билеты античка. БИЛЕТЫ АНТИЧКА. Литература Журналистика Филология
 Скачать 87.57 Kb.
|
|
Среди политических комедий Аристофана наибольшей остротой отличаются «Всадники» (424 г.). Эта пьеса была направлена против влиятельного лидера радикальной партии Клеона в момент его наибольшей популярности, после блистательного военного успеха, одержанного им над спартанцами. Действие происходит перед домом, где живет капризный, глуховатый старик Демос (т. е. афинский народ). Пролог начинается с комического диалога двух рабов, в которых зрители с первых же слов могли узнать известных полководцев Демосфена и Никия. Оказывается, Демос передал всю власть в доме новому рабу, кожевнику Пафлагонцу (намек на профессию отца Клеона). За чаркой украденного вина рабам приходит в голову блестящая мысль — стянуть у кожевника оракулы, которыми тот морочит голову старику (намек на многочисленные оракулы, сулившие благополучный исход Пелопоннесской войны). Оракул найден: кожевник должен будет уступить власть лицу еще более «низменной» профессии, колбаснику. Действие комедии построено, таким образом, на основном принципе карнавальной обрядности — «переворачивании» общественных отношений («последние да будут первыми»). Немедленно появляется колбасник с лотком и колбасами. В сцене, пародирующей карнавальный обряд избрания раба или шута «царем» и «спасителем» общины, колбаснику разъясняется его миссия — быть властителем Афин. Приход Пафлагонца обращает, правда, колбасника в бегство, ню на помощь ему является хор «всадников» (аристократическая группировка, враждебная Клеону). Свалка и ругань кончаются «агоном», в котором колбасник превосходит Пафлагонца бесстыдством и бахвальством. Расположение же Демоса Колбасик завоёвывает ещё раньше, когда он подарил ему подушечку, чтобы не сидеть на голых камнях на Пниксе. ТЕМА ВЛАСТИ И НАРОДА Следующий «агон» происходит уже в присутствии самого Демоса; здесь к шутовским моментам присоединяется серьезная критика политики радикальной демократии. Указывается на тяготы длительной войны, на обнищание крестьянства и превращение его в паразитическую массу, на притеснения, которым подвергаются союзные общины. Продолжают соперники состязаться и далее, поднося Демосу пародийные оракулы и потчуя его различными яствами (комедийная «трапеза»). Наконец, когда колбасник угощает старика украденным у Пафлагонца зайцем, Демос признает колбасника победителем. Финал комедии связан со сказочными метаморфозами. После победы Колбасник принимает решение достойно и честно служить народу, превращается в мудрого правителя. В заключительной сцене Демос оказывается возрожденным: колбасник вернул ему юность, сварив его в кипятке (популярный сказочный мотив; ср. такое же окончание в «Коньке-горбунке» Ершова), и Демос отныне так же крепок и свеж, как в период греко-персидских войн. Кожевник же остаётся посрамлённым за свою корысть, честолюбие, агрессивность, а звание демагога после комедий Аристофана становится скомпрометированным. Комедия заканчивается обычной любовной сценой: вбегают красотки, изображающие мир на тридцать лет, и комос покидает орхестру, во главе с Демосом и колбасником. 14. Древнегреческая проза: историография (Геродот, Фукидид), красноречие (Демосфен), философия (Платон, Аристотель). С.192 Сочинение Геродота — не историческое исследование в современном смысле слова. Это — мастерское, бесхитростное повествование человека богато одарённого, необыкновенно любознательного, общительного, много читавшего, видевшего и ещё больше слышавшего. Несмотря на свой скепцицизм, Геродот искренне верил в эллинских богов. В «Истории» есть и географические сведения, и этнографические, и естественно-исторические, и литературные. Сочинение состоит из девяти книг. Первая половина содержит в себе рассказы о возвышении Персидского царства, о Вавилонии, Ассирии, Египте, Скифии, Ливии и других странах. Единство изложения достигается в известной мере и тем, что с первых слов и до конца историк имеет в виду проследить борьбу между варварами и эллинами. При этом автор поместил в сочинение все, что казалось ему интересным или поучительным. Вторая половина сочинения представляет собой последовательный исторический рассказ о греко-персидских войнах, заканчивающийся на известии о занятии эллинами Сест. Вершиной древнегреческой историографии явился труд Фукидида (около 460 — около 395) «История» (в восьми книгах), посвящённый Пелопоннесской войне, в которой Фукидид принимал непосредственное участие в качестве одного из афинских стратегов. Изложение событий доведено до осени 411 г. до н. э. Смерть помешала Фукидиду завершить свой труд. В вводной части к своей «Истории» Фукидид подвергает исторической критике древнейшие сказания. Он относится скептически и к словам поэтов, которые воспевали события прошлого «с преувеличениями и прикрасами», и к тем прозаикам, которые заботились «не столько об истине, сколько о приятном впечатлении для слуха: ими рассказываются события, ничем не подтверждённые и за давностью времени превратившиеся большей частью в невероятное и сказочное». Дух научного изучения фактов, недоверие ко всяким чудесам и предзнаменованиям были настолько сильны у Фукидида, что некоторые античные авторы даже обвиняли его в атеизме. Великий греческий историк понимал уже разницу между внешними поводами исторических событий (например, войн) и более глубокими причинами их. Речи Демосфена называют «зеркалом характера». Он не был ритором, не любил придуманных украшений, но действовал на слушателей силой убеждения, логикой, строгим развитием мысли, кстати употребляя доводы и примеры. В приготовлении к речам проводил он нередко целые ночи. любую встречу, беседу, деловой разговор oн тут же превращал в предлог и предмет для усердной работы. Оставшись один, он поскорее спускался к себе в подземелье и излагал последовательно все обстоятельства вместе с относящимися к каждому из них доводами. Запоминая речи, которые ему случалось услышать, он затем восстанавливал ход рассуждений и периоды; он повторял слова, сказанные другими или же им самим, и придумывал всевозможные поправки и способы выразить ту же мысль иначе2 Ведь обыкновенный судебный оратор в Афинах вынужден был часами говорить на открытом воздухе перед аудиторией в 6 тысяч слушателей так, чтобы его слышали даже не желающие слушать! Язык его величествен, но прост, серьёзен и приятен, сжат, но вместе с тем удивительно плавен. Он достигал успеха не стремлением к эффектам, но нравственной силой, благородством мысли, любовью к родине, её чести, её славе и её прошлому. 15. Общая характеристика эпохи эллинизма. Обзор философских течений эпохи (киники, стоики, эпикурейцы). Новоаттическая комедия Менандра. Трансформация сюжетов и масок. Проблема характера («Брюзга» или «Третейский суд».) с.211 Киники.Киническая философия в лице своего основателя Антисфена (ок. 450-360 до н.э.) провозгласила тезис о необходимости полной автономии человека. Реальность общего не существует, а существуют только единичные вещи; понятие есть только слово, объясняющее то, чем вещь бывает или что она есть. Поэтому применение к отдельным предметам общих понятий невозможно; невозможно ни соединение различных понятий, ни определение понятий, ни даже противоречие — так как о вещи может быть высказано только суждение тождества (конь есть конь, стол есть стол). Киники стремились не сколько к построению законченной теории бытия и познания, сколько к отработке и экспериментальной проверке на себе определенного образа жизни. Киники с вызовом именовали себя “гражданами мира” и обязывались жить в любом обществе не по его законам, а по своим собственным, с готовностью приемля статус нищих, юродивы. Эпикурейцы.Эпикур в 306 г. до н.э. основал в Афинах свою философскую школу. Эпикурейство представляло собой не пересказ классического атомизма, а результат его переосмысления. С точки зрения Эпикура и его последователей познание имеет смысл лишь как способ достигнуть личного блаженства. Мудреца и других людей, довольствующихся обычными представлениями о мире, разделяла пропасть. Целью жизни эпикурейцы считали удовольствие - у кого-то оно связано с удовлетворением желаний, у кого-то с отсутствием страданий. Именно к такому удовольствию и стремится мудрец. Он свободен от страстей, от внешних воздействий и потому равен богам. Достичь этого блаженного состояния можно, разумеется, лишь полностью сосредоточившись на себе. Поэтому эпикурейцы, не в меньшей степени, чем стоики, проповедовали индивидуализм. Единственным видом человеческих взаимоотношений, достойным мудреца и совместимым с его образом жизни, они считали дружбу. Эпикур внес примечательное изменение в атомистическую доктрину: по мнению Эпикура, атом обладает способностью отклоняться от заданной траектории. Эпикур полагал, что в противном случае невозможно было бы объяснить, почему атомы сталкиваются друг с другом. Однако наибольшее значение для него и здесь имел, по-видимому, этический аргумент: не только человек, но и атом является самостоятельным индивидом, автономию которого не в силах свести на нет даже всесильная необходимость. Согласно Эпикуру, душа - это не нечто бестелесное, а структура атомов, тончайшая материя, рассеянная по всему организму. Отсюда вытекает и отрицание бессмертия души. Стоики.Его название происходит от названия Узорного портика (Стоя) в Афинах, где располагалась философская школа, основанная в конце IV в. до н.э. родоначальником этого направления Зеноном из Кития (Зеноном-Стоиком). Как и в других античных школах, идеалом стоиков был мудрец - это человек, главной чертой которого является апатия, или свобода от аффектов. Эти понятия и занимают центральное место в доктрине стоицизма. Ее приверженцам был свойствен глубокий реализм в оценке человеческой природы. Все люди подвержены желаниям и страстям. Мудрец отличается от обычного человека лишь тем, что умеет ограничивать власть желания. Т. е. на пути чувства становится разум: даже страстно желая чего-либо, мудрец не оказывается полностью во власти своего желания, так как сознает, что желаемое в действительности не является ни благом, ни злом. Единственное подлинное благо в мире - это добродетель. Следовать ей - вот единственно разумный путь. Согласно доктрине стоицизма, быть разумным, а стало быть, и добродетельным, означает следовать природе. Природа же представляет собой единое целое. Между всеми ее элементами существует устойчивая связь, все события, происходящие в ней, строго закономерны. Человек - всего лишь часть космического целого. Философия стоиков рассматривалась, прежде всего, как школа житейской мудрости, помогающая человеку устоять среди жизненных невзгод. 16. Александрийская поэзия. Новаторство лирики Каллимаха и Феокрита. Александрийская поэзия сложна, и в ней переплетаются разные тенденции. В основном — это поэзия культурной верхушки греческого общества, как оно складывалось в обстановке эллинистических монархий; старый центр, Афины, не принимает участия в этом литературном течении. Поэты — любители и знатоки старой письменности; многие из них сочетают поэтическую деятельность с филологическими занятиями, иногда со службой в александрийском Музее. Они выставляют напоказ свою «ученость», т. е. начитанность в старых авторах и знакомство с забытыми и малораспространенными преданиями. Произведения их обращены к узкому кругу образованных читателей. С.233 242 17. Античный роман: истоки, своеобразие. Любовная и буколическая линии в романе Лонга «Дафнис и Хлоя». Своеобразие стиля.278 18. Общая характеристика древнеримской литературы. Своеобразие исторических и культурных условий развития. Преемственность и новаторство. Римская литература является новым этапом в развитии античной литературы; древнегреческая и римская литературы создавались и развивались в условиях рабовладельческой формации. Рим в основных чертах прошёл тот же путь развития, что и древняя Греция. Преемственные связи римской и греческой культуры обнаруживаются во всех культурных проявлениях этико-эстетического порядка. Римляне заимствовали у греков множество литературных жанров, различные поэтические формы, стихотворные размеры, сюжеты, приёмы, драму. Наиболее целесообразной периодизацией римской литературы представляется периодизация, ориентированная на основные этапы развития римского общества. 1. Долитературный период (фольклорный) (с сер. VIII-III в. до н.э.). 2. Литература эпохи республики: (III в. до н.э. –40 года до н.э.). 3. Литература становления империи и принципа Августа «золотой век» (40г до - 14 г) 4. Литература эпохи империи (1-V в. н.э.) В середине 3 века до нашей эры, когда у греков их классическая литература была позади, а эллинистическая уже успела достигнуть наивысшего расцвета, в западной части средиземноморья, в Италии , начинает развиваться вторая литература античного общества –римская. Рим- центральная община племени латинов, возглавившая объединение Италии,- создаёт свою литературу, параллельную греческой, и создаёт её на своём латинском языке. Римское рабовладельческое общество проходило в основных чертах через те же этапы развития, что и греческое. Растущий Рим покоряет гибнущую Грецию и Эллинистические страны, и в Риме «весь процесс повторяется на высшей ступени». В Риме повторяется путь, пройденный Греческим обществом, но повторяется в изменённой, усложнённой форме. Этот «вторичный» характер развития Рима оставил неизгладимый отпечаток на всей его культуре. Развиваясь позже Греции, Рим очень часто находил у греков готовые ответы на свои идеологические запросы. Мировоззрение и идеологические формы, вырабатывавшиеся в Греции на разных этапах её исторического пути, оказывались пригодными для второго античного общества, римского, в соответствующие моменты его развития. «Заимствования» у греков играло поэтому очень значительную роль в самых различных областях римской культуры, в религии и философии, в искусстве и литературе. Однако, «заимствуя» у греков, римляне приспособляли заимствуемое своим потребностям и развивали его соответственно специфическим особенностям их истории. Стилевые формы римской литературы представляют собой повторения, но вместе с тем и видоизменения греческих стилевых форм. Римская литература в целом является вторым вариантом античной литературы, как особой ступени всемирно-исторического литературного процесса. Историческое значение этого варианта, место римской литературы в истории литературы Европы определяется исторической ролью Рима в культурном развитии европейского запада. Римская литература служила передаточным звеном между литературами греческой и западноевропейской. Формирующая роль античности для западноевропейской литературы основывалась на воздействие римского, а не греческого варианта, и в эпоху Возрождения и в 17-18 веках греческая литература воспринималась в Европе сквозь призму Рима. В 19 веке римскую литературу стали недооценивать, рассматривать чисто подражательно. Значение её стали сводить к одной лишь посреднической роли, обусловленной будто бы только тем обстоятельством, что латинский язык был более распространён в западной Европе, чем греческий. Несмотря на однотипность обеих литератур, как литератур отвечающих одному и тому же этапу в развитии человеческого общества, несмотря на далеко идущую зависимость, более молодую римскую аудиторию от ранее развившейся греческой, римская литература не является простым сколком, копией греческого оригинала, а имеет свои специфические особенности. "Золотой век» Римской литературы не знает тех широких и сложных вопросов, которые стояли перед греческой общественной мыслью аттического периода, но он даёт гораздо больше углублений субъективной жизни и большую интенсивность внутреннего переживания, хотя и в более узкой и ограниченной сфере. Перенимая стилевые формы греческой литературы, греческие литературные жанры, Рим устраняет очень многие пережиточные моменты, сохранявшиеся у греков. Так в греческой драме, в трагедии и комедии, было обязательным участие хора. Связанный с празднествами Диониса, на которых происходили театральные представления, хор пережиточно продолжает функционировать и тогда, когда драма перестаёт в нём нуждаться. В римской драме это отпало. Такие местные особенности, вытекающие из специфических условий возникновения жанра в римской литературе уже теряются. С другой стороны римская литература в её лучших проявлениях нередко представляют собой синтез всего того, что создавала римская литература разных периодов, эпос Вергилия и лирика Горация ориентированны на пример, на греческую литературу классического периода, но использует вместе с тем и достижения эллинистической литературы, всё накопленное мастерство веков. Старые греческие жанры получают у римлян обновлённую форму. В Риме происходит, таким образом, расширенное воспроизводство литературных форм Греции, освобождённых от местных особенностей. Историческое значение римской литературы заключается в том, что это такой вариант античной литературы, расцвет которого происходил на более расширенной базе римской державы и на более поздней ступени античного общества, вариант, который по своим специфическим качествам легче мог содействовать формированию новой западноевропейской литературы. 19. Истоки и особенности римской «комедии плаща». Комедийное творчество Плавта («Клад» или «Хвастливый воин»). Способы создания комического, своеобразие языка. Или: римская комедия в творчестве Теренция. С 300 20. Стилевое своеобразие ораторской прозы Цицерона. Его роль в становлении национального литературного языка.с. 322 Античная критика очень высоко расценивала роль Цицерона в создании стиля латинской прозы, и его язык в сущности составляет норму так называемой «классической» латыни. Наибольший расцвет цицеронианизма относится, однако, к эпохе Возрождения. На основе языка Цицерона создается «новолатинская» гуманистическая проза, сыгравшая огромную роль в деле оформления национальных литератур народов Европы. Идейное влияние Цицерона в это время вряд ли поддается учету; его произведения, известные каждому образованному человеку, стимулировали мысль в самых различных областях литературы и науки. Не ослабло его влияние и в более поздние эпохи. Моральная философия английского, а отчасти и французского Просвещения очень многим обязана Цицерону. 21. Школа «неотериков». Основные жанры лирики Катулла. Лирические стихотворения к Лесбии. Он являлся одним из неотериков. Неотерики выступали с литературной программой, повторяющей принципы Каллимаха (Древнегреческий поэт, живший примерно в это время: 310-240 гг. до н.э. Писал в основном гимны, элегии, эпиграммы). Они отказались от больших форм, эпоса и драмы и разрабатывали малые жанры - эпиллий, эпиграмму, элегию. Претендуя на «учёность», они выбирали вслед за александрийцами редкие мифы, малоизвестные варианты, насыщали свои произведения темными намеками, скрытыми цитатами и заимствованиями из других авторов; подобные цитаты рассматривались как литературный комплимент, как признание стилистического мастерства цитируемого писателя, но понять и оценить всё это мог только весьма изощренный читатель, хорошо знакомый с обеими литературами — как греческой, так и римской. Неотерики нередко высказывали уверенность в том, что их произведения «переживут века»; в действительности эта судьба выпала на долю лишь одного из них, который и у современников признавался самым талантливым представителем школы. Это — Гай Валерий Катулл. Стихи к Лесбии Значительным событием личной жизни Катулла была сопряженная с тяжелыми переживаниями любовь к женщине, которая фигурирует в его стихах под вымышленным именем «Лесбия». Одна из важнейших тем лирики — любовная; это, прежде всего, стихи о любви к Лесбии. В сохранившемся сборнике они помещены вперемежку с другими стихотворениями и без определенного порядка, но они могли бы составить законченный цикл. Псевдоним, избранный Катуллом для своей возлюбленной, должен напомнить о Сапфо. И действительно, цикл открывается переводом знаменитого в античности стихотворения Сапфо, в котором изображены симптомы любовного безумия. Ощущения, которые испытывала Сапфо при виде своей любимой, выходящей замуж подруги, Катулл переносит на свои переживания при виде Лесбии. О ней нет никакой достоверной информации, кроме той, которую можно обнаружить в стихотворениях Катулла. Образ Лесбии даётся только отдельными штрихами, не образующими целостного рисунка: поэт занят главным образом собой и своими чувствами. Стихи демонстрируют самый широкий диапазон чувств, которые испытывает поэт к своей возлюбленной: от нежной любви через грусть и разочарование к горькому сарказму. Самое знаменитое стихотворение Катулла, посвященное Лесбии - «Ненавижу и люблю» («Odi et amo»): Я ненавижу и люблю. Ты спросишь, почему я так делаю.Не знаю, но чувствую, что так совершается, и исхожу в мучениях. 22. Эпоха принципата и творческий путь Вергилия. «Георгики». «Буколики». «Энеида» как национальный эпос о мифологическом прошлом и историческом будущем Рима. Переосмысление греческих образцов. Эней как «человек судьбы». С.355 23. Творческий путь Горация. Жанровое многообразие лирики. Прославление римской державы и идея «золотой серидины» в «Одах». Творческое кредо поэта в послании «К Пизонам» («Об искусстве поэзии»). С.377 24. Творческий путь Овидия. Тема одиночества в «Скорбных элегиях». «Метаморфозы»: философский замысел, жанровое и композиционное своеобразие. Первый период его творчества: (до 2г н.э) Любовные элегии—«Песни любви» (по-видмому первое произведение Ов. В этом роде. Восхваляется некая Коррина, но навряд ли это была реальная женщина, скорее условно-поэтический образ. .Второй период: первые годы до ссылки. Не пренебрегает никакой лестью в отношении Цезаря и Августа, хотя любовная тематика все же на первом месте. «Метаморфозы»—главное произведение этого периода. Третий период—блеск художественного таланта, написал после ссылки. «Скорбные письма» (искренность тона, глубокое душевное страдание, моление Августа о пощаде) и «Письма с Понта» (письма к друзьям, просьбы о помиловании, однообразие тона, сетование на судьбу). В ссылке Овидий создал два сборника стихотворных посланий: «Скорбные элегии» в пяти книгах и «Послания с Понта» (или «Элегии Понтийские») в четырех книгах. В этих элегиях звучат жалобы поэта на свою горькую судьбу, а также воспоминания о прошлом, описания суровой природы, просьбы о помиловании. Только поэтическое творчество является для него какой-то отдушиной. В первой элегии первой книги «Скорбных элегий», которая обращена к собственной книге, Овидий высказывает мысли об условиях жизни, которые нужны поэту, скорбя о тех, каковые он утратил, и описывал те, в которые он попал. В начале «Скорбных элегий» поэт много пишет о страшной буре, в которую он попал, плывя на место ссылки. В элегии 3 первой книги Овидий описывает последнюю ночь своего пребывания в Риме. Она полна страданий в связи с расставанием с близкими ему людьми: «даже сейчас у меня капают слезы из глаз». Во всех элегиях варьируются мотивы размышлений о собственной судьбе в изгнании, просьбы к Августу о смягчении наказания, обращения к друзьям и жене за помощью. Овидий страдает от одиночества, его мучает мысль, что эта дикая страна, где «сарматы кругом», где «сама земля не мила» и «климат здешний претит», может стать ему домом. Появляются размышления о прошлом жизненном пути и о своем творчестве. Элегия 10 четвертой книги носит автобиографический характер. Овидий благодарит свою «музу»: «ты утешенье приносишь, ты мне и спутник и вождь, ты меня от Истра уводишь, на Геликоне даешь местопо-прежнемумне». Философия, которую проповедует Овидий, вложена в уста Пифагора (пифогорейство), 4 идеи: 1. Вечность и неразрушимость материи. 2. вечная ее изменяемость. 3. постоянное превращение одних вещей в другие (при сохранении их собственной субстанциия) 4. вечное перевоплощение душ из одних тел в другие. Пифагор дает философское обоснование той текучести и изменчивости мира и постоянству чувств, которые показаны в «Метаморфозах». Философ указывает на то, что в мире происходят непрерывные изменения: день сменяется ночью, ночь — утром и днем, все время меняется цвет неба, реки не текут постоянно в одном направлении, сама поверхность земли не остается неизменной. Растет, мужает и старится человек, возвышаются и гибнут различные царства. Неизменной остается лишь душа, т. е. известный постоянный набор чувств и страстей, свойственных всему живому. 25. Сенека – философ и трагик. Осмысление традиций Еврипида в трагедиях («Медея» или «Федра»). Луций Анней Сенека римский философ-стоик, поэт и государственный деятель. С точки зрения Сенеки, одна философия может помочь человеку достичь духовной свободы. Считая империю неизбежным злом, он ищет внутренних духовных сил, чтобы противостоять ей. Для этого нужно, с его точки зрения, воспитывать в себе душевное спокойствие, подавлять аффекты, учиться переносить страдания, считая, что высшая свобода человека заключается в том, что он в любой момент, покончив жизнь самоубийством, может уйти из жизни. Однако сам он всегда готов был искать компромиссов в зависимости от жизненных обстоятельств. Отрицательное отношение к богатству не помешало ему нажить огромное состояние, а мудрость философа не удержала от участия в дворцовых интригах. Среди сочинений Сенеки значительный интерес представляют трагедии. Они являются единственными целиком дошедшими до нас драмами римлян. Трагедии эти предназначались не для театрального воспроизведения, а лишь для декламации. рагедии Сенеки также проникнуты оппозиционным духом и ненавистью к тирании и деспотизму. Сюжеты своих трагедий автор берет у древнегреческих драматургов. Он выступает с трагедиями: «Медея», «Федра», «Эдип», «Тиэст», «Агамемнон» и др. Однако его драмы, проникнутые философией стоицизма, глубоко отличны от греческих оригиналов. В отличие от древнегреческих трагиков, исполненных веры в творческие силы человека, Сенека считает, что человек бессилен и является игрушкой в руках слепого рока. Он может противопоставить всемогущей судьбе лишь силу своего духа и воли, свою готовность к страданиям и смерти. Герои его драм — сильные личности, охваченные бурными и гибельными страстями, или великие мученики, гибнущие в страданиях, подобно Гераклу. Каждый из них уже с самого начала драмы находится во власти своих аффектов и на протяжении дальнейшего действия как бы поднимается с одной волны на другую, охваченный нечеловеческим напряжением. При этом Сенека всегда изображает гибельные, часто преступные страсти, ведущие к кровавым злодеяниям. Одна из самых замечательных трагедий Еврипида - "Медея" поставлена на афинской сцене в 431г. Чародейка Медея - дочь колхидского царя, внучка Солнца, полюбившая Ясона, одного из аргонавтов, приехавших в Колхиду за золотым руном. Ради любимого человека она оставила семью, родину, помогла ему овладеть золотым руном, совершила преступление, приехала вместе с ним в Грецию. К своему ужасу, Медея узнает, что Ясон хочет бросить ее и женитсья на царевне, наследнице коринфского престола. Ей это особенно тяжело, потому что она "варварка", живет на чужбине, где нет ни родных, ни друзей. Медею возмущают ловкие софистические доводы мужа, который пытается убедить ее, что в брак с царевной он вступает ради их маленьких сыновей, которые будут царевичами, наследниками царства. Оскорбленная в своем чувстве женщина понимает, что движущей силой поступков мужа является стремление к богатству, к власти. Медея хочет отомстить Ясону, безжалостно разбившему ее жизнь, и губит и соперницу, посылая ей со своими детьми отравленный наряд. Она решает убить и детей, ради будущего счастья которых, по словам Ясона, он вступает в новый брак. Медея, вопреки нормам полисной этики, идет на преступление, считая, что человек может поступать так, как ему диктуют его личные стремления, страсти. Это своего рода преломление в житейской практике софистической теории, что "человек есть мера всех вещей", теории, несомненно осуждаемой Еврипидом. Как глубокий психолог Еврипид не мог не показать бурю терзаний в душе Медеи, задумавшей убить детей. В ней борются два чувства: ревность и любовь к детям, страсть и чувство долга перед детьми. Ревность подсказывает ей решение - убить детей и этим отомстить мужу, любовь к детям заставляет ее отбросить ужасное решение и принять иной план - бежать из Коринфа вместе с детьми. Эта мучительная борьба между долгом и страстью, с большим мастерством изображенная Еврипидом - кульминационная точка всего хора трагедии. Медея ласкает детей. Она решила оставить им жизнь и уйти в изгнание: ...Чужая вам, Я буду дни влачить. И никогда уж, Сменивши жизнь иною, вам меня, Которая носила вас, не видеть... Глазами этими. Увы! Увы! Зачем Вы на меня глядите и смеетесь Последним, вашим смехом?.. (1036-1041). Но невольно вырвавшиеся слова "последним смехом" выражают другое, страшное решение, которое созрело уже в тайниках ее души,- убить детей. Однако Медея, растроганная их видом, старается убедить себя отказаться от жуткого намерения, продиктованного безумной ревностью, но ревность и оскорбленная гордость берут верх над материнским чувством. А через минуту перед нами снова мать, которая сама себя убеждает отбросить свой замысел. И тут же пагубная мысль о необходимости отомстить мужу, снова буря ревности и окончательное решение убить детей... ...Так клянусь же Аидом я и всей поддонной силой, Что не видать врагам моих детей, Покинутых Медеей на глумленье... (1059-1963). Несчастная мать в последний раз ласкает своих детей, но понимает, что убийство неотвратимо: ...О сладкие объятия, Щека такая нежная, и уст Отрадное дыханье... Уходите... Скорее уходите... Силы нет Глядеть на вас... Раздавлена я мукой... На что дерзаю, вижу... Только гнев Сильней меня, и нет для рода смертных Свирепей и усердней палача (1074-1080). Еврипид раскрывает душу человека, истерзанного внутренней борьбой между долгом и страстью. Показывая этот трагический конфликт, не приукрашивая действительности, драматург приходит к выводу, что страсть часто берет верх над долгом, разрушая человеческую личность. 26. Природа человека в «Эпиграммах» Марциала. Эпиграммы на литературные темы. Обличение социальных пороков в сатирах Ювенала. Судьба жанра. Марциала по проблематике можно сравнить с Некрасовым: после отмены крепостного права он тоже описывал оставшееся социальное неравенство Сословные барьеры не преодолеваются одной реформой, их надо побороть внутренне, но сами люди не хотят перемен. Господа остаются господами, ведь бедняк остается рабом у богатого, чтобы хоть как-то обеспечить свой быт. Автор проводит красноречивое сравнение возможностей богача и бедняка, которых неожиданно сравняли. Издевательское приглашение Марциал адресует богатому горожанину, чтобы тот посмотрел, как живется другим, менее обеспеченным. Интересен выбор глаголов: господин выбирает, а бедняк получает. У одного есть возможность питаться изысканно и чрезмерно, а другой вынужден выбирать между дохлой сорокой и поганками. В заключении Марциал призывает гостя принести обстановку с собой, ведь его средства позволяют ему лишь занимать пятачок земли и использовать лишь полусгнившую утварь. В этих эпиграммах Марциал обращает внимание на положение бедных людей, живущих подачками богатых патронов и вынужденных пресмыкаться перед ними. С большой остротой подчеркивает он контраст между роскошью богачей и нищетой бедноты, используя резкие и фривольные противопоставления: На золоченых блюдах у тебя распростерты барвены, А на тарелке моей жалкий краснеется краб. Свита рабов у тебя поспорит с распутником Трои. Мне же помощник – рука: вот она, мой Ганимед. Его возмущает и бесправное положение рабов, которых продают и на вырученные деньги устраивают пышный обед. Изображая пороки своего времени, Марциал возмущался социальным неравенством, возможно, потому, что он сам был лишен материальных благ. Основной прием Марциала – игра на контрастах, противопоставление возможностей богачей и бедняков. Их фальшивая риторика обыгрывается во вступлении и в финале произведения, композиция закольцованная: автор начинает и заканчивает тем, что припоминает лживые панибратские обещания старого друга. Проблема материально неравной дружбы превращается в коллизию, ведь там, где появляются зависть и жадность, дружбе уже нет места, но и враждовать в полной мере можно только с равным тебе соперником. Таким образом, автор высмеивает порочность социального строя своего времени, адресуя хулу отдельным лицам. Подобно Марциалу, Ювенал противопоставляет свою сатиру мифологическим жанрам; тематика сатиры — действительные поступки и чувства людей. Задача сатирика формулируется как будто ясно — изображать пороки своего времени. Но тут автор вводит собеседника, призывающего к осторожности: называть имена живущих небезопасно. Выход, однако, найден — Ювенал будет называть имена умерших. В отличие от «смеющейся» сатиры Горация и докторального тона Персия, стихотворения Ювенала будут принадлежать, таким образом, к типу негодующей сатиры. Классицистически настроенный поэт мыслит себе при этом сатиру традиционного типа, содержащую «ямбографический» элемент осмеяния конкретных лиц, т. е. тот элемент, который уже почти был устранен у Персия. Ему вспоминается «пылкий Луцилий». Но в условиях империи метод Луцилия уже был невозможен. Отсюда своеобразный прием Ювенала: он оперирует именами времен Домициана или даже Нерона, а из живущих называет только людей низкого социального положения или приговоренных по суду. Вместе с тем автор дает понять читателю, что его сатира, хотя и отнесенная к прошлому, в действительности направлена на настоящее. 27. Развитие жанра басни в античной литературе: Эзоп и Федр. Первые басни были известны еще в глубокой древности. Считается, что первыми древнегреческими баснописцами были Гесиод (кон. 9–8 вв. до н.э) и Стесихор (6 в. до н.э.) Древний мир знал множество басен, недаром уже в древней Греции проводилась классификация различных произведений этого жанра. Судя по всему, их сочиняли в различных местах Средиземноморья. Наиболее распространенные варианты – басни сибаритские (происходившие из города Сибариса), в которых действовали люди, и эзоповы басни, героями которых были животные. |