В сфере ОМС система договоров названа основой реализации права з. На наш взгляд, это не вполне верно

• Название: На наш взгляд, это не вполне верно
• Дата: 17.05.2023
• Размер: 102.99 Kb.
• Имя файла: В сфере ОМС система договоров названа основой реализации права з.docx
• Тип: Документы; #1137747
• страница: 1 из 4

В сфере ОМС система договоров названа основой реализации права застрахованного лица на медицинскую помощь и включает договор о финансовом обеспечении обязательного медицинского страхования, договоры на оказание и оплату медицинской помощи. Указанные договоры рассматриваются как элементы сложного фактического состава, порождающего правоотношения по предоставлению бесплатной медицинской помощи. Их юридическая конструкция отражена в одноименных дефинициях ч. 1 ст. 38, ч. 2 ст. 39, ч. 2 ст. 39.1 ФЗ № 326 «Об ОМС»¹.

В ключе изложенного, отдельные специалисты относят анализируемые соглашения к числу публичных договоров, договоров присоединения, признаки и правовой режим которых закреплены ст. 426 и 428 ГК РФ соответственно². На наш взгляд, это не вполне верно.

Думается, в сфере ОМС договоры есть элементы организации отношений, имеющих финансово-правовую и социально-обеспечительную (в части предоставления медицинской помощи) природу. По сути, договор о финансовом обеспечении ОМС, равно как и договоры на оказание и оплату медицинской помощи, является межотраслевой рецепцией гражданско-правового публичного договора. Законодатель адаптировал эту конструкцию для целей обеспечения прав застрахованных лиц на получение бесплатной медицинской помощи по ОМС.

Договор о финансовом обеспечении ОМС, прежде всего, выступает основанием наделения страховых организаций отдельными полномочиями страховщика на территории конкретного субъекта РФ³. Ограниченный характер предоставляемых полномочий вытекает из того обстоятельства, что и ТФ ОМС не принадлежит вся полнота «власти» страховщика в системе ОМС (это статус исключительно ФФ ОМС), он лишь осуществляет управление средствами ОМС на региональном уровне. Указанные средства аккумулируются в бюджете ТФ ОМС, составляющего часть бюджетной системы России⁴. Деятельность этих государственных учреждений, созданных и подотчетных субъектам РФ, а также ФФ ОМС, выражает процессы собирания (в части платежей на ОМС неработающего населения), распределения и организации использования денежных фондов, входящих в состав финансовой системы государства, т. е. публичных финансов. Можно сказать, деятельность ТФ ОМС как полномочных органов управления финансами публичного субъекта относится к разряду финансовой деятельности государства. Если обратиться к типовой форме договора, то станет очевидно, что он порождает имущественные правоотношения, а именно обязательства ТФ ОМС по финансовому обеспечению деятельности страховой медицинской организации в сфере ОМС, и обязательства последней по оплате за счет целевых средств медицинской помощи, оказанной застрахованным лицам согласно территориальной программе ОМС. Заключение договора о финансовом обеспечении ОМС опосредует процесс перемещения установленной им части публичных финансов от ТФ ОМС к страховой медицинской организации, которой одновременно предоставляется и некоторая доля полномочий страховщика. Содержательно названный договор регламентирует именно финансовую составляющую ОМС (что в целом следует из наименования самого договора, его предмета) и по своей природе является финансово-правовым договором.

Концепция финансовых правоотношений договорного типа была обоснована А. И. Худяковым⁵. Последний рассматривал финансово-правовой договор как метод регулирования отношений, возникающих в процессе финансовой деятельности государства. К числу финансовых договоров А. И. Худяков относил договоры межбюджетной ссуды, государственного займа, ведомственной ссуды, государственного кредитования, а в качестве сущностных признаков такой категории договоров называл следующие:

• 
  это «юридическая форма общественных отношений, которые по своим экономическим свойствам являются финансовыми», т.е. регулирует «формирование, распределение и организацию использования государственных денежных фондов»;
  
• 
  одной из его сторон «всегда выступает государство (в целом либо в лице уполномоченного на то органа, учреждения, действующего в интересах государства)»;
  
• 
  «стороны договора не обладают равноправием в гражданско-правовом смысле. Он опосредует отношения, которые, как и все другие материальные финансовые отношения, носят организационно-властный характер, хотя и выраженный в определенных моментах не столь категорично...»;
  
• 
  «финансовый договор, как и любой другой договор, использует соглашение сторон и предусматривает взаимные денежные обязательства». Однако «волеизъявление проявляется лишь в самом факте вступления в правоотношения, а соглашение сторон — в установлении, как правило, лишь размера финансового обязательства. Остальные условия определяются в одностороннем порядке властвующим субъектом правоотношения либо непосредственно самим государством.»⁶.
  

Нужно сказать, приведенная концепция имеет и противников среди специалистов финансового права, придерживающихся мнения о гражданско-правовой принадлежности института договора. Например, О.А. Ногина оценивает договоры, на основании которых страховые медицинские организации получают средства из бюджета ТФ ОМС, как гражданско-правовые, хотя и признает, что их условиями «фактически регулируется ряд процедур исполнения бюджетов фондов»⁷. По нашему мнению, договор о финансовом обеспечении ОМС не является гражданско-правовым, а обладает всеми признаками финансового договора. Как уже отмечалось, основное обязательство страховой организации перед ТФ ОМС сводится к получению от последнего по установленным нормативам целевых средств и оплате за их счет медицинской помощи, оказываемой застрахованным лицам. Собственно оплата (использование целевых средств) производится уже в рамках договорных отношений с медицинской организацией. По сути, договор о финансовом обеспечении регулирует отношения по распределению публичных финансов, предназначенных для исполнения публично-правовым образованием обязательств социального характера. Налицо приоритет публичных интересов, который является сущностным отличием договоров в финансовом праве⁸. О.А. Ногина справедливо подчеркивает, что «само обособление средств ГВФ внутри бюджетной системы обусловлено исключительно их целевым предназначением для финансового обеспечения конкретного вида социального страхования. Поэтому в самой сути правового режима финансовых средств ГВФ заложен принцип целеполагания»⁹. Примечательно, что он распространяется и на частных субъектов в системе ОМС. Страховая организация в силу договора «связана» целевым режимом средств ОМС и обязана направлять их строго на оплату медицинской помощи, с проведением последующего контроля ее предоставления.

В числе прочих договор предоставляет страховой организации и такие полномочия страховщика, как оформление, переоформление, выдача полиса ОМС, ведение персонифицированного учета, рассмотрение обращений и жалоб граждан, защита прав, законных интересов застрахованных лиц и др. Как обоснованно указывает М.В. Лушникова, указанные полномочия реализуются в рамках производных от социально-обеспечительных отношений¹⁰. Вместе с тем это не меняет квалификации рассматриваемого договора. Договор о финансовом обеспечении ОМС призван опосредовать процесс распределения публичных финансов от ТФ ОМС к страховой медицинской организации и организовать использование целевых средств ОМС. Одной из сторон данного договора выступает ТФ ОМС — субъект, реализующий полномочия по управлению публичными финансами, действующий в интересах государства в целом и создавшего его публичного образования. Это так называемый «публичный агент», подконтрольный ФФ ОМС и высшему исполнительному органу государственной власти субъекта РФ.

Именно приоритет публичных интересов определяет ограничение свободы сторон договора, законодательную регламентацию его условий, в том числе через утверждение типовой формы. Отношения ТФ ОМС и страховой медицинской организации не основываются на субординации, подчинении по вертикали. Но нет и подлинного равенства, оно носит формальный характер. Следует заметить, что публичные интересы, на удовлетворение которых направлены действия контрагентов, не исключают интересов частных — в получении страховой медицинской организацией вознаграждения за исполнение договорных обязанностей. Тем не менее, будучи добровольным участником системы ОМС, страховая медицинская организация выступает не просто носителем частных интересов, а имеет специальный правовой статус, включающий публичные права и публичные обязанности.

Без применения договора, на основании одностороннего властвования, как это свойственно большинству финансово-правовых отношений, регламентировать взаимодействие ТФ ОМС и страховой организации едва ли возможно (во многом ввиду принадлежности последней к субъектам коммерческой деятельности). Эти отношения требуют согласования условий движения средств ОМС, и договор выступает формой такого согласования. Прежде всего, в части объемов их предоставления и размера вознаграждения страховой организации за выполнение условий договора о финансовом обеспечении ОМС (в рамках установленных законом пределов), наличие которого свидетельствует о возмездности отношений сторон.

Примечательно, но закон не предоставляет застрахованному лицу непосредственного права требования к страховой организации об исполнении обязательств по финансовому обеспечению ОМС. Отсюда и ответственность за их нарушение последняя несет перед контрагентом — ТФ ОМС (ст. 38 ФЗ № 326 «Об ОМС»)¹¹. Ответственность же перед застрахованным ограничивается возмещением ущерба, причиненного ему в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением обязанностей по организации предоставления медицинской помощи. Замечу, что сфера «организации предоставления медицинской помощи» не исчерпывается договорными обязательствами страховой медицинской организации по финансовому обеспечению ОМС. Так, раздел 4 Методических рекомендаций о возмещении страховой медицинской организацией ущерба, причиненного застрахованному лицу, содержит примерный и открытый перечень «нарушений, ущемляющих права и законные интересы застрахованных лиц, гарантированные законодательством»¹². В их числе отказ в организации или несвоевременная организация по обращению застрахованного лица оказания медицинской помощи ему в другой медицинской организации при ликвидации медицинской организации, утраты права на осуществление медицинской деятельности, банкротства и т. д. Но, на наш взгляд, интересы публичных субъектов в целевом использовании средств ОМС защищены не в пример лучше прав и интересов застрахованных лиц. Так, случаи и размер применяемых к страховой организации санкций (прежде всего это штрафы) за нецелевое использование средств ОМС, неисполнение обязанностей по контролю объемов, сроков, качества и условий предоставления медицинской помощи закреплены на законодательном уровне и продублированы в договоре (ч. 10—13 ст. 38 ФЗ № 326 «Об ОМС»)¹³. Договор о финансовом обеспечении ОМС на основании типового перечня устанавливает и иные санкции за нарушение прочих договорных обязательств. Справедливости ради стоит отметить, что в последнем есть и нарушения, затрагивающие права застрахованных — нарушение порядка выдачи полиса ОМС, отказ в регистрации жалобы застрахованного лица, нарушение сроков их рассмотрения и т. д. За перечисленные нарушения предусмотрены штрафные санкции (в твердой сумме или процентном отношении к сумме средств на ведение дела ОМС, подушевому нормативу финансирования территориальной программы ОМС). Уплачиваются они в пользу ТФ ОМС, который, при возмещении страховой организации затрат на оплату медицинской помощи, вправе уменьшить платежи на сумму выявленных нарушений или неисполненных договорных обязательств (ч. 14 ст. 38 ФЗ № 326 «Об ОМС»)¹⁴. Что касается застрахованного, пострадавшего от действий (бездействий) страховой медицинской организации, то специальных правил возмещения причиненного ему вреда ФЗ № 326 «Об ОМС»¹⁵ не предусматривает. Упомянутые Методические рекомендации определяют досудебный порядок предъявления, рассмотрения, удовлетворения претензий застрахованных, но они оформлены письмом ФФ ОМС и не имеют нормативного характера. В такой ситуации пострадавший вынужден будет прибегать к нормам гражданско-процессуального и гражданского законодательства (в том числе нормам Закона РФ от 07.02.1992 № 2300—1 «О защите прав потребителей»)¹⁶. Поэтому с точки зрения признаков договора в пользу третьего лица, закрепленных п. 1 ст. 430 ГК РФ¹⁷, подобная оценка договора о финансовом обеспечении ОМС несостоятельна. Не «работают» и иные нормы ст. 430 ГК РФ, определяющие правовой режим данного соглашения. Так, ФЗ № 326 «Об ОМС» не связывает возможность изменения и расторжения договора о финансовом обеспечении ОМС с получением согласия третьего лица — застрахованного¹⁸. Безусловно, положения п. 2 ст. 430 ГК РФ носят диспозитивный характер, тем не менее, сказанное свидетельствует, что законодатель именует договоры между участниками ОМС договорами в пользу застрахованного отнюдь не в силу их гражданско-правовой природы и принадлежности к числу договоров по ст. 430 ГК РФ. Цель ст. 37 ФЗ № 326 «Об ОМС» — подчеркнуть соответствующую направленность всей системы ОМС. Неслучайно авторы, анализирующие договор о финансовом обеспечении ОМС с позиции ст. 430 ГК РФ, допускают целый ряд оговорок, фактически нивелирующих эту квалификацию¹⁹. Поэтому в контексте классификации договоров, выработанной цивилистикой, договор о финансовом обеспечении ОМС есть имущественный, обязательственный договор, заключенный в пользу контрагентов. Данное соглашение оформляет делегирование ТФ ОМС части своих полномочий страховщика страховой медицинской организации и опосредует динамические имущественные отношения сторон, направленные на передачу и целевое расходование публичных финансов. В некотором роде договор о финансовом обеспечении ОМС обладает и социально-обеспечительной направленностью — исполнение обязательств по оплате медицинской помощи есть элемент страхового обеспечения по ОМС в силу п. 5 ст. 3 ФЗ № 326 «Об ОМС»²⁰.

Для емкой характеристики правовой конструкции договора о финансовом обеспечении ОМС между ТФ ОМС и страховой медицинской организацией можно воспользоваться и иными основаниями классификации:

• 
  по критерию распределения прав и обязанностей сторон: двусторонне обязывающий (каждый из контрагент наделен как правами, так и обязанностями);
  
• 
  по критерию наличия или отсутствия встречного предоставления: возмездный (выполнение условий договора обусловливает право страховой медицинской организацией на получение от ТФ ОМС вознаграждения (п. 2 ч. 4 ст. 38 ФЗ № 326 «Об ОМС»²¹). Также страховая организация вправе направлять на формирование собственных средств определенный процент от сумм, необоснованно предъявленных медицинскими организациями к оплате, сумм штрафов, взысканных с последних за неоказание, несвоевременное оказание медицинской помощи, ее дефекты (п. 2.9.3—2.9.6 формы типового договора о финансовом обеспечении ОМС));
  
• 
  по критерию момента, с которого договор считается заключенным, и сроку действия: консенсуальный, срочный (заключение договора не обусловлено передачей имущества, как это имеет место в случае с реальным договором. Согласно п. 11 формы типового договора о финансовом обеспечении ОМС он действует с даты, в нем определенной, до окончания календарного года. При этом стороны договора вправе его продлить в упрощенном порядке на следующий год, а также расторгнуть по взаимному соглашению или в одностороннем порядке).
  

Договорный способ правового регулирования, привлечение на стороне страховщика негосударственных субъектов вносит элемент диспозитивности в данный сегмент финансовых правоотношений. Тем не менее, договор о финансовом обеспечении ОМС «существует в рамках императивного метода правового регулирования, имеет нормативную основу и призван удовлетворять общесоциальные потребности»²². Сложное сочетание частного и публичного ставит вопрос о возможности применения норм ГК РФ в деле регламентации договорных отношений ТФ ОМС и страховой медицинской организации. Законодательство об обязательном медицинском страховании только «намекает» на эту возможность. Так, согласно ч. 8 ст. 14 ФЗ № 326 «Об ОМС»²³ страховые организации отвечают по обязательствам, возникающим из договоров, заключенных в сфере ОМС, в соответствии с законодательством РФ и условиями этих договоров. Ссылка на законодательство РФ, частью которого является и ГК РФ, а равно подчеркнутая обязательственная природа отношений сторон договора о финансовом обеспечении ОМС позволяет прибегнуть к нормам цивилистики. В остальном ФЗ № 326 «Об ОМС»²⁴ и принятые в соответствии с ним правила ОМС, типовая форма договора о финансовом обеспечении ОМС не содержат отсылок к гражданскому законодательству. Бесспорно, данное толкование ч. 8 ст. 14 ФЗ № 326 «Об ОМС» может быть расценено как расширительное, особенно в системе с п. 3 ст. 2 ГК РФ²⁵, согласно которому правила, установленные ГК РФ, не должны применяться к финансовым отношениям, если иное прямо не указано в законе. Что касается правоприменительной практики, то она в этом плане неоднозначна. Есть судебные решения, при вынесении которых суд следовал п. 3 ст. 2 ГК РФ, исходя из представлений о публично-правовой, финансовой природе указанного договора. Но в большинстве своем суды идут по пути обращения к нормам ГК РФ при разрешении споров сторон договора о финансовом обеспечении ОМС. Замечу, что это обращение носит фрагментарный характер, обусловлено отсутствием соответствующих норм в специальном законодательстве — ФЗ № 326 «Об ОМС»²⁶. Бесспорно одно — суды не выработали единой позиции о правовой природе договора о финансовом обеспечении ОМС и применении к отношениям его сторон положений гражданского законодательства. Это неудивительно, ибо для финансового права не редкость ситуация, когда правовая сущность отдельных финансово-правовых договоров слабо раскрывается на уровне закона²⁷.

Остановимся на примерах судебных решений, содержащих квалификацию договора о финансовом обеспечении ОМС в качестве публично-правового. Так, удовлетворяя требования ТФ ОМС о взыскании неустойки (пени, штрафов) со страховых организаций за нарушение договорных обязательств, суды отказывали ответчикам в применении к спорным правоотношениям ст. 333 ГК РФ со ссылкой на п. 3 ст. 2 ГК РФ²⁸. В обосновании отмечалось: спор возник в связи с допущенными страховой организацией нарушениями отдельных полномочий страховщика по ОМС в соответствии с ФЗ № 326 «Об ОМС» и условиями договора о финансовом обеспечении ОМС, что исключает применение норм гражданского законодательства об ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства²⁹. Аналогичная позиция изложена и Арбитражным судом Приморского края в решении от 17.05.2017 по делу № А51—3541/2017³⁰. Договор о финансовом обеспечении ОМС рассматривается судами как правовое основание финансовых отношений между ТФ ОМС и страховой организацией, а временное отвлечение средств ОМС на цели, не предусмотренные документами, регламентирующими порядок их использования, нарушает принцип целевого характера бюджетных средств, в данном случае это обеспечение гарантий бесплатного оказания медицинской помощи при страховом случае по ОМС³¹.

Есть и прямо противоположные акты судов³², основанные на том, что ФЗ № 326 «Об ОМС» не запрещает снижать предусмотренные им санкций (штрафы, пени) за допущенные страховыми орга­низациями нарушения в области ОМС³³. Что характерно, в этом случае суды оставляют без внимания правовую природу договора о финансовом обеспечении ОМС, а руководствуются постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств», допускающем действие правил ст. 333 ГК РФ о снижении размера неустойки в случаях, когда таковая определена законом³⁴.

Интересна аргументация Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда, признавшего, со ссылкой на ст. 970 ГК РФ, законность снижения суммы штрафа по ст. 333 ГК РФ за нарушения страховой организации в области проведения экспертиз качества медицинской помощи³⁵. Однако ст. 970 ГК РФ предусматривает применение к отношениям по медицинскому страхованию не гражданского законодательства в целом, а лишь главы 48 ГК РФ «Страхование» с оговоркой «постольку, поскольку законами об этих видах страхования не установлено иное». Тем самым на основании ст. 2, ч. 8 ст. 14 ФЗ № 326 «Об ОМС» суды относят ГК РФ к числу «других федеральных законов», применяемых к отношениям участников ОМС в части, не противоречащей специальному законодательству. И указанная позиция также поддержана Верховным Судом РФ³⁶. Отсутствие единообразия судебной практики в рассматриваемом случае есть свидетельство несовершенства законодательства об ОМС. Нет сомнений, что неустойки, предусмотренные ФЗ № 326 «ОБ ОМС» в отношении страховых медицинских организаций и воспроизведенные в договоре о финансовом обеспечении ОМС, как мера ответственности, должны отвечать требованиям справедливости и соразмерности допущенному нарушению. Однако их соблюдение возможно без сомнительного обращения к ст. 333 ГК РФ на основании общих принципов юридической ответственности — справедливость, соразмерность, пропорциональность государственного принуждения характеру совершенного правонарушения. В этом отношении показательно Решение Арбитражного суда Брянской области от 14.02.2019 по делу № А09—11883/2018. Суд снизил санкции, приняв во внимание «установленные на основании материалов дела факты, характеризующие обстоятельства совершения правонарушения и позволяющие индивидуализировать назначаемое наказание, которое должно соответствовать допущенному правонарушению». Основой приведенного решения послужила правовая позиция Конституционного Суда РФ, сформулированная в п. 4 постановления от 24.06.2009 № 11-П: в силу ч. 3 ст. 17 и ч. 3. ст. 55 Конституции РФ исходящее из принципа справедливости конституционное требование соразмерности установления правовой ответственности предполагает в качестве общего правила ее дифференциацию в зависимости от тяжести содеянного, размера и характера причиненного ущерба, степени вины правонарушителя и иных существенных обстоятельств, обусловливающих индивидуализацию при применении взыскания³⁷. Подобная судебная практика не единична³⁸. Аналогичное основание уменьшения судом санкций, примененных ТФ ОМС³⁹, подтверждено также Верховным Судом РФ в Определении от 17.08.2015 № 304-КГ15-8954. Правда, касается оно штрафов, взыскиваемых с медицинских организаций, в частности по ч. 9 ст. 39 ФЗ № 326 «Об ОМС», договором на оказание и оплату медицинской помощи за нецелевое использование средств ОМС.

Нечеткость норм ФЗ № 326 «Об ОМС» на предмет квалификации искомого договора, а также его пробельность по ряду вопросов вопреки п. 3 ст. 2 ГК РФ определяет обращение судов не только к общим положениям ГК РФ, но и нормам об отдельных видах обязательств. Так, арбитражные суды нередко квалифицируют договор о финансовом обеспечении ОМС как договор возмездного оказания услуг. Тем самым через нормы гл. 39 ГК РФ обосновывается применение той же ст. 333 ГК РФ или ст. 15, ст. 309, ст. 310, ст. 393 ГК РФ о надлежащем исполнении обязательств и право страховой организации на возмещение убытков, причиненных ТФ ОМС в результате отказа компенсировать дополнительные расходы по оплате медицинской помощи, оказанной застрахованным лицам за счет средств нормированного страхового запаса⁴⁰. Мотивом отнесения судом договора о финансовом обеспечении ОМС к числу договоров возмездного оказания услуг служит отсутствие материального, овеществленного результата деятельности страховой организации для ТФ ОМС. Но при этом следует оговорка «положения гл. 39 ГК РФ необходимо применять с учетом специального законодательства, регулирующего вопросы обязательного медицинского страхования»⁴¹.

Во многом созвучного подхода придерживались суды, усматривавшие наличие у договора о финансовом обеспечении ОМС отдельных признаков договора комиссии, в силу которого «одна сторона (комиссионер) обязуется по поручению другой стороны (комитента) за вознаграждение совершить одну или несколько сделок от своего имени, но за счет комитента». Действительно, условия договора о финансовом обеспечении ОМС весьма близки по содержанию с правоотношениями, регулируемыми нормами главы 51 ГК РФ: страховая организация на возмездной основе обязуется заключать договоры на оказание и оплату медицинской помощи по ОМС, осуществлять контроль объемов, сроков, качества и условий ее предоставления, отчитываться перед ТФ ОМС о результатах такого контроля, при этом ТФ ОМС, помимо вознаграждения, предоставляет целевые средства для оплаты указанной медицинской помощи, а также средства на расходы по ведению дела. Вывод о сходстве договорных «моделей» давался судом со ссылкой на ст. 6, ст. 431 ГК РФ и служил цели преодоления пробела законодательства об ОМС путем применения положения ч. 2 ст. 1002 ГК РФ в порядке аналогии закона. Судебная практика такого рода имела место при удовлетворении заявлений медицинских организаций о процессуальной замене ответчика — страховой медицинской организации на ее правопреемника — ТФ ОМС по субъекту РФ⁴². Это позволяло защитить права медицинских организаций, которые не получили оплату предоставленной медицинской помощи по ОМС ввиду признания страховой организации несостоятельной (банкротом). Применяя по аналогии ч. 2 ст. 1002 ГК РФ о переходе прав и обязанностей комиссионера к комитенту при банкротстве первого, суды возлагали указанную обязанность на ТФОМС (как комитента), в том числе и когда задолженность страховой медицинской организации (комиссионера) образовалась до даты расторжения договора о финансовом обеспечении ОМС⁴³. Безусловно, возможно удовлетворение интересов медицинских организаций как кредиторов в рамках производства по делу о банкротстве страховой организации. Однако это не всегда эффективно, поскольку реестр требований кредиторов может быть достаточно обширен. Тем самым суды не ставили знак равенства между договором о финансовом обеспечении ОМС и договором комиссии, а лишь допускали возможность применения норм гл. 51 ГК РФ к сложившимся правоотношениям участников ОМС, преследуя цель внесения правовой определенности в их регламентацию, а также учитывая интересы застрахованных лиц (ст. 1, 3, 10—13 ФЗ № 326 «Об ОМС»). Свою роль в оценке допустимости сыграло отсутствие в ФЗ № 326 «Об ОМС» положений, исключающих применение норм ГК РФ для договоров о финансовом обеспечении ОМС⁴⁴.

Резюмируем изложенное выше. Субсидиарное применение ГК РФ к отношениям между ТФ ОМС и страховой медицинской организации допустимо в силу их обязательственной природы и оформления договором. Это то условие «наличия двойного сходства, т. е. существенного сходства в регулируемых отношениях, а также в способах их правового опосредования»⁴⁵, которое рассматривается как необходимое для субсидиарного применения норм смежных отраслей права. Касаемо пределов обозначенного межотраслевого субсидиарного регулирования, в данном случае судебная практика обращается к ГК РФ постольку, поскольку иное не предусмотрено специальным законодательством, не противоречит ему и существу отношений. Вместе с тем, учитывая положения п. 3 ст. 2 ГК РФ, этот подход с максимальной степенью конкретизации должен получить закрепление в ФЗ № 326 «Об ОМС».

Договор на оказание и оплату медицинской помощи по ОМС, в свою очередь, является основанием осуществления медицинской организацией деятельности в системе ОМС (ч. 5 ст. 15 ФЗ № 326 «Об ОМС»). С учетом изменений действующего законодательства, с 2021 г. следует различать два вида таких договоров: