Хобсбаум Э. - Эпоха крайностей_ Короткий двадцатый век (1914—1991) - 2004. Хобсбаум Э. - Эпоха крайностей_ Короткий двадцатый век (1914—199. Независимая
 Скачать 19.71 Mb.
|
Западной Германии, Великобритании, Франции, Швеции, Швейцарии.Федеративной Республике Германии, упало более чем наполовину в период с 1964 no i?8o год. В начале rgSo-x годов на каждые юо немецких рабочих в швейной промышленности Германии приходилось 34 иностранных рабочих, хотя еще в 1966 году их было менее трех. Черная металлургия и кораблестроение в центрах ранней индустриализации фактически исчезли, однако развивались в Бразилии, Корее, Испании, Польше и Румынии. Старые индустриальные регионы превратились в «пояс ржавчины»—термин, изобретенный в США в ig/o-e годы. Целые страны, на ранних стадиях развития промышленности считавшиеся индустриальными центрами, как, например, Великобритания, подверглись широкомасштабной деиндустриализации, превратившись в музеи исчезнувшего прошлого, которое показывали туристам. Когда последние углекопы исчезли из Южного Уэльса, где более 130 тысяч жителей в начале Второй мировой войны зарабатывали себе этим на жизнь, оставшиеся старики спускались в пустые шахты, чтобы проде- монстрировать туристам, как они когда-то трудились здесь в вечной темноте. И даже в тех случаях, когда новые отрасли промышленности заменили старые, это были не совсем те отрасли, зачастую не в тех местах и имеющие иную структуру. Именно это подразумевал появившийся в igSo-e годы термин «постфордизм» *. Возникали огромные заводы с производством конвейерного типа, появлялись города и регионы, где преобладала одна отрасль * Это выражение, возникшее из попыток переосмысления анализа индустриального общества, сделанных левыми экономистами, было введено в обиход Аланом Липицом, который позаимствовал термин «фордизм» у итальянского мыслителя-марксиста Грамши. Социальная революция 1945 — *990 годов промышленности, например автомобили, как в Детройте и Турине. Местный рабочий класс объединялся и сплачивался по месту проживания и работы. Это явление казалось типичным для классической индустриальной эпохи. Несмотря на то что видимость здесь расходилась с действительностью, в этом феномене содержалась более чем символическая правда. Там, где в конце двадцатого века развивались старые промышленные структуры (что происходило в процессе индустриализации в странах третьего мира и в социалистических экономиках, глубоко увязших в фордизме), сходство с западным индустриальным миром, каким он был до Второй и даже до Первой мировой войны, было очевидно, вплоть до появления влиятельных профсоюзов в крупных промышленных центрах — таких как автомобильный Сан-Паулу или судостроительный Гданьск. Точно так же объединенные союзы рабочих автомобильной и сталелитейной промышленности возникали в результате массовых забастовок 1937 года, проходивших в тех местах, где сейчас находится «пояс ржавчины» американского Среднего Запада. В отличие от крупных фирм, производивших массовую продукцию, и больших заводов, доживших до i99°' x годов, хотя и подвергшихся модернизации, новые отрасли производства имели совершенно иную структуру. Классические регионы «постфордизма» (например, Венето, Эмилия- Романья и Тоскана в Северной и Центральной Италии) не имели больших промышленных городов, крупных фирм, огромных заводов. Они представляли собой сеть предприятий от мелких мастерских до средних (но высокотехнологичных) производств, разбросанных по маленьким городам и сельской местности. Представители одной из крупнейших фирм в Европе предложили мэру Болоньи разместить там одну из своих главных фабрик. Мэр* вежливо отклонил это предложение. Власти его города и региона (процветающих, современных и, между прочим, коммунистических) знали, как управлять социальной ситуацией в новой агропромышленной экономике. Пусть Турин и Мигзн, считали они, занимаются проблемами промышленных мегаполисов. Тем не менее в конечном итоге (что стало очевидным в igSo-e годы) рабочий класс все-таки пал жертвой новых технологий, особенно неквалифицированные и полуквалифицированные мужчины и женщины, работавшие на поточных линиях, которых легче всего можно было заменить автоматами. После того как десятилетия глобального бума в производстве — 195°- е и 19бо-е годы — уступили место эпохе мировых экономических трудностей 1970-х и 198о-х годов, промышленное производство никогда уже не выросло до прежнего уровня, при котором число рабочих увеличивалось даже при внедрении новых технологий (см. главу 14)- Экономический кризис начала i98o-x годов впервые за сорок лет возродил в Европе массовую безработицу. * Он сам мне об этом рассказывал. Дети общались, играя на улице, Юноши и девушки встречались на танцах и вечеринках вне дома. Мужчины проводили время в пивных. До начала эпохи радио, наступление которой в период между мировыми войнами изменило жизнь сидевших дома жен рабочих (правда, в то время лишь в нескольких развитых странах), все виды развлечений, кроме частных вечеринок, проходили в об- щественных местах, а в самых бедных странах даже телевизор смотрели при большом скоплении народа. Начиная с футбольного матча или политического митинга до праздничного пикника все развлечения, как правило, были массовыми. * Ср. также: "Преобладание промышленности с ее резким делением на рабочих и руководство заставляет различные классы жить раздельно, так что определенный район города становится резервацией или гетто» (Allen, 1968, р. з? — 33>- 330 «Золотая эпоха» Во многих аспектах эта сознательная сплоченность рабочего класса в развитых странах достигла своего пика в конце Второй мировой войны. Однако во время «золотой эпохи» почти все ее составляющие были разрушены. Развитие производства, отсутствие безработицы и появление общества массового потребления полностью изменили жизнь рабочего класса в развитых странах. По стандартам своих родителей, они больше не были бедными. Их жизнь, уровень которой резко повысился, становилась все более обособленной под воздействием логики рынка: телевидение сделало ненужным посещение футбольного матча и кинотеатра, телефон исключил привычку болтать с друзьями на площади или на базаре. Члены партии или профсоюзные активисты, некогда затевавшие митинги и другие публичные акции, поскольку они также являлись и определенным видом развлечения и отдыха, теперь могли подумать об иных способах времяпрепровождения. (В добавление к этому личные встречи с избирателями перестали быть действенной формой предвыборной кампании, хотя и продолжались по традиции для того, чтобы вдохновлять партийных активистов, которых становилось все меньше.) Благосостояние и частная жизнь уничтожили все то, что некогда объединяли бедность и коллективизм. Это не означало, что у рабочих не осталось отличительных черт. Как ни удивительно, новая независимая молоде,;шая культура, о чем мы будем говорить ниже, начиная с 1950-х годов заимствовала музыкальные вкусы и стиль одежды у рабочей молодежи. Теперь большинство стало жить в достатке, и разница между владельцем «жука» «фольксваген» и владельцем автомобиля «мерседес» была гораздо меньше, чем между обладателем автомобиля и те*4, у кого его не было вообще, поскольку в рассрочку теоретически стало возможно купить даже самые дорогие машины. Теперь рабочие, особенно в последние годы молодости, до того как брак и расходы на домашнее хозяйство не становились преобладающими в бюджете, могли позволить себе дорогие покупки. На это сразу же, начиная с 1д6о-х годов, откликнулась индустрия моделирования и пошива одежды высокого класса, а также салоны красоты. Между самой дорогой и самой дешевой продукцией, выпускаемой высокотехнологичными производствами, которые стали развиваться в это время (например, между самым дорогим фотоаппаратом марки Hasselblad и дешевыми марками типа Olimpus или Nikon), разница была в основном лишь в степени престижности фирмы. Во всяком случае, с началом эпохи телевидения развлечения, до этого доступные только миллионерам, пришли в дома самого скромного достатка. Одним словом, отсутствие безработицы и наличие об- щества потребления, нацеленного на массовый рынок, обеспечило большей части рабочего класса в старых развитых странах (по крайней мере в определенный период их жизни) гораздо более высокий уровень существования, чем был у их отцов и даже у них самих, когда весь доход тратился преимущественно на предметы первой необходимости. Социальная революция 1945—*990 годов 33-^ Кроме того, некоторые важные достижения увеличили разрыв между различными слоями рабочего класса, хотя очевидным это стало только после окончания периода полной занятости, во время экономического кризиса 1970-х и 198о-х годов, еще до того, как неолибералы расшатали систему социального обеспечения и «корпоративизма», которая обеспечивала защиту наиболее бедных слоев рабочих. Верхушка рабочего класса—квалифицированные рабочие и мастера— более легко приспособилась к современному высокотехнологичному производству*, а свободный рынок мог дать им определенные преимущества, даже когда их менее привилегированные братья теряли почву под ногами. Так, в Великобритании во время правления Маргарет Тэтчер (по общему признанию, являвшегося экстремальным случаем), когда правительственная и профсоюзная защита была ликвидирована, положение беднейшей части рабочих, составлявшей 20%, действительно стало хуже, чем сто лет назад. И хотя ю%, составлявших наиболее Таким образом, квалифицированные v «респектабельные» рабочие, возможно, впервые оказались потенциальными сторонниками правых**, тем более что традиционные лейбористские и социалистические организации, естественно, оставались преданными идее перераспределения и социального обеспечения, особенно по мере того как росло число людей, нуждавшихся в защите государства. Правительство Тэтчер в Великобритании было обязано * Так, в США в период с 1959 по 1990 год число мастеров и старших рабочих уменьшилось с i6 до 13% всего работающего населения, в то время как число неквалифицированных рабочих за тот же период уменьшилось с 31 до 18 % - ** «Социализму перераспределения, государству всеобщего благоденствия (...}был нанесен тяжелый удар экономическим кризисом, произошедшим в семидесятые годы. Значительный слой среднего класса, так же как и прослойка высокооплачиваемых рабочих, порвал связи с альтернативным демократическим социализмом и отдал свои голоса за формирование нового большинства для избрания консервативного правительства» (Programma 2000, 1990)- 332 «Золотая эпоха» своими успехами исключительно отходу квалифицированных рабочих от лейбористов. Десегрегация или, скорее, сдвиги в политике сегрегации способствовали размыванию рабочего единства. Квалифицированные и мобильные рабочие переселялись в пригороды (особенно когда промышленность переехала на окраины и в сельскую местность), покидая старые рабочие центры или «красный пояс», которые затем либо были преобразованы в богатые районы, либо превратились в трущобы. Вместе с тем новые города-спутники или сельские промышленные поселки не создали концентрации рабочего класса такого же уровня. В старых центрах городов муниципальные здания, некогда построенные для рабочего населения, теперь превратились в поселения социально незащищенных маргиналов, живущих на пособия по безработице. В то же время массовая миграция принесла с собой феномен, который со времен Первой мировой войны наблюдался только в США и, в меньшей степени, во Франции: этническое и расовое расслоение рабочего класса и, как следствие, конфликты внутри него. Проблема была не столько в этническом разделении, хотя иммиграция людей с другим цветом кожи активизировала расовую нетерпимость, всегда скрыто присутствовавшую даже в странах, считавшихся не подверженными расизму, таких как Италия и Швеция. Ослабление традиционных социалистических рабочих движений усилило это явление, поскольку они всегда были страстными противниками такой дис- криминации и этим подавляли расистские настроения в своей среде. Однако, не говоря о расизме в чистом виде, традиционно (что имело место и в девятнадцатом веке) миграция рабочих редко приводила к прямым столкновениям между различными этническими группами, поскольку каждая группа мигрантов стремилась найти свою собственную нишу в экономике, которую затем старалась монополизировать. Еврейские иммигранты в большинстве западных стран в массовом порядке устремлялись в портновский бизнес, а не, к примеру, в автомобильную промышленность. Возьмем более специфический случай: персонал индийских ресторанов в Лондоне и Нью-Йорке, и, без сомнения, везде, куда достигла эта форма распространения азиатской культуры за пределами Индийского субконтинента, даже в 1990-6 годы составляли эмигранты из определенного округа Бангладеш — Силхета. Кроме того, группы эмигрантов концентрировались в определенных районах, на заводах или в мастерских одной отрасли промышленности. В таком сегментированном рынке рабочей силы было проще развивать и поддерживать солидарность ме- жду различными этническими группами рабочих, поскольку эти группы не конкурировали между собой и разница в их условиях не могла (или могла очень редко) приписываться корыстным интересам других групп рабочих*. * Северная Ирландия, где католиков систематически изгоняли из высокотехнологичных отраслей, все в большей степени становившихся монополией протестантов, является исключением. Социальная революция 1945—*9?о годов 333 |