М.Мамардашвили. Как я понимаю философию. Мераб Мамардашвили как я понимаю философию
 Скачать 1.55 Mb.
|
|
Платонов. Один из его героев вместо "голоса души" слышит "шум сознания, льющийся из репродуктора. Каждый из нас на собственный страхи риск, в своем конкретном деле, внутри себя должен как-то противостоять этому "шуму. Ибо, как я уже говорил, человек с одичавшим сознанием, с упрощенными представлениями о социальной реальности и ее законах не может жить в XX веке. Он становится опасным уже не только для самого себя, но и для всего мира. А мы сегодня говорим о том, что необходимо заботиться о нашем общем европейском доме. Но для этого, как минимум, вначале нужно восстановить свое членство в этом доме. Основная задача, которая стоит перед социальным мышлением, перед гражданами Советского Союза – это воссоединение со своей родиной, которая необратимо является европейской судьбой для России. Правда, мы реализовали пока "третью" сторону, фантасмагоричную, поэтому проблема "гражданского общества" надолго выпала из поля нашего зрения. Выше я уже говорил, что суть проблемы "гражданского общества" состоит в расщеплении спайки государства и общества, в развитии самостоятельного общественного элемента. Отвлекаясь от социальных и экономических теорий, попытаюсь в этой связи пояснить смысл принципиального в любом гражданском обществе слова "частный. Дело в том, что европейская культура есть прежде всего христианская культура, иона совершенно не зависит оттого, сколько людей ходит в церковь www.koob.ru и выполняет конфессиональный или церковный ритуал. Речь идет о том, что христианство проникло вовсе институции европейского гражданского общества и существует уже кристаллизованно в них. Сама же идея христианской культуры фундаментальна и проста. Эта культура принадлежит людям, которые способны в частном деле воплощать бесконечное и божественное. Говоря "частное, я имею ввиду дело сапожника, купца, рабочего и т.д. В противоположной культурной ситуации вы имеете дело с феноменом, суть которого состоит в фантастическом безразличии человека к собственному делу. Почему это происходит Потому, что любое дело никогда не совпадает с некой мистической абсолютной и бесконечной точкой. То, что я делаю, не имеет, согласно этой схеме, никакого значения. Поэтому я могу быть подлым сегодня, чтобы стать безупречным завтра. А для европейской культуры нет никакого завтра. Есть только то, что есть сейчас, внутри конкретно оформленного, выполненного дела. Отсюда, кстати, некоторые социологи даже пытаются как бы перевернуть экономическую теорию и во главу угла поставить факт религиозного сознания. Яне разделяю этой точки зрения, но, чтобы проиллюстрировать такой ход мысли, приведу один пример. Существует известная теория Макса Вебера, который само появление феномена капитализма связывал стем, что он называл "протестантской этикой. Он считал, что для развития капитализма нужно было, чтобы акт, например, торговли, те. частного дела, стал носителем каких-то очень высоких ценностей. В том числе взаимоотношения с Богом, ответственности и т.д. Когда это случается, появляется, по его мнению, класс капиталистов, предпринимателей, купцов. То есть появляются и такие слова, как "бюргер, частный человек" и т.д. В русском языке есть аналог этому – "мещанин. Именно в этом смысле его использовал в своем знаменитом стихотворении Пушкин. Но для нас слова "бюргер, "буржуа, "мещанин" и т.д. давно стали символом пошлости, обывательщины и пр. Повторяю, я не считаю веберовскую теорию верной в отношении анализа причин возникновения капитализма. У меня к ней есть свои претензии. Но ход его мысли в данном случае весьма показателен и многое говорит именно о действительном характере европейской христианской культуры. Если же мы обратимся теперь к России начала XX века, то увидим, что сознание ее людей отнюдь не было глубоко затронуто Евангелием. Еще Розанов в свое время отмечал распространение в стране на волне первой революции "живых Христов" и "живых Богородиц, что совершенно невозможно нив каком грамотном религиозном сознании. Тут всем движут другие силы. "Говоря о России, – писал Чаадаев, – постоянно воображают, будто говорят о таком же государстве, как и другие на самом деле это совсем не так. Россия – целый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека, – именуется ли он Петром или Иваном, не в том дело во всех случаях одинаково это – www.koob.ru олицетворение произвола. Иными словами, Чаадаев как мыслитель, я думаю, тоже бы считал, если участвовал в современных дискуссиях, что никакого сталинизма не существовало, что это выдумка, посредством которой невозможно помыслить то, что мы называем этим словом. На самом деле Сталин – это продукт миллионов "самовластий", вернее, их сфокусированное отражение. Об этом, кстати, они сам говорил, признаваясь, что партия создала его по своему образу и подобию. Миллионы "Сталиных" – это социальная реальность, в которой живет масса властителей. Это и есть то, что Чаадаев назвал "олицетворением произвола. Мы сейчас пытаемся вычленить из того времени что-то вроде интеллектуальной, партийной и даже духовной "оппозиции. Нов действительности ее не было. Да и быть не могло. Просто тот же Бухарин немножко детонировал стем образом, который миллионы "самовластий" относили к себе. Адекватным их сознанию оказался Сталин. Поэтому они стал тем, кем стал. Но эта история еще не закончилась. Мы таки не научились пока извлекать смысл из пережитого. Иначе бы не говорили о культе Брежнева, которого в действительности тоже не существовало. Был "культ Брежнева", через который исполнялся ритуальный танец и определенная группа лиц занималась собственным восхвалением. Через него они говорили о себе, о своем авторитете, о своей силе и т.д. Закончить эти размышления мне хотелось бы по-прежнему актуальной для нас мыслью Чаадаева, которой он завершает приведенное выше рассуждение о том, что Россияне является просто государством в ряду других государств. "В противоположность всем законам человеческого общежития, – пишет Чаадаев, – Россия шествует только в направлении своего собственного порабощения и порабощения всех соседних народов. И поэтому было бы полезно не только в интересах других народов, а в ее собственных интересах – заставить ее перейти на новые пути. Когда-то эта задача уже начала решаться, номы отклонились в сторону и одичали. Теперь, если мы хотим действительно спасать или участвовать в спасении цивилизации на Земле, если мы хотим вернуться в свой европейский дом и иметь право говорить о нем в роли защитников, нам нужно самим стать сначала цивилизованными – более цивилизованными или просто цивилизованными людьми, те. перейти на другие, новые пути. ЕСЛИ ОСМЕЛИТЬСЯ БЫТЬ * Часть беседы опубликована в ж-л "Наше наследие. Мс, а также в ж-л "Родник. Рига, 1989, № 11, с. 45-49. www.koob.ru – Как выдумаете, Мераб Константинович, что снами происходит, что с нашим обществом Почему мы, победив в такой войне, как Отечественная, с трудом справляемся сегодня с нашими собственными мирными проблемами Не произошло ли в послевоенный период определенное снижение уровня культуры – В каком-то смысле это несомненно. Только не думаю, что это впрямую связано с войной. Здесь непрямая связь культуры с войной, а, намой взгляд, связь с ней через феномен личности. Ведь смотрите непосредственно после войны культура пополнялась людьми более интересными, чем сейчас. Почему Да потому, что это были люди, опаленные войной, осмелившиеся самостоятельно, на свой собственный страхи риск быть перед лицом уничтожения и порабощения. Огнем дышали два дракона один – в лицо, другой – в спину. И вот так вот опалившись, люди обрели одну характеристику совершенно четко очерченный и выраженный личностный хребет. А последующие поколения, молодежь. Яне вижу у них как раз того личностного хребта, той туго натянутой струны духа и характера, которые были у военного поколения. Они, может быть, и умнее, начитаннее, свободнее, более раскованы и, уж во всяком случае, более мобильны. Мы в свое время и мечтать не могли о тех достижениях НТР, которые сегодня доступны, например, любому студенту, о таком количестве книг, информации. Да и контакты у них разнообразнее. И вкус есть. Словом, заинтересованную молодежь можно увидеть везде, где можно получить какой-то интеллектуальный и нравственный заряд. Но беда в том, что все это носит, в основном, потребительский характер молодежь не работает. А что такое работа, любая действительная работа Это самостоятельность, ответственность, риски готовность за все платить. Работа вообще – взрослое дело. Неработающий, в этом смысле, – ребенок, он инфантилен. Но дело в томи як этому веду, – что такая "проблема молодежи" есть, в действительности, проблема общества, как оно сложилось в послевоенный период, те. проблема взрослых. Проблема их инфантильности. Общество-то за это время успело сползти в онемение, в некий цепенящий абсурд. Откуда молодым людям быть личностями и уметь работать, если социальное омертвение и анемия лишили их интенсивной и полной жизни Нам-то службу "взросления" сослужила война. А как молодым открывать себя и свою судьбу, если это можно сделать только на своих собственных испытаниях – То есть взрослеть – Да, конечно. Ноя хочу сказать, что этого не может быть без открытого и граждански защищенного поля свободного движения, о котором никто заранее или извне не может знать, для чего оно и к чему. Без свободного прохождения человеком этого оставляемого ему люфта не может быть личности. Это очевидно. Ведь личность – это форма и способ бытия, особое состояние жизни, www.koob.ru находка ее эволюции. Я бы сказал так, что личность – это "крупная мысль природы. Самонастраиваемость ее проявлений не зависит от всезнания или каких-либо высших ориентиров. В этом все дело в определении культуры. Сказал ведь один умный человек, что культура это то, что остается после того, как ты все забыл. То есть она именно живая Понимаете, феномен личности не менее таинствен, чем, например, такие великие находки эволюции, как лист растения, локаторное устройство у летучей мыши, глаз человека, копыто лошади, или такие формы в технике и общественной жизни, как колесо, архитектурный купольный свод, нация и национальный язык, правовое общественное состояние, крестьянская семья и т.п. В этом смысле одинаково, я думаю, можно говорить как о личностной культуре, таки о культуре земледелия, культуре генетических форм и, вообще, всего живого и свято оберегаемого (те. почитаемого в смысле "культа, от которого, кстати говоря, и происходит слово "культура. Таким образом, под культурой я понимаю определенность формы, в которой люди способны (и готовы) наделе практиковать сложность. Культура для меня есть нечто необратимое, что нельзя ничем (в том числе и знанием, умом, логикой) заменить или возместить, если ее нет. Но ее можно легко разрушить. Например, закрыв люфт граждански защищенного поля свободного действия, о котором мы говорим, и оказавшись, тем самым, в мире исторического бессилия. Или, если угодно, в доисторическом и до-ценностном мире. Поэтому, возвращаясь к ранее сказанному, я могу утверждать, что молодые люди лишены чувства исторической традиции и ответственности еще и потому, что у них нет даже возможности выбора, решения. Поскольку выбор- тов смысле "жизнь моя, а вместе с ней и весь мир здесь решается) делается всегда в лоне предшествующих образцов поступков – а никто вокруг или до тебя никак не поступал. Так что Жить на общественном и моральном иждивении или, еще хуже того, молодыми старым вместе, в тщательно огороженном закутке бесформенного райского бытия, в параллельной реальности А первой (и единственной) реальности погружаться, как Атлантида, на дно Это и есть инфантилизм, вернее, состояние переростков. В нем нет способности (или культуры) практикуемой сложности. Нет форм, которыми люди владели бы и которыми их собственные состояния доводились бы до ясного и полного выражения своей природы и возможности и оказывались бы историческим событием, поступком. Естественно, что в сложном XX веке инфантилизму нет места он ему не соприроден и принципиально чужд. Он удобен, может быть, только для текущих задач близорукой власти, равнодушной к дальним целям культуры, национальной истории и государственности. Действительно, пора мыслить по- новому, что равнозначно, видимо, тому, чтобы просто мыслить. – Ивы считаете, что инфантилизм преодолим www.koob.ru – В определенном смысле – да. Но при условии, что все будет додумываться и проговариваться до конца. Опасность здесь тем более серьезная, что в самой основе российской государственности уже был заложен отказ от внутреннего развития в пользу развития внешнего, экстенсивного. Как известно, в свое время Петр I сделал рабство фундаментом бурного расцвета экономики страны и ее государственной мощи. В тоже время он требовал от людей, "уложенных в основание пирамиды, проявлений изобретательности и инициативы, чудес предприимчивости. Он действительно, видимо, ожидал этого от них, не замечая в этом явного противоречия. В эпоху Петра I (и затем все больше) Россия достигла многого из того, к чему самане была готова. А когда государство и его военная и экономическая мощь опережают общество и культуру (в том числе и культурное действие в экономике, за это всегда рано или поздно приходится расплачиваться. Расплачиваться за отставание внутреннего развития, "состоялости" людей, личностей, за пренебрежение ко всякому правосознанию и частному правопорядку, в том числе и к недвижимому порядку "Я мыслю и не могу иначе. То есть ко всякому существованию из собственного убеждения. И свободные люди это понимали. Поэтому, например, когда Пушкин, изначально раненный в сердце стрелой совсем не "татарской древней воли, представлял царю нечто вроде "предупредительной" записки "О народном воспитании, он имел ввиду не просвещение в смысле распространения суммы позитивных знаний достигнутых на данный момента распространение и размножение живых и автономных очагов действия и воплощенного существования. Имел ввиду "воспитание историей" (молчаливо, тем самым, принимая чаадаевскую дилемму "историческое – неисторическое" в применении к русской жизни. Напомню старое определение действительной природы Просвещения. Просвещение – это "взрослое состояние" человечества, те. способность людей думать своим умом и ориентироваться без внешних наставников и авторитетов, не ходить "на помочах. Между прочим, эта проблема культуры (те. внутреннего развития) относится и к технической мощи страны, к ее техническому потенциалу и вооруженности. Мы часто теряем представление, какой богатый и сложный мир идей, моральных и гражданских навыков, внутренней развитости стоит за теми техническими новинками и достижениями, которые мы наблюдаем у соседей, на Западе. И думаем воспользоваться ими как внешними, готовыми продуктами. Или думаем, что это простои есть техника, и мы, следовательно, можем сами. Но даже "просто техника, как это ни парадоксально, всегда является продуктом культуры, духовного зерна. Культурное сознание неделимо и, как уже замечено в литературе, не может один и тот же мозг, который в своих собственных гражданских, нравственных и социальных делах оказывается недорослем, дитем малым, вдруг взять ив физических науках, в сложнейшей технике и т.п. проявить чудеса изобретательности, самостоятельности и отвлеченного www.koob.ru интеллектуального мужества. Посмотрите, когда естественным образом иссяк человеческий материал (я имею ввиду интеллектуальный и моральный тип ученого, инженера и т.д.), унаследованный от довоенных и военных лет, какая ситуация сложилась в теоретической физике, в современной технике, в генетической биологии и медицине Дополнительным доказательством этому служат и многочисленные неудачи механического переноса разных технических новинок из одной страны в другую. Мы часто по-обезьяньи копируем что-то, а потом это все у нас ломается, выходит из строя, простаивает или вообще оказывается какой-то неподвижной потусторонностью в наших условиях (как, например, компьютеры. Между тем это закономерно и понятно, ибо мы берем только сами вещи, ноне то, что за ними стоит. Мы отнимаем их от духовного зерна, их родившего, оказавшись сами вне его и его человеческих условий. Можно взять все технические достижения – и ничего из этого не получится. – Но, очевидно, здесь есть какие-то более широкие процессы, затрагивающие причины того или иного уровня культуры и творчества – Так оно и есть, намой взгляд. Конечно, жизнь вольна и спонтанна, дух веет там, где хочет, и цветок жизни пробьет даже асфальт. Был ведь Пушкин, и сейчас есть и будут изобретатели, сыны и носители гармоний. Но это не может быть принципом организации жизни. Не может быть школы "гения чистой красоты" и красоты свободы. Школой может быть лишь открытая школа исторического существования. А если в стране, уже как бы и привычно, вынужденно устанавливается подпольная и контрабандная форма существования культуры (в том числе, и экономической, то само по себе это тоже несомненный признак снижения и упадка культуры, ее малой продуктивности. Ибо культура всегда публична, ее всепрост-ранственность и повсевременность, по определению, всегда открыто представлена на том, что греки называли "агорой" (рыночной площадью. В нишах и подвалах не может ничего возникать, кроме вторичного (я говорю, конечно, о принципе, а не об исключениях) или призрачного, только в ненаступившем, но окончательном будущем полагаемого. Так – многозначительный туман, воспарения. Все или прошлое, или будущее, – и ничего в настоящем. Культура же, те. вечность в настоящем, в существующем, нуждается в открытом пространстве и свободном слове. Это, очевидно, "врожденное" свойство культуры она не может органично и жизненно полноценно расти в подполье, в глухой, несвязанной словом (или, если угодно, "все-словом") жизни. Живые токи коммуникации должны быть И, посмотрите, насколько отсутствие этой дополнительной, культурной продуктивности отражается на самих возможностях нашего общественного самосознания и даже просто осмысленности слов, терминов. Например, мы говорим о молодежи и употребляем слова "поколение, "традиция, а ведь по сути дела это незаконно. Чтобы эти термины имели смысли работали в www.koob.ru общественном самосознании, недостаточно, чтобы физически существовали молодые люди и их проблемы. Нужно, чтобы нити между ними (формальными организациями и информацией как раз перерезанные) сходились в каком-то связном пространстве, в котором люди могли бы открыто отображать себя и свои проблемы ив котором они могли бы осознать себя как "поколение, способное быть органом развития реальных проблем и состояний. А наделе между одной мыслью и другой – тысячи километров расстояния (скажем, между юношей в Риге и во Владивостоке, и каждая у себя атомизирована. Ив итоге, как бы существуя, эта мысль не существует. То, что какой-то внешний наблюдатель их может идентифицировать, не имеет никакого значения. Асами молодые сегодня чаще всего встречаются не в том пространстве, о котором я говорила, например, в дискотеках (особенно, в провинции, на своего рода коллективных радениях, которые есть лишь перевернутый образ наших митингов х годов, наделе разобщавших людей в том, что действительно есть. Я никаких претензий (тем более высоколобых) не имею ник дискотекам, ник тому, во что одеваются, ник тому, что поют, ник тому, как общаются. Я говорю совершенно о другом. Я говорю об органе развития, существование которого, с одной стороны, делало бы осмысленными термины описания, ас другой – служило бы артикуляции и движению того, что действительно есть. Иначе просто глухая жизнь, как бы громко ни звучал рок. То, о чем я говорю, сказывается, конечно, и на традиционной связи учитель – ученик, потому что неясно, чем может помочь и что вообще может сказать в этих условиях, скажем, ученый, философ молодым коллегам, студентам, слушателям. Или вообще ищущим. Конечно, сегодня также, как ив прошлом, нельзя специально вырастить кого бы тони было. Самая лучшая передача знаний случается тогда, когда учитель не занимается педагогикой, ничему сам специально не учит, а является молчаливым примером. Но душевная смута именно здесь и возникает. Я понимаю, почему, например, у Бахтина не было учеников. И дело даже не в том, что он как ученый занимался такими предметами, которые просто очень трудно передать, поделиться с другими. Дело в том, что каждый из нас оказывается часто в ситуации, когда нужно что- то по своему опыту посоветовать молодому человеку, – и вдруг такой совет невозможно дать. И вот по какой причине то, что можно мне, нельзя ему. И у меня нет, следовательно, морального права на это. Думаю, Бахтин хорошо понимал эту ситуацию. Он всю жизнь не уставал работать "в стол, он знал, что "есть для избранных годы молчания" Но что это Молчаливый пример, что таланты "подвальной" культуры все-таки пробиваются, что "рукописи не горят Да это было бы чистейшим лицемерием Бахтин реализовал идеал молчания, изгнанничества и мастерства. Но призывать к этому же своих поклонников или возможных учеников он не мог. Не только потому, что это не так просто – для работы "в стол" нужны мужество и терпение, особая моральная закалка, но и потому, что для этого нужна особая экстерриториальность собственного положения – завоеванная и выстраданная. Молодым людям эти столы могут просто взламывать. Я вспоминаю Августина, |