земле формулы вычерчиваем, давление воды и силу корней высчитываем, да рассчитать надо так, чтобы и волки сыты и овцы целы. Решили. Дело сладили. К водяному я пришла пошатываясь. Постояла, на ветру качаясь аки камыши по берегам заводи, от того видать Водя меня не сразу и увидал. - Случилось чего? - спросил встревожено, выныривая с глубины. - Ддддерево, укрепппляла, - языком едва ворочать могла. Ну да отойдет скоро, лес он великая сила - одной веткой отбирает, другой дает, так что под сосной посижу и в норме буду. Водяной покивал головой понимающе, вновь на глубину нырнул, вернулся с сундуком, всплеском волны отправил его к моим ногам. Сундук был таков, что на нем и спать можно было бы при желании - крышка плоская, в старину такие сундуки делали и служил он частенько и хранилищем и кроватью хозяевам. Да только этот сундук был не простой - не ведаю, сколько лет ему было, но веяло тьмой, холодом могильным несло, да привкусом крови на губах. - Зачарованный, - подтвердил догадку мою водяной. - Сам пытался открыть - не вышло. Кивнула, говорить сейчас трудно было, только позвала лешего мысленно, да клюкой оземь ударила. *** Под сосной возле избушки я сначала полежала, посидеть не вышло. Полежать долго тоже - охранябушка пришел. Постоял, на меня посмотрел, ушел. Думала спать пошел, оказалось нет - прислал ко мне домового с чаем и бутербродами. Надо же, оказывается хлеб еще остался, я думала весь съели. Когда перекусила, архимаг все же не выдержал, пришел. Постоял. Посмотрел на сундук, на меня, вопросил: - Ведьма, этот хран зачарованный. Его не открыть. Попытаешься - все что в нем, уничтожится. - Не учи ученого, - высунулся из дерева кот Ученый. Охраняб на него едва ли поглядел, на меня смотрел предупреждающе. - Спать иди, - послала я его. - С сундуком сама разберусь, не маленькая. Однако маг даже не дернулся, вздохнул, сдерживая негодование, и хотел было что-то еще сказать, да не успел - я руку к сундуку протянула, дерева мореного коснулась… и осыпалось трухой то дерево, остался только каркас стальной, да замок нетронутый. Охраняб потрясенно на меня поглядел, и произнес только: - М-да. - Я же ведунья лесная, забыл? - спросила с улыбкой. Отвечать он не стал, нагнулся, каркас оставшийся от сундука поднял, книги вытряхнул, а опасное хранилище подальше отбросил. Затем на колено опустившись, быстро книги перебрал, каждую в руках подержал, будто искал чего. Да только не искал - охрану он с них снимал. Чародейские книги, они часто зачарованы, и тому, кто откроет мало хорошего несут, да только архимагу такое нипочем. С каждой книги чары снял, после встал и ушел обратно к избе, оставляя меня сидеть в задумчивости. - Силен, - заметил леший. - Двух архимагов сам убил, - тихо сказала я. Леший суставами потрещал в задумчивости, да и ушел в лес - я дерево укрепила, но следить за ним лешему теперь. Долго следить, до тех пор, пока под корнями исполина не пробьется на поверхность родник, но и на том не все еще, проследить надобно, не размоет ли вода почву, верно ли рассчитали мы все. Я же снова жестоко эксплуатируя месяц, приступила к чтению - чародейский язык я знала плохо, но он был подобен языку магическому, а вот его уже… я тоже знала плохо. Но мы, ведьмы, народ настойчивый, так что я с энтузиазмом взялась за дело. *** К спящему архимагу подобралась бесшумной кошкою, скользнула пальцами по покрывалу, осторожно оттягивая, да только… - Ведьма, ты меня домогаться решила? - вопросил неведомо как проснувшийся охранябушка. - А то, - подтвердила бодро. - Размножение, оно, охранябушка, куда проще обучения. - Ну-ну, - хмыкнул маг. Но не мешал, и то хлеб. Стянув до пояса покрывало, я рубашку задерла по самую печать, хотя по-хорошему снять бы ее, рубашку в смысле, ну и печать тоже. Посидела, посмотрела, попросила: - На живот перевернись, будь так добр. Охранябушка взял да и перевернулся. На спину. Мне же досталось крайне сомнительное удовольствие встретится взглядом с синими, такими синими, что почти фиолетового оттенка глазами, и взглядом недобрым. - Ведьма, - тихо произнес маг, - уймись. Эту печать не снять. Унялась бы, да только: - Мужик, либо я печать сниму, либо ты мне тут пол леса снесешь и не заметишь! О себе не думаешь, о природе подумай! Маг выслушал молча, но как высказала все, со спокойной насмешкой произнес: - Есть третий вариант, ведьма. Ты меня убьешь и войдешь в силу. У меня от слов его руки опустились. Опустилась на край лежанки его, посмотрела с тихой тоской и едва слышно вымолвила: - А ты еще не понял, охранябушка? Посмотрел недоверчиво, а в глазах уже промелькнуло, проявилось подозрение. - Кевин Ланнерон. И вроде тихо сказал, а для меня слова его громом небесным прогремели. Как приговор. Усмехнулась невесело, кивнула, да и повторила просьбу: - На живот перевернись. Но архимаг даже не пошевелился, лишь смотрел на меня, а что было во взгляде его - леший разберет. Я не вглядывалась, я отвернулась и запрокинув голову, на месяц посмотрела… не до слез мне сейчас, совсем не до слез. - Быть того не может, ведьма, - что-то не так у мага этого было с голосом, говорит вроде тихо, а пробирает до костей, - что-то тут не так. Я по вашему следу шел, я следы заклинания видел, я… Вас лес поглотил. И раз ты стала лесной ведуньей, значит, ты природная ведьма и… И он осекся. Вспомнил, стало быть, слова мои. Вспомнил и понял: - Но ты не природная, тебя лес призвать не мог, ты действительно прирожденная… Твою мать! Резко повернувшись, посмотрела на него с яростью и прошипела: - А вот мать мою не трогай! - Остынь, ведьма, это было ругательство, - холодно произнес архимаг. Я то остыну, тебя, сволочь, сейчас спасу, потом из лесу своего вышвырну, потом остыну! - На живот! - прошипела, с трудом ярость сдерживая. Маг молча перевернулся. Мне же пришлось снова рубашку задирать, но мучить меня архимаг не стал - стянул рубашенку одним рывком через голову, лег, предоставляя мне всего себя, и лишь когда я к коже его притронулась, не к самой печати, а к черным молниям наложенных проклятий, тихо сказал: - Ты же обманула меня, ведьма. - Смотря в чем, - не стала оправдываться я. Усмехнулся, затем произнес: - Если ты прирожденная, значит, лес призвать не могла. Но лес вас поглотил, головой ручаюсь, а значит, силу свою ты на призыв потратила. Так? И это был вовсе не план Кевина Ланнерона, да, ведьма? Я провела пальцем по черным отметинам, да и не стала молчать: - Охранябушка, родненький, умен ты больно. Так умен, что шанс у тебя есть, хороший такой шанс… Стать богаче на парочку проклятий сверху тех, что уже имеются. Не зли меня, маг, просто - не зли! Злить не стал - лежал молча, дышал осторожно, стараясь не шевелиться даже, а я устроившись удобнее, проводила пальцем по черным молниям проклятий, незримо повторяя рисунок каждого из них. И уже почти закончила, когда неугомонный этот вдруг высказал: - Лечишь ты хорошо. Слишком хорошо и для ведьмы, и уж тем более для ведуньи лесной. Хорошо лечишь. Лучше целителей. - Ой, а я посмотрю, ты у нас не только умен, а еще и на комплименты горазд. Ох, охранябушка, ой смутил меня старую, - протянула язвительно. - Молодую, - возразил маг. - Очень молодую. Слишком молодую, для того, чтобы настолько овладеть целительским ремеслом. И это притом, что у тебя даже дара нет целительского. Я замерла. Хотя и не стоило, на таком моменте останавливаться - больнее ему будет потом. Вот только, даже не догадываясь, сам архимаг сейчас причинял боль мне, вскрывая старую рану каждым из слов. - Замолчи! - не попросила, скорее потребовала. Замолчал… жаль, что не надолго. - Его вылечить не смогла, да, ведьма? - тихо спросил маг. Вскочила как, сама не ведаю, развернулась, сбежала вниз по ступеням лестницы, дороги не разбирая, ушла в лес, без клюки родимой даже. Шла, куда не ведая, потом сил не осталось - рухнула на колени, рукавом закрывая крик и всем телом сотрясаясь от рыданий. Не смогла… Все сделала, что умела, что не умела сделала тоже… два месяца его мучила, к смерти не отпускала, а спасти… не смогла. И захлебываясь слезами, не услышала тихой поступи, лишь замерла, когда укутал одеялом, когда обнял, прижимая к себе, когда произнес сокрушенно: - Прости меня, Веся, прости. Нужно было заткнуться. Нужно было. Но говорить я этого не стала, лишь спросила: - Как ты меня нашел? Маг молча положил передо мной клюку. Помолчал и добавил: - Прости. Вытерев слезы, тихо ответила: - Дело прошлое. Я поднялась, маг поддержал, и убрал руки прежде, чем я успела попросить об этом. *** В остатки избушки вернулись молча. Я сходила к бочке, умылась ледяной водой, постояла, глядя на лес… Лес меня и защитил, и вылечил. Лес мудрее нас. Он бережет, он хоронит, он скрывает… Хорошо мне в этом лесу было. Так если подумать - я даже счастливая живу в нем. Мне здесь и хорошо, и спокойно, и это дом мой теперь, да только страх появился, что выгнать могут. Но смогут ли? За первый свой дом я сражаться не могла, мала была еще, из второго «дома» сбежала, а третий дом для меня вот он. Мой лес. Мои леший, кот, ворон и чаща, пусть и зловредная. Когда в дом вернулась, маг за столом сидел, опять с книгой. - Спать ложись, охранябушка, через пару часов рассвет, - сказала я, в постель укладываясь. Взгляд архимага не увидела, скорее почувствовала, да в ответ смотреть не стала… не сегодня. - Веся, я могу спросить? - Ведьма, - поправила я, - называй меня так, мне привычнее, тебе проще. - Мне не проще, Веся. Ну, твое дело значит. Я отвечать не стала, укрылась почти с головой. Но охранябушка мне попался упорный и настойчивый. - Прирожденная ведьма ведь слабее природной, я правильно понял? Да что ж ты все не уймешься никак?! - Правильно, - тихо ответила. И зажмурилась, надеясь перейти в то состояние дремоты, в котором видишь лес, и не видишь воспоминаний и снов. Да разбередил маг все, все что болело на сердце, но уже казалось бы похоронено было под прошлогодней листвой, но нет - тлел еще тот костер, на котором сожгли мою мать. «Ведьма!» «Дочь ведьмы!» «Смотрите, ведьма идет!» Я слышала это с детства, с самого раннего детства, но однажды селяне перешли черту. «Смотрите, опять эта ведьма до колодца идет! А бей ее! Бей ведьму!» До меня и первый камень не долетел. Не знаю, как это вышло, до сих пор не знаю. Я навроде только голову руками прикрыла, но что-то случилось, и от скрещенных в попытке защититься рук, ударила в толпу волна силы. Да такой силы, что снесла подростков, организовавших травлю, и взрослых, что стояли в отдалении, наслаждаясь моим унижением, и даже парочку домов сила тоже снесла. И осталась я, со слезами застывшими в глазах, а повсюду прочь бежал народ, дети кричали, страх поселился, и тучи, страшные тучи, внезапно превратившие ясный день, в серую муть. |