Майкл Кан. Между психотерапевтом и клиентом. Между психотерапевтом и клиентом новые взаимоотношения

• Название: Между психотерапевтом и клиентом новые взаимоотношения
• Дата: 22.04.2023
• Размер: 223.99 Kb.
• Имя файла: Майкл Кан. Между психотерапевтом и клиентом.docx
• Тип: Расшифровка; #1081198
• страница: 19 из 25

Полезный и препятствующий контрперенос

 

Генрих Ракер в своей значительной работе «перенос и контрпере­нос»⁸² классифицирует феномен контрпереноса как полезный или препятствующий*.

Чувствами и отношениями полезного контрпереноса являются те, которые бдительные терапевты успешно применяют с пользой для кли­ента, продолжая исследовать и обдумывать их до тех пор, пока они не оформятся в эмпатические инсайты. Например — печаль, вызванная во мне рассказом клиента об умственно отсталом брате. Чувство обиды на критику любимого мною клиента, тоже могло бы стать признаком полез­ного контрпереноса, признай я его и пойми, что оно указывает, насколь­ко сильно ему надо было обидеть меня именно тогда.

Феноменом препятствующего контрпереноса является любой, став­ший причиной затруднений. Отклонись я от исследования умственно отсталого брата из-за невыносимого чувства вины и боли, это стало бы примером препятствующего контрпереноса.

Здесь важно отметить, что в любой момент наши глубокие харак­терологические привычные реакции пребывают в ожидании, выиски­вая случая, чтобы выразиться в качестве контрпереноса. Вынужден­ное повторение — это наш старый друг; как и все клиенты, каждый из нас имеет историю, постоянно напоминающую о себе. У клиентов — и мы уже это видели — вынужденное повторение обеспечивает мощ­ный терапевтический потенциал; для терапевтов же оно оказывается ловушкой, о которой необходимо постоянно помнить. То, что удер­жало меня от хладнокровного использования чувства обиды под видом полезного контрпереноса, было гнетом пожизненного страха критики. С другой стороны, я нашел в себе силы использовать собст­венные чувства по отношению к отсталому брату, поскольку эта боль и вина были не столь сильны, чтобы поглотить мою эмпатию и ото­рвать от работы.

 

Препятствующий контрперенос

Проявления препятствующего контрпереноса подвергают нас ряду опасностей:

1. 
   Контрперенос способен сделать нас нечувствительными к важ­ной области исследования. Или, наоборот, он может заставить нас сосредоточиться на том, что является скорее нашей проблемой, нежели проблемой клиента.
   

Время от времени клиент намекает на возникающие сексу­альные фантазии. У терапевта есть причины для собственных опасений на этот счет, и он с успехом удерживает себя от того, чтобы увидеть их важность для клиента.

Терапевт-женщина имеет серьезные неразрешенные кон­фликты в отношениях со своей матерью. Она придает слишком большое значение этому аспекту в динамике клиента и преус­певает в своем влиянии на клиента так, что тот тоже начинает переоценивать его.

2. 
   Контрперенос может побуждать нас использовать клиентов для косвенного самоудовлетворения.
   

Терапевт с конфликтами по поводу своего чувства зависи­мости представляет опасность, поскольку может незаметно под­стрекать клиента к (поверхностным) независимым действиям в качестве косвенного способа в попытках преодолеть свою собственную зависимость. Можно вообразить, что подобное про­исходит в любой сфере личностных проблем терапевта.

Другой пример: искушение побуждать клиента к большей сексуальной свободе. Возможно это и правда, что для многих клиентов расширение сексуальной свободы оказывается полез­ным. Возможно и то, что многие терапевты имеют меньше сек­суальной свободы, чем им хотелось бы, и могут просто соблаз­ниться работать косвенно с этой ограниченностью. Существует много причин, по которым терапевт должен быть крайне осто­рожным в навязывании мнений и советов клиентам; эта — одна из главных.

3. 
    Контрперенос может привести нас к выражению тонких наме­ков, способных во многом влиять на клиента. Мы иногда забываем, насколько важным становится терапевт для клиента. Сознательно и бессознательно клиент настраивает себя на волну терапевта. Почти ничто не ускользает от его внимания, — будь то изменения в мимике, перемена позы, интонации голоса или мышечное напряжение. Способов, с помощью которых терапевт может (или должен!) хоть как-то это контролировать, нет. Намеки также передаются, и многие из них принимаются и интерпретируются.
   

Если бессознательно я нуждаюсь в том, чтобы определен­ный клиент (или все мои клиенты!) восхищался мною и лю­бил, сколько бы я ни говорил вслух о том, что приветствую вы­ражение негативных чувств в свой адрес, клиент, вероятно, воспримет тысячу крошечных намеков, которые покажут, как я в действительности отношусь к гневу и критике.

Психологи, изучающие феномены научения, установили, что бессознатель­ное восприятие таких тонких намеков может быстро сформи­ровать соответствующее поведение субъекта. Не найдя ника­ких способов уменьшить интенсивность невротической потреб­ности, я оказываюсь перед опасностью научить своих клиентов выделять дружелюбные чувства ко мне и подавлять недруже­любные.

Если я эротически привлекателен для клиента, то могу передать множество соблазняющих сообщений, которые, в луч­шем случае, введут человека в конфуз по поводу наших взаимо­отношений.

Каждый клиент (за исключением тех, кого терапевт дейст­вительно не любит) вызывает у терапевта два конкурирующих потока чувств: терапевты хотят освободить своих клиентов и отправить искать свой собственный путь, и в то же время они стремятся сохранить их зависимость. (Такую же двойственность переживаний проявляют практически все родители.) Оставаясь невнимательными, терапевты всегда найдут способы послать противоречивые намеки своим клиентам.

 

4. 
   Контрперенос может привести нас к вмешательству, противоречащему интересам клиента.
   

Если я взвинчен поведением клиента, я могу, как мы уже видели, найти способ, чтобы обидеть его, в то же время искрен­не считая, что совершаю лучший терапевтический поступок.

Если история отношений клиента со своим отцом вызывает во мне собственный, не нашедший разрешения гнев на моего отца, то я подвергаюсь опасности высказать критические и гнев­ные мысли об отце клиента. Враждебная критика членов семьи клиента, пусть даже с чистейшими намерениями, вероятно, не лучший способ в терапии; вызванная контрпереносом, она мо­жет оказаться деструктивной.

Клиент говорит в основном о мелочах. Когут показал нам, как важно разглядеть за защитными мелочами страхи клиента. В этом случае терапевт становится в позицию эмпатии к кли­енту. Но если у терапевта возникли контрпереносные чувства раздражения и нетерпения, то возможен соблазн сосредоточить­ся на мелочах и пропустить лежащий за ними страх. Тогда вме­шательство терапевта (например: «кажется, вы избегаете пред­метов, которые действительно беспокоят вас») будет расценено как критика и будет отвергаться сильнее, чем лежащий за этим и усиливающийся страх.

 

5. 
   Контрперенос может привести к принятию ролей, распределя­емых между нами благодаря переносу клиентов. По историческим причинам, о которых здесь упоминать не стоит, попытка клиента повлиять на терапевта, с тем чтобы он принял эти роли, называется проективной идентификацией⁸³. Проективная идентификация ока­зывает возрастающее давление на терапевта и нацелена на уступку клиенту в исполнении соответствующей роли. Если терапевт с лег­костью поддается такому влиянию, то это называется проективной контридентификацией или интроективной идентификацией. Дав­ление может быть таким же интенсивным, как и гипнотическое воз­действие, а после того как терапевт поддастся этому влиянию и отре­агирует нужную роль, он, преимущественно, чувствует себя очень смущенным, словно перенес постгипнотическое внушение⁸⁴.
   

Если клиент постоянно обвиняет терапевта в неэмпатич­ности и враждебной настроенности, напряжение у терапевта, в конечном счете, возрастет, и он начнет обращаться с клиен­том таким же образом. Когда терапевт сопротивляется такому давлению, то, тем самым, — из самой напряженности — он узна­ет много нового о клиенте. Опасность, конечно, состоит в том, что любому терапевту сопротивляться тяжело, а если, к тому же, в отношениях присутствует и скрытая, ожидающая «своего часа» враждебность, то терапевт, вероятно, доставит клиенту много неприятностей, прежде чем одумается.

Образованный, умный, горделивый клиент незаметно уста­навливает этакий подтекст взаимоотношений, в котором «мы с вами — двое мудрых и избранных людей, разговаривающих обо всем на свете». Это вводит терапевта в ряд бессознательных соблазнов: играть такую роль легче, чем вести терапию, кроме того, и сама роль льстит. Если терапевт клюет на эту приманку, то клиент получает возможность исполнить эффективный защитный маневр.

Клиент относится к терапевту как к более мудрому и стар­шему человеку, знающему мир лучше клиента, чьи советы и мнения являются чрезвычайно ценными. Вряд ли нужно гово­рить о том, насколько искушающей может быть такая позиция.

Когда клиент считает терапевта прекрасным человеком, то есть, когда в муках идеализирующего переноса он рассматри­вает терапевта в превосходной степени, то это оказывает силь­ное давление на уравновешенность последнего. Возникает один из двух или сразу оба соблазна: по причине смущения терапевт начнет делать самоосуждающие заявления, или, в тайне гор­дясь собой, станет играть роль супер-терапевта.

Женщина-клиент демонстрирует сильный позитивный пере­нос, на который ее терапевт-мужчина отвечает удовольствием и удовлетворением. На этой стадии терапии вновь пробуждается сексуальный интерес клиентки к ее мужу. Сознательно тера­певт удовлетворен и рассматривает это как прогресс, но бессоз­нательно ощущает потерю, равно как и зависть к мужу. Затем, по всей видимости, он передает намеки на раздражение и угнетенность. Если же в этом случае она перенаправит свою энергию на терапевта (потому что восприняла намеки), последний, ско­рее всего, испытает чувство вины по отношению к мужу*.

 

Полезный контрперенос

Исследовав опасности контрпереноса, давайте теперь проясним картину в случае, когда контрперенос оказывается полезным. Между контрпереносом и эмпатией существует тесная связь. Вспомним, что мы определили контрперенос как все терапевтические реакции-ответы клиенту; из этого следует, что всякая эмпатия начинается с реакции контрпереноса. Рассмотрим необходимые, порождающие эмпатию усло­вия. Во-первых, очевидно, что единственный контрперенос, являющий­ся потенциальным источником эмпатии, — это контрперенос, вызван­ный самим клиентом, а не тот, который предлагает терапевт. Во-вторых, однажды возникнув, контрпереносное чувство или отношение может превратиться в терапевтическую эмпатию, когда терапевт способен под­держивать или сохранять оптимальную дистанцию в чувстве. Решаю­щим здесь является то, что оно не подавляется, а становится только при­чиной той или иной проблемы или трудности. Важно также, чтобы тера­певт не позволил захлестнуть себя ни обструкционным импульсам (то есть порывам противодействовать), ни обременяющей идентификации (то есть чувствам слишком печальным, чтобы дать результат). Требу­ется соблюдать определенную дистанцию, которая допускает понимание клиента, но не овладевает терапевтом. Рассмотрим некоторые примеры.

Клиент-мужчина говорит: «Я узнал, что [называет имя другого терапевта] оставила своего мужа и сейчас у нее другой мужчина». Терапевт (женщина) чувствует прилив возбуждения. Разобравшись с этим, она понимает, что возбуждение исходит из ее теплого чувства к клиенту. Но почему это замечание так взволновало ее? Вероятно, подумалось, что, у клиента возникли фантазии о том, что и она может уйти к другому мужчине. После небольшой паузы терапевт спросила, что он думает о новом мужчине другого врача. Усмехнув­шись, клиент ответил: «Я интересовался, не является ли он одним из ее клиентов». Терапевт вынуждена встать на позицию исследования переносного подтекста его замечания.

Клиент говорит о женщинах в манере, кажущейся терапевту-женщине унижающей. После нескольких подобных случаев ее объ­ективность разрушается, и она ловит себя на том, что сердится на него. Она понимает, что клиент не может не осознавать того, какой эффект подобные замечания оказывают на терапевта-женщину, или, если на то пошло, на любую женщину. Гнев терапевта уменьшается с появлением интересующего ее вопроса, почему он хочет оскорбить и оттолкнуть ее от себя. Теперь у терапевта есть информация для ис­следования аспектов взаимоотношений, ранее скрытых от нее.

По мере того как клиент красноречиво и театрально долго рас­сказывает свою историю, терапевт осознает, что начинает чувство­вать себя зрителем трагического, романтического представления. Происходящее заставляет его испытывать не только такое чувство. У терапевта создается отчетливое впечатление, что клиенту ничего не нужно от него, кроме присутствия в качестве восхищенной публики. Сначала терапевт получает удовольствие от своей роли. Это просто, и клиент действительно занимательный. Затем постепенно прихо­дит понимание состояния одиночества и бесполезности своего присутствия. Клиент выражает полное удовлетворение; ему дейст­вительно было необходимо, чтобы его историю выслушали, и он высоко ценит внимательное выслушивание терапевта. Чувство одиночества терапевта углубляется и становится довольно сильным. В какой-то момент его осеняет удивительное подозрение: возможно, клиент демонстрирует ему ситуацию из детства, когда один из роди­телей или оба настолько склонны к нарциссическим проявлениям, что единственной возможной ролью для ребенка является роль восхищенного (и ужасно одинокого) зрителя? Терапевту открылся новый способ понимания и исследования страдания клиента.

В течение последних нескольких месяцев процесс терапии увяз в сопротивлении клиента, высказывающего чувства гнева и недо­верия по отношению к терапевту. Тупик кажется непреодолимым. Однажды терапевт заметила, что ее чувства в начале и в конце часа отличаются от обескураженности, возникающей во время всей сес­сии. Когда клиент приветствует ее или прощается с ней, испытыва­ется теплота и привязанность к нему. Наблюдается разительный контраст с демонстрируемыми гневом и недоверием. Терапевту начи­нает казаться, что в начале и конце сессии она получает тонкие наме­ки на привязанность, а может быть, на любовь.

Терапевт: «Я испытываю теплоту контакта с вами в начале и в конце наших сессий. Интересно, заметили вы что-нибудь по­добное».

Клиент: «Ну, иногда кажется, что я не ощущаю недоверия до тех пор, пока мы не приступили к началу».

Терапевт: «Хорошо, что вы испытали ко мне, когда впервые вошли сюда и поздоровались?»

Клиент: (Раздумывая) «Мне было хорошо. Я почувствовал, что вы мне понравились. Недоверие, похоже, пришло немного позже».

Терапевт: «Наверно тогда, когда я понравилась вам сильнее».

Клиент: (Смущенно) «Возможно, вы правы».

Терапевт: «И мы долгое время упорно избегаем этой темы».

Клиент: «Да, действительно».

Терапевт: «Может быть, вы думаете, если я вам слишком нравлюсь, то это для вас опасно?»

(Клиент молчит, потупив взгляд. Когда он поднимает глаза, они наполнены слезами.)

Терапевт: «Я действительно могу понять, как это пугает». (Тупик пре­одолен.)