Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Ну, по рощам я допустим не ради изучения древесных качеств бродила, но не будем об этом. - Граф, остановитесь, - приказала решительно. Я издевательства над осиной все же не выдержала, а так как вытащили ее из земли вместе с корнями, вампиры сильные, им вырвать дерево из земли проще, чем топором рубить, потому Лесю призвала, да приказала осину на место естественное вернуть, лешему дерево укрепить, осине быть здоровой и не болеть. А как с этим разобралась, проследили мы все за тем, как гордо утопывает осина, корни заместо ног используя, словно дева в ну очень узком платье, и едва все на меня поглядели, приказала: - Граф Гыркула, не только жен и дочерей в лес тащите, но и всех, кого можете. Вообще всех. И из вашего клана, и из остальных. Да поживее, взойдет Кровавая луна али нет, это не важно - нас в любом случае бой ждет. А навкарам окромя вас, вампиров, более дать отпор некому. Тут все аж дышать перестали. - Да, самой страшно, - поддержала я их в чувстве паники растущем, - но, у нас завсегда есть шанс спастись! Тишина такая опустилась на поляну перед избенкой моей. Скептическая тишина. Не особо доверчивая, в смысле мне вообще никто не поверил. А вот сказать об этом только Далак решился: - И о каком же спасении идет речь? - Так река рядом! - воскликнула я. - А в той реке водяной что ни на есть нашенский. Так что… - Он нас от Кровавой луны да от навкар спасет? - скептически поинтересовался Гыркула. - Не, просто пойдем и всем скопом утопнем! - с преувеличенной радостью сообщила я. Далак сплюнул с досады. А я улыбаться прекратила, да и сказала уже серьезно: - Кровавой луной аспид займется, зная его - справится. А еще маги на нашей стороне, так, что уверена я - они с заклинанием разберутся. И, боюсь, не только я в этом уверена, но и чародеи. А значит, до меня информацию о том, что заклинание было запущено донесли не зря, хотели, чтобы я вампиров из лесу выставила. А еще чтобы с аспидом… скажем так - занята была. И возникает резонный вопрос - а зачем им это? Ведь если бы желали лишь «Кровавой луны» мне об этом сообщать бы не стали, не так ли? Переглянулись Далак с Гыркулой. - Ты уводи своих, навкары нам враги равноценные, а вам нет, - сказал Гыркула. - Это мне ведомо, но волкодлаки друзей в беде не бросают, - Далак сказал. Я чуть клюку не обронила! Кто бы мне раньше сказал, что волкодлак вампира другом назовет, ни за что бы не поверила! А Гыркула голову склонил, в знак уважения, и даже воротник ему не помешал, да и так решил: - На вторую линию обороны встанете, уши заткнете, навкары песнями привлекать способны, как сирены морские. Окопы готовьте, жен да детей своих защитите, а мы… за своими полетели, к вашим приведем. Далак тоже голову склонил, а опосля выразительно так на мой подвал-кладовую поглядел… Бедный Савран, коли мы все за ночь эту выживем, то поутру его ждет новость неприятственная - много-много раз за продовольствием в города окрестные ходить будет, очень много раз. Мне хоть золота-то хватит?! Но вспомнив о Савране, я и о жене его вспомнила, и сердце мое сжалось. Не ведала я, чем все это завершится-закончится, а о лесе Заповедном следовало позаботиться. На всякий случай. И едва поднялись на крыло вампиры, ударила клюкой оземь я, тропу заповедную открывая. *** К дому купца подходила с трудом. Каждый шаг труднее прежнего давался, но подошла, себя пересилив. Близ дома заорал петух, голосистого нам с Водей продали, на скорую руку сооружен был хлев для скотины, и пахло молоком парным, печкой растопленной, да чувствовалась во всем этом рука хозяйская. Рука хорошей хозяйки… В дом я не стучалась, даже на крыльцо не поднялась, лишь позвала мысленно: «Ульяна»… Женщина вышла не сразу. Тихо мышкой скользнула из дома, на порог вышла, в платок кутаясь, сонно прищурившись, на меня поглядела. Клюка моя зеленью в темноте светилась, вот и увидела. А увидев, осторожно дверь в дом притворила, по ступеням сбежала, да вот ко мне подходила медленно, так словно каждый шаг ей все труднее давался. Словно чувствовала, что не с добром пришла, не о добром попрошу. Знала это и я, от того и не поздоровалась даже. Лишь сказала, когда передо мной остановилась жена Саврана: - Я погибнуть могу. Вздрогнула Ульяна, молча на меня глядит, слов дальнейших ждет с тревогою. А я хоть и не хочу говорить, но деваться некуда. - То твоя воля, коли сможешь согласиться - я благодарна буду, а коли нет - не взыщу.- Вздохнула тяжело, да и сказала прямо: - Мне от тебя дочь нужна, Ульяна. - Луняшу не отдам! - вскрикнула женщина. Улыбнулась я, хорошая она мать, правильная. Добрую да справную себе жену Савран выбрал. - О Луняше речи нет, - поспешила успокоить. Да и объяснила: - У Заводи, на островке малом, растет деревце яблоневое. На том деревце ближе к осени появится яблоко. В любом случае появится, что бы ни случилось к тому моменту со мной. И если то яблоко съешь, спустя срок положенный родится у тебя дочь, да не простая - ведуньей лесной станет. Ею была до смерти безвременной, ею и возродится. А мне для нее две вещи нужны - чтобы мать у нее была хорошая, добрая, да мудрая, и чтобы росла она в этом лесу… тогда и лес Заповедный будет жить. Тяжело задышала женщина, на меня глядит глазами полными слез, руки, что платок на плечах удерживают дрожат, да и голос задрожал, когда спросила: - А если сейчас съем? Сейчас было бы лучше. Объективно говоря по всем параметрам лучше. Вот только могла ли я просить о жертве такой? Не смогла. Взгляд отвела, на лес глядя. - Не молчи, хозяйка лесная, не молчи только, - взмолилась Ульяна. - Понимаю все - добрая ты… иногда слишком. Меня жалеешь, потому что жалостливая… и уж прости, госпожа лесу хозяйка, но тоже слишком. А у меня трое детей, ведунья, и дети мои маги, сама ты мне на то указала. Маги они. А кем маги становятся, известно тебе. И мне известно. Я своих детей защитить хочу, а вся моя защита - это ведь ты. Тебя не станет, леса Заповедного не станет, что с нами будет? Посмотрела я на нее, слезы уж и по щекам ручьем, да и сказала тихо: - Она другой будет, не такой как остальные. Молчаливой, задумчивой, странной немного, зверей любить будет, по лесу бродить в одиночестве… Сквозь слезы улыбнулась Ульяна, и сказала: - А то другие мои дети такие, как остальные? Сынок мой дружбу с болотниками водит, Луняшка от кикимор пироги с поганками домой таскает, младший вовсе чудит - вчера в муке извалялся, а мука-то на столе была, а он в люльке! Все они у меня особенные, и коли еще одну особенную в мир принесу - не пострадаю. Куда уж больше, страдать то? Жалко мне ее, очень жалко, да только… в Ульяне я хоть уверена. - Умерла она не своей смертью, - глядя на женщину, начала тихо рассказывать. - Она полюбила, всем сердцем полюбила, и парубок этот ее любил больше жизни, да была у него мачеха. Ульяна вздрогнула. А мне продолжать пришлось: - Она за Даримой в лес пришла, обещала приодеть к свадьбе, а сама как из-под защиты лесной вывела, отдала разбойникам… Тут уж голос мой оборвался. Ульяне в одном просто было - она всего того не видела, в отличие от меня… а я словно сама там была. - Опосля сожгли они ее заживо, - опустив все подробности, завершила кратко. Стояла Ульяна, на ногах удержалась несмотря ни на что, кивнула мне, что мол поняла-услышала, да и сказала скорее самой себе: - Буду учить в людях разбираться, кому верить… а кому никогда. Буду с собой в окрестные города-деревни брать, чтобы видела мир, людей, училась людским правилам. Буду беречь. И буду любить… И подняла я клюку, и ударила ею оземь, тропу заповедную открывая. *** У Заводи мы вышли молча. Молча я Лесю призвала, тропинку ивовую прося сотворить. Молча же подошли к островку, да подросшей уже крохотной яблоньке. С остальным так тихо не вышло. В яблоню я свою силу даже не влила - выплеснула. И когда вымахало деревце, расцвело, да плод дало один-единственный, я уж и стоять не могла, сидела, задыхаясь да за клюку двумя руками с трудом держась. Ульяна стояла, боясь вмешаться, но тревоги своей за меня уже не скрывая. Когда налилось, поспело яблоко, сорвала его ладонями дрожащими, к груди прижала, вздохнула судорожно, да и съела все как есть, почти не жуя, с семечками и черенком. Все съела, опосля на меня глазами полными слез поглядела и… высохли те слезы. - Госпожа ведунья, может позвать кого? - спросила встревожено. - Ки…ки…кикимору в услужение тебе пришлю, - проговорила с трудом. И рухнула. Вот как была, так и рухнула. А сверху на меня клюка рухнула… я себя просто таки Заратаром приятственно пинаемым почувствовала. - Зззачем кикимору? - прошептала Ульяна. - Из русалок помощницы так себе, к тому же постоянно Саврана соблазнять будут, надо оно тебе? - Нет! - мгновенно открестилась благопристойная, но все же крайне собственнически настроенная жена. - То-то и оно, - прохрипела я, устраиваясь удобнее, если можно в принципе устроиться удобнее на очень неровном островке, когда вообще нет сил подняться. - А помощница тебе нужна, беременность будет трудная. - Чай не впервой, - Ульяна платок сняла, теперь держала, явно размышляя как бы меня укрыть, и при этом не обидеть. - Хорошо все со мной, не впервой, - улыбнулась слабо. - Леся! Чаща явилась тут же, изобразила танец радости и счастья по поводу будущего младенца, чем слегка шокировала жену купца. Опосля с большой осторожностью Ульяну подхватила, и до дому отнесла. А я осталась лежать, возле яблоньки… И не прав аспид, что я спасать не умею - я умею. Вот если с беременностью Ульяны не выйдет ничего, али дитятко потеряет, эта яблоня даст новое яблоко, то есть новый шанс. В общем, умею я спасать, вот! - Весь, а от чего сама яблочком не полакомилась? - Водя из воды появился бесшумно. Меня подхватил, на колени к себе уложил, клюку с меня снял, отложил на островок. Сидим. - Потому что, а - я не уверена, что могу рожать, весна то моя миновала. Б - я не уверена, что смогу выносить, жизнь то меня не радует, сам видишь. В - чародеи злодействуют непрерывно и все по нарастающей. И г - я предложила всему войску податься к тебе в утопленники, если что. Ты ведь не против? Окосел слегка Водя от новости такой, да и ответил сипло и сдавленно: - Ты это, спасибо что спросила сначала меня. - Ну ведь спросила же, - высказала после молчания недолгого. - Я тебя сам утоплю! - мрачно пообещал Водя. - Обожди, вот сейчас навкары с небес посыпятся, тогда и утопишь, - усмехнулась я. А Водя серьезный стал. Волосы мокрые прядями к лицу его прилипшие убрал за спину, на меня поглядел да и вдруг сказал: - Останься со мной. - Неее, мне помирать рано, - задумчиво протянула я, о другом вообще думая, о том что надо бы возвращаться уже. - Ты не умрешь, - уверенно сказал Водя, - и ты знаешь, что я о другом. Останься со мной, Веся. Не с лешим, хоть это и правильно, а со мной. Посмотрела я на него. В глаза его голубые, что в ночное время светились чуток, на лицо красивое, правильное, словно скульптуру ваяли, затем снова в глаза, и прямо ответила: - Нет. Затем поднялась осторожно, ох и шатать то меня теперь будет, клюку свою подняла, выпрямилась на нее опираясь, на Водю словно окаменевшего поглядела, да и… другом он мне был, настоящим, близким сердцу другом. - Водя, как закончится это все, тогда и посмотрим, тогда и ответ дам. - Какой? - Водя на меня не смотрел больше, на Заводь свою глядел, на то как луна в ней отражается. - Ты ведунья лесная, а леший твой теперь в силу вошел, три ипостаси обрел, и значит тянуть тебя к нему начнет, Веся, тянуть необратимо. И рано или поздно, станете вы единым целым… мужем и женой, - последние два слова сказал, словно выплюнул. Тут уж я чуть не окосела. - Водя, не знаю, что ты там пил, но лучше больше эту гадость не пей, - посоветовала соратнику верному. - А лешенька мне друг, настоящий самый надежный друг, и чтобы я, да с другом… И тут Водя шепотом, едва слышно произнес: - Кевин ведь тоже был тебе друг… только друг. Но мы оба знаем, кому ты свою весну отдала. - А вот это жестоко было, Водя, - тихо сказала я. И хотела уйти, просто уйти, впереди была битва, и зная чародеев не уверена, что одна, скорее всего две как минимум, а Водя прошептал: - Однажды ты погибнешь, Веся. Разбрасываешься собой направо и налево, ввязываешься в схватки, из которых выходишь живой в большинстве своем лишь по случайности, вечно пытаешься быть благородной, не думая о себе, и знаешь к чему это приведет? - К тому, с чего ты начал эту фразу, - холодно ответила я, сжимая клюку и не оборачиваясь. - Да,- хмыкнул Водя, - закончится все тем, что однажды ты умрешь… и учитывая количество тех, кому ты помогаешь бескорыстно, погибнешь ты от удара в спину. Ничего не ответила я ему на это. Призвала Лесю, покинула островок с деревцем и Водей, но уже когда на землю свою ступила, вот тогда и не сдержалась я. Обернулась резко, да и высказала: - Не дождетесь! *** В избу вернулась злая, как черт. Хотелось разнести все к тем же чертям, пнуть Заратара тоже хотелось, или даже может быть вообще всех чародеев попинать. Но меня впереди ночь веселая ждала, уж такая веселая, что прям обхохочешься. В баньку сходила, водой теплой, слава охранябушке, искупалась. Опосля переоделась в платье черное чародейское, волосы распустила, отражением своим в зеркале полюбовалась. Любоваться было чем - красивые украшения для меня Агнехран сотворил, уж такие красивые, что глаз не оторвать, а главное, они мне созвучны были, с силой моей перекликались, суть мою отражали. Что роза я, не обычная алая, в теплице али в саду взращенная, а лесная роза, особая, таких и в природе то существовать не должно было бы. Да только вот существую я. А еще у розы шипы есть… как и у меня. «Ведунья!» - крик ворона Мудрого мысленным был, а по ушам резанул так, что закрыть их хотелось. И крик тот из центра леса моего Заповедного шел. «Облако зло несет!» - сокол Зоркий, над орлами и теми начальник главный. Это с запада. «Ветер смертью пахнет!» - сойка-пересмешница. Юг. «Глаза вижу черные», - филин Огуро. Это север. Призвала клюку, сжала верную свою, и почему-то об Агнехране подумала. О том, как сидели вместе трапезничали, еду через блюдце серебряное передавая. О том, как в глаза мои смотрел, своими синими словно небо летнее перед грозой. О том, как компот мясной варил, да вкусно же вышло… очень вкусно. И хорошо тогда было, а теперь вот… беда пришла. И вздохнув глубоко, я голову запрокинула, клюку сжимая крепко, да и приказала: «Прятаться, всем. Не на деревьях, не в кустах, а под землей, в норах да пещерах. Беда пришла, беда страшная, кровь проливать по всему лесу нельзя! В помощи не отказывайте, из-под земли нос не высовывайте!» И зашумел, зашуршал лес, проснулся, да тревогой окутался. Леся появилась было на пороге, на меня глянула, видать хотела сказать что-то, да не стала. - О птенцах позаботься, их труднее всего спасти будет, опускай с деревьев вместе с гнездами. Да поспеши. А лес тревогою все сильнее наполнялся. Уж так тревожно было, что не продохнуть, ни вздохнуть грудью полной, только вот страшно мне не было все равно. Степенно из избушки вышла, степенно по ступеням спустилась, да вопросительно на Гыркулу поглядела - тот уж был тут. Бледный, тревогой отравленный, меч тонкий сжимающий. С неба падали иные вампиры. Нетопырями падали, людьми оборачивались. Все кто мог оружие держать, от юнцов зеленых, до старцев, что лицом были молоды, да руками уж немощны - у вампиров всегда так, первой они силу теряют. - Наши все здесь. Кого из других кланов призвал, тоже. Женщины в подземельях у волкодлаков. А ты что скажешь мне, хозяйка лесная? Что тут сказать? - Жаль аспид Заратара забрал, а то я бы его еще разок треснула. А может и не разок, - сказала я. Улыбнулся Гыркула. Бледный, напряженный, твердо уверенный, что бой этот в его жизни последним станет, но все равно улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. А опосля на колено опустилась, одна рука клюку сжимает, вторую к земле прижала крепко-накрепко, да сказала мысленно: «Лешенька, друг мой сердешный, соратник верный, держи оборону вне круга, лес отдаю тебе. И в волшбу мою не вмешивайся». Заскрипел, зубами заскрежетал, я это слышала, и я его понимала. Да только и он понимал меня, от того слова супротив не сказал, лишь прошептал шелестом травы: «Сбереги себя, Веся». Сберегу. Уж так сберегу, что некоторым мало не покажется! И глаз не открывая, произнесла громко: - Это МОЙ лес. Кто ко мне с жаждой крови придет, тот кровью своей захлебнется! Да захлебнется от моей руки! И тихо так стало, странно. Я глаза открыла, на вампиров посмотрела, те на меня глядят непонимающе. Я на них. Они на меня. Я все еще на них… Нервы сдали у Гыркулы. - Валкирин, ты прости, но мы тут на взводе, сообразительностью в такой ситуации не отличаемся, так что, уж скажи прямо, без пафоса собственнического и заверений кровавых. Да вроде и так прямо ж все сказала. - Навкар убивать, чародеи все мои. Так понятно? - спросила у Гыркулы. - Ага, все поняли, - заверил меня граф, сделавшись, кажись, еще бледнее. Оно и понятно - вампиры ждали только навкар, в лучшем случае, и в худшем своих погрызунов, если луна Кровавая взойдет, а чародеи это даже для кровососущих было как-то слишком. Улыбнулась ему ободряюще, заодно на всякий случай добавила: |