corps de ville), со все большим и большим успехом в середине xvi в. добивались королевской поддержки своих притязаний на кон- троль над церковными постами и там, где раньше корона назнача- ла на духовные должности, и в тех областях и городах, где католиче- ские аристократы и чиновники де-факто получили власть над духо- венством (Parker, 1980, с. 96 – 150; 1978).
Стратегию короны нарушила Католическая лига, которая была сформирована, чтобы помешать дальнейшему расширению власти протестантов и забрать обратно земли, попавшие под их контроль, вызвав религиозные войны во второй половине xvi в. Лига понизи- ла степень контроля над католической церковью, который корона получила по конкордату 1516 г. от римского папы. Епископы, боясь, что протестанты в союзе с короной отнимут у них собственность, об- ратились к лиге за защитой (Hoffman, 1984, с. 7 – 44; Tait, 1977). Корона, таким образом, потеряла власть над церковью на большей части тер- ритории Франции, которая осталась католической. Вопреки утвер- ждениям Вутноу, протестанты, как и католики, вновь обнаружили в последние десятилетия xvi в. и дополнительно убедились в xvii в., что они могут лучше защищать свои интересы, сплотившись в пар- тии под покровительством провинциальных магнатов, а не пытаясь по отдельности конкурировать друг с другом за королевские милости.
Французские гугеноты по идеологии и смешению политических и экономических интересов больше напоминали феодальную фрак- цию, стремящуюся к монопольной привилегии на свои местные крепости, чем секту, ищущую свободы от ига государства. Менталь-
394 | 7 ность гугенотов иллюстрирует Нантский эдикт 1598 г. Эдикт загнал гугенотов в оборону, в xvii в. они посвятили всю энергию защите своих корпоративных привилегий в протестантских областях, при- знанных эдиктом, и соблюдали суровые ограничения, наложенные на протестантские практики в остальной части Франции. Проте- стантская знать, принимая условия Нантского эдикта, копировала своих католических коллег в их попытках удержать за собой мень- ший слой локальных и провинциальных должностей. Гугеноты со- гласились на статус постоянного меньшинства, когда их вожди ста- рались защитить особые местные привилегии в антикоролевском альянсе с католическими элитами. Гугеноты тем самым перекрыли себе возможности прозелитизма по всей Франции или возрождения союза с землевладельцами и средними классами, что позволило бы протестантам создать себе общенациональную политическую базу в xvi в. (Parker, 1978, с. 16 – 21) ⁷ Структура элитных отношений начала меняться в конце xvi в., меняя и контекст, в котором французская знать осмысляла свои ре- лигиозные интересы. Способность короны использовать продажу должностей, патронат и окончание религиозных войн для ограниче- ния независимости провинциальных блоков, вынудила большинство дворян избегать протестантизма как базы для вызова монарху. Боль- шинство французских дворян вернулись в лоно католической церкви к 1610-м гг. и (по крайней мере временно) использовали клиентские отношения с короной, а не политическую и религиозную оппозицию как основной способ сбора доходов с церковных и светских долж- ностей. Контроль над епископскими постами перешел от семейств крупной знати к клиентам короны, по большей части noblesse de robe, в десятилетия, предшествующие Фронде (Bergin, 1992). £ £ Изначальное решение членов различных английских и француз- ских элит стать протестантами или остаться католиками не имело немедленных социально-психологических последствий, описанных Вебером. Элитные структуры, созданные для контроля над духов- ⁷ Стратегия гугенотов, институализация протестантизма через отстаивание мест- ных привилегий — это то, что противоречит предсказаниям модели Вутноу, кото- рый видит в монархах необходимых защитников протестантов от католических землевладельцев. 395 £ £ ной властью и собственностью, не впрямую определяли отношение к рациональности. Как показали Уолцер, Фулбрук и Хилл, позиция протестантов (и католиков) по отношению к монархам, подчинен- ным и другим классам и их преследование цели «рациональными» средствами — все было частичными и случайными результатами борь- бы за власть и религиозную свободу. В оставшейся части этой гла- вы разбирается особая форма «нерационального» поведения, к ко- торой европейцы активно прибегали в раннее Новое время — кол- довство и практика магии. Преследования ведьм и колдуновЕвропейцы xvi – xvii вв. много спорили о том, где проходят грани- цы между законной религией и незаконным колдовством, или о том, как вписываются магия и наука в такую схему, а также как лучше про- тивостоять ведьмам. Как показал Томас (1971), большая часть англи- чан раннего Нового времени рассматривала эти границы как нечто разделяющее белые сверхъестественные силы, исходящие от Бога, и черные, исходящие от дьявола и его прислужников. Робер Мандру (Mandrou, 1968, с. 75 – 94) заметил сходное отношение к магии и кол- довству во французских текстах. Только в конце xvi в. в Англии, а также в xvii в. во Франции самые просвещенные люди начали считать, что многие ведьмы могут быть скорее обманщицами, чем орудием дьявола. Только в самом конце xvii в. английским и французским интеллектуалам стало приходить в голову, что все колдуны и ведьмы могут быть жуликами. Как интел- лектуалы и люди, стоящие ниже них на социальной лестнице, могли прийти к таким выводам и почему эпизодические и локальные кам- пании против ведьм случались в этих странах прежде — вот вопросы, на которые должна ответить адекватная теория рационализации. Сложность с теориями рационализации широкого примене- ния (Вебера, теории модернизации или, в другом ключе, Томаса) или с теми, которые считают суды над ведьмами проявлением клас- совой борьбы (Гинзбург, Мандру, Мушембле, Делюмо), состоит в том, что им не хватает деталей, чтобы разобраться с относительно немно- гочисленными и локальными эпизодами судов в этих двух странах или с отсутствием синхронности в начале кампаний против ведьм по всей Европе. Весь xv и начало xvi вв. были пиком охоты на ведьм в Испании и северных районах Италии. «Официальная цель уни- чтожения ведьм по большей части была забыта в Испании и Ита- лии еще до того, как она начала проявляться в некоторых других зем- 396 | 7 лях», таких как Англия и Франция, в то время как суды над ведьмами в Венгрии, Польше и Швеции усилились только после 1650 г. (Scarie, 1987, с. 20 – 22). Во Франции до 1500 г. и после 1670 г. прошло очень мало судов над ведьмами. Например, в обзоре Мушембле (1979, с. 131) показыва- ется драматический рост числа судов за колдовство, достигающий своего пика в конце xvi – xvii в., в том месте, где сейчас располагает- ся департамент Севера и малая часть Бельгии (табл. 7.1). В Англии колдовство считалось преступлением только в 1542 – 1543 и 1563 – 1735 гг., а почти все преследования случились между 1580 и 1647 г. (Thomas, 1971, с. 449 – 451; Macfarlane, 1970, с. 28). Для послед- него периода зафиксировано не менее 1000 случаев казни, хотя 300 — более вероятная цифра. Преследования в географическом смысле концентрировались в Эссексе и немногих других графствах Англии (Larner, 1984, с. 71 – 72; Macfarlane, 1970, с. 62), так же, как в большей части Франции суды над ведьмами ограничивались конкретными де- ревнями и городами (Mandrou, 1968; Muchembled, 1987). Число судов и казней в Англии и во Франции едва ли сопоставимо с гораздо более кровавыми событиями во времена паники по поводу ведьм и инквизиционных судов в Швейцарии, Австрии и Германии в 1561 – 1670 гг. В самые страшные времена преследований и казней только 15 % из всех обвиняемых в Англии на судах против ведьм осуж- дались на казнь по сравнению с 49 %, по данным Мушембле, по де- партаменту Севера и более 90 % в немецко-язычных регионах Евро- пы (Scarie, 1987, с. 30) ⁸ Религиозные интересы и магическая силаОтношение элит к магии было связано с более широкой сетью ин- тересов вокруг религиозных должностей и имущества. Это не зна- чит, что элиты определяли свои взгляды на магию после тщательно- го подсчета своих политических интересов. В любой случае такие ⁸ Масштабы казней в Восточной Европе сравнимы с французскими, хотя Жене- ва приближалась по этому показателю к Англии. Конечно, эти данные не отра- жают мнения тех, кто был обвинен в ведовстве, но они на это и не претенду- ют. Из ограниченного количества доступных источников следует, что освобожде- ния еще до вынесения приговора случались в Англии чаще, чем на континенте, и были очень редки в немецкоязычных областях, наводя на мысль, что число проведенных казней было даже меньше, чем 15 % в Англии, и, возможно больше, чем указывают формальные данные в немецкоязычной Европе. Франция снова оказывается между этими двумя крайними случаями. 397 £ £ подсчеты часто осложнялись идеологической сумятицей той эпохи: изобилием религиозных сект, соперничеством между практикующи- ми магию и растущим скептицизмом относительно способностей че- ловека управлять сверхъестественными силами в этом мире, вместе с оптимизмом относительно возможностей открытия и использова- ния сил природы. Люди пытались выйти из этой неразберихи, срав- нивая характер претендентов на овладение магическими искусства- ми с содержанием их претензий. Другими словами, люди Ренессанса решали, верить или нет, частично исходя из того, о ком конкретно идет речь. Духовная верность священникам, пасторам и колдунам име- ла политические и экономические наравне с духовными послед- ствия. В результате, миряне доверяли тем чародеям, которых они могли контролировать (или которые подчинялись тому же автори- тету, что и они сами), и опасались тех колдунов, которые были вне их власти. Люди, которые обнаруживали, что все претенденты на ма- гическую силу были за пределами их влияния, или входили в союз с их врагами, склонялись к скептицизму по отношению к самой воз- можности подчинить себе сверхъестественные силы на этом свете при помощи магии. Эту гипотезу о сродстве институциональных интересов с верой, страхом или скептицизмом по отношению к колдунам и к самой воз- можности магии можно опробовать путем сравнения с другими моде- лями в качестве объяснения различий между целями и достижения- ми антиколдовских кампаний в Англии и во Франции. Для иерархии англиканской церкви и ее королевских покровителей все колдуны были претендентами на самопровозглашенную англиканскую мо- нополию доступа к божественной силе. Англиканские обвинения xvi в. колдунов-конкурентов во многом совпадали с утверждениями 7.1. Суды над колдунами в северо-восточной Франции, 1351 – 1790 гг. Годы 1351 – 1400 1401 – 1450 1451 – 1500 1501 – 1550 1551 – 1600 1601 – 1650 1651 – 1700 1701 – 1790 Число обвинений 2 7 11 23 6 8 110 6 7 6 £: Muchembled, 1979. 398 | 7 их современников из числа служителей французской католической церкви. Позиции официальных церквей этих двух стран по отношению к магии различались в двух важных аспектах: во-первых, француз- ская католическая церковь в xvii в. сама возглавила процесс при- учения мирян к той мысли, что большинство неофициальных кол- дунов скорее мошенники, чем подлинные орудия сатаны, в то время как англиканские пасторы были последними из числа элит, кто усом- нился в повсеместности белой и черной магии. Во-вторых, француз- ские клирики пользовались сильной поддержкой короны и светских элит в своих антиколдовских кампаниях, в то время как в Англии джентри успешно пытались подорвать англиканское преследование ведьм почти во всех инстанциях и очень редко устраивали собствен- ные светские суды над ведьмами. Эти различия по источникам интел- лектуального лидерства для проявления скептицизма в отношении магии (клирики во Франции, миряне в Англии) и по степени свет- ской поддержки атак церковников на колдовство (сильная во Фран- ции, негативная в Англии) вызвали и различия в постреформацион- ной практике магии: французские католические священники были первыми, применявшими магические решения для решения буднич- ных проблем, в то время как в Англии большую часть спроса в та- ких услугах удовлетворяли платные колдуны-одиночки. В Англии по- литическое использование магии было успешно подавлено к концу гражданской войны, даже когда платных колдунов оставили в покое и церковь, и государство, а во Франции и государство, и церковь сра- жались с ограниченным успехом против и политического и коммер- ческого применения магии до самого конца старого режима. АнглияВ Англии только епископы и священники англиканской церкви, к ко- торым в конце xvi в. присоединились их королевские покровите- ли, пытались восстановить единую иерархию религиозной власти в стране. С их точки зрения, священники-конкуренты и колдуны в лучшем случае были введены в заблуждение, а скорее всего стали орудием в руках сатаны. Англиканские мечты о восстановлении мо- нополии на религиозную власть для своего исполнения требовали бросить вызов духовной и институциональной легитимности кон- курентов и доказать единственную правильность своего собствен- ного божественного авторитета. Эта двойная задача казалась более праведной и насущной, когда враги англиканства рассматривались 399 £ £ как орудие дьявола (Cross, 1977). Тем не менее способность англи- канской церкви подавить конкурентов, практикующих магию, — будь то католики, диссентеры или коммерческие колдуны — была серьез- но стеснена рядом постреформационных парламентских статутов и правлением светских судей, которые ограничивали юрисдикцию церковных судов (Houlbrook, 1976; 1979, с. 7 – 20, 214 – 260 и далее). Церковная иерархия была единственной английской элитой, чет- ко и постоянно противодействующей народной магии от Реформа- ции Генриха до гражданской войны. Три другие элиты — корона, маг- наты и джентри — напротив, временами меняли свои взгляды на ма- гию, а магнаты и джентри переживали внутренние расколы по этому поводу. Такие разногласия мешали этим элитам противостоять ма- гии. Интересы джентри в подавлении или снисхождении к народной религии диктовались их позицией в отношении плюрализма, что от- вечало, в свою очередь, политике короны в отношении контроля джентри над церковной собственностью. Способности джентри блю- сти свои интересы повышались, когда понижались способности ко- роны и магнатов. Снисходительность короны к плюрализму элиты и народной ре- лигии претерпела трансформацию к концу правления Елизаветы i После Реформации Генрих viii , Эдуард vi и их советники терпели религиозные разногласия (за исключением движений в поддержку католического духовенства, которые они сокрушали (Fletcher, 1968, с. 21 – 47; Harrison, 1981) ради того, чтобы ослабить церковную автоно- мию. Эта политика на короткое время в правление Марии была об- ращена вспять, однако ее чистки были направлены против проте- стантов в целом и не концентрировались на колдунах (Smith, 1984, с. 80 – 82). В последние два десятилетия xvi в., «когда протестан- тизм духовенства был под большим сомнением, политическое под- чинение церкви [англиканской] все еще заботило правительство», и поэтому корона по-прежнему поддерживала притязания джентри на власть над церковными постами и имуществом (Hill, 1963, с. 33). Таким образом, в конце xvi в. джентри все еще могли удовлетворять свое желание подавлять народные религиозные и магические дви- жения, не опасаясь, что из-за этого откроется возможность для сою- за короны с англиканским духовенством для принуждения к ортодок- сии, в том числе и самих джентри. Корона закрепила свой контроль над англиканским духовенством к концу правления Елизаветы i . В результате политика короны на- чала изменяться со все большим ускорением при Якове i и Карле i в сторону помощи усилиям англикан получить церковную власть. 400 | 7 Слияние интересов короны и духовенства в борьбе с расколом в кон- це xvi в. повлияло и на отношение джентри к народной религии и магии. До этого джентри могли противостоять народной магии и радикальным сектам, не опасаясь, что корона поддержит атаку ан- гликанской церкви на их религиозную независимость. Как только Елизавета i обратилась к союзу с епископатом, первичным религи- озным интересом джентри стала защита своего направления, даже если это и означало снисходительность к магии и религии низше- го класса. Когда при Якове i и Карле i власть джентри в графствах укрепилась, пуритане «еще более уверились в способности богатства одержать победу в системе свободной конкуренции и приготовились принять конфессиональную независимость как цену альянса с секта- ми» (Hill, 1963, с. 345). Англиканский епископат и выжившее католическое священни- чество предъявляли сильные, хотя и противоречивые, претензии на обладание волшебными силами, это подтолкнуло диссентеров, которые уже не доверяли обеим группам, к скептицизму по отно- шению ко всем магическим претензиям. Многие диссентеры за- шли еще дальше и отвергали любые утверждения англикан и коро- ны по поводу божественной силы (Hill, 1963, с. 39 – 45; Bossy, 1975, с. 52, 278 – 280; Fullbrook, 1983, с. 102 – 129). Этот «рационализм» среди эли- ты диссентеров усугублялся, в свою очередь, страхом перед послед- ствиями, которые могут быть в случае успеха англикан и получения ими монополии на легитимное пользование магией. Отрицание магии в целом диссентерами не привело их к идее за- менить кампанию англиканской церкви против народной магии не- зависимыми усилиями подавить ведьм и колдунов. Институциональ- ный плюрализм, которого диссентерские священники и их покрови- тели требовали для обеспечения собственных позиций, был связан с необходимостью терпеть раскольничьи взгляды других священно- служителей, народных проповедников и волшебников. Институцио- нальное положение диссентерских священников и их светских по- кровителей заставляло их противиться попыткам англикан навязать ортодоксию любой ценой. Как же тогда можно объяснить две волны преследований ведьм в Англии, которые были подняты мирянами и проходили через суды, где доминировали джентри? Эти преследования происходили в два периода, в 1580 – 1590-е и 1645 – 1647-е гг. (Thomas, 1971, с. 449 – 451; Macfarlane, 1970, с. 28). В то время как были суды и, по крайней мере, одна казнь в каждом английском графстве, Эссекс оставался местом наибольшей концентрации казней в оба периода. В первый из них 401 £ £ 7.2. Заинтересованность и возможности элит подавлять колдовство, 1536 – 1648 гг. 1536 1547 1553 1558 1603 1623 1640 1648 Рефор- мация Генриха Правле- ние Эду- арда i Прав- ление Марии i Правле- ние Ели- заветы i Правле- ние Якова i Правле- ние Карла i Револю- ция / Гражд. война
|
Скачать 2.11 Mb.