Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Вот и все, нет больше охранябушки, один архимаг Агнехран остался. *** Работы в Гиблом яру было много, слишком много для одной меня, да даже и если лешего на подмогу позвать. Этот Заповедный лес был огромен! Втрое больше моего, а мой-то за последние годы вырос как, за десять суток на коне не объехать. Да делать нечего, оно как - глаза боятся, а руки делают. Мы с чащей начали с малого - с севера, где нежити было мало, а гниль еще не распространилась, погребая под тленом все живое. И до самой зореньки гнала терновая лоза всех с места, куда по утру, хочешь не хочешь, а лешего пришлю… сама-то едва ли куда дойти смогу в ближайшее то время. А с первыми петухами, как и договаривались, леший выдернул меня в сосновый бор. Долго рвал мое платье - хорошо сшила, крепко, на славу, даже лешинька с трудом справился. Потом, правда, не рад был - платье-то кровь не пропускало, а как исподнюю сорочку увидал, так всем досталось, и мне, и магу, и голове моей беспутной, которая ногам покою не дает, а пуще всего самому себе, что отпустил, что не уберег. - Не могла я иначе, лешинька, он бы яр сжег весь, - прошептала покаянно. - Силенок бы не хватило! - прорычал леший. - Хватило бы… в том то и дело - ему хватило бы… Верный друг порычал сокрушенно да гневно, на руки подхватил, к роднику целебному унес. Где-то по пути я сознание и потеряла. Но только свое, ведьмовское, а лес жил во мне и не спал никогда. И пока промывал мои раны леший, я уже по лесу тенью незримой ходила, выбирала, что из ростков пересаживать буду, что оставлю подрасти, что бы еще посадить надо бы. Потом услыхала, как сойка лесная, другой пересказывает, что в крови весь родник лесной. Замерла встревожено?! Как? Неужто кого у водопоя убили? Запрещено же! Сама запретила, так что точно знаю - запрещено. К роднику метнулась, да и замерла. Моя это кровь была. Моя, вся до капельки. И тек кровавый ручей до самой реки, от того водяной и почуял недоброе, ко мне примчался да и стоял он на коленях рядом с лешим. Леший меня держал, Водя на спину мазь из водорослей наносил, ту, что кровь останавливает… а не останавливалась она. Никак не останавливалась… и то, что дело плохо, совсем плохо, видно было лишь по кольцам на моих руках - гасли они, камешек за камешком, амулет за амулетом. А на другом берегу реки, стоял Агнехран. Рядом с ним, по бокам вытянулись верные Сида и Хоен, значит спас, вывел из яра, просьбу мою выполнил и за то спасибо. А в лес мой тебе ходу больше нет, архимаг. «Лешинька, волков пусть Водя на наш берег переправит», - попросила мысленно. «Молчи, Веся, ох молчи… Коли выживешь, сам придушу!» - пообещал друг верный. Коли выживу… «Выживу, деваться некуда, нам с тобой еще Гиблый яр восстанавливать». От чего леший вдруг взрычал, Водя явно не понял. Но просьбу выполнил - волков подхватило волной, да и вынесло на наш берег. Волков, но не мага. Вот и все, прощай, охранябушка, больше не свидимся. Прощай. *** Ловушку я ощутила сразу. Едва ступила на порог своей избушки. Остановилась, прислушиваясь к шелесту листвы, к шепоту ветра, к лестной нечисти, собиравшейся явно потешиться, к животине - тоже не собирающейся отказывать себе в удовольствии развлечься, и к охотничкам. Горе охотничкам. «За третьим поворотом от могучего дуба яму вырыли»… - шептал мне ветер. «Яда нету, одни сонные зелья», - добавил грибовик, высунувшись из-под пня. «Скоррррее уже!» - возмущались сороки. «Нет, помедленннее, мы еще не добежали!» - потребовали белки. «Почти успеваем!» - сообщили олени. «Они мои!» - заявила моя чаща зловреднючая. «На моей территории, значит мои!» - возразила тоже моя чаща, но это была просто злая, вредная и с отличной памятью. Кошмар наяву - у меня теперь две Заповедные чащи! Две! Только у одной дитяток вволю, а другая со мной из-за этого почти не разговаривает, обиделась она, понимаешь ли. А чего обижаться-то? Ну не могли мы с лешим спасти деревья, никак не могли. Все силы приложили, грибниц понасеяли, источники чуть ли не вручную отчищали, а не спасли. И теперь часть Гиблого яра была пастбищем. Сначала туда волков послали - те нежить сильно в количестве уменьшили, опосля кабанов и коров. Оленей да косуль хотели, но эти звери пугливые, с тонкой душевной организацией, они мертвяков на дух не переносят. А коровам ничего, им что пьяный хозяин, что ходячий умертвий - все без разницы. Самих мертвяков волки близко к стадам не подпускали, а потом уже и кабаны освоились, так что в Гиблом яру… впрочем мы его Ягодным назвали, приплода появилось много, и яровая чаща от радости плясала. В прямом смысле. На берегу реки. На зло нашей чаще. Вот как народится кто - так и пляшет. Пять детенышей в день народятся - пять раз плясать будет показательно, и не лень же ей. Страшно подумать, что по весне творить начнет, там же все коровы в стадах почти стельные, да и кабанихи недалеко ушли. - Так ты идешь, или как? - промурлыкал кот Ученый, выходя вслед за мной на ступеньки. Или как… неохота мне. Слаба еще, хожу с трудом, клюку ношу уже не для амплуа, а скорее как посох использую. Ну да сама виновата, что уж теперь. Клюкой об пол ударила, быстрой птицей в небо вспорхнула, оттуда в ворона Мудрого перешагнула, и уже его глазами происходящее обозрела. И идти расхотелось вовсе. Охотнички были, это да. С ними ведьмак, тот самый, все еще цветущий ромашковым цветом, а с ним Ингеборг, королевский архимаг. Странно, зачастил что-то. - Идешь? - спросил кот. Головой покачала отрицательно, да и позвала мысленно: «Ярина». Пришлось им имена дать, раз уж у меня теперь две Заповедные чащи. Из Ягодного яра назвала Яриной, а свою хотела назвать Врединой, но вредничать не стала, нарекла Лесей. Да только где Ярина, там тут же и Леся явится. Старая чаща появилась диким кустом, темным, колючим, Леся тут же показательно шагнула из пространства и уселась на ступенях бесячим меня обликом голозадой девицы. И бесит же, и знает о том, но не простила мне зловреднючая запрета на пропуск архимага, так и не простила. Ну и к лешему ее… отправляю все чаще. - Ярина, возьми мертвяка какого, кого не жалко, мой плащ прихвати, клюку сооруди, да и пусть себе тащится в ловушку, а мне недосуг. Чаща покорно склонилась, и исчезла выполнять поручение. Леся осталась. На меня поглядела недобро, скользнула было с лестницы, исчезнуть собираясь, и получила мое приказное: - Сама не лезь. Остановилась, зыркнула оскорблено, насупилась. - Не лезь, говорю, - предупредила ее. Зловредина знала, что не права, Ярина ведь послабее будет, да и яд знака Ходоков несмотря на гибель ведуньи уже отведала в свое время, до сих пор лечим, а вот если Леся вляпается беды не оберешься. Так что все она знала, но все равно злилась. А еще моду завела - мужиков воровать. И вот нахромаешься по лесам-то двум Заповедным за день, из последних сил домой ползешь, дверь открываешь, а там - сюрприз! Какой-нибудь здоровенный мужик в углу всем телом трясется, крестится и готов на все, даже первенца своего отдать, только «отпусти, тетенька ведьма». Чаще моей уж и Силушка Лесная внушение сделала, и леший с ней серьезный разговор имел, а все одно - на размножение она нацелилась. Да не просто так - решила, что если у меня дитятко появится, то оно быстренько вырастит, лесной ведуньей али ведуном станет, и уйдет нести дозор в Гиблый яр, а уже я тогда вся вот вся полностью ее буду, без каких-то там Ярин. А потому иной раз уж и домой идти не хотелось - ну не хватает у меня сил очередное нытье от очередного перепуганного мужика выслушивать. Сама бы поныла, да некому. Совсем некому. Но и сил самой все нести не осталось, решила к водяному сходить. *** Сбросила плащ, лапти с ног скинула, во двор спустилась, клюкой оземь ударила да и вышла на скале, встала над рекой, постояла на краю обрыва, улыбнулась ветру, обессилено опустилась на теплый камень. Долго сидеть не смогла, не окрепла еще, от того легла, подставляя лицо теплому вечернему солнышку, да глаза закрыла. Водяной меня завсегда почувствует, сейчас придет, долго ждать никогда не приходится. И точно - коснулись ладони пальцы теплые, скользнули до запястья… остановились на браслете обручальном. Снять давно хотела, да леший мой озверел слегка, свой снимать отказался, а мне мой без его не расстегнуть. Так и носим. Водяного это сильно злило. - Водь, давай не сейчас, - попросила, сжимая его пальцы, переплетая со своими, - посиди со мной рядом, просто посиди. Я сейчас полежу немного, отдышусь и… И надо бы мост плавучий обсудить, что строим в топях, да только я внезапно поняла - не водяного это рука. Сухая слишком, жилистая. И пальцы не нежные, мне привычные - а стальные, жесткие. Глаза распахнула в тот же миг. Рядом со мной не Водя сидел. Совсем не Водя… рядом со мной был маг. Архимаг. Рубашка и брюки на нем были черные, да цвет слишком темный для ткани, не простая видимо ткань. Синий камзол с черной кожаной оторочкой. Черные волосы в низкий хвост собраны. Синие глаза на смуглом лице сапфирами сияют, и ресницы черные, такие черные, что казалось глаза углем подвел, как прочие маги, но нет - этому магу сурьма была без надобности, и так страшен. Страшнее кошмара полуночного! Молча пальцы высвободила. Маг отпустил мою ладонь словно с сожалением. В глаза мои посмотрел. Молча села, да и не сдержалась - отодвинулась. Могла бы, так и вовсе исчезла с места этого, да только маг неудачно подошел и сидел теперь на теплой скале, аккурат между мной и клюкой. И я бы призвала ее, мигом бы призвала… но я теперь знала кто он, понимала и возможности его - перехватит. Прямо в воздухе он мою клюку и перехватит. Не стоило мне из лесу Заповедного выходить, ох и не стоило. - Неужто я так страшен, ведьма? - с горькой усмешкой спросил мой бывший раб. Страшен. Знаешь ведь. Зачем попусту спрашивать? Очень страшен. Да только если ближе к краю пододвинуться да прыгнуть с обрыва - Водя поймает, точно знаю, что поймает. И уж было аккуратно, незаметно даже, ближе к краю подвинулась, да только заметил маг. Усмехнулся криво, уже не горько, ожесточенно скорее, и сообщил: - Водяной не успеет - я первый поймаю. А чтоб тебя! Села ровнее, колени к подбородку подтянула, обняла, да и посмотрела поверх реки на другой берег. Там крепость строили. Давно уже, лет двадцать, не меньше, аккурат после того, как отступил с тех скалистых мест яр Гиблый строительство и начали. Да не завершат. Лес теперь мой, скверну где лечим, где изгоняем, где к делу приспосабливаем - года не минет, как крепость недостроенная от всех путей будет отрезана напрочь. - Веся… - тихий голос. Голос тихий, а вот мысли оглушают! Уходи… уходи… уходи! Я тебе уже ничего не сделаю, а ты меня одним заклинанием уничтожить можешь! Уходи, архимаг, страшно мне подле тебя, правда страшно. - Так много хотел сказать тебе, - маг сидел напряженный, казалось ветка где хрустнет и взовьется как удав, как змей, как стрела спущенная тетивой. - Так много слов заготовил… А теперь вижу, пустое это. Пустее не бывает, архимаг, уж поверь мне, я-то знаю. - Веся, - ожесточился Агнехран, руки могучие в кулаки сжались, - я не могу так. Любую цену назови, проси чего хочешь, все исполню, я… - Уходи! - все так же глядя на реку, и ни разу не взглянув на него, тихо сказала я. Промолчал. А я не стала. - Ты сказал «любую цену назови», сказал «проси чего хочешь, все исполню». Так вот тебе мое желание и моя цена - уходи, архимаг. Уходи и никогда не возвращайся. О большем не прошу. О меньшем тоже. Промолчал. Снова промолчал. Кулаки сжал с силой такой, что побелели. А чего ждать от злого мага я знала - ничего хорошего. Значит, убираться нужно, и быстро. И я рискнула. «Чаща!» - почти инстинктивный зов. Кто ж знал, что появятся обе! Да не одни заявятся. Ярина слева, аккурат возле архимага, и не с пустыми ветвями - в них мычал и бился ходок, в шляпе моей, да плаще устрашающем. А справа возникла моя зловреднючая поганка, вид она сохраняла человеческообразный, а на руках у нее имелся гарный парубок. Парубок был метров двух росту, широкоплечий, румяный, вихрастый, мужественный… Ну наверное когда-то такой и был, а теперь, прижатый к деревянным грудям чащи дрожал, аки студень в летнюю жару, молиться пытался, и подвывал «Отпустите, тетенька лесная дева, отпустите, больше не буду». И чаща моя, остолбенев от вида архимага в очень даже угрожающей мне близости, парнягу отпустила тут же. Деревенский увалень, не будь дураком, сходу осознал что пора тикать, и задал стрекоча сначала по скале, а там, разбежавшись-то, как прыгнет! У меня аж сердце замерло! А внизу раздался голос басовитый, уверенный: - Поймал! А потом такой же басовитый, но уже не очень уверенный: - Веся, ты ли это? - Аааа! - заорал несчастный парень. - Помогите! А мне от чего-то так стыдно вдруг стало. - Ярина, будь так добра, забери несчастного. Чаща Гиблого яра была старая, от того опытная и умелая - метнулась змеей темная лиана, подняла за ногу из реки орущего парубка, затащила к себе и спеленала лианами, собираясь перенестись с двумя ношами сразу. Одного не учла - своими же лианами она держала умертвие. - Ааааааа! - уже на какой-то одной, но очень безнадежной ноте, завыл несчастный молодец. - Ыыыда! - между тем обрадовался мертвяк. Стыдоба-то какая. Но стыд ничуть не помешал мне вскочить, чтобы тоже стрекоча задать, только уже по направлению к моей чаще, но тут подвела меня силушка. Моя собственная и подвела. Слишком резко вскочила, слишком поспешно, за то и поплатилась - слаба ж еще совсем, вот и накатила тьма звенящая, пошатнулась я, и тут же ухватили руки сильные, жилистые. В нос ударил запах мужских духов и почему-то мяты, голова закружилась изуверски просто. - Веся! - хриплый голос посреди звенящего роя. Дура я дура, надо было сразу лешего звать. Одно радует - и сейчас не поздно. «Леший!!!» - мысленный крик, разорвавший звенящую тишину. Рывок, какая-то неимоверная попытка архимага удержать вопреки всему, но у лешего второй браслет, и через оглушительный миг запах духов сменился ароматом сосен, теплые руки кряжистыми лапами лешего, дикий ужас ощущением абсолютного спокойствия. Я в безопасности. Я дома. Дома… *** Клюку чаща принесла, когда мне леший грибы над костром во все том же сосновом бору жарил. Постояла, смущенно поковыряла носком землицу, из ветвей надпись сложила: «Больше никаких парубков». - И мужиков нам тоже не нать! - пользуясь случаем, потребовала я. - И архимагов особенно, - вставил леший. Но это был упрек уже скорее в мою сторону. И не поспоришь ведь, прав леший. Поднялась с трудом, отошла к сосне самой высокой, самой сильной в бору, легла наземь, в комочек сжалась. Семь суток миновало с той страшной ночи, семь дней… а слабость гложет изнутри, точит как червь, сил лишает. Я сберегла Гиблый яр, сберегла мага, мир сберегла - себя не сумела. Ведьмы могут многое, очень многое… вопрос лишь в цене. И будь я только ведьмой, ценой снятия печати стала бы моя жизнь, но я ведунья, я леса хозяйка, лес моя сила, лес моя защита, лес мне дом родной. Лес меня и спас. Почти спас. - Веся, поесть бы тебе, - сказал леший. А я только спать хочу. Мне во сне радостно и спокойно, я во сне полновластная леса хозяйка, незримой тенью по лесу брожу, легко, невесомо, и боли нет. - Спать хочу, лешинька, - ответила шепотом. Спать. И скользнув в сон ведуньи лесной, я шагнула за реку, вошла в Гиблый яр уверенно. Во сне можно, наяву - опасно слишком. На моей стороне сейчас была чаща Заповедная этого леса, но не сам лес. Его еще нужно было лечить, долго и трудно, и бороться за него еще стоило тоже. Мы пока от скверны четверть северную освободили, на большее нет сил ни у меня ни у Ярины… силы появятся, знаю, что появятся, но пока держит оборону водяной по границе реки, несут службу волки, и во главе новой стаи Сида и Хоен, кабаны в схватку вступили - справимся. Потерпеть только надо, еще потерпеть - лес он все лечит, и меня вылечит. Со спины шрамы уже сошли почти, да в груди боль не утихает. Жжет, словно каленое железо спину прожгло, до сердца добирается, силы точит, разума лишает… Да не сожалею я о содеянном. Не было у меня выбора. Не было. Это даже Силушка Лесная признала, и леший признал, и кот Ученый, и ворон Мудрый, и домовой тоже. Выбора не было, осталось как-то… выжить. *** В бору сосновом леший спать меня не оставил - в избу отнес. Водой отпоил, да сам со мной не остался. Дел было много. Слишком много, чтобы отдыхать. И потому я шагала незримо по лесу во сне, а леший уверенной поступью за мной и наяву. Это и уберегло, что вместе шли! Как она появилась - мне не ведомо! Как возникла?! Откуда пришла?! Да только явилась вдруг прежняя Гиблого яра ведунья и явилась нежитью! Нежитью, что возникла прямо на пути лешего, мерзко скалясь гнилыми зубами, и уж клюку занесла для удара оземь. Не поспела! Я быстрее была, и не силой лесной действовала - браслет мой обручальный на лешем все еще был, за него и вытянула! Леший грохнулся посреди избы моей. Голову повернул со скрипом, на меня посмотрел с ужасом, а я на него с не меньшим! Но жутенько мне стало не тогда, страх накатил, едва леший хрипло сказал: - Это не прежняя хозяйка Гиблого яра, Веся. Это моя хозяйка. Моя. Из Соснового яра ведунья. И это оказалась лишь первая из страшных новостей. |