Лесная ведунья три книги. Лесная ведунья Отчаянная борьба за Гиблый Яр продолжается. Веся пытается понять, что же нужно магам, чародеям и ведьмамостутпницам в лесу, полном нежити.
 Скачать 1.01 Mb.
|
|
Только у меня на словесные игры сил не было. - Тоскую я, - прямо сказала. И улыбаться он перестал. Перестал и пытаться шутить, тоже прямо сказал: - Я бы жизнь отдал, за то чтобы обнять тебя. Вздохнул тяжело, да и добавил: - Вот только если бы речь о моей жизни шла бы, а так… Прокляни меня, Веся, забудь, и не печалься обо мне, не тоскуй, не стою я того. Может взвыть мне аки волку одинокому, да так взвыть, чтобы всю боль из сердца, из души своей выплеснуть. - Слушай, маг, - слезы я все-таки вытерла, негоже ругаться со слезами на глазах, - а кто ты вообще такой, чтобы мне указывать, кого я должна любить, а кого должна проклинать? Задумался Агнехран, на меня поглядел уважительно, да и как ответит: - Действительно, кто ж я такой-то, чтобы ты обо мне тосковала… - и вдруг как заорет: - Да так что исхудала вся! Тебе что, заняться больше нечем, ведунья? Учебники почитай, у тебя там целая изба нечитанная! И злой такой. А и я не лучше. - Охранябушка, родненький, а ты иди-ка ко мне на минуточку, - попросила вежливо. - А зачем? - вопросил осторожненько. - А клюкой тресну, чтоб не орал больше на меня! - высказалась, не сдержавшись. Улыбнулся. Головой покачал неодобрительно, да и спросил: - Точно треснешь? Посмотрела на него исхудавшего, вздохнула тяжело, да и сказала: - Сначала накормлю, в баньке попарю, и чего там нам ведуньям лесным полагается еще делать?.. Перестал он улыбаться, да и сказал совершенно серьезно: - Вам, лесным ведуньям, полагается не пускать на территорию своего леса аспидов и архимагов. И вот тут он был прав, крыть нечем. Помолчали мы, и добавил Агнехран: - Не ведаю я, что это было, счастье мое. Бьюсь как рыба об лед, все пытаюсь понять, но итог таков - став аспидом, я в Гиблом яру над собой власть утратил. Чужой воле подвластен был, чужой приказ исполнял, и я и кровники мои. Как вышло так? Как предотвратить это? Я не знаю. Прости… Еще помолчал, и добавил уже тоном приказным: - Из леса никуда не выходи. Никуда, Веся. От ведьм подальше держись, они… - Знаю-знаю, смерть внука Ульгерды узрели во всей красе, и местью к вам аспидам да магам, горят негасимо. Слыхала, в курсе, да. Только вот у меня к ведьмам свой вопрос был, пусть на него сначала ответят. - Свой вопрос? - удивился Агнехран. - И какой же? Ответила ему нехотя: - Куда смотрели, когда Ульгерда силу свою внуку передавала, да оружием в чужих руках делала. Вопрос свой я верховной озвучила, а с Ульгердой говорить не стала, не смогла я. Да и что ей сказать? Я ей силу вернула, пламя жизни в нее вдохнула, а она вместо того, чтобы внука спасать, на поводу у Заратара-чародея пошла, как… как не знаю кто. И вот про чародея вспомнили, Агнехран и спросил: - Чародеи как? Все бегут? Вспомнила то утро, когда вдвоем проснулись от криков чародейских… знала бы, что то последнее утро у нас будет, обняла бы аспидушку, да и не отпустила бы никуда. - Нет, воюют, - ответила, чувствуя, как снова слезы на глаза наворачиваются. - Лешенька их в овраг отправил, туда, где часть изгнанной нежити из яра скопилась, вот они там и… воюют. Связной то у них больше нет. - Связной? - не понял архимаг. И вот сказать бы ему, а я на него смотрю, и ни слова вымолвить не в силах. Ни единого слова. И понял он все. На меня глядит океанами боли, лицо бледное, несмотря на мазь магическую, и боль-тоска вокруг него призрачным туманом вьется-стелится. Вот так смотрим друг на друга, рвем душу на части, а сделать ничего не можем. И горим, оба горим, так красиво, так грустно, так больно… Так невыносимо вдруг стало, и сказала я как есть: - Агнехран, я не могу без тебя… Не улыбался больше вообще. Протянул руку, пальцы коснулись поверхности серебряного блюдца. В глаза мне посмотрел и… И связь разорвал. Осталась я в тишине пробуждающегося от скверны да смерти яра, подле каменного лешего, у дерева сжавшись, да обняв колени руками. Больно мне было, так больно, что ни в сказке не сказать, ни в песне не выразить… Только боль осталась, и сжигала она меня, и ломала, и душу калечила. И тут вдруг сказал каменный леший: - Похожа ты на Авенну, один в один. - Чем же? - сама слезами горькими давилась, дышать и то тяжело было. Усмехнулся каменный, да и такой ответ дал: - Да тем, что сидишь вот, страдаешь, ждешь, пока аспид твой проблему решит. Вот и она ждала того-то. Не дождалась. Замерла я, и слезы сами высохли. Смотрю на заросли терновника, в которые превратился леший, защищая свой Заповедный яр ценой собственной жизни. Посидела, подумала, блюдце серебряное в суму засунула, яблочком закусила, нервничала потому что, и подумала вот о чем - Был когда-то яр Заповедный, имелась в нем ведунья лесная умная да опытная, и любила она аспида… прямо как я. Но на яр этот свои планы имели чародеи. Те самые, что завсегда слабостью невинных пользуются, что ударяют в самое больное место, что лишают дорогого самого. Что у ведуньи той самое дорогое было? Правильно - аспид. - Чародеи сделали что-то, так? Заклинание какое-то, от коего аспиды на территории яра Заповедного контроль над собой теряли, права я? Чародеям ведь этот лес позарез был надобен, да? Усмехнулся леший каменный, и ответил: - Не ведунья ты - ведьма, как ведьма и мыслишь. Права ты, во всем права. Кивнула я, ответ, принимая, и далее предположение сделала: - Заклинанию этому лет триста, не меньше, не так ли? И вновь согласился с предположением каменный. - Так, ведунья. А я же вот еще о чем подумала - Агнехран тут бывал не раз, да и не два, и никакого контроля над собой не терял вовсе. До тех пор не терял, пока яр Заповедный скорее был неживым, чем живущим. А как восстановился, как вновь силу жизненную получил, вот тут-то и сработало заклинание древнее! Ну, чародеи, ну гады же совести напрочь лишенные! И поднялась я решительно. - Ведунья, куда ты? - всполошился каменный. - Мстить, лешенька монолитный мой, мстить! Прав ты, не ведунья я - а ведьма! И вот с ведьмой я бы никому связываться не советовала, особенно если эта ведьма - я! *** Ох, и разозлилась я. Так разозлилась, что когда в лес свой вошла, первым делом тропу Заповедную к вампирам открыла. Да прямиком к свежевыстроенному замку Гыркулы. Сам граф был застигнут мной за совращением девы невинной, видать кого-то из деревень окрестных к себе заманил, и теперь вот совращал: - Злотый в месяц, красавица, - пел он девице, осоловело ресницами хлопавшей, - а убираться то всего ничего, четыре спальни в доме моем… Дева габаритов существенных млела, и наивно верила, что речь идет об уборке всего четырех-то комнат, а для нее, девки деревенской, это что раз плюнуть. Одна проблема - спален может и четыре, зато остальных помещений видимо не видимо, у вампирского графа одних столовых в замке штук двенадцать было. - Подумай, - продолжил Гыркула, глядя на будущую работницу взглядом проникновенным, мудрым, влюбленным, - целый злотый… а может и премия за усердие… Что такое «премия» дева деревенская едва ли ведала, но злотый, вино девой выпитое, да яства за столом аппетитные, определенно делали свое дело - она уже почти была согласная на все. Сейчас подсунет ей вампир договор о предоставлении услуг, подпишет его краса деревенская не читая и усе - год рабства обеспечен. Но тут появилась я. Подошла к столу переговорному, коей ушлый вампир разместил прямо перед замком своим, на собственно замок поглядела - то, что там замок каменный внушительный девушке видно вообще не было, хорошая иллюзия дома стояла. Качественная. Такая, что видать было только дом деревянный, размеров скромных. А между тем у Гыркулы целая стопка договоров имелась, и догадывалась я, что девица эта тут не единственная, видать еще штук пять ожидается, не меньше. А еще ему мужская прислуга понадобится, так что обвести вокруг пальца кровопийца собирался многих. А тут я. К столу подошла, руки на груди сложила, на Гыркулу смотрю выразительно. Гыркула выразительность оценил, сглотнул нервно, да и сказал: - Случилось что, радость ты наша неописуемая? И даже отвечать не пришлось - сам все понял. Пальцами щелкнул и исчезла иллюзия домика деревенского, появился громадный величественный замок вампирский. Охнула девица. Вскочила даже от волнения. И думала я сбежит, как и следовало бы, ан нет. - В целом замке жить… - прошептала селянка. - Я ж никогда замков не видела… И тут же решение приняла: - Давай контракт, кровопийца. Женщины - никому их не понять, даже мне, что уж о Гыркуле говорить. Обалдел он от такой решимости. Да не ведал, наивный, что не ту деву в работницы-рабыни заграбастать хотел. - А каменюки-то какие справные, - продолжила девица, утащив контракт у вампира. - Батя как раз сарай хотел хороший, надежный, каменный. А на дворе посажу укропу, и чесноку, и огирьки… На этом сердце вампирское не выдержало, и граф быстро отобрал контракт у предприимчивой селянки. - Лорд Драгорус! - в его возгласе послышалось даже что-то истерическое. Появилось два вампира, подхватили уже по-хозяйки оценивающую каменную кладку стены на всяческие полезные качества селянку, и унесли, под громкие протесты оной. Едва протесты стихли вдали, мне пришлось сообщить вампиру: - Граф Гыркула, мой тебе совет добрый - не связывайся ни с кем из Веснянок, Западянок и Нермина. В Выборге избирательно подходи к найму людей, там народ честный, но тоже ушлый. Посидел граф, на меня поглядел, да и спросил: - И как же так получилось, что люд здесь такой… непростой? - А ты сам подумай, - посоветовала ему, - тут лес Заповедный бесхозный столько лет стоял, что у населения местного в предках и кикиморы затесались, и черти, и болотники. Это тебе не в вашем подгорье девкам голову морочить, да контрактами к рабочему месту привязывать. Тут народ не простой, оглянуться не успеешь, как растащат они твое рабочее место по камешку, для сарайчиков да погребов своих. И стыдно никому вообще не будет. Побледнел Гыркула, сглотнул гулко. Да и спросил осторожно: - А ты, госпожа ведунья, зачем пожаловала, позволь спросить? Хороший вопрос, но отвечать не стала - взяла со стола бутылку вина, еще не початую, в руке подержала, Гыркуле протянула да и попросила: - Открой, будь любезен. Гыркула галантно сорвал восковую печать, опосля пробку из бутыли вынул, мне осторожно бутылку вернул. Сделала глоток прямо из горла, потом еще один, и еще. - Да… - протянул Гыркула озабоченно, - дела. Кивнула, за бутылку поблагодарила, да и призвала тропу Заповедную. И уж было чуть не ступила на нее, как Гыркула подскочил и вопросил быстро: - Валкирин, а не соблаговолите ли разрешить с вами отправиться? - Зззачем? - переспросила голосом, слегка подвыпившим. Вино оказалось крепким, с трех глотков голова закружилась. - Да так, на всякий случай, - замялся Гыркула. Но если хочет со мной, то так и быть: - Пошли, - разрешила великодушно. И вот «Пошли» сказала только Гыркуле, но за каким-то чертом со мной увязались и вампиры, и волкодлаки с Далаком во главе, и кикиморы, и болотники, а напоследок даже черти, их теперь в лесу моем водилось целых семь штук - кикиморы упросили, я и согласилась по глупости. *** Чародеи сражались. В ущелье между горами, что возвышались на севере Заповедного яра, боясь сделать один лишний шаг, чтобы не попасть на очередную тропу Заповедную, коих лешенька тут в три ряда понаставил, отдыхая по очереди, питаясь из последних запасов. А потом я пригляделась и поняла, что не только из последних. Одна из чародеек, стоя на коленях, магичила по-своему, по чародейски, создавая еду из… - Каннибалят потихоньку, - кот Ученый вальяжно вытек из скалы, рядом со мной устроился. - Почему каннибалят? - поинтересовался у него Мудрый ворон. - Она плоть нежити трансформирует. Кот не смутился и вальяжно ответил: - А сами они кто? Жить по-твоему? Нежить они, самая что ни на есть нежить. И себе подобных вот жрут. Чародейка, перед которой лежало черное плохо порубленное мясо явно из конечности какого-нибудь ходока, зажмурилась, прошептала что-то и зеленый дым окутал последней свежести мясо. Пахнуло магией. Затем специями. После дымком да копченостями. В следующий миг граф Гыркула, устроившийся неподалеку с колбасой кровяной подкопченой да вином, аппетит, определенно, потерял. Я его понимаю - у чародейки из гнилого мяса колбаса получилась. Не кровяная, конечно, но цвет такой же черный. Только вот пахла она все равно гнильцой, да только когда-ж такое чародеев-то останавливало. - Еда! - крикнула женщина, своим соплеменникам. Двое спавших проснулись, магией к себе колбасу притянули, вгрызлись, явно стараясь не думать, из чего еда. Остальные тоже нашли мгновение перекусить, и только главный держал щит охранительный, давая коллегам возможность отдохнуть. Главным был Заратар. Заратарик-кошмарик. В том плане, что выглядел он так себе. Опаленный, обожженный, местами подпаленный, в черных гнойных нарывах… никак ядовитых паров отхватил, а опосля них залп шипами ядовитыми. Пригляделась к расселине, через которую в овраг битвенный нежить поступала, обнаружила Ярину с Лесей. Две Заповедные поганки, иначе не назовешь, сидели… с учебниками. Знакомыми показались мне те учебники очень. Поглядела на кота Ученого выразительно. Кот, вот до чего ж скотина бессовестная и стыдом обделенная, оказавшись застигнутым можно сказать на месте преступления, повел себя образом самым что ни на есть безмятежным и заявил: - А я что? Кто я такой, чтобы стремлению к самообразованию препятствовать?! Я не могу стоять на пути прогрессу! Я страдальчески посмотрела в небо… В небе ничего нового не было, а вот у двух Заповедных чащ было. И если раньше Ярина вела себя как тихая кошечка, особо не наглея, а Леся была поборницей родопродолжения, то теперь обе ударились в учебно-познавательный процесс. Голозадая дева сидела с чародейским талмудом на коленях, черная сплетенная из побегов пантера с зелеными светящимися магией глазами лежала, коготком аккуратно поддевая и переворачивая странички другого чародейского учебника. И вот они вычитают в учебниках чародейских про какое-нибудь чародейское чудище и… создают его из всей оставшейся в Гиблом яру нежити. Магии то обеим хватает, у меня взяли, вот и… экспериментируют. Мы со всей честной компанией проследили за тем, как вползает в грот смертоубийственный чудо-юдо мохнаногое, ядовито плевательное, да за тем как Заратар, уж не ведаю откуда магию взявший, сам-то едва стоял, вгоняет в него магический клин, пригвождая к скале. Ярина с Лесей переглянулись, о чем-то там посовещались, и создали новое чудо-юдо, только на этот раз со шкурой чешуйчатой, и от нее копье Заратара отскочило, ничуть и ничем не навредив. В общем развлекались чащи мои как могли. А я думала. Сидела, вино прихлебывала мрачно, и думала. Прошло две недели. Любая ведьма уже бы плюнула на все и сдохла. Любой маг сдох бы тоже. А чародеи… чародеи жили. Сопротивление вот устроили, кухню полевую и не важно из чего еда была, даже бой вели по расписанию, сменяя друг друга на посту. Сколько еще могут продержаться так чародеи? Судя по тому, что я видела - вечность. Судя по тем воспоминаниям, что считала с убитой чародейки Сирены - они и жить то могли вечность. Больше того - не вмешайся тот, кого Сирена больше жизни любила, она была бы жива. Потрепало ее моей магией да избыточным чародейством, но она бы выжила, силы бы восстановила и жила. Вот как эти живут. На них полчища врагов прямо как по учебнику ползут, а они себе живут, даже быт наладили. И вот сильно я заподозрила, что оставив их тут, не получу рано или поздно восьмерку чародеев, выбравшихся из западни. А эти, судя по всему, выберутся. Упорные они, и выживучие как тараканы, а то и похлеще. И тут в суме зазвенело что-то. Навроде как блюдце серебряное, только звон странный был - таким ни ведьмы не пользовались, ни маг один, что в сердце моем вообще единственным на земле стал. И все же я ответила. Блюдце из сумы извлекла, яблочко по нему пустила, да только и меры приняла - отдала блюдо Гыркуле. А он вампир, его не жалко. Знала бы я, что опосля последующих слов мне вообще не жалко всех станет, я бы сразу к себе блюдце забрала. А знал бы тот, кто связаться со мной решил, что с пьяными ведьмами лучше вообще не связываться, он бы не произнес сакральное: - Здравствуй, ведунья лесная. А хочешь в игру сыграем? У Гыркулы взгляд стал такой, многозначительный, но пьяную ведьму уже было не остановить. - А давай! - сказала я собеседнику неведомому, и забрала блюдце себе. Собеседник решил оставаться неведомым и дальше, для чего облачен был в плащ с глубоким капюшоном, что полностью лицо его скрывал. Лицо, но не ауру - я же ведьма, я отлично видела, что сгущаются тучи над индивидом плащом сокрывательным, что тревоги полны думы его, что пуще тревоги самодовольства в нем с избытком. И так как чародеев я уже знала, сообразила тут же - чародей это был, и плащ с капюшоном на нем имелся чародейский. Индивид, уставившись на подвыпившую ведьму несколько смутился, и произнес: - Я полагал, что вы старше. - За комплимент благодарствую, - я кокетливо волосы поправила, глазками похлопала. - Это все грязи лечебные, пиявки кикиморовские, да уход за волосами от русалок. Но пиявки - пиявки на первом месте. Пиявки, весчь в хозяйстве безмерно полезная. И круги под глазами высосут, и бородавки, и губкам форму придадут. |