к уроку русского языка. Гончаров И. А. - Обыкновенная история. Обыкновенная
 Скачать 1.26 Mb.
|
|
презренной девчонкой, как ты ее называешь. Кажется, это не презрения заслуживает А зачем она изменила То есть полюбила другого И это мы решили удовлетворительно. Да неужели ты думаешь, что если бона продолжала любить тебя, ты бы не разлюбил ее Я никогда Ну, такты ничего не смыслишь. Пойдем дальше. Ты говоришь, что у тебя нет друзей, а я все думал, что у тебя их трое Трое – был когда-то один, да и тот Трое, – настойчиво повторил Петр Иваныч. – Первый, начнем по старшинству, этот один. Не видавшись несколько лет, другой бы при встрече отвернулся от тебя, а он пригласил тебя к себе, и когда ты пришел с кислой миной, он с участием расспрашивал, ненужно ли тебе чего, стал предлагать тебе услуги, помощь, и я уверен, что дал бы и денег – да а в наш век об этот пробный камень споткнется не одно чувство нет, ты познакомь меня с ним он, я вижу, человек порядочный а по-твоему, коварный. Александр стоял, потупя голову Ну, как ты думаешь, кто твой второй друг – спросил Петр Иваныч. – Кто – сказал с недоумением Александр, – дани- кто Бессовестный – перебил Петр Иваныч, – а Лиза! и не краснеет а я как довожусь тебе, позволь спросить Вы родственник Важный титул Нет, я думал – больше. Нехорошо, Александр: это такая черта, которая даже на школьных прописях названа гнусною и которой, кажется, у Крылова нет Новы всегда отталкивали меня – робко говорил Александр, не поднимая глаз Да, когда ты хотел обниматься Вы смеялись надомной, над чувством А для чего, а зачем – спросил Петр Иваныч. – Выследили за мной шаг за шагом – А договорился следил Найми-ка себе такого гувернера Из чего я хлопотал Я мог бы еще прибавить кое-что, но это походило бы на пошлый упрек Дядюшка. – сказал Александр, подходя к нему и протягивая обе руки На свое место я еще не кончил – холодно сказал Петр Иваныч. – Третьего и лучшего друга, надеюсь, назовешь сам… Александр опять смотрел на него и, кажется, спрашивал Да где же он Петр Иваныч указал на жену Вот она Петр Иваныч, – перебила Лизавета Александровна не умничай, ради бога, оставь Нет, не мешай Я умею ценить дружбу тетушки – бормотал Александр невнятно Нет, не умеешь если б умел, ты бы не искал глазами друга на потолке, а указал бы на нее. Если б чувствовал ее дружбу, ты из уважения к ее достоинствам не презирал бы людей. Она одна выкупила бы в глазах твоих недостатки других. Кто осушал твои слезы да хныкал с тобой вместе Кто во всяком твоем вздоре принимал участие, и какое участие Разве только мать могла бы так горячо принимать к сердцу все, что до тебя касается, и та не сумела бы. Если б ты чувствовал это, тыне улыбнулся бы давеча иронически ты бы видел, что тут нет ни лисы, ни волка, а есть женщина, которая любит тебя, как родная сестра Ах, ma tante! – сказал Александр, растерянный и совсем уничтоженный этим упреком, – неужели выдумаете, что я не ценю этого и не считаю вас блистательным исключением из толпы Боже, боже клянусь Верю, верю, Александр – отвечала она, – вы не слушайте Петра Иваныча: он из мухи делает слона: рад случаю поумничать. Перестань, ради бога, Петр Иваныч. – Сейчас, сейчас, кончу – еще одно, последнее ска- занье! 23 Ты сказал, что исполняешь все, чего требуют от тебя твои обязанности к другим? Александр уже ни слова не отвечали не поднимал глаз Ну, скажи, любишь литы свою мать? Александр вдруг ожил Какой вопрос – сказал он, – кого после этого любить мне Я ее обожаю, я отдал бы за нее жизнь Хорошо. Стало быть, тебе известно, что она живет, дышит только тобою, что всякая твоя радость и горе – радость и горе для нее. Она теперь время считает не месяцами, не неделями, а вестями о тебе и от еще одно последнее сказанье – из Бориса Годунова» АС. Пушкина тебя Скажи-ка, давно литы писал к ней? Александр встрепенулся Недели три, – пробормотал он Нет четыре месяца Как прикажешь назвать такой поступок Ну-ка, какой ты зверь Может быть, оттого и не называешь, что у Крылова такого нет А что – вдруг с испугом спросил Александр А то, что старуха больна с горя Ужели Боже боже Неправда неправда – сказала Лизавета Александровна и тотчас же побежала к бюро и достала оттуда письмо, которое подала Александру. – Она не больна, но очень тоскует Ты балуешь его, Лиза, – сказал Петр Иваныч. – А ты уж не в меру строг. У Александра были такие обстоятельства, которые отвлекали его на время Для девчонки забыть мать – славные обстоятельства Да полно, ради бога – сказала она убедительно и указала на племянника. Александр, прочитав письмо матери, закрыл им себе лицо Не мешайте дядюшке, ma tante: пусть он гремит упреками я заслужил хуже я чудовище – говорил он, делая отчаянные гримасы Ну, успокойся, Александр – сказал Петр Ива ныч, – таких чудовищ много. Увлекся глупостью и на время забыло матери – это естественно любовь к матери чувство покойное. У ней на свете одно – ты оттого ей естественно огорчаться. Казнить тебя тут еще не за что скажу только словами любимого твоего ав- тора: Чем кумушек считать трудиться, Не лучше льна себя, кума, оборотиться? и быть снисходительным к слабостям других. Это такое правило, без которого ни себе, ни другим житья не будет. Вот и всё. Ну, я пойду уснуть Дядюшка вы сердитесь – сказал Александр голосом глубокого раскаяния С чего ты это взял Из чего я стану себе портить кровь и не думал сердиться. Я только хотел разыграть роль медведя в басне Мартышка и зеркало». 24 Что, ведь искусно разыграл Лиза, а? Он мимоходом хотел ее поцеловать, но она увернулась Кажется, я в точности исполнил твои приказания прибавил Петр Иваныч, – что же ты. да забыл одно в каком положении твое сердце, Александр – 24 Мартышка и зеркало. – Имеется ввиду басня И.А. Крылова Зеркало и Обезьяна спросил он. Александр молчал А денег ненужно спросил опять Петр Иваныч. – Нет, дядюшка Никогда не попросит – сказал Петр Иваныч, затворяя за собою дверь Что будет думать обо мне дядюшка – спросил Александр, помолчав Тоже, что и прежде, – отвечала Лизавета Александровна Выдумаете, что он говорил вам все это с сердцем, от души А как же И нет. Поверьте, что он поважничать хотел. Видите, как он все это методически сделал расположил доказательства против вас по порядку прежде слабые, а потом посильнее сначала выведал причину ваших дурных отзывов о людях а потом уж везде метода Теперь и забыл, я думаю Сколько ума какое знание жизни, людей, уменье владеть собой Да, много ума и слишком много уменья владеть собой, – задумчиво говорила Лизавета Александровна но А вы, ma tante, вы перестанете уважать меня? Но поверьте, только такие потрясения, какие были со мной, могли отвлечь меня Боже бедная маменька Лизавета Александровна подала ему руку Я, Александр, не перестану уважать в вас сердце сказала она. – Чувство увлекает вас ив ошибки, оттого я всегда извиню их Ах, ma tante! вы идеал женщины Просто женщина. На Александра довольно сильно подействовал нагоняй дяди. Он тут же, сидя с теткой, погрузился в мучительные думы. Казалось, спокойствие, которое она с таким трудом, так искусно водворила в его сердце, вдруг оставило его. Напрасно ждала она какой-ни- будь злой выходки, сама называлась на колкость и преусердно подводила под эпиграмму Петра Иваны- ча: Александр был глухи нем. На него как будто вылили ушат холодной воды Что с вами отчего вы такие – спрашивала тетка Да так, ma tante: что-то невесело на сердце. Дядюшка дал мне понять меня самого славно растолковал Вы не слушайте его он иногда и неправду говорит Нет, не утешайте меня. Я теперь гадок самому себе. Презирал, ненавидел людей, а теперь и себя. От людей можно скрыться, а от себя куда уйдешь Так все ничтожно все эти блага, вся пустошь жизни, и люди, и сам Ах, этот Петр Иваныч! – промолвила с глубоким вздохом Лизавета Александровна, – он хоть на кого нагонит тоску Одно только отрицательное утешение и осталось мне, что я не обманул никого, не изменил нив любви, ни в дружбе Вас не умели ценить, – промолвила тетка, – но поверьте, найдется сердце, которое вас оценит я вам порука в том. Вы еще так молоды, забудьте это все, займитесь: у вас есть талант пишите Пишете ли вы что-нибудь теперь Нет Напишите Боюсь, ma tante… – Не слушайте Петра Иваныча: рассуждайте с ним о политике, об агрономии, о чем хотите, только не о поэзии. Он вам никогда об этом правды не скажет. Вас оценит публика – вы увидите Так будете писать Хорошо Скоро начнете Как только могу. Теперь на одно это и осталась надежда… Петр Иваныч, выспавшись, пришел к ним, одетый совсем и со шляпой в руках. Он тоже посоветовал Александру заняться делом по службе и по отделу сельского хозяйства для журнала Постараюсь, дядюшка, – отвечал Александр, – но вот я обещал тетушке… Лизавета Александровна сделала ему знак, чтоб он молчал, но Петр Иваныч заметил Что, что обещал – спросил он Привезти новые ноты, – отвечала она Нет, неправда что такое, Александр Написать повесть или что-нибудь… – Ты еще не отказался от изящной литературы говорил Петр Иваныч, обирая пылинки с платья. – А ты, Лиза, сбиваешь его столку напрасно Яне вправе отказаться от этого, – заметил Александр Кто ж тебя неволит Зачем я самовольно и неблагодарно отвергну почетное назначение, к которому призван Одна светлая надежда в жизни и осталась, а я уничтожу и ее? Если я погублю, что свыше вложено в меня, то погублю и себя Да что вложено в тебя такое, растолкуй мне, пожалуйста Этого я, дядюшка, не могу растолковать вам. Надо понимать самому. Воздымались ли у вас на голове волосы от чего-нибудь, кроме гребенки Нет – сказал Петр Иваныч. – Ну вот видите. Бушевали ли в вас страсти, кипело ли воображение и создавало ли вам изящные призраки, которые просились воплотиться билось ли сердце особенным биением Дико, дико Ну, так что ж – спросил Петр Иваныч. – А то, что с кем этого не бывало, так тому и растолковать нельзя, почему хочется писать, когда какой-то беспокойный дух твердит и днем и ночью, и во сне и наяву пиши, пиши Да ведь тыне умеешь писать Полно, Петр Иваныч: сам не умеешь, так зачем же мешать другим – сказала Лизавета Александровна Извините, дядюшка, если замечу, что вы не судья в этом деле Кто ж судья она? Петр Иваныч указал на жену Она – нарочно, а ты веришь, – прибавил он Да и сами вы вначале моего приезда сюда советовали писать, испытывать себя Ну так что ж попробовал – не выходит ничего и бросить бы Неужели вы никогда не нашли у меня ни дельной мысли, ни удачного стиха Как не найти есть. Тыне глуп как же у неглупого человека в нескольких пудах сочинений не найти удачной мысли Так ведь это не таланта ум Ах – сказала Лизавета Александровна, с досадой повернувшись на стуле – А биение сердца, трепет, сладостная нега и прочее такое – с кем не бывает Да с тобой, я думаю, первым – заметила жена Ну вот А помнишь, я, бывало, восхищался Чем это не помню Все испытывают эти вещи, – продолжал Петр Иваныч, обращаясь к племяннику, – кого не трогают тишина или там темнота ночи, что ли, шум дубравы, сад, пруды, море Если б это чувствовали одни художники, так некому было бы понимать их. А отражать все эти ощущения в своих произведениях – это другое дело для этого нужен таланта его у тебя, кажется, нет. Его не скроешь он блестит в каждой строке, в каждом ударе кисти Петр Иваныч! тебе пора ехать, – сказала Лизавета Александровна. – Сейчас Отличиться хочется – продолжал он, – тебе есть чем отличиться. Редактор хвалит тебя, говорит, что статьи твои о сельском хозяйстве обработаны прекрасно, в них есть мысль – все показывает, говорит, ученого производителя, а не ремесленника. Я порадовался «Ба! думаю, Адуевы все не без головы видишь и у меня есть самолюбие Ты можешь отличиться ив службе и приобресть известность писателя Хороша известность писатель о наземе Всякому свое одному суждено витать в небесных пространствах, а другому рыться в наземе и оттуда добывать сокровища. Яне понимаю, отчего пренебрегать скромным назначением и оно имеет свою поэзию. Вот ты бы выслужился, нажил бы трудами денег, выгодно женился бы, как большая часть Не понимаю, чего еще Долг исполнен, жизнь пройдена с честью, трудолюбиво – вот в чем счастье по-моему, так. Вот я статский советник почину, заводчик поре- меслу; а предложи-ка мне взамен звание первого поэта, ей-богу, не возьму Послушай, Петр Иваныч: ты, право, опоздаешь перебила Лизавета Александровна, – скоро десять часов В самом деле, пора. Ну, до свидания. А то вообразят себя, бог знает с чего, необыкновенными людьми, – ворчал Петр Иваныч, уходя вон, – да итого Александр, возвратясь домой от дяди, сел в кресло и задумался. Он припомнил весь разговор с дядей и теткой и потребовал строгого отчета от самого себя. Как, в свои лета, позволив себе ненавидеть и презирать людей, рассмотрев и обсудив их ничтожность, мелочность, слабости, перебрав всех и каждого из своих знакомых, он забыл разобрать себя Какая слепота И дядя дал ему урок, как школьнику, разобрал его по ниточке, да еще при женщине чтобы ему самому оглянуться на себя Как дядя должен выиграть в этот вечер в глазах жены Это бы, пожалуй, ничего, оно таки должно быть но ведь он выиграл на его счет. Дядя имеет над ним неоспоримый верх, всюду и во всем. «Где же, – думал он, – после этого преимущество молодости, свежести, пылкости ума и чувств, когда человек, с некоторою только опытностью, нос черствым сердцем, без энергии, уничтожает его на каждом шагу, так, мимоходом, небрежно Когда же спор будет равен и когда наконец перевес будет на его стороне? А на его стороне, кажется, и талант, и избыток душевных сила дядя является исполином в сравнении с ним. С какою уверенностью он спорит, как легко устраняет всякое противоречие и достигает цели, шутя, с зевотой, насмехаясь над чувством, над сердечными излияниями дружбы и любви, словом, над всем, в чем пожилые люди привыкли завидовать молодым». Перебирая все это в уме, Александр покраснел от стыда. Он дал себе слово строго смотреть за собой и при первом случае уничтожить дядю доказать ему, что никакая опытность не заменит того, что вложено свыше; что как он, Петр Иваныч, там себе ни проповедуй, ас этой минуты не сбудется ни одно из его холодных, методических предсказаний. Александр сам найдет свой путь и пойдет по нем неробкими, а твердыми и ровными шагами. Он теперь не то, что был три года назад. Он проник взглядом в тайники сердца, рассмотрел игру страстей, добыл себе тайну жизни, конечно не без мучений, но зато закалил себя против них навсегда. Будущее ему ясно, он восстал, окры- лился, – он не ребенок, а муж, – смело вперед Дядя увидит ив свою очередь разыграет впоследствии передним, опытным мастером, роль жалкого ученика; он узнает, к удивлению своему, что есть иная жизнь, иные отличия, иное счастье, кроме жалкой карьеры, которую он себе избрали которую навязывает и ему, может быть, из зависти. Еще, еще одно благородное усилие – и борьба кончена! Александр ожил. Он опять стал творить особый мир, несколько помудрее первого. Тетка поддерживала в нем это расположение, но тайком, когда Петр Иваныч спалили уезжал на заводи в английский клуб. Она расспрашивала Александра о занятиях. А уж как это нравилось ему Он рассказывал ей план своих сочинений и иногда, в виде совета, требовал одобре- ния. Она часто спорила с ним, но еще чаще соглаша- лась. Александр привязался к труду, как привязываются к последней надежде. За этим, – говорил он тетке, ведь уж нет ничего там голая степь, без воды, без зелени, мрак, пустыня, – что тогда будет жизнь хоть в гроб ложись Ион работал неутомимо. Иногда угасшая любовь придет на память, он взволнуется – и за перо и напишет трогательную элегию. В другой раз желчь хлынет к сердцу и поднимет со дна недавно бушевавшую там ненависть и презрение к людям, – смотришь – и родится несколько энергических стихов. В тоже время он обдумывали писал повесть. Он потратил на нее много размышления, чувства, материального труда и около полугода времени. Вот наконец повесть готова, пересмотрена и переписана набело. Тетка была в восхищении. В этой повести действие происходило уже не в Америке, а где-то в тамбовской деревне. Действующие лица были обыкновенные люди клеветники, лжецы и всякого рода изверги – во фраках, изменницы в корсетах ив шляпках. Все было прилично, на своих местах Я думаю, ma tante, это можно показать дядюшке Да, да, конечно, – отвечала она, – а впрочем не лучше ли отдать напечатать так, без него Он всегда против этого скажет что-нибудь… Вызнаете, это кажется ему ребячеством Нет, лучше показать – отвечал Александр. – Я после вашего суда и собственного сознания не боюсь никого, а между тем пусть он увидит… Показали. Петр Иваныч, увидя тетрадь, немного нахмурился и покачал головой Что это, вы вдвоем сочинили – спросил он, – что- томного. Да как мелко писано охота же писать Ты погоди качать головой, – отвечала жена, – а прежде выслушай. Прочтите нам, Александр. Только ты выслушай внимательно, не дремли и скажи потом свой приговор. Недостатки везде можно найти, если захочешь искать их. А ты будь снисходителен Нет, зачем будьте только справедливы, – прибавил Александр Нечего делать я выслушаю, – сказал Петр Ива- ныч со вздохом, – только с условием, во-первых, не после обеда вскоре читать, а то я за себя не ручаюсь, что не засну. Этого, Александр, на свой счет не принимай чтобы ни читали после обеда, а меня всегда клонит сон а во-вторых, если это что-нибудь дельное, то я скажу свое мнение, а нет – я буду только молчать, а вы там как себе хотите. Стали читать. Петр Иваныч ни разу не вздремнул, слушал, не сводя глаз с Александра, даже редко мигала два раза так одобрительно кивнул головой Видишь – сказала жена вполголоса. – Я тебе го- ворила. Он и ей кивнул. Читали два вечера сряду. В первый вечер, после чтения, Петр Иваныч рассказал, к удивлению жены, все, что будет дальше Ты почему знаешь – спросила она Мудрено Идея уж не новая, – тысячу раз писали об этом. Дальше и читать бы ненужно, да посмотрим, как она развилась у него. Когда на другой вечер Александр дочитывал последнюю страницу, Петр Иваныч позвонил. Вошел человек Приготовь одеться, – сказал он. – Извини, Александр, что перервал тороплюсь, – опоздаю в клуб к висту. Александр кончил. Петр Иваныч проворно пошел вон Ну, до свиданья – сказал он жене и Александру. – Я уж не заеду сюда Постой постой – закричала жена, – что ж ты ничего не скажешь оповести По уговору не следует – отвечал они хотел идти Это упрямство – сказала она. – О, он упрям – я его знаю Вы не смотрите на это, Александр. «Это недоброжелательство – подумал Александр Он меня хочет втоптать в грязь, стащить в свою сферу. Все-таки он умный чиновник, заводчики больше ничего, а я поэт Это из рук вон, Петр Иваныч! – начала жена чуть не со слезами. – Ты хоть что-нибудь скажи. Я видала, что ты в знак одобрения качал головой, стало быть, тебе понравилось. Только по упрямству не хочешь сознаться. Как сознаться, что нам нравится повесть мы слишком умны для этого. Признайся, что хорошо Я качал головой потому, что и из этой повести видно, что Александр умен, но он неумно сделал, что написал ее Однако ж, дядюшка, суд такого рода Послушай ведь ты мне не веришь, нечего и спорить изберем лучше посредника. Я даже вот что сделаю, чтоб кончить это между нами однажды навсегда: я назовусь автором этой повести и отошлю ее к моему приятелю, сотруднику журнала посмотрим, что он скажет. Ты его знаешь и, вероятно, положишься на его суд. Он человек опытный Хорошо, посмотрим. Петр Иваныч сел к столу и наскоро написал несколько строк, потом передал письмо Александру. «Я, на старости лет, пустился в авторство, – писал он, – что делать хочется прославиться, взять и тут, – сума сошел Вот я и произвел прилагаемую при сем повесть. Просмотрите ее, и если годится, то напечатайте в вашем журнале, разумеется, за деньги вызнаете, я даром работать не люблю. Вы удивитесь и не поверите, ноя позволяю вам даже подписать мою фамилию, стало быть, не лгу». Уверенный в благоприятном отзыве о повести, Александр покойно ожидал ответа. Он даже радовался, что дядя упомянул в записке о деньгах. «Очень, очень умно, – думал он. – Маменька жалуется, что хлеб дешев пожалуй, нескоро пришлет денег а тут оно и кстати получить тысячи полторы». Прошло, однако же, недели три, ответа все не было. Вот наконец однажды утром к Петру Иванычу принесли большой пакет и письмо А назад прислали – сказал он, лукаво взглянув на жену. Он не распечатал записки и не показал жене, как она ни просила. В тот же день вечером, перед тем как ехать в клуб, он сам отправился к племяннику Дверь была незаперта. Он вошел. Евсей храпел, растянувшись в передней диагонально на полу. Све- тильня страшно нагорела и свесилась с подсвечника. Он заглянул в другую комнату темно О, провинция – проворчал Петр Иваныч. Он растолкал Евсея, показал ему на дверь, на свечку и погрозил тростью. В третьей комнате за столом сидел Александр, положив руки на стола на руки голову, и тоже спал. Передним лежала бумага. Петр Иваныч взглянул – стихи. Он взял бумагу и прочитал следующее: Весны пора прекрасная минула, Исчез навек волшебный миг любви, Она в груди могильным сном уснула И пламенем не пробежит в крови! На алтаре ее осиротелом Давно другой кумир воздвигнул я, Молюсь ему но И сам уснул Молись, милый, не ленись – сказал вслух Петр Иваныч. – Свои же стихи, да как уходили тебя Зачем другого приговора сам изрек себе А – сказал Александр, потягиваясь, – вы всё еще Весны пора прекрасная минула и т. д. – строки из романтического стихотворения И.А. Гончарова Романс, помещенного в рукописном альманахе Майковых Подснежник, 1835 против моих сочинений Скажите, дядюшка, откровенно, что заставляет вас так настойчиво преследовать талант, когда нельзя не признать Да зависть, Александр. Посуди сам ты приобретешь славу, почет, может быть, еще бессмертие, а я останусь темным человеком и принужден буду довольствоваться названием полезного труженика. А ведь я тоже Адуев! воля твоя, обидно Что я такое? прожил век свой тихо, безвестно, исполнил только свое дело и был еще горд и счастлив этим. Не жалкий ли удел Когда умру, то есть ничего не буду чувствовать и знать, струны вещие баянов не станут говорить обо мне, отдаленные века, потомство, мир не наполнятся моим именем, не узнают, что жил на свете статский советник Петр Иваныч Адуев, и я не буду утешаться этим в гробе, если я и гроб уцелеем как- нибудь до потомства. Какая разница ты когда, |