Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
И лишь когда поспешила в истекающую ночь, в черный плащ кутаясь, лишь тогда обнаружила Кевина. Я сама уйти хотела. Сама. Чтобы не пострадал более никто, да Кевин решил иначе. И хоть была я супротив, но без Кевина не ушла бы я, не дали бы. Как узнала я позже, не спал Тиромир, все нервничал перед свадьбою, тревожился, даже к отцу не уехал, остался ночевать в доме матери, да только и там не было ему покою. Оттого под дверью моей оказался раньше, чем разгорелось пожарище, и в комнату ввалился, едва вспыхнула кровать. И навроде провал то, ведь сразу узнал-увидел, что меня на постели не было, но окно было приоткрыто, дверь распахнул Тиромир, от сквозняка вспыхнуло пламя сильнее прежнего, уничтожая все, что от меня могло остаться. И тогда понял Тиромир кто пожар устроил, понял и то, что я сбежала - шкафы-то не все закрыла, в спешке вещи собирая. А вот с кем сбежала, это осознал, едва к отцу кинулся, да окромя Ингеборга еще и Кевина с собой на поиски взять хотел. А у Кевина на столе записка лежала, в ней всего три слова было - «Я люблю ее». Но это я узнала опосля, а в тот момент мы бежали. Сначала на конюшню наемную, где я планировала лошадь взять, да только следуй я своему плану и первый же пункт его, стал бы последним - на конюшне маги появились быстрее нас. Порталом перенеслись, сходу мой следующий шаг просчитав. Кевин их первым увидел, мне рот ладонью закрыл, да быстро за сарай уволок. Там, стоя и с ужасом прислушиваясь к приказам, которые Ингеборг своим подчиненным, спешно вызванным раздавал, мы начали думать о том, что делать дальше. Я хотела на север. В тот лес, что близ деревушки моей, из которой я родом стоял. Домой я хотела. Хоть и осталось от того дома одно название, а хотела домой. Глупое желание, глупое и предсказуемое - Ингеборг туда сходу десяток своих приближенных отправил. Такой дурой как в ту секунду, я себя больше никогда не чувствовала. «Давай на восток, - сказал тогда Кевин, - оттуда к морю, а как его пересечем, так нам уже никто страшен не будет». И я согласилась. Я просто не знала, что в этот момент Кевин рискнул своей жизнью ради меня. «Motabilem spatio» - заклинание перемещения. Сильное, выпивающее мага почти досуха, сжигающее изнутри, отбирающие все силы. И когда мы переместились, Кевин упал. Рухнул как подкошенный, а в груди его словно угли тлели, в сумраке ночном то видно было даже не магу. Вот только жертва была напрасной - это Кевин был простым магом, а вот Ингеборг нет. И то на что Кевин отдал почти все силы, Ингеборга даже не пошатнуло - они увидели портал, проследили, и вышли на холме в ста шагах от нас в тот момент, когда я пыталась хоть как-нибудь спасти Кевина. Архимагу простой маг не соперник, я тогда это наглядно увидала. И ведьма не соперник тоже. Никогда не забуду, как сияющий магическим щитом Ингеборг неспешно направился к нам. Не спеша, спокойно, размеренно, даже слегка с ленцой, уверенный, что жертвам деваться некуда. Это стало его главной ошибкой - он шел слишком медленно. Он дал нам несколько минут, и мы использовали каждую крупицу отведенного времени. «Веся, убей меня…» Сколько раз в ночи я просыпалась с криком, преследуемая этими словами. «Веся, убей меня… Ты знаешь многие из наших заклинаний, убив меня ты войдешь в силу и станешь частично магом. Используешь «Motabilem spatio» и перенесешься отсюда. Убей меня, Веся, это наш единственный шанс». А Ингеборг шел, я уже видела даже ухмылку на его лице, мерзкую победную ухмылочку… Она застынет, едва архимаг увидит кинжал в моей руке. Она окаменеет, едва я всажу его в грудь Кевина. Она исчезнет совершенно, когда я, входя в силу, произнесу вовсе не «Motabilem spatio», заклинание по которому найти меня могли, а пришедшее в сердце внезапно - «Земля-матушка, я чиста перед тобой, защити да укрой». И вздыбилась земля, вспарываемая колючим ядовитым терновником, загудел потревоженный лес, отвечая на зов мой, да явилась мне Силушка Лесная, и вопросила мужским голосом «Кто ты, дитя крови испившее, маг али ведьма?». «Я никто», - тяжело мне те слова дались, но ведьма я, сердцем чувствовала ответ правильный. И сказала тогда Лесная Силушка: «Повторяй за мной, дева лесная. Отныне и на веки вечные, клянусь лес свой защищать живота не жалея, мир людской позабыв, от сути своей отрекаясь». «Нет! - воскликнул Кевин. - Веся, нет, не…» А я повторила. Слово в слово. Кинжал из груди мага не вынимая, потому как знала - пока он там, у Кевина еще есть шанс остаться живым. Что было дальше, помню смутно - на меня сила ведуньи лесной водопадом обрушилась, сбивая с ног, обрушив на меня знания леса, тысячи голосов его обитателей, ощущение каждой пяди земли, как собственной кожи. Как с ума не сошла в миг тот не ведаю, может от того, что кинжал держала, да боялась потревожить неловким движением, а может потому, что чаща Заповедная уведомила «Хозяюшка, это не наша территория, бежать надобно, тропу призывай». И я призвала. Вот так и исчезли мы, как под землю провалились. И сколько не искал Ингеборг, сколько не рыл ту землю Тиромир, да сколько магов опосля них не приходило - а отследить перемещение не смог никто. И никто, ни единый маг да архимаг, на лес захолустный что неподалеку был даже не глянул. Ну лес и лес, когда-то был Заповедным, теперь уж давно никому не нужный, так что не заподозрили. А я вот зато научилась глазами птичьими видеть тогда, все следила за поисками, боялась, что догадаются, что найдут, и тогда не сумею я спасти Кевина… Не нашли… И не спасла... Спустя два месяца похоронила я Кевина. Спустя полгода перестал приходить на то место, откуда исчезли мы, Тиромир. В последний раз пьяный явился. И так пьяный, да еще и с бутылкой едва початой в руках. Проклинал меня словами последними, потом выл, просил вернуться, просил простить, просил о том, чтобы жива была, и тут же клялся убить, как найдет. А я смотрела на него издали и больше не чувствовала. Ничего не чувствовала. Пусто было. И весны не осталось. Только боль. За те два месяца, что Кевина спасала, да не спасла, осталась лишь боль утраты. Страшная боль. После смерти Кевина, одно уберегло меня от мыслей самоубийственных - водяной местный жутким охальником оказался. Когда к Заводи подошла, обреченно в темные глубины вглядываясь, да уже подбирая валун, с коим тонуть буду, Водя из воды вылез, и обрадовался мне знатно. Ой, как обрадовался. На берег присел, и давай расписывать мне, девице скромной, что и как делать-то со мной будет, опосля того, как утону я, и окажусь в полной его власти. От того остался Водя в тот раз с синяком да валуном, а я, красная аки маков цвет, назад в избенку свою обветшалую вернулась. А потом я нашла лешего и тот тоже жить не хотел. И меня не хотел видеть совсем. Ничего не хотел он, смысл в существовании своем потерявший. И тогда я предложила ему к местной Заводи сходить, да о том, что все мысли самоубийственные водяной лечит на раз. И леший, что по-началу слушать то вообще ничего не хотел, выслушал меня внимательно. Затем встал, изо пня в здоровенного хранителя леса превращаясь, и пошел к водяному, разбираться по-мужски. Так у Води второй синяк появился. А у меня дом и друзья-соратники - родные, верные, одним делом сплоченные, болью в прошлом не обделенные. На боль и горе судьба наша не поскупилась совсем. А еще у меня осталось зеркальце. Маленькое, круглое, серебряное. Зеркальце, в которое я лишь один раз заглянула, а больше никогда не загляну. Никогда. Как и в глаза моего охранябушки. Никогда… Никогда больше. Аспид заворочался, во сне руку протянул, меня отыскать пытаясь, я свою навстречу протянула, он едва прикосновение ощутив, сжал, и вновь в сон погрузился. Но вдруг вздрогнул и прошептал хрипло да сонно: - Ты уходила? Почему-то чувство такое, будто тебя потерял. Потерял - слово верное. - Нашел уж, - грустно ответила я. - Нашел, - улыбнулся аспид и заснул вновь. Нет, Агнехран, не нашел и не найдешь никогда. Ты меня потерял. Навсегда потерял. Но узнаешь ты о том не сегодня, не завтра и даже не послезавтра. Ты не узнаешь об этом до тех пор, пока не закончится война, да не расплачусь с тобой кровью и кровом. А вот после… не узнаешь тоже, потому что я говорить не стану. Не смогу. Ты просто больше не увидишь меня никогда. И однажды ты проклянешь меня так же, как проклял Тиромир… и все закончится. - Веся…- хриплый стон. - Я рядом, спи. *** Аспид в себя на четвертый день пришел. Я с ним все время была. Когда жар поднимался - льдом, принесенным Яриной с горных вершин обкладывала, когда от боли хрипел - снадобьем отпаивала, когда проснуться пытался по щеке да плечу успокаивающе гладила - успокаивался. Наутро четвертого дня Агнехран открыл глаза. Поглядел в потолок, припоминая, где находится, затем резко голову повернул, на меня посмотрел. - Проснулся уж? - спросила, взгляда избегая, да поднимаясь с матраса. - Вот и замечательно. А то как ни зайду, ты все спишь и спишь. Но, раз проснулся, значит уж можно времени не терять и делом заняться. Тут вот еда, тут вода, сменная одежонка коли понадобится вот там на валуне. А я пошла, недосуг мне. И я пошла, не оборачиваясь и прямо к выходу. - Веся, - раздалось мне вслед. Остановилась, да оборачиваться не стала. - Зачем ты врешь? - зло спросил аспид-архимаг. - Ты четыре дня от меня ни на шаг не отходила. «Тебе в бреду показалось» - вертелось на языке. Да только… не сказала я ничего. Молча ушла. *** - У тебя взгляд такой, будто опять о делах самосмертоубийственных задумалась, - Водя вынырнул и сел рядом. Я сидела, чувствуя, как по спине с мокрых волос стекает вода ледяная, да холодно мне было не от этого. - Весь, переоделась бы, я отвернусь, - водяной глядел на меня с тревогою. - Красиво здесь, - ответила ему, да вновь колени руками обняла, голову поверх уместила, и в никуда смотреть продолжила. Но было красиво, что есть, то есть. Тишина исчезающей ночи сменялась шелестом ив, склонившихся до самой воды, да тонкими ветвями своими той воды касаясь. Дымка тумана предрассветного скрывала берега, создавая ощущение бесконечности. Темная вода казалась бездонной топью. Красиво, волшебно, завораживающе… только холодно очень на душе. - Ведьм к себе позвала, - проговорила отрешенно. - Горы им выделишь? - Водя надеяться на мою разумность перестал, сходил сам взял мое полотенце, вернувшись, на плечи мне накинул. - Одну гору, да, - подтвердила его предположение. - Это хорошо, наверное, - не слишком уверенно сказал Водя. - Наверное, - и у меня уверенности не было никакой. Посмотрел на меня водяной, ближе придвинулся, обнял, к себе привлек, да едва уткнулась носом в грудь его широкую, сказал тихо: - Все пройдет, Веся, все пройдет. А я с тобой останусь навсегда, не смотря ни на что. Кивнула, с трудом слезы сдерживая. - Ты же знаешь - лес лечит, и вода лечит тоже. - Знаю, - обреченно прошептала в ответ. Помолчал Водя, помолчал, да и молвит вдруг: - А хошь сегодня на ярмарку? Леденца тебе куплю на палочке, бус ярких, платок серебром вышитый? А опосля через костер прыгать будем, да хороводы водить! Отстранилась от него, поглядела недоуменно. - Чай не суббота сегодня? - вопросила растерянно. - Она самая, - подтвердил Водя. Призадумалась я, настороженно на водяного глядя, да и прикинула - в ситуации военного положения нашенского ходу из лесу моего мне не было, если только не на территории Води Водимыча. А в его территории входил и построенный на болотах Выборг, и тамочки с водяным рядом мне ничего не угрожало-то. А потому, слезы смахнув непрошенные, сказала решительно: - А пошли! - И пойдем! - Водя сам обрадовался, словно груз тяжелый с плеч скинул. - Через четверть часу на опушке встречаемся? - поднимаясь, спросила я. - За тобой зайду, - решил водяной. А я про аспида-архимага вспомнила, содрогнулась мысленно, побледнела, кровь от лица-то ощутимо отхлынула, да и решила: - У Заводи твоей встретимся, тут жди. Посмотрел на меня Водя пристально, но говорить ничего не стал, кивнул лишь. *** В Выборг я ходила сироткой разнесчастной, у коей мачеха злее самой злой ведьмы. Косы мои были цвета соломы серой, без лент да без украшений. Веснушки по лицу всему убогому, сарафан унылый выцветший, да лапти сношенные. Насилу все нашла - опосля прошлого похода в Выборг уж столько всего случилось, да и в шкафу моем вещей прибавилось сполна, так что повозиться пришлось изрядно. Но нашла, насилу лапти под кроватью разыскала, долго пытаясь припомнить какие из них для какого городища-то. В Выборг я ходила аки сирота, но сирота при мачехе, а в Нермин как сирота круглая. И вот поди выбери нужные лапти из двух пар в меру сношенных да стоптанных. По всему разумению в Выборг требовалось бы те, что к воде устойчивые, а значица вот эти, с подошвой из лозы ивовой сплетенные, но они как-то совсем плохо выглядели, имелись опасения, что на ногах-то и развалятся. Тут дверь скрипнула. - Тихон, - не оборачиваясь, позвала я, - подскажи, будь другом, лапти эти еще день выдержат, али как? Молчание тягостное ответом мне было. Но Тихон всегда молчит, привыкла уж. - А что у нас сейчас? - призадумалась вдруг. - Лето, али осень уже? - Осень. Дождливо. От голоса того вздрогнула я, обернулась медленно - у двери аспид стоял. - Я бы даже сказал - ливень проливной. Смотрел на меня аспид взглядом злым, колючим, а слова чеканил, каждое - как удар отточенный. Только вот одного он не знал, не ведал - для меня весь вид его словно один удар отточенный, и попал тот удар в сердце, в самый центр его, да и остался там кинжалом острым. - Оклемался уже? - спросила безразлично, вновь на лапти задумчиво уставившись. - Ну, коли оклемался, ступай делом займись, не мозоль глаза понапрасну. Хмыкнул, но гнев даже в усмешке чувствовался. - А ты, как я погляжу, лес покинуть собралась? По делу, али как? Смотрю на лапти, а они мне такими убогими показались вдруг. Ну и разумею ведь, что не чародейские туфельки то, а все же желания надевать эти лапти вдруг не стало, испарилось оно, аки первый снег на осеннем ярком солнышке. - Аспид, - выбрала те лапти, что на ивовой подошве, у кровати кинула, да поднялась резко, - ты если забыл, кто в лесу этом хозяйка, то лучше вспомни. Иначе мне напомнить придется! Оглянулась через плечо - стоял аспид, глаза змеиные, что две щелочки, руки на груди могучей сложены, да так, что хочешь - не хочешь, а браслет видно. И браслет тот без алмазов зеленых, каким был, таким и стал вновь. Моргнула я, надеясь, что морок то, али просто почудилось - но вот он аспид, и браслет обручальный на нем таков, каков был, когда сама ему отдавала. - Тебе опасно выходить из лесу, - мягко, вкрадчиво, плавно как-то произнес аспид. Агнехран так не говорит, ни разу не слышала. Да только я о том думать не стану. Ни сейчас, ни на ярмарке, ни опосля нее. Никогда не стану. - Перед тобой отчитываться предлагаешь? - спросила безразлично. Промолчал, а глядит все так же пристально. Я же глядеть не стала, вернулась к сборам хитрым, весьма хитрым - при виде аспида напрочь позабыла я о том, какие бусики носила в Выборг. Или не носила? Остановилась перед шкафом своим, смотрю задумчиво, вспомнить пытаюсь… А от двери вдруг раздалось: - Веся, что я сделал не так? Прямо скажи, не терзай душу мне. Не оборачиваясь, со вздохом тяжелым молвила: - А она у тебя есть разве? Ответом мне грохот двери стал - захлопнул видать, с яростью дом мой покинув. А я как стояла, так голову запрокинула, слезы в глазах сдерживая, чтобы не сорвались с ресниц, не потекли по щекам, не… - Даже не знаю, кому из нас ты душу сильнее терзаешь - мне али себе! - гневно аспид произнес. Замерла в растерянности, вздохнула судорожно, да и… Сарафан схватила, бусы, ленты, лапти со скамьи и топнув ногой, открыла тропу заповедную, хоть и тяжело, ой тяжело ее из избы открывать. - Веся! - окрик, исчезающий вдали. *** На водяного налетела чуть ли не с разбегу, удачно на руки подхватил, а то свалились бы с ним вместе в Заводь прямо, как есть свалились бы. - Веся, - к себе прижимая, да в лицо мое вглядываясь, протянул Водя, - ты что, плакала? - Собиралась. Пусти, переодеться надобно. Пускать не стал. Оглядел лес мой с подозрением, опосля прямо так в воду и шагнул, водный путь открывая. И я пригрелась на груди у него, глядя как идем мимо рыб, тоннель воздушный оплывающих, на кракенов, что тренировались ныне в рукопашной, да русалов - и у тех тренировка была, сражались саблями серебряными, оттого блики вокруг рассеивались, красиво было. - Дай угадаю - аспид довел? - спросил Водя, сворачивая по излучине реки к болотам. Промолчала я. - Молчи - не молчи, все на лице твоем написано, - водяной шел размеренно, говорил так же. - Об одном тебе напомнить хочу, а ты не отвечай, просто послушай - я всегда рядом буду. Улыбнулась грустно, спросила с горькой усмешкою: - Дай-ка угадаю, это от того, что вину свою за чародеев и Гиблый яр чувствуешь? - Нет, - Водя даже с шагу не сбился, - это от того, что люблю тебя сильнее жизни. И вот скажи аспид такое промолчала бы, с Водей мне было проще. - А за что любишь-то? - спросила тихо. - А кто ж его знает? - водяной плечами могучими пожал. - За все люблю. За глаза твои ясные, за улыбку, от которой на душе становится теплее, за сердце открытое доброе, за нрав неспокойный, за мудрость житейскую… Веся, я ежели перечислять начну, до вечера продолжать придется, а это вот уже плохая идея. - Почему? - просто так вопрос задала, вообще не о том думала. |