плаха. Чингиз Айтматов - Плаха (2010, Детская литература) - libgen.lc. Литература 2010 Copyright оао цкб бибком & ооо Aгентство KнигаCервис
 Скачать 5.18 Mb.
|
|
Часть первая I Вслед за коротким, легким, как детское дыхание, дневным потеплением на обращенных к солнцу гор ных склонах погода вскоре неуловимо изменилась — заветрило с ледников, и уже закрадывались по уще льям всюду проникающие резкие ранние сумерки, несущие за собой холодную сизость предстоящей снежной ночи. Снега было много вокруг. На всем протяжении Прииссыккульского кряжа горы были завалены ме тельным свеем, прокатившимся по этим местам пару дней тому назад, как полыхнувший вдруг по прихоти своевольной стихии пожар. Жутко что тут разыгралось — в метельной кромешности исчезли горы, исчезло небо, исчез весь прежний видимый мир. Потом все стихло, и погода прояснилась. С тех Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 0 пор, с умиротворением снежного шторма, скованные великими заносами, горы стояли в цепенеющей и от странившейся ото всех на свете стылой тишине. И только все настойчивей возрастающий и все прибывающий гул крупнотоннажного вертолета, пробирающегося в тот предвечерний час по каньону УзунЧат к ледяному перевалу АлаМонгю, задым ленному в ветреной выси кручеными облаками, все нарастал, все приближался, усиливаясь с каждой минутой, и наконец восторжествовал — полностью завладел пространством и поплыл всеподавляющим, гремучим рокотом над недоступными ни для чего, кроме звука и света, хребтами, вершинами, высот ными льдами. Умножаемый среди скал и распадков многократным эхом, грохот над головой надвигал ся с такой неотвратимой и грозной силой, что каза лось, еще немного — и случится нечто страшное, как тогда — при землетрясении... В какойто критический момент так и получи лось — с крутого, обнаженного ветрами каменисто го откоса, что оказался по курсу полета, тронулась, дрогнув от звукового удара, небольшая осыпь и тут же приостановилась, как заговоренная кровь. Этого толчка неустойчивому грунту, однако, было доста точно, чтобы несколько увесистых камней, сорвав шись с крутизны, покатились вниз, все больше раз бегаясь, раскручиваясь, вздымая следом пыль и щебень, а у самого подножия проломились, подобно пушечным ядрам, сквозь кусты краснотала и барба риса, пробили сугробы, достигли накатом волчьего логова, устроенного здесь серыми под свесом скалы, в скрытой за зарослями расщелине близ небольшо го, наполовину замерзшего теплого ручья. Волчица Акбара отпрянула от скатившихся сверху камней и посыпавшего снега и, пятясь в темень расще лины, сжалась, как пружина, вздыбив загривок и глядя перед собой дико горящими в полутьме, фос форесцирующими глазами, готовая в любой момент к схватке. Но опасения ее были напрасны. Это в от крытой степи страшно, когда от преследующего вер Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 1 толета некуда деться, когда он, настигая, неотступ но гонится по пятам, оглушая свистом винтов и по ражая автоматными очередями, когда в целом све те нет от вертолета спасения, когда нет такой щели, где можно было бы схоронить бедовую волчью голо ву, ведь не расступится же земля, чтобы дать укры тие гонимым. В горах иное дело — здесь всегда можно ускакать, всегда найдется где затаиться, где переждать угрозу. Вертолет здесь не страшен — в горах вертолету са мому страшно. И однако страх безрассуден, тем бо лее уже знакомый, пережитый. С приближением вертолета волчица громко заскулила, собралась в комок, втянула голову, и всетаки нервы не выдер жали, сорваласьтаки — и яростно взвыла Акбара, охваченная бессильной, слепой боязнью, и судорож но поползла на брюхе к выходу, лязгая зубами злоб но и отчаянно, готовая сразиться, не сходя с места, точно надеялась обратить в бегство грохочущее над ущельем железное чудовище, с появлением которо го даже камни стали валиться сверху, как при зем летрясении. На панические вопли Акбары в нору просунулся ее волк — Ташчайнар, находившийся с тех пор, как волчица затяжелела, большей частью не в логове, а в затишке среди зарослей. Ташчайнар — Камнедро битель, — прозванный так окрестными чабанами за сокрушительные челюсти, подполз к ее ложу и успо каивающе заурчал, как бы прикрывая ее телом от напасти. Притискиваясь к нему боком, прижимаясь все теснее, волчица продолжала скулить, жалобно взывая то ли к несправедливому небу, то ли неизвес тно к кому, то ли к судьбе своей несчастной, и долго еще дрожала всем телом, не могла совладать с собой даже после того, как вертолет исчез за могучим глет чером АлаМонгю и его стало совсем не слышно за тучами. И в этой воцарившейся разом, подобно обвалу космического беззвучия, горной тишине волчица вдруг явственно услышала в себе, точнее, внутри чре Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 2 ва, живые толчки. Так было, когда Акбара, еще на первых порах своей охотничьей жизни, придушила както с броска крупную зайчиху: в зайчихе, в жи воте ее, тоже почудились тогда такие же шевеления какихто невидимых, скрытых от глаз существ, и это странное обстоятельство удивило и заинтересовало молодую любопытную волчицу, удивленно наставив уши, недоверчиво взирающую на свою удушенную жертву. И настолько это было чудно и непонятно, что она попыталась даже затеять игру с теми неви димыми телами, точьвточь как кошка с полуживой мышью. А теперь сама обнаружила в нутре своем такую же живую ношу — то давали знать о себе те, которым предстояло при благополучном стечении обстоятельств появиться на свет недели через полто рыдве. Но пока что ненародившиеся детеныши были неотделимы от материнского лона, составляли часть ее существа, и потому и они пережили в возникаю щем, смутном, утробном подсознании тот же шок, то же отчаяние, что и она сама. То было их первое за очное соприкосновение с внешним миром, с ожида ющей их враждебной действительностью. Оттого они и задвигались в чреве, отвечая так на материнские страдания. Им тоже было страшно, и страх тот пе редался им материнской кровью. Прислушиваясь к тому, что творилось помимо воли в ее ожившей утробе, Акбара заволновалась. Сердце волчицы учащенно заколотилось — его на полнили отвага, решимость непременно защитить, оградить от опасности тех, кого она вынашивала в себе. Сейчас бы она, не задумываясь, схватилась с кем угодно. В ней заговорил великий природный ин стинкт сохранения потомства. И тут же Акбара по чувствовала, как на нее горячей волной нахлынула нежность — потребность приласкать, пригреть буду щих сосунков, отдавать им свое молоко так, как если бы они уже были под боком. То было предощущение счастья. И она прикрыла глаза, застонала от неги, от ожидания молока в набухших от красноты, круп ных, выступающих двумя рядами по брюху сосцах Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 3 и томно, медленномедленно потянулась всем телом, насколько позволяло логово, и, окончательно успо коившись, снова придвинулась к своему сивогриво му Ташчайнару. Он был могуч, шкура его была теп ла, густа и упруга. И даже он, угрюмец Ташчайнар, и тот уловил, что испытывала она, матьволчица, и какимто чутьем понял, что происходило в ее утро бе, и тоже, должно быть, был тронут этим. Поставив ухо торчком, Ташчайнар приподнял свою углова тую, тяжеловесную голову, и в сумрачном взоре хо лодных зрачков его глубоко посаженных темных глаз промелькнула какаято тень, какоето смутное приятное предчувствие. И он сдержанно заурчал, прихрапывая и покашливая, выражая так доброе свое расположение и готовность беспрекословно слу шаться синеглазую волчицу и оберегать ее, и принял ся старательно, ласково облизывать голову Акбары, особенно ее сияющие синие глаза и нос, широким, теплым, влажным языком. Акбара любила язык Ташчайнара и тогда, когда он заигрывал и ластился к ней, дрожа от нетерпения, а язык его, разгорячась от бурного прилива крови, становился упругим, бы стрым и энергичным, как змея, хотя попервонача лу и делала вид, что это ей по меньшей мере безраз лично, и тогда, когда в минуты спокойствия и бла годенствия после сытной еды язык ее волка был мягковлажным. В этой паре лютых Акбара была головой, была умом, ей принадлежало право зачинать охоту, а он был верной силой, надежной, неутомимой, неукосни тельно исполняющей ее волю. Эти отношения никог да не нарушались. Лишь однажды был странный, неожиданный случай, когда ее волк исчез до рассве та и вернулся с чужим запахом иной самки — отвра тительным духом бесстыжей течки, стравливающей и скликающей самцов за десятки верст, вызвавшим у нее неудержимую злобу и раздражение, и она сра зу отвергла его, неожиданно вонзила клыки глубоко в плечо и в наказание заставила ковылять много дней кряду позади. Держала, дурака, на расстоянии и, Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 4 сколько он ни выл, ни разу не откликнулась, не остановилась, будто он, Ташчайнар, и не был ее вол ком, будто он для нее не существовал, а если бы он и посмел снова приблизиться к ней, чтобы покорить и ублажить ее, Акбара померилась бы с ним силами всерьез, не случайно она была головой, а он ногами в этой пришлой сивой паре. Сейчас Акбара, после того как она немного поуспокоилась и пригрелась под широким боком Ташчайнара, была благодарна своему волку за то, что он разделил ее страх, за то, что он тем самым возвратил ей уверенность в себе, и потому не противилась его усердным ласкам и в от вет раза два лизнула в губы и, преодолевая смятение, которое все еще давало себя знать неожиданной дро жью, сосредоточивалась в себе и, прислушиваясь к тому, как непонятно и неспокойно вели себя еще не народившиеся шенята, примирилась с тем, что есть: и с логовом, и с великой зимой в горах, и с надвига ющейся исподволь морозной ночью. Так заканчивался тот день страшного для волчи цы потрясения. Подвластная неистребимому ин стинкту материнской природы, переживала она не столько за себя, сколько за тех, которые ожидались вскоре в этом логове и ради которых они с волком выискивали и устроили здесь, в глубокой расщели не под свесом скалы, сокрытой всяческими заросля ми, навалом бурелома и камнепада, это волчье гнез до, чтобы было где потомство родить, чтобы было где свое пристанище иметь на земле. Тем более что Акбара и Ташчайнар были при шлыми в этих краях. Для опытного глаза даже внешне они разнились от их местных собратьев. Пер вое — отвороты меха на шее, плотно обрамлявшие плечи наподобие пышной серебристосерой мантии от подгрудка до холки, у пришельцев были светлые, характерные для степных волков. Да и ростом ак джалы, то бишь сивогривые, превышали обычных волков Прииссыккульского нагорья. А если бы кто нибудь увидел Акбару вблизи, его бы поразили ее прозрачносиние глаза — редчайший, а возможно, Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 5 единственный в своем роде случай. Волчица прозы валась среди здешних чабанов Акдалы, иначе гово ря, Белохолкой, но вскоре по законам трансформа ции языка она превратилась в Акбары, а потом в Акбару — Великую, и между тем никому невдомек было, что в этом был знак провидения. Еще год назад сивогривых здесь не было и в по мине. Появившись однажды, они, однако, продолжа ли держаться особняком. Попервоначалу пришель цы бродили во избежание столкновений с хозяевами большей частью по нейтральным зонам здешних волчьих владений, перебивались как могли, в поис ках добычи забегали даже на поля, в низовья, насе ленные людьми, но к местным стаям так и не при стали: слишком независимый характер имела сине глазая волчица Акбара, чтобы примыкать к чужим и пребывать в подчинении. Всему судия — время. Со временем сивогривые пришельцы смогли постоять за себя, в многочислен ных жестоких схватках захватили себе земли на Прииссыккульском нагорье, и теперь уже они, при шлые, были хозяевами, и уже местные волки не ре шались вторгаться в их пределы. Так, можно ска зать, удачно складывалась на ИссыкКуле жизнь новоявленных сивогривых волков, но всему этому предшествовала своя история, и если бы звери мог ли вспоминать прошлое, то Акбаре, которая отлича лась большой понятливостью и тонкостью восприя тия, пришлось бы заново пережить все то, о чем, возможно, и вспоминалось ей порой до слез и тяж ких стонов. В том утраченном мире, в далекой отсюда Моюн кумской саванне, протекала великая охотничья жизнь — в нескончаемой погоне по нескончаемым моюнкумским просторам за нескончаемыми сайга чьими стадами. Когда антилопы сайгаки, обитавшие с незапамятных времен в саванных степях, порос ших вечно сухостойным саксаульником, древней шие, как само время, из парнокопытных, когда эти неутомимые в беге горбоносые стадные животные с Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 6 широченными ноздрямитрубами, пропускающими воздух через легкие с такой же энергией, как киты сквозь ус — потоки океана, и потому наделенные способностью бежать без передышки с восхода и до заката солнца, — так вот когда они приходили в дви жение, преследуемые извечными и неразлучными с ними волками, когда одно спугнутое стадо увлекало в панике соседнее, а то и другое и третье и когда в это поголовное бегство включались встречные великие и малые стада, когда мчались сайгаки по Моюнку мам — по взгорьям, по равнинам, по пескам, как обрушившийся на землю потоп, земля убегала вспять и гудела под ногами так, как гудит она под градовым ливнем в летнюю пору, и воздух наполнял ся вихрящимся духом движения, кремнистой пы лью и искрами, летящими изпод копыт, запахом стадного пота, запахом безумного состязания не на жизнь, а на смерть, и волки, пластаясь на бегу, шли следом и рядом, пытаясь направить стада сайгаков в свои волчьи засады, где ждали их среди саксаула матерые резчики — то звери, которые бросались из засады на загривок стремительно пробегающей жер твы и, катясь кубарем вместе с ней, успевали пере кусить горло, пустить кровь и снова кинуться в по гоню; но сайгаки какимто образом часто распозна вали, где ждут их волчьи засады, и успевали пронестись стороной, а облава с нового круга возобновлялась с еще большей яростью и скоростью, и все они, гони мые и преследующие, — одно звено жестокого бы тия, — выкладывались в беге, как в предсмертной агонии, сжигая свою кровь, чтобы жить и чтобы вы жить, и разве что только сам Бог мог остановить и тех и других, гонимых и гонителей, ибо речь шла о жизни и смерти жаждущих здравствовать тварей, ибо те волки, что не выдерживали такого бешеного темпа, те, что не родились состязаться в борьбе за существование — в бегеборьбе, — те волки валились с ног и оставались издыхать в пыли, поднятой уда ляющейся, как буря, погоней, а если и оставались в живых, уходили прочь, в другие края, где промыш Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 7 ляли разбоем в безобидных овечьих отарах, кото рые даже не пытались спасаться бегством; правда, там была своя опасность, самая страшная из всех возможных опасностей, — там, при стадах, находи лись люди, боги овец и они же овечьи рабы, те, кто сами живут, но не дают выживать другим, особен но тем, кто не зависит от них, а волен быть свобод ным... Люди, люди — человекобоги! Люди тоже охоти лись на сайгаков Моюнкумской саванны. Прежде они появлялись на лошадях, одетые в шкуры, вооружен ные стрелами, потом появлялись с бабахающими ружьями, гикая, скакали тудасюда, а сайгаки кида лись гурьбой в одну, в другую сторону — поди разы щи их в саксаульных урочищах, но пришло время, и человекобоги стали устраивать облавы на маши нах, беря на измор, точьвточь как волки, и валили сайгаков, расстреливая их с ходу, а потом человеко боги стали прилетать на вертолетах и, высмотрев вначале с воздуха сайгачьи стада в степи, шли на окружение животных в указанных координатах, а наземные снайперы мчались при этом по равнинам со скоростью до ста и более километров, чтобы сай гаки не успели скрыться, а вертолеты корректиро вали сверху цель и движение. Машины, вертолеты, скорострельные винтовки — и опрокинулась жизнь в Моюнкумской саванне вверх дном... Синеглазая волчица Акбара была еще полуяркой, а ее будущий волксупруг Ташчайнар был чуть по старше ее, когда пришел им срок привыкать к боль шим загонным облавам. Поначалу они не поспевали за погоней, терзали сваленных антилоп, убивали недобитых, а со временем превзошли в силе и вынос ливости многих бывалых волков, а особенно старе ющих. И если бы все шло, как положено природой, быть бы им вскоре предводителями стай. Но все обер нулось иначе... Год на год не приходится, и весной того года в сай гачьих стадах был особо богатый приплод — многие матки приносили двойню, поскольку прошлой осе Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис» 2 8 нью во время гона сухой травостой зазеленел раза два наново после нескольких обильных дождей при теплой погоде. Корма было много — отсюда и рож даемость. На время окота сайгаки уходили еще ран ней весной в бесснежные большие пески, что в самой глубине Моюнкумов, — туда волкам добраться не легко, да и погоня по барханам за сайгаками — без надежное дело. По пескам антилоп никак не догнать. Зато волчьи стаи с лихвой получали свое осенью и в зимнее время, когда сезонное кочевье животных выбрасывало бессчетное сайгачье поголовье на полу пустынные и степные просторы. Вот тогда волкам сам бог велел добывать свою долю. А летом, особен но по великой жаре, волки предпочитали не трогать сайгаков, благо другой, более доступной добычи было достаточно — сурки во множестве сновали по всей степи, наверстывая упущенное в зимнюю спяч ку, им надо было за лето успеть все, что успевали другие животные и звери за год жизни. Вот и суети лось вокруг сурочье племя, презрев опасность. Чем не промысел — поскольку всему ведь свой час, а зи мой сурков не добудешь — их нет. И еще разные зве рушки да птицы, особенно куропатки, шли в при корм волкам в летние месяцы, но главная добыча — великая охота на сайгаков — приходилась на осень и с осени тянулась до самого конца зимы. Опять же всему свое время. И в том была своя, от природы данная целесообразность оборота жизни в саванне. Лишь стихийные бедствия да человек могли нару шить этот изначальный ход вещей в Моюнкумах... |