Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Но вслух я не сказала ни слова. Словно окаменевшая, напрочь всех чувств лишившаяся, силы жизненные утратившая, я смотрела на него… и ничего не могла сказать. Ничего… И когда поднялся он тяжело, да отступил от меня, все так же взгляда не отрывая, когда еще один шаг назад сделал, да когда вспыхнул его окружая круг алхимический, я все так же молчала. - Я расторгаю наш договор, ведунья лесная! И зашумел лес, слова те впитывая, меня от данной клятвы освобождая. А я сидела, не в силах пошевелиться. Улыбнулся мне аспид, улыбнулся с горечью нескрываемой. Вспыхнула пентаграмма письменами кроваво-красными. Исчез с глаз моих аспид. Исчезла следом и алхимическая магия. Все исчезло. Одна я осталась. Совсем одна. Глаза закрыла, и позвала сдавленно: «Ярина…» Умна и мудра была чаща Заповедного яра - темнить не стала, и даже вопросов задавать не потребовалось. Яркой вспышкой что произошло, то и показала. Показала, как вступают в лес шесть аспидов, и своего я сразу узнала, хоть и в одинаковой магической одежде были все, да как идет с ними ведьмак, силой Агнехрана подпитываемый. И шли они свободно, по территории же уже освобожденной шли, да Ярина на всякий случай приглядывала… только вот не помогло это. Когда грянул гром не только над лесом Заповедным небо разверзлось, но и в яру Гиблом гиблые дела твориться начали. От первого же раската изменилось что-то в аспидах. Да так изменилось… словно другими людьми стали, будто одержимыми. И упал ведьмак с горлом перерезанным, да сердцем из груди вырванным. Кинувшаяся было на подмогу Ярина, алхимической пентаграммой была отброшена да скована так, что и не выбраться. А затем огнем и мечом, мечом и огнем ринулись аспиды в самый центр леса, туда где собой самим леший яра круг Смерти закрывал. И не усиль я его, ту магию чародейскую на дело доброе использовав, тогда пал бы каменный леший… как есть пал бы. А так выдержал. - Веся? - лешенька из земли по пояс высунулся, на меня глядя с тревогою. А я… я только и смогла что сказать: - Чародеи всегда в паре действуют, да два удара наносят… Вот и вчера собирались поступить так же. И не ведьмака Агнехран убить должен был, а меня. А с чащей без поддержки ведуньи лесной справиться не сложно, впрочем занята я вчера была спасением собственного леса, от того зов Ярины, если и был он, не услышала. Ничего не услышала… - Ульгерда там, - сообщил леший. А я сидела, и только слезы по щекам потекли. - Маг этот твой всю вину аспидову на себя взял, - продолжил лешенька, - барону труп сына его в гробу доставил, да в таком виде, словно и не вырывали аспиды из него сердце, но Ульгерда ведьма же, вот и… она говорит, что маги его убили. Мести жаждет. Посмотрела я на друга верного, слезы все так же по щекам текут ручьями, но хоть взгляд не затуманивают, и ответила: - Она сама внука своего убила смертью самой мучительной. Когда ведьмаком сделала, да в руки врага отдала, сохранив это в тайне. И прежде чем жизнь мага требовать, да об отмщении говорить, пусть трупы вампиров сосчитает, их немало погибло в эту страшную ночь! И это нам еще повезло. Нам повезло, лешенька, что чародеям требовалась моя жизнь да гибель каменного лешего хозяина яра Заповедного. А если бы в правду заклинание Кровавой луны завершили бы, знаешь, сколько бы тогда народу полегло? Промолчал леший, из-под бровей кустистых хмуро на меня глядя, да и сообщил: - Из вампиров не полег никто - успел аспид до первого луча солнца тела соединить, всех спас. Две дружины Далака только урон понесли, отлеживаются теперь у водяного в Заводи, отмокают, яд навкар из крови вымывают. - А волкодлаки там что делали? - ахнула я. - Так это, - леший плечами могучими пожал со скрежетом, - Далак сказал, что ни один уважающий себя волкодлак друга в беде не бросит, так что воском уши позатыкали и ждали, на второй оборонительной. Как дело худо стало, в бой вмешались тут же. Но аспиды пришли вовремя. И вот он все говорит, а я смотрю на него и понять не могу - почему опять в ипостаси деревянной, да при этом на нем все равно рубаха-вышиванка надета. Ничего не спрашивая, потянулась к другу верному, оттянула край рубахи, да и увидела черный след от когтей на груди лешего. - Говорю же, вовремя аспиды появились, - вернув рубаху на место, сказал лешенька. Я же прошептала хриплым шепотом: - А где ипостась твоя человеческая? Встретил взгляд мой леший прямо, прямо и ответил: - Зверем ходить могу, и на том спасибо. А мы выстояли, Веся. Никто бы не выстоял - мы смогли. И лес свой удержали невредимым, и яр уберегли. Об этом подумай. Подумала. Слезы вытерла, встала, с платья хвою отряхнула, за плащом охранябушкиным потянулась… да поднять не смогла. - Из лесу вышвырнуть? - вопросил лешенька. - Коли не сложно, в избушку отнеси, да в самом дальнем углу шкафа сокрой, чтобы не видела. Но не выбрасывай. И пошли, дел много. Тут из-за деревьев раздалось: - Держать скорость! Я все понял, это петля, удерживая скорость - мы разорвем ее! И мимо соснового бора не сбавляя скорости пронеслась удалая пятерка чародеев. - Пусть пока бегают? - с пониманием спросил лешенька. - Пусть бегают, - согласилась я, недобро вслед этим выродкам поглядев. - Пусть бегают, потому как разговора у нас с ними сейчас не выйдет… я же придушу каждого, придушу просто, не сдержусь я! *** До позднего вечера делами занимались, последствия от вторжения чародейского устраняя. Где ветки лечить пришлось, где деревья, где целые поляны. И это я защитное заклинание сверх меры усилила, свою силу в него влила, лес и куполом и сиянием защитила, и все равно урон был. Не пострадали только птицы да звери. Что бы Агнехранушка не говорил, а Леся о потомстве заботиться лучше всех умела - никто даже из птенцов едва вылупившихся не пострадал, всех уберегли. А вот от избы моей одна только изба и осталась - и ту мыли сейчас русалки, воду из Заводи используя. Был тут и Водя - стоял, в транс погруженный, удерживая воду на ладонь над землей, смывая всю гниль поганую, всю кровь навкарову, всю скверну водой из своей чародейственной Заводи. А так ничего больше не было - ни заборчика покосившегося, ни баньки сердцу столь дорогой, нужник и тот уничтожен был, и травы на двести шагов вокруг никакой не осталось. - Жива? - глаз не открывая и ко мне не оборачиваясь, спросил Водя. - Жива, - тихо ответила я, - что ж мне сделается-то? - И то верно, - усмехнулся водяной. А я вдруг поняла - не оборачивается то он намеренно. Хуже того - только я ближе подошла, так и вовсе отвернулся, чтобы лицо его не увидела. - Вооодь, - позвала напряженно. - Не отвлекай, - мрачно потребовал водяной. И я уж было встревожилась, да только вождь Далак, что тут со всеми убирался ходил, ошметки от одеяний навкар подбирая, да оружие всяческое, крикнул: - Я ему сразу сказал - шрамы настоящего мужчину только украшают, но он заартачился, во время боя на глаза вам, госпожа ведунья, вообще не показывался. Во время боя?! Я водяного обошла, в лицо ему взглянула, да и содрогнулась невольно - а кто бы не содрогнулся, обнаружив отсутствие половины лица уже почти родственного. «Наговорил тебе вчера. Виноват был. За тобой и пошел, как успокоился, а тут бой. Помнил твои слова, про то что силой навкары питаются, на расстоянии держаться старался, но когда леший твой упал… Прости, я вмешался». Вздохнул, вновь глаза закрыл и, скверну вымывая, так же мысленно сказал: «Лицо восстановится, ты же знаешь». «Знаю», - так же мысленно сказала я. - А ты молодец, - произнес неожиданно вслух. - Они все козыри на стол не то что выложили - вывалили, а ты лес удержала в целости да полной сохранности. Никто бы не смог. Не уверен, что я бы с таким ударом справился, а ты выдержала. Вот тебе и ведунья-недоучка. - Друзей у меня много, да друзья хорошие, вот и выдержала, - сказала как есть. - Решимости у тебя много, да готовности защищать свое до последнего, а еще смекалки хватает и ума, вот ты и выдержала. Не принижай своей победы, Веся, они силы лет сто копили, не меньше, да и ума не приложу, где можно было столько навкар держать, чтобы такое-то количество накопить, а ты справилась. Просчитала все, вампиров собрала и справилась. Прав Водя был, мы справились, только почему-то у победы этой вкус горьким был, таким что хоть вой. И вот стою я по щиколотку в воде студеной, повсюду гомон, разговоры, смех, кто-то ругается, что в подвале продуктохранилищном мука подмочена теперь, а меня другое тревожило. - Говоришь, все карты-козыри выложили? Думаешь, больше нет? Поглядел на меня Водя глазом единственным, задумался. Потом спросил: - Искупаться не против? - Нет, - стиснув клюку покрепче, солгала я. И хлынула вода волной, да вода ключевая, ледяная. Кого с ног сбила, всех до нитки вымочила, русалок с крыши избенки моей смыла, но дело свое сделала - от скверны, останков не сгоревших, от хламья гнилью отравленного, от всего почти в общем избавила. И как схлынула, остались только мы с Водей стоявшими - остальные в болоте барахтались, изрыгая ругательства одно другого краше. Русалки матерились икрой, гнилой чешуей, да болотным течением. Болотники напротив - ключевой водой, свежей струей, да рыбой-чистильщиком. Вампиры поминали теплокровных. Волкодлаки ругались вампирами. Кикиморы грозились проклятиями. В общем, тут вообще никому скучно не было, поэтому мы с Водей ушли с чистой совестью, прямо по сухой заповедной тропе, грязи избегая. *** Сирена - это имя подходило ей в полной мере. Черные с зеленым отливом волосы, огромные цвета морской воды глаза, бледная, почти белая как снег кожа, и побелевшие до такой степени, что едва были различимы на лице губы. Действительно как Сирена. Чародейка вскинулась, едва мы с Водей сошли на траву перед ней, бессильно лежащей, и даже попыталась призвать магию, но тщетно. Это мой лес, моя территория, здесь равных мне нет. - Ведунья, - хрипло прошептала осознавшая все чародейка, враждебно, исподлобья взирая на меня. Она была скрыта темно-зеленым плащом и от него исходила какая-то магия, слабая, вероятно магия иллюзий, и теперь, когда чародейка приподнялась, капюшон почти скрыл ее обескровленное лицо, но от меня не скроешься. Легкое движение клюкой и порыв ветра откинул капюшон и уничтожил магию плаща, который оказался вовсе не зеленым - скорее серо-бурым, покрытым пятнами застарелой крови, тленом и гнилью. И в тот же миг вскинулась чародейка, из последних сил выплеснула чары на плащ свой, прежний вид ему возвращая. Что это было? Попыткой скрыть что-либо, или попыткой сохранить остатки достоинства, горделиво вернув себе не менее гордый вид, я не знаю. Но узнать следовало. Снова ветер призвала, сорвала плащ с чародейки, растянула как белье на веревке, вгляделась в истинный вид. Но не обнаружила в том плаще ничего - ни тайных знаков, ни игл сокрытых, ни знаков рунических. Значит, гордость ее поступку причиной была. Молча плащ вернула, молча придала ему прежний вид, да не приняла чародейка, гордо ткань зеленую от себя отбросила. - Ты сильная, - проговорила, на меня не глядя, - мы… не ожидали. Могла бы сказать, что часть силы моей ими же и подарена, да не стала. С чародеями лучше лишнего слова не произносить, запомнят, да против тебя же и используют. - Что это за заклинание было? - и на меня взгляд свой сине-зеленый вскинула, да глядела враждебнее прежнего. - То ли песня, то ли заговор? Откуда у ведуний лесных такие знания? С каких пор? Промолчала я, все так же на чародейку молча взирая. Но вот что мне интересно стало - Лесную Силушку склонила к идее общего образования всех ведуний ведьма Велимира, что, по сути, была чародейкою, и склонила не просто так. Покуда учили ведуньи, чем подлесок отличается от древостоя, пока законы гостеприимства заучивали - и не заметили, как становимся уязвимыми. Ведь правила и законы враг составлял-придумывал. - Что это? - продолжила чародейка. - «Я ведьма, Я сила, Я свет, И я здесь»? И речитатив… Ты заворожила меня, ведунья? Заставила поверить, заставила ощутить. И ты знала, что готовится и чем дело кончится. Ты все знала! Иначе как объяснить: «А ты беги, беги как загнанный зверь. Беги скорее, я распахну дверь». Распахнула, значит? Промолчала я и на этот раз, да взгляд был все такой же пристальный. Чародейка спрашивала не зря. Ей по всему выходит лет около трехсот, такая время даром терять не будет, и спрашивает не из любопытства совсем. Подняла клюку, мигом перенеслась в тело Мудрого ворона - ворон за чародеями наблюдал-следил, и его глазами узрела я, как остановились чародеи, как прислушиваются, словно слова Сирены этой слышат. Так вот в чем дело. Даже брошенная своими, чародейка им верность хранила, сейчас вот информацию из меня вытянуть пыталась настойчиво, ведь она знала - по законам, чародеями же написанным, ведунья на вопрос ответить должна. «Меж ними связь есть, - сообщила Воде, лешему, ворону Мудрому, коту Ученому и вообще всем, кто слышать мог». «Застоялись, смотрю, заскучали… Чай на речкобродовом пути повеселее им будет», - мстительный у меня лешенька. И возможности прислушиваться к словам Сирены у чародеев не осталось - хлынула лавиной вода ледяная горная, да с валунами-каменьями, с рыбой, что с ног сбивала, да брызгами сверх меры одаряла, вот и пришлось им о выживании крепко задуматься, не до разговоров стало. А я в свое тело вернулась, вновь на чародейку посмотрела. - Что? - словно прислушиваясь к чему-то отдаленному, да пальцы к виску прижав, прошептала она потрясенно. - Что происходит? Река горная? Откуда в лесу горная река?! И на меня посмотрела ошарашенно. Улыбнулась я в ответ. И только тогда, лишь вот тогда осознала чародейка, что такое Лесная Ведунья. Остолбенела. Словно даже дышать перестала. На меня глядит так, словно вообще впервые увидела, а пальцы прижала к виску с такой силой, что кончики пальцев побелели, но все напрасно. Более, чем напрасно. «Клюку подержи, - попросила я Водю мысленно». И сильнее прежнего побледнела чародейка - клюку отдавать кому-то кроме лешего запрещено было, один из главных законов. А я его нарушила. И очередной собиралась нарушить. - Я ведьма, Я сила, Я свет, И я здесь, - произнесла, взгляда от глаз чародейки не отводя. Дернулась было та, вновь магию призвать попыталась, зов своим кинула, я почти что расслышала «Заир, ты слышишь меня? Кто-нибудь слышит меня?». Я слышала. И плавно двинувшись к чародейке, тихо продолжила, в сознание ее проникая: - Сражайся, когда теряешь силу. Взлетай, когда падаешь вниз. Дыши, когда воздуха нет. К победе поведет ответ. Ее глаза вспыхнули зеленью, поглощая магическое заклинание, кое-как, весьма коряво переведенной мной с магического. Вспыхнули и взгляд сделался стеклянным, а потому, когда я опустившись на колено, прижала ладонь к ее щеке, чародейка сопротивляться не смогла. Уже ничего не смогла. А я закрыла глаза, проникая в ее сознание. Вспышка! И я вижу план, как наяву вижу - двадцать четыре амулета, да двадцать два по кругу, два в центре, линией разделены, и сила, пространство леса моего Заповедного способная разорвать без усилий. Двадцати четырех амулетов у них не было, но они обошлись и меньшим количеством. Им это удалось. «Сирена? - отдаленный зов. - Сирена, ты меня слышишь?» Она слышала. Отзывалась на этот зов всем сердцем, всей своей сутью, всем телом и магией. Словно звал хозяин, господин, повелитель… любимый? Это слово заставило чародейку вздрогнуть, сжаться, попытаться скрыться за чужими чувствами и эмоциями, за чужими жизнями и историями. А она прожила много, очень много жизней, она познала множество историй, она называла детьми тех, кого никогда не рожала, а мужьями тех, кого никогда не любила. Рада, Радуница, Силестия, Элледа, Ханнари, Дана - десятки имен, десятки мужчин, но истинное лишь одно имя. И любила она всегда лишь одного мужчину, того с кем не провела и ночи, годами отдаваясь другим. И все во имя великой цели. Она все, всю себя посвятила цели великой, любовь сокрыв в самых потайных глубинах своего сердца, но любить не переставала никогда. Из сонма ее воспоминаний меня выдернул вопрос, прозвучавший в моем собственном сердце: «А как проживешь ты сама?». И взгляд синих, как летнее небо перед грозой глаз, на таких почти разных лицах - раб, человек, охранябушка, маг, аспид... «Веся, случилось что?» - вопрос водяного заставил вернуться к существующему. Опомнилась я, вернулась к сознанию коллективному, сделала вид, что не ощущаю тревоги лешеньки, что не вижу ухмылки кота Ученого… кто б его разучил бы! Клюку чуть не призвала, для уверенности, но удержалась. Боялась я пользоваться магией леса близ чародейки этой, чувствовала - знает она ее, и ведьмовскую магию знает тоже, от того пользовалась смесью проверенной - немного магии ведьминской, немного ведовской, много сильно искаженной маговской. Смесь работала преотлично. «Ее жизнь не смотри, а то знаю я тебя и доброту твою, - сообщил Водя. - Смотри план, что делать собирались». И прижала я вновь ладонь к щеке чародейки, глаза закрыла, да и прошептала всего одно слово: «План». А план был не один. Планов имелось не менее десятка, да все к одному сводились - меня хотели сделать нежитью. Да не полностью, а так чтобы кинулся Водя меня спасать, в Заводь свою увел, в воду окунул… И еще момент открылся один… «Они не знали, что ты ведунья, - произнес очевидное водяной». Не знали. Ведуньей почитали старуху с лицом зеленым да носом длинным, а меня ведьмочкой-недоученицей, которую та держит из жалости. Вот опытную старую ведунью, а по их разумению только такая и смогла противостоять двойному удару силы жизненной, и собирались уничтожить, по ее душу навкары были, а мной планировали удар по водяному нанести. Продуманные. И план, должна признать, был хорош. Даже слишком. |