римское право. Литература по гуманитарным и социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных

• Название: Литература по гуманитарным и социальным дисциплинам для высшей школы и средних специальных
• Анкор: римское право
• Дата: 14.12.2022
• Размер: 6.24 Mb.
• Имя файла: Avtonomov_V__Ananin_O__Makasheva_N_-_Istoria_ekonomicheskikh_uch.doc
• Тип: Литература; #845020
• страница: 3 из 74

Глава 2

Кристаллизация научных знаний: XVI-XVIII вв.

• 
  Первые эмпирические обобщения □ Закон Грэшема
  
• 
  Зависимость уровня цен от количества денег в обращении
  
• 
  Меркантилизм □ Общая характеристика
  
• 
  Приращение научных знаний LJ Джон Ло
  

XVI—XVIII вв. — особая эпоха в истории экономической мыс­ли. В самой экономике - объекте познания — происходят ради­кальные изменения: активно идет процесс формирования рыноч­ных отношений, резко возрастает роль экономики в обществен­ной жизни. На историческую авансцену выдвигаются новые со­циальные слои со своими политическими интересами и общест­венными идеалами. Меняется и характер научной деятельности: она постепенно освобождается от опеки церкви; увеличиваются ее экспериментальная составляющая и прикладное значение. Словом, обновляется весь исторический контекст, направляющий развитие экономической мысли. Завершается период, который можно на­звать аристотелевским, когда осмысление хозяйственных явлений оставалось в ведении моральной философии. Накапливается кри­тическая масса предпосылок для возникновения экономики как самостоятельной науки.

Внешне смена эпох проявилась в большем жанровом разнообра­зии экономических сочинений. Еще в начале XVI в. экономические темы затрагивались только в ученых трактатах, написанных на цер­ковной латыни, а спустя всего несколько десятилетий главной три­буной экономической мысли становятся памфлеты — небольшие, по­рой анонимные публицистические сочинения, актуальные по тема­тике и адресованные широкой публике.

По своему содержанию экономическая мысль XVI-XVIII вв. была переходной независимо от жанра сочинений. И в трактатах, и в памфлетах ростки нового вызревали на фоне таких представлений об экономике и экономических знаниях, которые были унаследо­ваны от прошлого. Под «экономией» по-прежнему понималось ис­кусство домохозяйства, продолжали выходить в свет нравоучитель­ные сочинения в духе Ксенофонтова «Домостроя», но внимание все

28

больше фокусировалось на проблемах только одного, особого типа «домохозяйства» — хозяйства королевского (или шире — государева) двора. Такое хозяйство было особым, потому что власть хозяина не замыкалась здесь границами самого придворного хозяйства. В это хозяйство стекались налоги со всех подданных, здесь же, как прави­ло, чеканились деньги. Это были функции, которые напрямую затра­гивали интересы всех частных хозяев и влияли на состояние дел на всей подвластной правителю территории. Искусство управления таким хозяйством не могло не отличаться от «экономии» частного домохозяйства, что и обусловило появление в начале XVFI в. нового термина - «политическая экономия»'. Первая книга с таким назва­нием — «Трактат политической экономии» француза А. Монкретье-на— вышла в свет в 1615 г.

Экономическая литература рассматриваемого периода остава­лась преимущественно нормативной, но сам характер этой норма­тивности постепенно менялся. Авторы по-прежнему стремились не столько выявлять и описывать экономическую реальность, как она есть, сколько предписывать, какой она должна быть. Но если рань­ше эти предписания были обращены к рядовому гражданину (или верующему прихожанину — в случае отцов церкви) и потому имели характер общезначимых моральных норм, то теперь адресатом пред­писаний все чаще становится властный правитель, а сами предпи­сания превращаются в рекомендации экономико-политического ха­рактера.

В спорах об экономической политике одних суждений о должном или желательном было уже недостаточно, и это стимулировало инте­рес к аргументам, опирающимся на знание того, что реально и воз­можно. Так было положено начало накоплению нового вида эконо­мических знаний — позитивных, обобщающих факты экономической жизни и выявляющих устойчивые, закономерные связи между ними. Поворот к позитивному знанию стал решающей предпосылкой пе­рехода от восприятия экономическихявлений тол ько на уровне здра­вого смысла к их научному осмыслению и анализу

1. Первые эмпирические обобщения

Закон Грэшема

Первой установленной эмпирической закономерностью в исто­рии экономической мысли следует, по-видимому, считать наблюде­ние, согласно которому «хорошие» деньги имеют тенденцию вытес-

29

пяться из обращения «плохими» деньгами. Еще в XIV в. французский схоласт Николай (Николь) Орезм, автор опередившего свое время « Трактата о происхождении, природе, законе и разновидностях денег», обратил внимание на то, что при наличии в обращении равноценных по номиналу металлических денег с разным фактическим содержа­нием в них благородного металла (золота илт! серебра) монеты с боль­шим содержанием такого металла («хорошие» деньги) обычно не ос­таются в обращении и замещаются монетами с меньшим его содер­жанием («плохими» деньгами). Позже эту закономерность стали на­зывать законом Грэшема — по имени английского общественного де­ятеля, «переоткрывшего» ее в XVII в. Признание подобного наблю­дения в качестве закона — примета Нового времени, знак возросшего престижа опытного знания.

Трактат Орезма был одним из первых самостоятельных сочине­ний на экономическую тему. Орезм выступил против распространен­ной тогда практики пополнения казны за счет «порчи монеты», т.е. выпуска неполновесных монет под видом полновесных. Призна­вая, что чеканка монеты — это законное право и обязанность госуда­ря, Орезм в то же время последовательно проводил мысль о том, что государь не может и не должен быть господином обращающихся в стра­не денег. Деньги принадлежат тем, кто ими пользуется, и государь не вправе своевольно вмешиваться вдела своих подданных, изменяя вес и металлическое содержание монеты. Доход от «порчи монеты» Орезм считал греховным хуже ростовщического, а правителя, допустивше­го такой грех, сравнивал с тираном. Даже в чрезвычайных обстоятель­ствах решение вопроса об изменении металлического содержания денег он относил к ведению общества, а не государя. Характерно, что аргументация Орезма сохраняла в основном традиционный мораль­но-философский характер. Основанное на опытном знании преду­преждение, что «порча монеты» ведет к вытеснению полновесных денег из обращения и оттоку их из страны, имело вспомогательный характер.

Зависимость уровня цен от количества денег в обращении

Католические университеты средневековья представляли собой мир, во многом самостоятельный и своеобразный. Толкование свя­щенных книг и моральное философствование были важными, но да­леко не единственными занятиями его обитателей. Здесь работали выдающиеся ученые, внесшие неоценимый вклад в развитие мате-

30

матики и астрономии, педагогики и медицины, ряда других наук, не исключая и экономику. Нередко это были люди энциклопедическо­го ума, оказавшие влияние на разные области знания. Одним из них был Николай Коперник. О достижениях великого поляка в области астрономии знает каждый, гораздо меньше известно, что он активно интересовался экономическими проблемами. Между тем Коперник, вероятно, был первым из авторов XVI в., кто раньше Грэшема «пере­открыл» соответствующий закон. Еще больший интерес для истории экономической мысли представляет относящееся к 20-м годам XVI в. его наблюдение о том, что «деньги обесцениваются обычно тогда, ког­да их становится слишком много». Этот взгляд противоречил обще­принятому, связывавшему обесценение денег с «порчей монеты», и одновременно подводил к мысли, которая впоследствии легла в ос­нову количественной теории денег.

Речь идет об обратной зависимости между количеством денег в обращении и уровнем цен на товары. Во второй половине XVI в. на фоне развернувшейся тогда «революции цен» эта мысль стала осо­бенно актуальной и нашла новых сторонников, прежде всего в лице испанца Наварруса (1556) - доминиканского священника из уни­верситетского города Саламанка, и Жана Бодэна — французского юриста, одного из основоположников современной политологии. Бодэну принадлежит специальное сочинение (1568), посвященное полемике с традиционным объяснением «революции цен», сводив­шим дело к «порче монеты». В своей аргументации автор шел от фактов, показав, что качество металла в монетах снижалось гораздо медленнее, чем росли цены. Иными словами, обесценились не толь­ко монеты, но и содержащиеся и них драгоценные металлы — имен­но поэтому ссылка на «порчу монеты» была недостаточной. Соглас­но Бодэну, «революция цен» была вызвана комплексом причин, сре­ди которых:

1. 
   рост предложения золота и серебра, особенно после открытия
   серебряных рудников в Южной Америке;
   

1. 
   распространение монополий;
   

2. 
   бедствия, уменьшающие количество поступающих на рынок
   товаров;
   

2. 
   расточительство правителей;
   
3. 
   «порча монеты».
   

Поставив на первое место среди этих причин приток золота и се­ребра, Бодэн заслужил славу первооткрывателя количественной тео­рии денег.

31

2. Меркантилизм

Общая характеристика

Настоящей лабораторией экономической мысли стала светская литература XVI—XVIII вв. В основном это были небольшие полеми­ческие памфлеты, в которых крупные коммерсанты, государствен­ные деятели, люди науки обосновывали свои предложения или тре­бования, обращенные к власти и посвященные вопросам экономи­ческой политики. За два стопетия дискуссий экономическая мысль проделала гигантский путь от наивной риторики до первых опытов систематизированного представления экономической реальности. Позже весь этот период в истории экономических учений большин­ства европейских стран (Англии, Италии, Франции, Испании и др.) стали называть эпохой меркантилизма (от итал. mercante торговец, купец)¹.

Эпоха меркантилизма была эпохой формирования в Европе на­циональных государств, и с этим было связано очень важное измене­ние в характере экономических знаний.

В феодальном обществе судьба простого человека мало зависела от государства: в повседневной жизни властвовал хозяин-феодал, тог­да как общественное сознание находилось под контролем церкви, которая в средневековой Западной Европе представляла собой над-государственное образование. Именно церковь выступала в роли мо­рального арбитра во всех житейских делах, в том числе хозяйствен­ных. Этим и определялся социальный заказ на экономические сочи­нения схоластов — речь шла о выработке норм хозяйственного пове­дения и их приспособлении к меняющимся условиям жизни. Авто­ритет церкви и ее независимость от органов государственной власти былитакопы, что свои наставления представители церкви — как мож­но было убедиться на примере Николая Орезма - адресовали не толь­ко простым смертным, но и правителям государств.

Укрепление национальной государственности не могло произойти без изменения прежнего уклада жизни, и в частности без перерас-

' В Германии и Австрии bXVII-XVIM зв. экономическая мысль разви­валась по аналогичному сценарию, но в своеобразной форме. Она стала со­ставной частью так называемой камералистики, или науки государственно­го управления и государственной политики (Kamerahvissenschaft, Polizeiwis-senschaft). Учебные курсы по камералистике читались будущим государст­венным чиновникам и охватывали самые разные стороны казенной службы: от правил дипломатического эти кета до сбора налогов и от принципов регу­лирования торговли вплоть до порядка организации придворных балов.

32

пределения ролей между государством и церковью. По мере своего усиления государственная власть все больше подчиняла своим целям и хозяйственную деятельность. Идеологическое выражение эта тен­денция получила в обращении к национальному, или общественному, интересукяк основанию хозяйственной политики. Это был светский, прагматический подход к оценке хозяйственных решений, в корне отличавшийся от традиционного, санкционированного церковью принципа оценки человеческого поведения с точки зрения его соот­ветствия принятым моральным нормам. Переход к этому новому спо­собу обсуждения экономических проблем — одна из наиболее харак­терных черт меркантилистской литературы.

В практическом плане речь шла об интересах государства, и преж­де всего о том, как вести дела, чтобы государственная казна не испы­тывала недостатка в золоте и серебре. Главным источником пополне­ния казны служила торговля, в особенности внешняя — единствен­ный канал притока денежного металла для большинства европейских стран. Задача многим казалась ясной: приток денег в страну всячес­ки поощрять, а отток - ограничивать. Многие видели ее решение в административном регулировании оборота денег: в запретах на вы­воз золота и серебра, в регулировании обмена валюты строго в соот­ветствии с ее золотым содержанием и т.д. Эту разновидность меркан­тилистской политики называют «булъонизмом» (от англ. bullion зо­лотой слиток). В сочинениях бульонистов золото нередко отождеств­лялось с богатством вообще, а торговля сводилась к своего рода бит­ве за золото. «Всегдалучше продавать товары, — писал в XVII в. авст­риец И.Я. Бехер, — чем их покупать, так как первое приносит выгоду, а второе - убыток» .

Более проницательные представители меркантилизма пришли, однако, к пониманию того, что успешное ведение внешней торговли напрямую зависит от хозяйственного положения внутри страны. Упор был сделан на протекционизм, или политику государственной под­держки национальных производителей и торговцев. Поначалу в но­вом деле не обходилось без курьезов. В Англии, например, в XVI в. действовал порядок, по которому два дня в неделю запрещалось есть мясо - это был «политический пост» в интересах национального ры­боловства. Веком позже пришло время поддержать английскую су­конную промышленность, и тогда вышло предписание погребать покойников не иначе как в шерстяном платье.

^г Цит. по: Roll E History of Economic Thought. 5th ed. L.: Faber & Faber, 1994. H. 53.

2 История экономических учений 33

Характерным выражением меркантилистской доктрины в це­лом может служить манифест австрийского камералиста Ф.В. фон Хорника «Австрия превыше всего, если она того пожелает» (1684).

В документе девять принципов:

/. Каждый клочок земли в стране должен использоваться для сельского хозяйства, добычи полезных ископаемых и их обработки.

2. 
   Все добытые в стране сырые материалы следует использо­
   вать для собственной переработки, поскольку стоимость конечных
   товаров выше, чем сырья.
   
3. 
   Рост рабочего населения надлежит стимулировать.
   
4. 
   Всякий вывоз золота и серебра следует запретить, а все оте­
   чественные деньги надлежит держать в обращении.
   
5. 
   Всякий импорт иностранных товаров надлежит всемерно ог­
   раничивать.
   
6. 
   Те виды импорта, которые необходимы, следует выменивать
   в первую очередь за отечественные товары, а не за золото и серебро.
   
7. 
   Следует всячески стремиться к тому, чтобы круг импорти­
   руемых товаров ограничивался сырьем, которое мо.жет быть пере­
   работано в стране.
   
8. 
   Следует неустанно искать возможности для продажи излиш­
   ков обработанного продукта иностранцам за золото и серебро.
   
9. 
   Импорт не должен допускаться в отношении товаров, кото­
   рыми страна сама себя обеспечивает в достаточном количестве и
   приемлемым способом.
   

(Ekelund R.B. & Hebert R.F. A. History of Economic Theory and Method. 3d ed. NY etc. 1990. P. 43-44 )

П риращение научных знаний

Для истории экономической мысли меркантилистская литерату­ра ценна не только, а может быть, и не столько выводами в отноше­нии экономической политики, сколько развивающимся искусством экономического анализа. Именно тогда ковались многие идеи и клю­чевые понятия рождавшейся новой науки.

Торговый баланс. Знаменательную эволюцию претерпело представ­ление о природе главного объекта меркантилистской литературы — торговли. Для бульонистов торговля была выгодной, если товары из страны вывозились, а вырученные за них деньги - возвращались. Соответственно, торговые компании, которые занимались импорт­ными закупками, подвергались осуждению за нанесение ущерба сво-

34

им странам. В полемике с такими взглядами и родилось понятие тор­гового баланса.

Защитники интересов торговых компаний стремились доказать, ■по количество золота и серебра в стране всецело зависит от состоя­нии торгового баланса, или соотношения стоимостей ввозимых и вы­пи шмых товаров и услуг. Чтобы сделать такой баланс активным и обес-нсчить притокденег, нужны не запреты на вывоз денег или ввоз това­рок, а содействие опережающему росту объемов вывоза. Впервые тер­мин «торговый баланс» был введен англичанином Э. Мисселденом в Трактате «Круг торговли»(1б23). Здесь же мы находим первую попыт­ку рассчитать такой баланс для Англии за 1621 г.

Следующий шаг сделал крупнейший представитель английского меркантилизма XVII в. Томас Ман (1571-1641) в книге «Богатство Англии во внешней торговле» (написана в 1630 г., опубликована по­смертно в 1664 г.), Ман был одним из руководителей Ост-Индской компании, и его задача осложнялась тем, что в торговле с Индией Ашлия устойчиво имела пассивный торговый баланс. Стремясь по-кпшть, что такое положение не обязательно противоречит доктрине юргового баланса, Ман ввел понятие «общий торговый баланс» стра­ны 1! отличие от частных торговых балансов, регулирующих отноше­ния с отдельными странами. Решающее значение он придал именно общему балансу, резонно полагая, что дефициты в торговле с одними с i ранами вполне могут компенсироваться активными сальдо в обме­не с другими.

Для Мана в отличие от многих его современников притокденег в с i рану был важен вовсе не потому, что служил источником для их накопления в казне. Его логика иная: «Деньги создают торговлю, а торговля умножает деньги»¹. Соответственно, чем больше денег пус­кают в оборот, тем лучше. Зрелый меркантилизм не отказался от идеи, чго богатство страны определяется притоком в нее денежного метал­ла, но теперь этот взгляд вобрал в себя понимание активной роли де­нег и торговли, их способности стимулировать рост производства и гем содействовать процветанию нации. Когда промышленность и трювля процветают, отток денег из страны только оживляет взаи­мовыгодную внешнюю торговлю, и сдерживать его - себе в убыток.

Идея торгового баланса вплотную подвела к выводу о взаимовы-iодном характере торговли. Сегодня эта мысль звучит банально, од­нако вплоть до начала XVIII в. она воспринималась с большим тру­пом. Одним из первых, кто сумел четко ее сформулировать (в 1713 г.),

М ан Т. Богатство Англии во внешней торговле // Меркантилизм. Под ред И.С. Плотникова. Л.: ОГИЗ-СОЦЭКГИЗ, 1935. С. 161.

35

был Д. Дефо, знаменитый автор «Робинзона Крузо» и видный мер­кантилист: «Выгода - вот нему служит обмен товарами.,, [такой об­мен] приносит взаимную прибыль торгующим. Именно таков язык, на котором нации говорят друг с другом: Я даю Тебе выиграть от меня то, что Я могу выиграть от Тебя» .

Фактор внутреннего спроса. Одним из общих мест меркантилист- . ской литературы XVII XVIII вв. была установка на поощрение рос­та населения^. Для эпохи, когда техническая база производства меня­лась медленно, часть земель оставалась неосвоенной и богатство стра­ны напрямую зависело от ее народонаселения, это было закономер­но. Но не меньшее значение с точки зрения торгового баланса имела конкурентоспособность отечественной продукции, которая в свою' очередь зависит от уровня издержек и, особенно их важнейшей ста­тьи — заработной платы. Неудивительно, что многие меркантилисты считали желательным, чтобы население было одновременно много­численным и бедным. Обе эти цели казались тогда вполне совмести­мыми: преобладало мнение, что бедный люд склонен к праздности, и только крайняя нужда может заставить его работать.

Что же касается богатых, то от них меркантилисты ожидали ско­рее расточительства, чем бережливости. «Расточительство — это по­рок, который вредит человеку, но не торговле... — писал в 1690 г, анг­личанин Н. Барбон. — Жадность — вот порок, вредный и для человека, и для торговли»*¹. Логика меркантилистов была простой - они опа­сались, что сбережения отвлекают деньги из обращения. Но это была совсем другая логика, чем та, что стояла за аргументом конкуренто­способности. Важен не только внешний, но и внутренний спрос, а это не только и не столько спрос богатых — бедного населения го­раздо больше! Эта мысль лишала почвы «экономический» довод в пользу бедности. И действительно, в XVIII в. альтернативный взгляд на роль доходов постепенно пробивает себе дорогу. Тот же Д. Дефо пишет в 1728 г.: «...если заработная плата — низкая и .жалкая, такой

⁴ См.: Lowry S.T. fed.) Pre-classical Economic Thought. Boston etc., 1987. P. 158.

⁵« Если мы хотим, чтобы у нас были руки для труда и мануфактурного про -изводства, что необходимо для обеспечения активного торгового баланса, — писал в 1699 г. англичанин Чарлз Дейвнаит, — нам не следует удерживать лю­дей от заключения браков, напротив, поощрять к ним, предоставлял привиле­гии и льготы тем, кто имеет должное число детей, и закрывая путь к опреде­ленным должностям и титулам неженатым лицам» (см.: Hollander S. Classical Economics. Oxford: Blackwell, 1987).

⁶ Цит. по: Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Прогресс, 1978. С. 433.

36

же будет и жизнь; если люди получают мало, они смогут мало и тра­тить, и это сразу скажется на торговле; от того, становятся ли до­ходы выше или ниже, будет расти или падать богатство и мощь всего королевства. Ибо, как я сказал выше, все зависит от заработной пла­ты» ,

Тем самым меркантилистская мысль приходит к осознанию важ­нейшего механизма рыночной экономики — кругооборота доходов как фактора внутреннего спроса и, соответственно, стимула эконо­мического роста. В дальнейшем эта идея была предметом острых дис­куссий, уточнялась, обнаруживала новые грани, пока наконец в XX в. не приняла вид теории эффективного спроса, заняв центральное мес­то в теоретической системе Дж.М. Кейнса.

Фактор частных интересов и роль государства. Как само госуда­рево хозяйство поначалу представлялось разновидностью домашне­го хозяйства, так и управление им мыслилось по аналогии с большой патриархальной семьей, в которой все беспрекословно выполняют распоряжения ее главы. С этим была связана характерная для мер­кантилистской литературы вера вто, что любую хозяйственную про­блему можно решить административным путем: законами, приказа­ми, запретами и т.п. Однако по мере накопления опыта и знаний по­добные иллюзии постепенно рассеивались.

В полемике памфлетистов нередко обсуждались ситуации, ког­да текущий эффект административного решения вступал в проти-иоречие с его отдаленными последствиями. Именно с этих позиций Т. Ман критиковал так называемый «Статут об истрачении», тре­бовавший от иностранных купцов, чтобы деньги, вырученные от продажи своих товаров в Англии, они тратили на покупку англий­ских товаров. « Не является ли лекарство хуже самой болезни!» - ри-юрически спрашивал Ман, оценивая возможные ответные меры со стороны торговых партнеров Англии⁸. К этому добавлялись все но-ные наблюдения о хозяйственных процессах, которые развивались пообще без участия властей, под воздействием одних лишь частных интересов.

В творчестве крупнейшего представителя позднего меркантилиз­ма Джеймса Стюарта (1712—1780), автора двухтомного «Исследования принципов политической экономии»(1767), дискуссии о соотношении государства и частных интересов получили определенное заверше­ние. Стюарт отчетливо понимал действие механизма рыночной кон­куренции и его значение; он даже сравнивал его с часовым механиз-

^s Ман Т. Указ. соч. С. 169-172.
' См.: Lowry S.T (ed.) Op. cit. P. 164.

37

мом. Однако для Стюарта это был механизм, который постоянно ба­рахлит и потому нуждается в мастере, всегда готовом его подправить. Именно такую роль Стюарт отводил государству и его просвещенно­му правителю: «Торговые нации Европы подобны флоту из кораблей, каждый из которых стремится первым прибыть в определенный порт. На каждом государь — его капитан. В их паруса дует один ветер; этот ветер — принцип частного интереса (self-interest), заставляющий каж­дого потребителя искать самый дешевый и лучший рынок. Нет ветра более постоянного, чем этот... Естественные преимущества каждой страны — это разная мера качества плывущих судов, однако капитан, ведущий свой корабль с наибольшим умением и изобретательностью... при прочих равных условиях, несомненно выйдет вперед и удержит свое преимущество»*.

Джон Ло

Одной из ярких и самобытных фигур позднего меркантилизма был шотландец Джон Ло (1671 -1729). Вполне разделяя меркантилистскую веру в деньги как решающий фактор экономического процветания, он предпринял попытку проложить новый путь решения извечной проблемы их нехватки в государстве. Свои надежды он связывал с развитием банковского дела и «бумажного кредита» —денежной сис­темой, основанной на банкнотном обращении.

Джон Ло считал, что насытить страну деньгами можно не только за счет активного торгового баланса: проще и быстрее та же задача решается выпуском банкнот. Количество последних, в противовес преобладавшему тогда мнению, он предлагал не увязывать с запасом драгоценных металлов в стране и определять исходя из потребности хозяйства в денежной массе. Принципиальная схема Ло предусмат­ривала учреждение государственного земельного банка, наделенно­го правом выпуска бумажных денег под обеспечение землей и други­ми неметаллическими активами. Такая схема решала, по мысли Ло, сразу несколько задач: а) высвободившиеся из обращения металли­ческие деньги пополняли казну; б) с увеличением денежной массы снижался уровень процента; в) повышались прибыли.

Обоснованию этих идей Джон Ло посвятил книгу «Деньги и тор­говля, с предложением, как обеспечить нацию деньгами»(\705), пред­восхитившую ряд макроэкономических идей более поздних авто­ров. Одновременно он пытался заинтересовать своими проектами

⁹ Цит. по: Urquhart R. The trade wind, the statesman and the system of commerce: Sir James Steuart' vision of political economy// European Journal of the History of Economic Thought. 3. 1996. № 3. P. 379.

38

масти многих европейских стран. Такие попытки долго не прино­сили результата. Парламент родной Шотландии принял даже спе­циальную резолюцию, гласившую, что «навязывание бумажного кре­дита посредством парламентского акта — дело, не подходящее для нации»¹⁰.

Ситуация изменилась в 1716 г. после смерти Людовика XIV, зна­менитого «короля-солнце», чье расточительное правление привело государственные финансы Франции в крайнее расстройство. Его пре­емник, регент Филипп Орлеанский, столкнулся с двойным кризи­сом: финансовым, связанным с обслуживанием непомерного госу­дарственного долга, и общеэкономическим, выражавшимся в низком уровне хозяйственной активности. У Филиппа не было простых ва­риантов выхода из трудностей, и Джон Ло получил шанс.

Сначала Ло добился права организовать свой частный банк, вы­пускавший банкноты с гарантированным разменом на полновесные серебряные монеты. Дело пошло успешно, и год спустя правительст-iio разрешило принимать банкноты Ло при уплате налогов. Это был знак доверия, который позволил приступить к активному кредитова­нию самых разных сфер деятельности под низкие проценты. Так Джон Ло прослыл благодетелем нации и укрепил авторитет в глазах Филиппа. Это открыло дорогу для реализации главных идей.

Финансовая система Ло строилась на взаимодействии двух учреж­дений: наряду с ранее созданным банком, который фактически стал государственным, была учреждена подконтрольная Ло акционерная компания. Банку, по мысли Ло, надлежало обеспечивать предложе­ние денег и поддерживать низкий уровень процента по ссудам, что в конечном счете должно было стимулировать хозяйственную актив­ность. Что касается акционерной компании, то формально она со-(давалась для освоения французских колоний в Северной Америке (отсюда ее неофициальное название — Миссисипская). Однако свои правам привилегии нгГторговлго в Америке и других частях света (Аф­рике, Индии, Китае) компания получила под обязательства по уп­равлению государственным долгом. Фактически компания стала по­средником между казной и ее кредиторами. Должнику (государству) Ло реструктурировал его обязательства на выгодных для казны усло-пиях, а кредиторам казны он предложил конвертировать имевшиеся у них ценные бумаги в акции своей компании, которые в то время неуклонно росли в цене. Спрос на акции имел критическое значение для успеха всей схемы, и в этом поддержку компании оказывал банк:

¹ См.: Lowry ST. (ed.) Op. cit. P. 228.

39

надежность акций подкреплялась гарантией выкупа их банком по фиксированной цене, а рост их курса стимулировался банкнотной эмиссией.

Система Ло заработала: кредит стал дешевым (его ставка снизи­лась до 2%); промышленность и торговля пришли в движение, казна освободилась от основной части государственного долга. Однако эф­фект был недолгим. Достижения Миссисипской компании в освое­нии заморских территорий были весьма скромными и не могли слу­жить локомотивом экономического роста в метрополии. Фантасти­ческий рост цены ее акций (со 160 ливров при первых выпусках до 18 тыс. ливров в 1720 г.) оказался искусственным. Весной 1720 г. на­ступил момент, когда покупающих акции стало меньше, чем тех, кто хотел обменять их на деньги. Тогда же усилился отток из страны се­ребра. Миссисипская компания перестала быть центром притяжения для значительной части эмитированных банкнот, и «крутившаяся» в ней денежная масса выплеснулась наружу. Фактически начался про­цесс монетизации (погашения) государственного долга, ранее пере­оформленного в акции. Стало ясно, что система Джона Ло - это не что иное, как финансовая пирамида.

Крах пирамиды Ло стал шоком для всей Европы. В ничто обра­щались тысячи состояний, разорялись предприятия, ломались судь­бы многих людей. Сам Джон Ло был вынужден бежать из Франции.

Для экономической науки это был также урок, значение которо­го трудно переоценить. Прежде всего стало ясным то, о чем многие догадывались и раньше, а именно зависимость денежного хозяйства от реальной экономики. Тем самым был дан толчок к переосмысле­нию роли денег и торговли, общему повороту экономической мысли в сторону проблем производства и распределения богатства. Таким был негативный урок Ло. Был, однако, у этого опыта и другой, позитив­ный урок, долгое время остававшийся затененным событиями 1720 г. Успешным был первый этап эксперимента, обеспечивший реальное оживление хозяйственной жизни и показавший регулирующие воз­можности бумажно-денежных и финансовых технологий; пионерный характер имел опыт организации компании с массовым участием мелких акционеров. Но главный аргумент в пользу Ло обнаружился много позже, в XX в., когда само денежное хозяйство трансформиро­валось в систему бумажно-денежного обращения, во многом воспро­изводящую логику его предложений. Именно этот факт заставил мно­гих историков экономической мысли XX в. признатьДжонаЛо круп­ным экономистом-теоретиком, идеи которого намного опередили свою эпоху.

40

Рекомендуемая литература

Меркантилизм / Под ред. И.С. Плотникова. Л.: ОГИЗ-СОЦЭКГИЗ, 1935.

Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег. М,: Про­гресс, 1978. Гл.23.

Шумпетер Й. История экономического анализа // Истоки. Выл. 3. М.: ГУ-ВШЭ, 1998.

Лникин А.В. Юность науки. М.: Политиздат, 1987. Гл. 2, 5.

Lowry S.T.(ed.) Pre-classicaf Economic Thought. Boston etc., 1987.