Гипнобарические гипериреоны. О русском издании России в 1839 году Настоящее издание является первым полным переводом на русский язык книги маркиза де Кюстина Россия в 1839 году
 Скачать 2.15 Mb.
|
|
— Отец великого герцога Нассауского прожил в Грефенберге целый год когда его привезли туда, он был парализован и совершенно беспомощен вода вернула его к жизни, но, поскольку он надеется выздороветь окончательно, он попрежнему остается в Грефенберге и не знает, когда сможет покинуть ату деревню. Никто из приезжающих туда не представляет себе, сколько времени ему придется там пробыть продолжительность лечения зависит от характера болезни и от состояния духа больного последствия страсти непредсказуемы, а привычка к водолечению превращается у некоторых больных в настоящую страсть, так что они не могут оторваться от источника, дарующего им высшее блаженство. — В таком случае, лечение становится опасным, ибо, хотя и не принося зла, приносит слишком много удовольствия. — Вы смеетесь, но поезжайте в Грефенберг, ивы возвратитесь оттуда таким же поборником водолечения, как и я. — Князь, пока я слушаю вас, я верю вашим рассказам, но стоит мне задуматься над услышанным, как я начинаю сомневаться ведь чудодейственные врачевания часто приводят к скверным последствиям столь сильное потение способно изменить состав крови много ли выиграют больные, сменив подагру на водянку Вы еще очень молоды почитай я вас серьезно больным, я не осмелился бы говорить с вами столь откровенно. — Вы ничуть меня не испугали, — возразил князья настолько уверен в действенности лечения холодной водой, что открою дома заведение, подобное грефенбергскому. Славяне помешаны не на одной холодной воде, — подумал я, — но и вообще на всяких новшествах. Ум этого народа-подражателя питается чужими открытиями. Кроме князя К *** и семейства Дна нашем пароходе плыла также княгиня Л ***. Она возвращалась в Петербург, который покинула неделю назад, чтобы через Германию попасть в Швейцарию, в Лозанну, и повидать там дочь, которая вот-вот должна родить однако, сойдя на берег в Травемюнде, княгиня скуки ради пожелала взглянуть на список пассажиров, отплывших в Россию на последнем пароходе каково же было ее изумление, когда она обнаружила в этом списке имя своей дочери Она наводит справки у русского консула сомнений быть не может мать и дочь разминулись в Балтийском море. Теперь мать возвращается в Петербург, куда только что прибыла ее дочь благо, если она не родила в открытом море. У этой незадачливой дамы весьма приятные манеры она скрашивает нам долгие вечера, прелестно исполняя русские песни, вовсе мне неизвестные. Княгиня Диной раз поет с ней дуэтом и даже проходится в танце, показывая, как пляшут казачки. Эти импровизированные национальные концерты развлекают нас, когда смолкают разговоры, и ночи пролетают незаметно. Истинные образцы хорошего вкуса и светских манер можно отыскать лишь в странах аристократических. Здесь никто не заботится о том, чтобы вести себя, как принято, а ведь именно выскочки, ведущие себя, как принято, и вносят в общежитие фальшивую ноту. У аристократов все, кто находятся в гостиной, находятся в ней по праву рождения встречаясь ежедневно, они привыкают друг к другу даже не питая к собеседникам особой приязни, они держатся непринужденно и даже доверительно, ибо знакомы с давних пор они понимают друг друга с полуслова, ибо узнают в чужих речах собственные мысли. Поскольку им суждено провести бок о бок целую жизнь, они приспосабливаются один к другому, и это покор-ство приносит им радость путешественники, которым предстоит провести вместе долгий срок, лучше ладят между собой, чем те, что встречаются лишь на мгновение. Из вынужденной гармонии рождается всеобщая учтивость, вовсе не исключающая разнообразия умам идет на пользу необходимость блистать в мелочах, а изысканность речей все украшает, ничему не вредя, ибо истина чувств ничего не теряет от осторожности в выборе выражений. Так благодаря непринужденности, царящей в избранном обществе, стеснение исчезает, и лишенный грубостей разговор течет с восхитительной легкостью и свободой. Некогда каждое сословие граждан во Франции могло вкушать подобные наслаждения то была эпоха отменных бесед. С тех пор мы разучились наслаждаться беседой по многим причинам, о которых я не стану здесь распространяться, и назову лишь главную из них — неумеренное смешение в каждой гостиной людей всех сословий. Люди эти собираются вместе не из любви к удовольствиям, но из тщеславия. С тех пор, как все стали приняты повсюду, свободы не встретишь нигде французы забыли, что такое непринужденность манер. Ей на смену пришла чопорная английская важность в смешанном обществе без этого оружия не обойтись Но англичане, по крайней мере, научились пускать его вход, ничем не жертвуя, мы же утратили все то, что составляло очарование нашей светской жизни. Человек, который посещает тот или иной салон оттого, что хочет уверить себя или других, что принадлежит к хорошему обществу, неспособен быть любезными интересным собеседником. Неподдельная тонкость чувств — вещь прекрасная, тонкость же чувств притворная — вещь скверная, как всякая манерность. Наше новое общество основано на идеях демократического равенства, идеях, которые взамен прежних радостей принесли нам скуку. Приятной беседу делает не обилие народа, но избранный круг хорошо и давно знакомых гостей светская жизнь — не более, чем средство цель — душевная близость. Радея о благе человека, общество накладывает на него весьма жесткие обязательства. В мире салонов, как в искусстве, необъезженная лошадь портит все дело я люблю породистых лошадей, но только если они хорошо вышколены неукротимая дикость — признак не силы, но некоторой неполноценности данной особи, причем физический этот изъян сообщается и душе. Здравое суждение — награда за победу над страстями. Умы, рождающие на свет шедевры, созревают под сенью цивилизации, к которой питают неизменное уважение и которой обязаны драгоценнейшим из своих преимуществ — равновесием. Руссо, этот могучий разрушитель, выступает, однако, охранителем, когда с восхищением живописует жизнь швейцарских буржуа или когда растолковывает Евангелие безбожными циничным философам, вносящим в его ум смятение и сомнения, ноне способным его переубедить. Русские дамы, мои спутницы, приняли в свой кружок французского негоцианта из числа пассажиров. Это человек более чем зрелого возраста, обладающий крупными предприятиями, пароходами, железными дорогами и достойными юноши притязаниями человек с приятными улыбками, очаровательными минами, обольстительными гримасами, пошлыми жестами, давно сложившимися убеждениями и заранее сочиненными речами впрочем, добрый малый, не лезущий за словом в карман и способный даже, говоря о том, что он знает досконально, рассказать нечто интересное остроумный, забавный, самонадеянный, но очень легко теряющий всю свою живость. Он едет в Россию, дабы заразить тамошние умы сочувствием к великим промышленным предприятиям он уполномочен несколькими французскими домами, которые, по его словам, объединились ради этой соблазнительной цели впрочем, голова его полна не только грандиозными коммерческими замыслами, но и всеми теми романсами, песенками и куплетами, что за последние два десятка лет были модны в Париже. Прежде чем заняться торговлей, он служил в уланах и сохранил с тех пор не лишенные забавности повадки гарнизонного красавца. Он только и делает, что толкует русским о превосходстве французов решительно во всех областях, однако честолюбие его так откровенно, что никого не обижает он просто-напросто смешон и вызывает только улыбки. Он распевает нам песенки из водевилей, строя глазки дамам он декламирует Марсельезу и Парижскую песнь, живописно укрывшись собственным плащом репертуар француза слегка игрив, но наши чужестранки от него в восторге. Им кажется, что они попали в Париж французский дурной вкус нисколько не оскорбляет их, ибо они не знают его источника, и не пугает их, ибо они не постигают его истинного смысла, к тому же люди, в самом деле принадлежащие к хорошему обществу, необидчивы они достаточно уверены в себе, чтобы не ударяться в амбицию из-за пустяка. Мы со старым князем Кв глубине души посмеивались над всем, что приходилось выслушивать нашим спутницам, они же, в свой черед, смеялись над шутками негоцианта с невинностью особ, решительно не ведающих, где во французской светской беседе кончается хороший вкуси где начинается дурной. Начинается же он там и тогда, где и когда люди принимаются чересчур тщательно его избегать, выказывая тем самым полную неуверенность в себе. Заметив, что экс-улан чересчур расшумелся, русские дамы успокаивают его незнакомыми нам народными песнями, меланхоличность и самобытность которых чаруют меня. Более всего поражает меня в этих древних напевах их мелодичность, показывающая, что они родились в далеких краях. Княгиня Л *** исполнила нам несколько цыганских романсов, которые, к моему великому изумлению, напомнили мне испанские болеро. Андалузские и русские цыгане принадлежат к одному племени. Племя это, рассеявшееся неведомо как и когда по всей Европе, повсюду сохраняет свои привычки, нравы и песни. Спрошу еще раз проводил ли кто-нибудь время на борту корабля более приятным образом Это морское путешествие, прежде столь страшившее меня, оказалось таким веселым, что я с неподдельным сожалением думаю о его скором конце. Впрочем, можно ли без содрогания ожидать прибытия в большой город, где у тебя нет никаких дели где ты окажешься среди совершенно чужих людей — город, однако, достаточно европейский, чтобы в нем тыне был избавлен от так называемого светского общества Моя пылкая любовь к путешествиям ослабевает, стоит мне вспомнить, что они состоят исключительно из отъездов и приездов. Но зато сколько радостей и преимуществ покупаем мы такой ценой Уже ради одной лишь возможности получать знания, ничему не обучаясь, стоило бы пробегать глазами страны, как пробегаем мы страницы книги тем более, что одна книга всегда отсылает нас к другой. Если водном из паломничеств силы оставляют меняя говорю себе цель требует жертв, и пускаюсь дальше более того, едва вернувшись домой, я начинаю мечтать о следующей поездке. Постоянно путешествовать — неплохой способ провести жизнь, особенно для человека, не разделяющего тех идей, что господствуют в современном ему обществе менять страны — все равно что менять столетия. В России я собираюсь погрузиться в давнопрошедшие времена. История в ее результатах — вот что познает путешественники ничто не может сравниться с этим способом открывать уму все многообразие земных происшествий. Как бы там ни было, на борту корабля мне сопутствовало такое приятное общество, какого я, пожалуй, доселе не встречал для того, чтобы весело проводить время, недостаточно собрать водном месте несколько любезных особ потребны еще обстоятельства, позволяющие каждому показать себя в наилучшем свете наша жизнь на Николае I“ напоминает жизнь в замке в ненастную погоду выйти невозможно, и все умирали бы от скуки, если бы каждый не старался развлечь самого себя, развлекая других таким образом, наше невольное соседство оборачивается всеобщим благом, чему, впрочем, мы обязаны безупречной общежительности нескольких пассажиров, волею судеб оказавшихся на борту нашего корабля, и, прежде всего, любезности и опытности князя К. Не употреби он с самого первого мгновения свою власть, никто из нас не решился бы сломать леди мы провели бы всю дорогу, молча взирая друг на друга, в печальном и тягостном одиночестве на людях, — вместо этого мы болтали дни и ночи напролет, ибо если за окном всегда светло, можно без труда отыскать собеседника в любое время суток эти дни без ночей отменяют время, люди забывают о сне я пишу вам с трех часов утра и постоянно слышу доносящиеся из кают-компании смех и разговоры если я спущусь туда, попутчики заставят меня читать им стихии прозу, попросят рассказать какую-нибудь парижскую историю. Меня то и дело расспрашивают о мадемуазель Рашель и о Дюпре — двух главных знаменитостях сегодняшнего драматического театра не имея дозволения видеть и слышать этих прославленных актеров у нас, русские мечтают пригласить их к себе. При появлении победоносного улана-коммерсанта беседа обычно идет насмарку, наступает время шуток, песен и русских плясок. Как ни невинно наше веселье, оно все же оскорбляет двух американцев, едущих в Петербург по делу. Эти жители Нового Света не позволяют себе даже улыбнуться при виде сумасбродных забав, которым предаются европейские красавицы они не постигают, что эта свобода — следствие беззаботности, а беззаботность — щит, ограждающий юные сердца. Их пуританство возмущается не только беспорядком, но и веселостью они — протестантские янсенисты и хотели бы превратить жизнь в бесконечные похороны. К счастью, спутницы мои не соглашаются умирать от скуки, дабы потрафить этим педантам-купцам. Они держатся проще, чем большинство северных женщин, которые, приезжая в Париж, почитают себя обязанными всячески изощрять свой ум, дабы пленять нас дамы, находящиеся на борту нашего корабля, напротив, пленяют, вовсе не прилагая к этому усилий французская их речь, намой вкус, правильнее, чему большинства полячек они говорят не так певуче ив отличие от почти всех варшавских дам, которых я встречал в Саксонии и Богемии, не рвутся исправить наш язык согласно заветам педантичных гувернанток, выписанных из Женевы. Русские дамы, плывущие вместе со мной в Петербург, стараются говорить по- французски, как мы, и, за очень редкими исключениями, им это удается. Вчера на нашем корабле случилось происшествие, обнажившее скрытую сущность многих характеров. В этом году, памятуя о недавнем пожарена борту Николая I“, пассажиры сделались особенно пугливы надо признать, что состав экипажа отнюдь неспособен придать им бодрости. Капитан — голландец, лоцман — датчанин, матросы — немцы, не являющиеся притом уроженцами прибрежных земель, — вот кому вверено русское судно. Так вот, вчера после обеда все мы собрались на палубе светило солнце, дул свежий ветерок, и мыс превеликим удовольствием предавались чтению книги, взятой из судовой библиотеки (это были ранние сочинения Жюля Жанена), как вдруг колеса парохода прекратили вращаться, а из машинного отделения послышался страшный шум судно остановилось в открытом море, которое, благодарение Богу, было в тот день совершенно спокойными замерло, словно модель корабля на мраморном столе. Матросы немедля бросились к топке, капитан с встревоженным видом последовал за ними, ничего не отвечая на вопросы пассажиров. Мы находились в центре самого широкого участка Балтийского моряк востоку от нас был Финский залив, к северу — Ботнический; до берега, в какую сторону ни посмотри, было очень далеко. Все хранили суровое молчание, предаваясь мрачным воспоминаниям больше всех тревожились самые суеверные. По приказу капитана двое матросов бросили лот. Все ясно, мы сели на мель, — произнес женский голос то были первые слова, нарушившие тишину с того мгновения, как машина застопорилась до этого испуганные пассажиры слышали лишь не слишком уверенные приказы капитана, интонации и поведение которого не внушали надежды на благополучный исход. В котле слишком много пара, ион вот-вот взорвется, — добавил другой голос. В этот миг матросы принялись готовить шлюпки к спуску на воду. Я молча вспоминал мучившие меня предчувствия выходит, не из пустого каприза хотел я отказаться от этого плавания. Взгляды мои обращались в сторону Парижа. Княгиня Л ***, не отличающаяся крепким здоровьем, разрыдалась без сил, почти без чувств, она шептала, глотая слезы Умереть вдали от мужа — О, зачем мой муж здесь — воскликнула в ответ юная княгиня Д, прижавшись к плечу князя никто не ожидал подобного мужества от этой хрупкой, стройной и изящной женщины снежными голубыми глазами и тихим, певучим голосом. Тень из поэмы Оссиана перед лицом опасности превратилась в героиню, готовую храбро снести все испытания. Любезный толстяк князь К не шелохнулся, не изменился в лице свались он со своего брезентового кресла прямо в море, они тут не утратил бы невозмутимости. Экс-улан, сделавшийся негоциантом и оставшийся комедиантом, строил из себя покорителя сердец, невзирая налета, и записного весельчака, невзирая на опасность он принялся напевать арию из водевиля. Молодечество это неприятно поразило меня мне стало стыдно за Францию, где тщеславие не брезгует никакими способами произвести впечатление истинное нравственное чувство не преступает границ нив чем, даже в презрении к опасности. Американцы продолжали читать я наблюдал за попутчиками. Наконец капитан приблизился к нами сообщил, что гайка на одном из поршней машины сломалась, но скоро ее заменят и через четверть часа мы продолжим наш путь. Тут страх, который каждый сдерживал, как мог, вылился во всеобщее веселье. Все принялись рассказывать о своих мыслях и опасениях, все стали смеяться друг над другом впрочем, чем бесхитростнее люди признавались в своей трусости, тем меньше навлекали на себя насмешек таким образом, этот вечер, начавшийся очень печально, продолжился с превеликой веселостью пассажиры пели и танцевали до двух часов ночи и даже позже. Безграничное почтение, питаемое мною к истине, принуждает меня заметить, что вовремя всего этого происшествия выражение лица, речи и поведение нашего капитана-голландца лишь подтвердили все то дурное, что я слышало нем накануне отплытия. Перед тем, как пожелать мне спокойной ночи, князь К любезно поблагодарил меня за внимание, с которым я слушаю его рассказы хорошо воспитанного человека, сказал он, видно потому, как он притворяется, что слушает собеседника. — Князь, — отвечал я, — самый лучший способ притворяться, что слушаешь, — слушать на самом деле. Князь повторил мой ответ и расхвалил его сверх меры. Когда имеешь дело с людьми остроумными и доброжелательными, ни одна твоя мысль не только не пропадает, но, напротив, начинает играть новыми красками. Очарование старинного французского общества зиждилось во многом на готовности каждого позволить блеснуть другим между прочим, этому безвозвратно утраченному умению мы обязаны не меньшим числом побед, нежели отваге наших солдат или гению наших полководцев. Хвалить труднее, чем хулить для этого потребен ум гораздо более тонкий кто умеет все оценить по заслугам, тот ничего не презирает и чуждается насмешек завистники же только и знают, что бранить всех и вся ревность они выдают за здравый смысла поддельное здравомыслие всегда насмешливо именно эти дурные чувства отнимают сегодня у жизни в обществе всю ее приятность. Истинно вежливые люди, притворяясь добрыми, становились таковыми на самом деле. Не моя заслуга, что я внимательно слушал князя К две из рассказанных им историй убедят вас в этом. Мы проплывали мимо острова Даго, расположенного у берегов Эстонии. Край этот печален, холоден и безлюден природа здесь выглядит не столько могучей и дикой, сколько голой и бесплодной она, кажется, грозит человеку не столько опасностями, сколько скукой. |