О чем. О чём думает наш мозг, пока мы делаем вид, что живём
 Скачать 410 Kb.
|
|
– Подожди, еще даже пяти нет, или ты торопишься? – Не хочу мешать тебе с Лизой. Вдруг она ревновать начнет. «На свидании – куда бы ни шло, но провалиться на дружеской встрече – это слишком»! – Если ты не торопишься, то останься. Может тебе и все равно, но ты ошиблась насчет бабника. Когда ты пришла, я писал рассказ. В нем как раз есть о том, как люди могут делать необоснованные выводы при некоторых обстоятельствах. – При вполне определенных обстоятельствах, – сказала она, показывая пальцем на салфетку, но я пропустил ее сарказм мимо ушей. – Смотри, если тебе задать вопрос, на который ты не знаешь ответа, произойдет интересное явление. – Какой вопрос? – Например, ты знаешь, почему стрелки на часах вращаются именно в ту сторону, а не в другую? – Не знаю. – Не знаешь? – Не знаю. – Не знаешь? – Я же сказала, что не знаю. – Точно не знаешь? – Ты издеваешься, что ли? Молчу. – Ну, наверно, потому что мы читаем слева-направо. – Неправильно, но суть не в этом. Я нарочно несколько раз переспросил, чтобы создать стрессовую ситуацию. В таком случае человеку просто необходимо найти хоть какой-нибудь ответ. Закон эволюции. Чаще выживали те, кто имел собственную точку зрения. Верно ли это мнение – дело второе. Твоему мозгу нужен был любой ответ, кроме «не знаю». Кстати, в Китае детям с детства запрещают таким образом показывать свою некомпетентность. – Интересно. Так что там с часами? – Изобретатель часов жил в северном полушарии, а здесь тень от гномона солнечных часов движется как раз по часовой стрелке, как сейчас принято говорить. В некоторых странах южного полушария до сих пор выпускают часы, стрелки которых движутся в обратном направлении, для жителей тех стран так привычнее. Извините, девушка! Подошла официантка. – Это не наше, наверно кто-то забыл, – отдаю салфетку с номером. И еще один вопрос, у вас работает кто-нибудь по имени Лиза? – Нет, таких нет. – Спасибо. Вдруг я почувствовал облегчение. Напряжение куда-то ушло. Перед глазами не маячили грейпфруты, была суббота, завтра мне вернут Сапковского, завтра я увижусь с Катей. А сегодня у меня дружеская встреча с Ульяной, по-своему милой девушкой. Кстати, она тоже, похоже, отошла, по крайней мере, не делала вид, что ей срочно нужно уходить. И зачем я перегибал черту и переступал палку с этим идиотским цитрусовым свиданием, когда дружить – так просто и беззаботно? Не нужно ломать голову, придумывая тему для разговора, потому что друзья болтают, о чем попало! О рассказах, которые пишут, или о солнечных часах. Или о… – Тебе нравится Сапковский? – Кто это? – Писатель польский. – Я только Вишневского знаю. – Ясно, – еще друзья могут легко менять тему разговора, когда вспомнят о какой-нибудь ерунде. – Кстати! Чуть не забыл! Я уже сказал, что в Индии два официальных языка. Интересно, что на хинди нельзя сказать «прощай» живому человеку. – Как это? – В английском нормально сказать «bye», но на хинди нельзя прощаться с живым человеком, если вы расстаетесь. Прощаться можно только с мёртвыми, с теми, кто уже не вернётся. – Как тогда попрощаться с живым на хинди? – Ульяна положила локти на стол. – Или они молча расходятся в разные стороны? – При расставании принято обняться. – У нас почти так же, – сказала она, и мне послышались мечтательные нотки в её голосе. – Да, почти. Еще в Индии в оборот были выпущены купюры номиналом в ноль рупий. Вдруг Ульяна рассмеялась. В первый раз с начала встречи. Звонко, при этом демонстрируя бессчётное количество белых зубов. – Что смешного? – её реакция сбила меня с толку. До этого момента я сомневался, умеет ли она смеяться. – Не знаю, – проговорила она через смех, но довольно выразительно, наверно, ровные зубы положительно влияли на её артикуляцию. – Просто смешно. Ноль рупий! Что на них купишь? – Ничего, вообще-то их, – я немного сбился, отвлеченный новой волной смеха молодой компании за соседним столиком. Тут меня осенило. Компания пришла позже Ульяны, и до недавнего времени смех от них не доносился. – Подожди, я тут вспомнил, ты говорила, что любишь сериалы смотреть, когда бессонница, а какие именно? Комедийные? – Да. – Снятые якобы с живой аудиторией? – Что это означает? – Зрительский смех доносится, после шуток? – А, ты об этом. Ну, да. А что? – Просто спросил. Кстати, это монтаж. – В каком смысле? – Тебя разве никогда не настораживало, что никто из зрителей ни разу не крикнул: «Что за бред»? – Ты это к чему? – Ульяна сдвинула брови. – Ах, прости, я же перескочил с темы. Прежде чем начать говорить, я уловил, что смех молодых людей стих. – Это была политическая акция по борьбе с коррупцией, именно тогда в значительном количестве были выпущены купюры номиналом ноль рупий. Чтобы бедные слои населения могли позволить себе давать взятки недобросовестным чиновникам. Уж не знаю, насколько это помогло, но эти банкноты до сих пор кочуют по кошелькам. Их могут добавить к чаевым, когда хотят намекнуть, что сервис оставляет желать лучшего. Рассказывая это, я думал совсем о другом. О том, как Ульяна идёт по проходу пассажирского салона самолета, пряча ненависть к своей работе, под нацепленной улыбкой. Как затем запивает в селекторе таблетку от головной боли прямо из литровой упаковки сока, прислонясь к стенке туалета. Представлял, как она выводит закрывающие скобки в своем блоге, когда хочет, чтобы читатели разделили её радость, или наоборот открывающие, когда ей грустно. Видел, словно наяву, как она спит рядом с работающим ноутбуком, освещающим её изможденное лицо. – На кого ты училась? Ульяна едва заметно замялась. – То есть я не имею ни малейшего представления, откуда берутся стюардессы. Вас же не аисты приносят?! – На переводчика. Все пять лет. Английский. – А после учёбы мечтала работать по профессии где-нибудь в Москве? Нет, – медленно покачала головой. – В Питере? – Та же реакция. – В Америке? – Лондоне. Это была даже не мечта. Я верила ему. – Кому? – Бывшему. Еще, когда я училась, он обещал, что сможет устроить меня в Лондоне на отличное место, что мы вместе туда переедем. Я верила ему. Он в туристическом агентстве работал, одном из крупнейших. Он не врал, у него были связи, он и сам часто ездил в том направлении. И родителей моих убедил; отец, правда, был против, но мама места от счастья не находила, как сына его полюбила тогда. С дипломом мне помог, я не сомневалась, что он меня любит, сама любила его до беспамятства, никогда не позволяла себе того, что может его огорчить. А когда я защитилась, он предложил устроиться в авиакомпанию, сказал, что это отличный вариант на время, пока решается вопрос с Англией. Я даже спорить не стала. – Она помешала ложечкой чай, оставалось у неё немного, и я подлил ей еще из чайничка. – Потом уже я узнала, зачем он на самом деле меня туда устроил. С глаз долой… Подруги обычно в таких случаях говорят: «Козёл»! Интересно, что после такого будет уместно сказать другу? «Эм»… – Козёл! И на этот раз Ульяна спорить не стала. – И что он этим добился, – наскоро подобрал слова для поддержки, – морочит голову кому-нибудь другому, я считаю, что тебе еще повезло, что все открылось. – Я знаю, что он все-таки переехал в Лондон. «Козёл-то – везучий малый»! – Одно хорошо, что не увижу его больше. Не смогла бы. – Смогла бы. Просто не твоё. – Да, наверно, – опустила глаза. – Хотела бросить авиакомпанию, но испугалась, что не найду ничего лучше. – Знаешь, ведь работа стюардессы далеко не самая плохая, – мне показалось, что её взор устремлен на дно кружки, но Ульяна смотрела глубже. – Я понимаю, что приходится переносить те трудности, о которых ты говорила, но где гарантия, что в Лондоне было бы легче? Старшая сестра моего дедушки, как мне рассказывали, за всю жизнь ни разу нигде дальше соседнего поселка не побывала. Она и не знала, где та Москва находится, а ты туда несколько раз в неделю мотаешься. Да и заграницу, наверно, приходится иной раз, верно? – Приходится, – подтвердила мои слова и подняла глаза на меня. – Но… – Я хочу сказать, – перебил ее, пока она не успела развеять эффект моих слов, – что дело не в том, что тебе не нравится быть стюардессой, а в том, что ты не смирилась с тем, что уже произошло. С тем, что больше не повторится. Тебе не дает покоя не сама работа, а то, что ты работаешь на ней благодаря тому, кто тебя предал. – Женя, я это и сама прекрасно понимаю. – Да, конечно, – ответил я серьезно, предполагая, что Ульяна хочет оставить эту тему. Тут мой взгляд сам собой скользнул на застёгнутые по самое горло пуговицы блузки или рубашки, – вечно путаюсь в названии девчачьих шмоток, – которые заставили частично усомниться в её словах. Я вспомнил её улыбки и флирт вначале встречи. И вновь посмотрел ей в глаза. Появилось в них что-то теплое, чего я не замечал ранее. Не собираясь делать никаких поспешных умозаключений или искать какие-то ответы между строк нашего разговора, я заговорил вновь. – Я просто хотел рассказать одну историю, – она слушала, не собираясь меня прерывать. – Когда я был в Хорватии, посетил небольшой городок Стариград. Он граничит с национальным природным парком Пакленица. Над этим городом возвышается гора, невысокая по сравнению с другими величественными пиками прибрежной гряды. На неё-то я и взобрался, это не более четырехсот метров от уровня моря, однако вид с неё открывается – хоть картину пиши! Оттуда я заприметил у самого берега не то старый каменный маяк, не то дозорную башню, находящуюся, как мне показалось с высоты, довольно близко от Стариграда. Такие строения обычно относятся к шестнадцатому веку, но некоторые намного старше. В самом городе подобных достопримечательностей я не нашел, поэтому решил во что бы то ни стало сходить посмотреть на башню вблизи. Спуск по острым камням и насыпи занял больше времени, чем я планировал и, когда вернулся в город, Солнце уже почти касалось горизонта. У меня оставалось чуть более получаса до автобуса. Я решил, что этого как раз будет достаточно, чтобы посетить башню и вернуться вовремя. Однако дойдя до берега, я обнаружил, что башня отделена от меня небольшим заливом, обогнуть который за двенадцать минут не представлялось возможным. Я знал, что не стану возвращаться в Стариград только ради этой башенки и мне стало досадно из-за её недосягаемости. Я разозлился на острые камни, на ветви терновника, мешавшие спуску, на дурацкое расписание автобусов, да мало ли на что еще. Из-за такого пустяка казалось, что испорчен весь день. Но тут я оглянулся: на западе над Адриатикой садилось Солнце. Именно там впервые в жизни я ощутил умиротворение, о котором до этого читал только в книгах. Солнце воспламеняло небо насыщенно красным светом, который чисто отражался в морской глади, а на разделе полосой чернел полуостров. Волн не было, разливалась только тишина. Где-то за спиной стояла старая башня, которая больше меня не манила. Все мое негодование прошло задолго до того, как Солнце скрылось из виду. Я не уверен, куда именно смотрела Ульяна на или сквозь меня. – Не знаю, к чему я это рассказал. – Нет, мне очень понравилось. – Я это лишь к тому, что смирение, не смотря на свою непопулярность в наши дни, имеет свою силу. Не стоит зацикливаться только лишь на проблемах, когда можно хотя бы попытаться увидеть новый лучик света. Наверняка вашими авиалиниями летают какие-нибудь сотрудники консульств, или даже сами консулы, попробуй угостить такого не только рыбой, но и курицей в придачу, глядишь, оценит, пригласит к себе на стажировку. Сразу испугался, что Ульяна неправильно меня поймет, но она только смущенно улыбнулась. – А если уж совсем осточертеет летать туда-сюда, то английский же много где требуется. Гостиничный сервис, бизнес, ты это, наверно, лучше меня знаешь. – Да, я знаю, я тоже об этом уже думала. – Значит ты уже на полпути к своей цели. – Спасибо. «Благодарность! Что ж, думаю, дружеский минимум выполнен». Я посмотрел на свой давно допитый чай. Выполнив, как мне хотелось верить, с положительным результатом дружеские функции, я не знал о чём еще можно разговаривать с Ульяной. Она также молчала, поглядывая в мою сторону. Наверно, ждала, когда я заговорю. Вдруг я вспомнил, что прихватил с собой неоплаченные счета, как раз на случай, если свидание зайдет в тупик. – Ладно, приятно было провести с тобой время, но мне еще нужно по одному делу успеть. Ты тут останешься, или тебя проводить немного? Она выбрала второе. На улице уже сгустились сумерки, но ветер стих и было не так холодно, как днем. Дорога была скользкой, и я предложил Ульяне руку. Она рассказывала про брата, про его невесту. – Может, еще погуляем, – спросила она. – Или в кино сходим? Сто лет в кино не была. Я только в четверг улетаю, а завтра только воскресенье. Кстати, я завтра днем свободна. Услышав это, мне опять вспомнилась Катя, с ней мы как раз договорились о встрече завтра днем. И, хоть тому не было никаких предпосылок, мое воображение почему-то нарисовало картину того, как я ловко снимаю с неё лифчик. – Нет, я вообще-то занят завтра. Можем потом созвониться. – Хорошо. Мы подходили к перекресту, после которого нам было не по пути. – Ты говорил в Индии нельзя прощаться с живыми? – Мне показалось, она крепче сжала мою руку. – На хинди. – Красивый обычай, – сказала Ульяна, повернув голову ко мне. Остановились. – Тогда не прощаюсь, – обнял её, положа подбородок ей на плечо, она обняла в ответ. Хотел было её выпустить, как она вдруг произнесла: – Спасибо за свидание. И за грейпфруты. – Я про них и забыл, – а сам вспомнил, для чего их покупал, и засмеялся про себя. – На здоровье! А за свидание не стоит благодарности, мне кажется, у нас все-таки получилось дружеская встреча, как ты и хотела. Тут Ульяна исчезла. Вернее исчезла из моих объятий, и появилась в шаге от меня, произошло это в мгновение ока. Я увидел её лицо, освещенное искусственным светом, оно выражало то ли обиду, то ли горечь. И прежде, чем я успел сформулировать хоть какую-то мысль, она сказала: – Да пошёл ты на х*й! – Резко развернулась и зашагала прочь. Я достал телефон, набрал номер. Пока ждал ответа, стоял неподвижно и смотрел вслед Ульяне. В эту секунду я подумал, что права была Вика. Не бывает никаких дружеских встреч. Есть парень, есть девушка, а между ними лишь сантиметры и здравый смысл или его отсутствие. Кому как повезёт. – Валентин, у меня свидание закончилось. Я, наверно, все-таки пойду с вами в кино. В банк пришел незадолго до закрытия. Именно в этом отделении работают мои приятели Валентин и Кирилл. Пока я разбирался с квитанциями, они закончили работу, и на улицу мы вышли вместе. – Увольняться отсюда надо, я тебе говорю, – говорил Кирилл – хмурый парень ниже среднего роста, коренастый, с переменным успехом выдающий свою хмурость за сосредоточенность – Валентину. – Убедил его по твоему совету не делать преждевременных выводов о Лениной подружке, как он нашел новый повод для недовольства, – Валентин адресовал эти слова мне, затем повернулся к Кириллу. – Чем банк-то тебя не устраивает? – Банк меня устраивает, в отличие от нашего с тобой непроизводственного труда. Жень, вот сам посуди, работать нам приходится только с ценными бумагами, да деньгами. И все это под строгой отчётностью. При этом, например, даже какой-нибудь строитель может себе позволить приобрести качественные стройматериалы по разумной цене, или вовсе бесплатно, если сумеет. – Ты же таскаешь домой канцелярию. – Как можно сравнивать скотч с тем, что работники турфирм могут объехать полмира за те деньги, которых мне хватит максимум до какого-нибудь Казахстана?! Врачи сами себя лечат… – Обычное дело – встретить стоматолога, который сам себе ставит пломбы, – я решил поддержать разговор и развить теорию Кирилла. – А чтобы врачей никто не раскусил, – смеясь, добавил Валентин, – они запрещают пациентам заниматься самолечением. – Не говорите глупостей, вы поняли, о чём я. Даже повар каждый день приносит домой яйца. – Не знаю, как ты, Кирилл, – серьёзно подытожил Валентин, – но я тоже свои яйца на работе никогда не оставляю. Лена с подружкой уже ждали парней в кинотеатре, туда мы и направлялись. Вдруг опять зазвонил телефон. Это была Таня, с которой ходил на танцы, я о ней упоминал. – Привет, ты освободился? – Вроде да, говорить могу. – Давай встретимся сейчас? Ты далеко от центра? Не виделся с ней с тех пор как оставил танцевальную группу, сразу подумал, что она просто соскучилась, но вспомнил, что по субботам устраивались открытые вечеринки для тех, кто хотел покружиться под музыку в неформальной обстановке. – От центра недалеко, но если ты меня хочешь позвать на вечеринку, то я откажусь. Не в настроении. – Вообще хотела предложить, но до неё еще почти два часа, могли бы где-нибудь посидеть, а потом я танцевать пойду. Предложение было немного странным, учитывая, что за четыре или пять месяцев знакомства я с Татьяной никогда не общался, кроме как на танцах. Не стану отрицать, что при этом флиртовал с ней, но не более чем с другими девушками в группе. Собственно именно для этого я пошёл на танцы, когда хотел отвлечься и не думать о расставании с Дашей. Но все это не являлось поводом отказать Тане во встрече. – Что ж, давай, – мы договорились о месте. Затем я повернулся к приятелям. – В кино без меня, у меня, похоже, свидание намечается. Мне хотелось думать, что будет это именно свидание. Девушка была другой, поэтому я не боялся, что все может закончиться, как с Ульяной. – Если подружка заскучает, – решил дать напоследок совет Кириллу. Валентин за его спиной обреченно покачал головой. – Расскажи ей про стоматологов, да и про яйца тоже. – Счастливо! Татьяна уже сидела за столиком. За две недели, что мы не виделись, она не изменилась. Богатый волос перед танцами был собран в хвост и не скрывал широкое лицо. Глаза у неё были интересного цвета не серые и не зелёные, какого-то нейтрально-каменного оттенка, однако взгляд не притягивали. Когда я подошел ближе то увидел, что она читала книгу про эффективные методы общения. На обложке идиотским шрифтом было написано: «Научись управлять эмоциями и мотивами собеседника». Обычно в книгах такого сорта – не имеющих ни одной ссылки на научные труды – треть содержания – это профанация читательского коммуникативного опыта с целью убедить его, что все случившиеся неудачи, некоторые из которых авторы придумывают сами, связаны с тем, что он еще не прочитал эту книгу. Вторая треть необходима для пущей убедительности первой – в ней авторы признаются, что сами сталкивались с теми же проблемами, пока не прочитали эту книгу, чем, разумеется, ни разу не ставят под сомнение свое авторство. Последняя треть – это обычно сборник так называемых практических диалогов, которые вам никогда не пригодятся. |