agency). Наиболее гибкая структура (Фран- ция) не обязательно производила самую мощную трансформацию.
Более простая английская структура и более ясное течение элитных и классовых конфликтов произвели самую мощную трансформацию из всех, рассматриваемых в этой книге.
История социальных изменений в Европе раннего Нового вре- мени — это история разрыва между первоначальными стремления- ми и результатами. Акторы почти всегда намеревались быть консер- вативными, просто сохранять или, может быть, улучшать свои су- ществующие позиции. Действие обычно приносило малый эффект.
Планы оставались невыполненными. Соперники оказывались спо- собными парировать большую часть атак на свои позиции. Элиты и неэлиты редко достигали тех конкретных и краткосрочных целей, к которым стремились. Еще более редко акторы запускали продол- жительную серию элитных и классовых конфликтов, которые транс- формировали социальную структуру и приводили к новым и неожи- данным формам производства.
Элитный конфликт — это четкая нить действий, которая тянет за собой структурные изменения во всех ситуациях. Причинно-след- ственная первичность элитного конфликта позволяет нам сделать некоторые более широкие социологические выводы о социальных изменениях, выходящих за рамки той специфической, хотя и глубин- ной трансформации, которой посвящена эта книга. Я закончу обоб- щениями, касающимися исследования социального изменения в че- тырех областях: 1) действия (agency) неэлит и революция; 2) геопо- литика и мировая система; 3) идеология и культура и 4) социальное пространство для действия.
Действия неэлит и революции
Элитные конфликты поощряют мобилизацию неэлит и решающим образом формируют структурные последствия революционных дей- ствий масс. Неэлиты, как и элиты, не стремятся к самоубийству и пы-
418 | 8 таются прочесть социальные структуры и конфликты для того, что- бы определить, когда и где мобилизация будет эффективной. Неэли- ты, как элиты, могут неправильно прочесть социальную структуру, увидев широкий зазор в необычайно узких, локальных условиях. Все акторы, элитные и неэлитные, часто упускают из виду, что пе- реплетающиеся элитные и классовые конфликты в комплексных со- циальных структурах могут вызвать неожиданные и нежелательные (или случайно предсказанные, хотя и чудесные) последствия. Неэлиты лучше всего способны поддерживать свою борьбу и до- стигать своих целей, когда они находят элиту на сильной структур- ной позиции, с которой могут заключить союз. Когда покровитель- ствующая элита слаба (как духовенство после Реформации Генри- ха), тогда мятежи их неэлитных союзников бывают интенсивными, но изолированными и, следовательно, легко подавляются (как бла- годатное паломничество в Англии в 1536 г.), или же мятежи бывают слабо организованными и, следовательно, неэффективными даже при широкой базе поддержки (как в случаях с различными восста- ниями popolo в Италии эпохи Ренессанса). Элиты становятся эффективными союзниками и помогают дей- ствиям масс, пока конкретная элита в союзе с народными силами едина и способна распоряжаться ресурсами на протяжении долго- го времени. Английская и французская революции случились в та- кой момент, когда элитам (джентри и буржуазия) грозило уничтоже- ние, и у них были ресурсы мобилизовать неэлитные силы и поддер- живать революционный конфликт на протяжении нескольких лет. Восстание чомпи и Фронда — примеры того, как элиты, хотя и чув- ствуя опасность для себя, одной мобилизацией народных сил подры- вают свою способность сохранять единство и управлять ресурсами для революционного подъема; таким образом, и чомпи, и фрондеры потеряли единство и были подавлены восстановившимися альянса- ми множественных элит. Уничтожение или трансформация государства — не обязательно первичная цель или результат революции. Все английские конфлик- ты, рассмотренные в четвертой главе, велись из-за локального кон- троля за организацией доминирования и извлечения прибыли. Две революции (1640 и 1689 гг.), но не Реформация привели к перемене властителей, но практически не оказали воздействия на структуру национального правления, которую определили прежние конфлик- ты элит. Трансформацию английских элит с самым мощным, немед- ленным и долгосрочным воздействием на национальное устройство произвела Реформация Генриха, которая свергла параллельную на- 419 циональную администрацию в виде церкви, тот элемент, о котором не говорит ни одно из определений государства, предлагаемых со- циологами революций. Бунт флорентийских чомпи, переворот Медичи, французские Фронды и революция 1789 г. (в том, что касалось и аристократов, и буржуа) велись ради улучшения позиции революционеров в рам- ках уже существующих государств. Революция 1789 г. уничтожила ста- рое государство, не желая того, только благодаря особой комбина- ции действий элит и народа³ Долгосрочные последствия революций отстоят даже еще дальше от идеального понятия трансформации государства, чем изначаль- ные планы и события каждого революционного момента. Каждая революция в долгосрочной перспективе имеет значение в зависимо- сти от того, насколько элиты и неэлиты оказались способны сокру- шить или захватить государствоподобные механизмы доминирова- ния и присвоения, ранее контролировавшиеся ныне побежденной элитой. Бунт чомпи ненадолго, а переворот Медичи навсегда переда- ли механизмы сбора налогов, займов и военной мобилизации от од- них элит другим. Это случаи циркуляции элит практически по Па- рето, без воздействия на общую форму того, как правят неэлитами и как их эксплуатируют комбинированные организационные спо- собности элит. Только первый английский конфликт, Реформация Генриха, серь- езно и навсегда повлиял на структуру правления элит. Английские конфликты 1640 и 1689 гг. (а один из них даже иногда называется ре- волюцией) просто ратифицировали изменения в элитных и классо- вых отношениях, запущенные Реформацией. Французская револю- ция отличалась от других революций вплоть до xx в. тем, что она инициировала трансформации элитных и классовых отношений в процессе низвержения государственного режима. Французская революция отличалась от всех других революций раннего Нового времени (и поэтому она единственная из обсуждае- мых в этой книге наиболее близка к идеальному типу Чарльза Тил- ли (1978)) потому, что она ополчилась на первый в истории челове- чества режим, в котором все организации элит были инкорпориро- ³ Революции xx в. (русские, китайские, никарагуанские, антиколониальные и в Восточной Европе 1980-х гг.) отличаются от своих аналогов в прошлых столе- тиях тем, что они начинались, имея перед собой ясную цель уничтожить или сме- нить государство. Однако они все равно были побеждены союзом элит и неэлит, и их результаты определил двойной эффект элитной и классовой борьбы. 420 | 8 ваны или регулировались национальным государством. Революции имеют структурное значение только тогда, когда они уничтожают, объединяют или сокрушают способности элит, заключавшиеся в го- сударстве, но которые исторически более часто можно обнаружить в похожих на государства образованиях и других организациях элит и которые не вписываются в большинство определений конечных целей революции. Сравнительное изучение революций будет буксовать (и продол- жать неправильно интерпретировать структурные данные новей- ших исторических исследований конкретных революций), пока с марксистским пугалом революции как классовой войны будут бо- роться только государственно-центрированные теоретики, которые выдвигают концепцию пяти с лишним веков европейской истории как борьбы между государством и гражданским обществом, рассмат- ривая революции как победы или поражения в этой борьбе одной или другой стороны. Правящие классы и «государственные эли- ты» нужно рассматривать более тонко, учитывая множественность элит и их организаций (что может быть государством или государ- ственноподобным образованием). Тогда мы сможем ответить на та- кие вопросы сравнительного анализа, как элиты зависят от государ- ственных или государственноподобных механизмов по извлечению ресурсов и доминированию над неэлитами? И какие интересы име- ют элиты в сохранении, модификации или низвержении государств и государственноподобных образований? Ответы на эти вопросы да- дут необходимую базу для анализа конечных результатов революций. Мы также сможем определить, будет ли нынешнее ослабление на- циональных государств снова направлять революционеров на цели, не связанные с государством. Наконец, концентрация внимания на элитных и классовых струк- турах позволяет оценить непредвиденные эффекты революции. Карл Маркс сам сделал это в своем «Восемнадцатом брюмера Луи Бо- напарта», тщательно отслеживая союзы и конфликты между множе- ственными классовыми фракциями, которые он выделял на разных стадиях получения ими элитоподобного контроля над организация- ми, равно как и их специфические производственные отношения. Переплетение элитных и неэлитных конфликтов — то, что отлича- ет революционную эпоху от предшествующих элитных конфликтов. Именно поэтому революционные эпохи столь тяжелы как для тех, кто в них живет, так и для ученых, которые пытаются реконструи- ровать исторические события в их рамках и проанализировать их значение. 421 Геополитика и мировая системаМежгосударственные военные конфликты и международные торго- вые обмены оказывали весьма ограниченное воздействие на элит- ные и классовые отношения в европейских обществах раннего Ново- го времени. На североитальянские города внешние силы повлияли больше, чем на любое другое общество, анализировавшееся в этой книге. Однако даже в Италии иностранные акторы играли крайне специфические роли в структурном изменении, которое было узко сфокусировано во времени. Соперничество крупных сил позволи- ло городам стать автономными, а затем и независимыми. Континен- тальные и региональные конфликты мешали олигархиям консоли- дировать власть в пределах каждого города-государства на протяже- нии нескольких критически важных столетий, когда враждебные фракции «опускались» вниз за поддержкой. За эти века фракцион- ных конфликтов «новые люди», которые сколотили состояния, рас- ширяя и перемещая мировую экономику, добились доступа на старые и новые элитные позиции в своих городах-государствах. Элитные и классовые отношения фиксировались в каждом городе, когда какая-либо одна элита консолидировала власть. Как только фрак- ционный конфликт разрешался в пределах одного города-государства, соперничество крупных сил прекращало воздействовать на элитные и классовые отношения в этой политии. «Новые люди» больше не мог- ли транслировать свое экономическое положение в мировой эконо- мике в элитное положение в родном городе. На самом деле города- государства под управлением олигархов стали помехой для «новых людей» в их экономических предприятиях, заставляя их переводить капитал и часто свою политическую лояльность куда-то еще в процес- се преследования возможностей в мировой экономике. Классовые отношения и организация производства оставались не- изменными в рамках каждого города-государства в отсутствие фрак- ционных конфликтов, даже когда город получал или терял контроль над европейскими рынками. Медичи поддерживали свою гегемонию над Флоренцией, и гильдии сохраняли свои привилегии, даже когда они потеряли доминирующее положение на рынках шерсти и шелка, а контроль над папскими и трансевропейскими финансами перешел в руки конкурентов. Генуэзская полития равным образом была не за- тронута подъемом на финансовую вершину Европы и падением отту- да этого города-государства. Венецианская элита и классовые отно- шения не изменились, когда этот город стал державой регионально- го уровня и уступил свое военное превосходство Османской империи. 422 | 8 Голландские структурные изменения под иностранным влияни- ем представляют собой параллель тому, что происходило в италь- янских городах-государствах. Элитные отношения в Голландии, как и в Северной Италии, сформировались в борьбе против ино- земного правления. Когда Голландская республика, точно как италь- янские города-государства, освободилась от иностранной власти, социальные отношения затвердели. Структура отношений внутри голландских элит, их политические институты и организация аграр- ного и мануфактурного производства — все оставалось фиксирован- ным, когда Голландия возглавила европейскую и мировую торгов- лю в xvii в. и уступила это ведущее положение Англии в следующем столетии. Голландские и итальянские элиты получили организационные преимущества для завоевания иностранных рынков в качестве на- следства своей борьбы против иноземного правления. Голландские и итальянские олигархии не смогли адаптироваться к последующим переменам в международной экономической и военной конкурен- ции, не подрывая своей гегемонию дома. Неудивительно, что инди- видуумы и семейства, которые составляли каждую олигархию, ни- когда не рисковали своим положением локальной элиты ради на- дежды на большее богатство, геополитическую власть или престиж за рубежом. Геополитика и мировая система не были фактором выживания уже утвердившихся европейских элит. Подобные внешние факторы не влияли и на финансовое вознаграждение, которое получала каж- дая элита за свой контроль над организацией извлечения прибавоч- ного продукта в рамках города-государства, национального государ- ства или империи. Организационные возможности, которые италь- янские и голландские элиты привнесли в международную торговлю и производство, давали большой выигрыш в некоторые моменты ис- тории и относительно малый позже, когда геополитические условия и структура мировой экономики менялись. Испанская социальная структура стала более жесткой, когда она инкорпорировала новые политии в свою империю. Возможности для действий ( agency) элит и классов на самих завоеванных европей- ских территориях тоже парализовались, когда они были абсорбиро- ваны Габсбургами. Часть Нидерландов, которой удалось освободить- ся от Габсбургов, трансформировалась в процессе борьбы за свою независимость. Испанские элиты были агентами трансформации, только когда они завоевывали Америку, которая была вдали, на пе- риферии миросистемы. 423 Франция и Англия развивали различные варианты аграрного ка- питализма еще до того, как они начали играть важную роль в меж- дународной торговле. Купцы, занятые в иностранной коммерции, оставались статистами во французских элитных конфликтах старо- го режима и в годы революции. Действия английских купцов были чуть более влиятельны с точки зрения итогов гражданской войны, так как именно они помогли мобилизовать лондонских радикалов и направить их на парламент. Тем не менее «колониальные купцы — нарушители конвенций», которые были наиболее важны для граж- данской войны в Лондоне, являлись самыми маргинальными из всех английских купцов, как по масштабам, так и по результатам своей внешней торговли. Их ключевая роль в гражданской войне объясня- лась их особенным географическим, темпоральным и структурным положением в цепи событий, которые взбаламутили британскую по- литию в 1640-х гг. Колониальные купцы — нарушители конвенций до- бились в награду за свои труды новой британской внешней политики при республике, которая была продолжена при Реставрации монар- хии, и это подвигло государственную власть передавать им все более растущие и доминирующие позиции в мировой экономике. Элитные и классовые конфликты 1640-х гг. трансформирова- ли организационный капитал, который британские купцы получи- ли от своего преследования рыночных позиций и геополитической власти в мировой системе. В результате колониальные торговцы сами преобразились из маргинальных акторов в политике и эконо- мике, тоже маргинальной для миросистемы, в доминирующих акто- ров в расширяющейся части мировой экономики. Колониальные купцы не искали мирового господства, когда вовлекались в револю- цию и гражданскую войну. Они просто хотели защитить свою суще- ствующую торговлю от притязаний короны, лицензированных куп- цов и иностранных конкурентов. Внутренний английский конфликт определил ту долю, которую каждая элита и каждый класс стали по- лучать от производства на родине, а также от иностранной торгов- ли и колониализма в последующих столетиях. Англия и Франция вышли из своих революций с фундаменталь- но отличными социальными структурами, которые привели к тому, что Англия стала гораздо более искушенным конкурентом в xviii и xix вв., чем Франция (или была ранее Голландская республика, Ис- пания и любая другая европейская держава). При этом преимущест- ва Британии, так же как Голландской республики, Испании и италь- янских городов-государств, возникли в результате внутренних кон- фликтов. Развитие событий и динамики миросистемы определили, 424 | 8 как долго специфические структуры каждого конкурента оставались выигрышными и приносили различную компенсацию каждым поли- тии, элите и семейству, вовлеченному прямо или косвенно в миро- вую экономику. Миросистема значила очень много, хотя и в более четко определенных рамках, чем ей приписывают Иммануил Валлер- стайн и его последователи. С другой стороны, западноевропейские конфликты элит оказа- ли значительное влияние на обширные части остального мира. Юж- ная и Северная Америка, Ирландия и другие слабые части Европы, Азия и постепенно Африка — все определенным образом были под- вергнуты трансформации, потому что из конфликтов с каждой ев- ропейской державой возникли особые элиты со своими интересами и способностями, которые они привносили в борьбу за доминирова- ние над народами и землями остального мира. Колониальные купцы повлияли на гражданскую войну в основном благодаря своим внут- ренним, а не международным отношениям; тем не менее как только они были вознаграждены за исполнение своей роли в гражданской войне новой внешней политикой, они заняли позиции, которые глу- боко трансформировали британскую Америку и другие части света. Односторонняя природа причинно-следственной зависимости меж- ду европейскими элитами и мировой экономикой наиболее ярко де- монстрируется на примере Испании. Испанские конкистадоры уни- чтожили индейские общества, ввели рабство и другие формы при- нудительного труда и переделали экологию и экономику Латинской Америки. Однако социальные отношения внутри самой Испании едва ли были затронуты завоеванием и последующей потерей аме- риканской части империи. Точно так же как элитарность дает стратегические преимущест- ва, которые элита имеет над неэлитами в изначальных конфликтах, так же и сердцевинность (центральное положение. —
|
Скачать 2.11 Mb.