Оскар Уайльд Портрет Дориана Грея сборник
 Скачать 2.4 Mb.
|
|
Парижа. Хотела бы я себе такое позволить Говорят, что, когда порядочные американцы умирают, их души улетают в Париж, – хохотнул сэр Томас, который и сам владел огромным количеством устаревшей одежды Действительно А куда же попадают души плохих американцев после смерти – поинтересовалась графиня В Америку, – пробормотал лорд Генри. Сэр Томас нахмурился Боюсь, ваш племянник предвзято относится к этой величественной стране, – обратился он к леди Агате. – Я объездил ее всю с лучшими проводниками. Уверяю вас, это было крайне поучительно Мы действительно должны увидеть Чикаго, чтобы чему-то научиться – жалобно спросил мистер Эрскин. – Я абсолютно не настроен на такое путешествие. Сэр Томас махнул рукой Мистер Эрскин Тредли собрал весь мирна своих полках. А мы, практичные люди, больше любим видеть вещи, чем читать о них. Американцы – очень интересный народ. Они вполне рассудительны. Думаю, это их отличительная черта. Именно так, мистер Эрскин, вполне рассудительный народ. Уверяю вас, они не делают никаких глупостей Как же это ужасно – воскликнул лорд Генри. – Я могу стерпеть грубую силу, однако грубая рассудительность крайне невыносима. Есть в этом что-то несправедливое. Она превосходит интеллект Яне понимаю вас, лорд Генри, – сказал сэр Томас, багровея А я понимаю, – с улыбкой отозвался мистер Эрскин. – Каждый парадокс хорош по-своему… – продолжил баронет Разве это парадокс – спросил мистер Эрскин. – Я так не думаю. Хотя, может, итак. В конце концов, за парадоксами кроется истина. Чтобы понять реальность, нам следует посмотреть, как она идет по тонкому канату. Только когда она выкручивается, что тот акробат, можно ее познать Господи, – сказала леди Агата, – о чем эти мужчины только не спорят Уверена, мне никогда не понять, что вы там говорите. Кстати, Гарри, я на тебя сердита. Зачем ты отговариваешь нашего милого мистера Грея работать со мной в Ист-Энде? Уверяю вас, его присутствие будет просто бесценным. Там хотели, чтобы он сыграл Я просто хочу, чтобы он играл для меня, – с улыбкой сказал лорд Генри, он посмотрел через стол и поймал радостный взгляд в ответ Они же такие несчастные там в Уайтчепеле, – продолжила леди Агата. – Я способен сочувствовать всему, кроме страданий, – сказал лорд Генри, пожав плечами. – Яне могу им сочувствовать. Это слишком некрасиво, слишком ужасно, слишком огорчает. Есть нечто в высшей степени нездоровое в сочувствии к страданиям. Сочувствовать надо красоте, ярким красками радостям жизни. Чем меньше говорить о болячках, тем лучше Однако Ист-Энд остается очень важной проблемой, – отметил сэр Томас, мрачно кивнув Вы правы, – ответил юный лорд. – Это проблема рабства, а мы пытаемся решить ее, развлекая рабов. Политик с интересом посмотрел на него Что же вы предлагаете изменить – спросил он. Лорд Генри рассмеялся Яне хочу менять в Англии ничего, кроме погоды, – ответил он. Мне вполне достаточно философского созерцания. Однако, поскольку девятнадцатый век обанкротился, потратив все свои соболезнования, я бы предложил обратиться к науке, чтобы она исправила положение. Преимущество эмоций заключается в том, что они ведут нас в заблуждение, а ценность науки в том, что она не эмоциональна Номы несем такую огромную ответственность, – скромно вмешалась миссис Ванделер. – Действительно огромную, – поддержала ее леди Агата. Лорд Генри посмотрел на мистера Эрскина. – Человечество слишком серьезно себя воспринимает. Это его величайший грех. Если бы пещерные люди умели смеяться, все сложилось бы совершенно иначе Вы меня утешили, – прощебетала графиня. – Раньше, когда я посещала вашу тетю, я чувствовала вину зато, что вовсе не интересуюсь делами в Ист-Энде. Отныне я смогу смотреть ей в глаза и не краснеть Иногда даже полезно немного покраснеть, – отметил лорд Генри Только в молодости, – ответила она. – Когда краснеет такая старуха, как я, это очень плохой знак. Ах Лорд Генри, я хочу, чтобы вы рассказали мне, как снова стать молодой. Он на мгновение задумался Вы можете вспомнить страшную ошибку, которую вы совершили в молодости, графиня – спросил он, не сводя с нее глаз Боюсь, их было немало, – ответила она Тогда совершите их все снова, – сказал он серьезно. – Чтобы вернуться в собственную молодость, достаточно просто повторить собственные глупости Какая восхитительная теория – не удержалась от восторга графиня. – Я должна испытать ее на практике Опасная теория, – процедил сквозь зубы сэр Томас. Леди Агата лишь кивнула, не в состоянии справиться со своим удивлением. Мистер Эрскин слушал Да, – продолжил лорд Генри, – это один из самых удивительных секретов жизни. Сейчас большинство людей умирают под тяжестью здравого смысла, и слишком поздно понимают, что единственные вещи, о которых они никогда не будут жалеть, – это их ошибки. За столом раздался громкий смех. Лорд Генри играл идеей и получал от этого все больше удовольствия. Он подбрасывал ее в воздух и сразу ловил. Он давал ей бежать и снова ловил. Разрисовывал ее вовсе цвета радуги и отпускал лететь на крыльях парадокса. Пока он продолжал говорить, восхваление глупостей превращалось в философию, которая, в свою очередь, превратилась в юную девушку, танцевавшую, что вакханка, на холмах жизни и смеявшуюся над Силеном за его трезвость. Факты разбегались от нее, как испуганные лесные звери. Своими босыми ногами она топтала пресс, на котором сидел премудрый Омар, пока виноградный сок не омыл ее ноги и не пролился розовой пеной Это была блестящая импровизация. Лорд Генри чувствовал, что взгляд Дориана Грея прикован к нему, и понимание того, что среди публики был именно тот, кого он хотел захватить собой, казалось, придавало живости и красок его воображению. Он был фантастически великолепен и бесспорен. Он очаровал своих зрителей, как факир очаровывает кобру своей музыкой. Дориан Грей не сводил с него глаз, он сидел как зачарованный, время от времени на его лице появлялась улыбка, а в глазах росло удивление. В конце концов реальность ворвалась в комнату, надев на себя костюм слуги, чтобы сообщить графине, что ее уже ждет экипаж. Она взмахнула руками в притворном отчаянии Как же мне жаль, – сказала она, – что я должна уйти, чтобы забрать мужа из клуба и пойти с ним на какое-то глупейшее собрание в комнатах Уиллиса, где мой муж будет председательствующим. Если я опоздаю, он просто придет в ярость, а я не могу позволить себе ссориться в этой шляпке она слишком хрупкая. Резкое слово разорвет ее. Поэтому я должна идти, дорогая Агата. Всего хорошего, лорд Генри, вы совершенно восхитительный и ужасно непонятный. Я даже не знаю, что думать о ваших теориях. Вы должны прийти и пообедать снами как-нибудь вечером. Во вторник Вы никуда не приглашены во вторник Ради вас, графиня, я отменю любые планы, – сказал лорд Генри, поклонившись. – Ох Это так мило и одновременно так некрасиво с вашей стороны, улыбнулась она, – поэтому имейте ввиду, я жду вас. – С этими словами она оставила комнату в сопровождении леди Агаты и остальных дам. Когда лорд Генри сел на стул, мистер Эрскин подошел к нему, сел рядом и положил руку ему на плечо Вы способны переговорить кого угодно, – сказал он. – Почему же вы до сих пор не написали ни одной книги Я слишком люблю читать книги, чтобы заниматься их написанием, мистер Эрскин. Конечно, я хотел бы написать роман, такой же прекрасный, как персидский ковер, и такой же волшебный. Но английских читателей ничего не интересует, кроме газет и энциклопедий. Из всех народов мира англичане хуже всего чувствуют красоту литературы Боюсь, вы правы, – ответил мистер Эрскин. – Я и сам когда-то хотел писать, но уже давно бросил думать об этом. А теперь, мой дорогой друг, если вы позволите мне так к вам обратиться, я хотел бы спросить, вы действительно верите вовсе то, что говорили нам за обедом Совершенно не помню, что я говорил, – улыбнулся лорд Генри. Наверное, очень плохие вещи – Действительно, очень плохие. Собственно говоря, я считаю, что вы крайне опасны, и если с нашей дорогой графиней что-то случится, мы возложим вину за это на вас. Ноя хотел бы поговорить с вами о жизни. Я представитель скучного поколения. Однажды, когда вам надоест Лондон, посетите меня в Тредли и расскажите о вашей философии наслаждений за бокалом изысканного бургундского, которое я имею счастье держать в погребе Я буду в восторге. Для меня стало бы честью посетить Тредли. Имение имеет выдающегося хозяина и выдающуюся библиотеку Вы ее дополните, – ответил пожилой джентльмен, уважительно поклонившись. – А теперь мне надо попрощаться с вашей прекрасной тетушкой. Мне пора в Атенеум. В это время мы обычно спим Все, мистер Эрскин? – Да, все сорок в сорока креслах. Так мы практикуемся, чтобы вступить в Английскую академию литературы. Лорд Генри рассмеялся и встал Я пойду в парк, – сказал он. Когда он выходил из дверей, Дориан Грей взял егоза руку Позвольте мне пойти с вами, – сказал он Но мне казалось, что вы обещали Бэзилу Холлуорду посетить его Я лучше пойду с вами. Я чувствую потребность пойти с вами. Позвольте. И пообещайте все время мне что-то рассказывать. Никто не умеет так увлекательно рассказывать обо всем, как вы Нет На сегодня я уже наговорился, – с улыбкой ответил лорд Генри. – Теперь я хочу просто понаблюдать за жизнью. Можете пойти понаблюдать вместе со мной, если хотите Глава 4 Днем, месяц спустя, Дориан Грей сидел в роскошном кресле в маленькой библиотеке дома лорда Генри в районе Мейфэйр. Это была по- своему волшебная комната, обитая дубовыми панелями, с кремовыми бордюрами и лепниной на потолке. Персидские коврики, разбросанные на красном сукне, довершали образ. На столике из красного дерева стояла статуэтка Клодиона, а рядом лежал экземпляр «Les Cent переплетенный Кловис Эв для Маргариты Валуа. На книге красовались маргаритки – эмблема королевы. На каминной полке стояли голубые фарфоровые вазы с тюльпанами, а сквозь маленькие витражные окна струился абрикосовый свет летнего лондонского дня. Лорд Генри еще не пришел. Он всегда опаздывал из принципа. Принцип этот заключался в том, что пунктуальность – это кража времени. Дориан сидел угрюмый и лениво листал страницы изысканно проиллюстрированного издания «Манон Леско», которое он нашел на одной из полок. Его раздражало однообразное тиканье часов работы Луи Кваторза. Несколько раз он даже задумался над тем, чтобы уйти. Наконец он услышал шаги, и дверь открылась Что же ты так опоздал, Гарри – сказал он Боюсь, это не Гарри, мистер Грей, – ответил резкий голос. Дориан Грей быстро оглянулся и вскочил на ноги Прошу прощения, я думал Выдумали, это мой муж. А это всего лишь его жена. Позвольте представиться. Тем более что я уже вас хорошо знаю по вашим портретам. Если не ошибаюсь, мой муж приобрел уже семнадцать из них Неужели семнадцать, леди Генри Ну, может быть, восемнадцать. Кроме того, я однажды видела вас с ним в опере. Она нервно смеялась вовремя разговора и не сводила с него своих голубых, будто незабудки, глаз. Это была интересная женщина, чей наряд всегда выглядел так, будто его шили в гневе, а одевали вовремя бури. Она все время была в кого-нибудь влюблена, но, поскольку ее страсть не встречала взаимности, она сохранила все свои иллюзии. Она стремилась выглядеть неотразимо, но удавалось ей выглядеть только неопрятно. Ее звали Виктория и ее болезненно тянуло в церковь Кажется, это был «Лоэнгрин». – Именно так, прекрасный «Лоэнгрин». Вагнер – мой любимый композитор. Его музыка такая громкая, что можно спокойно разговаривать без страха, что кто-то подслушает. Это огромное преимущество, вы согласны, мистер Грей? С ее уст сорвался тот же смех, и ее пальцы начали играть с длинным черепаховым ножом для разрезания бумаги. Дориан улыбнулся и покачал головой Боюсь, я должен с вами не согласиться, леди Генри. Я никогда не разговариваю, когда звучит музыка, по крайней мере, хорошая музыка. Если же кто-то слышит плохую музыку, то он просто обязан заглушить ее разговором О Но это же слова Гарри, правда, мистер Грей Я всегда слышу, как друзья Гарри говорят его словами. Именно так я о них узнаю. Ноя не хочу, чтобы вы подумали, что я не люблю хорошую музыку. Я ее обожаю и одновременно боюсь. Она делает меня слишком романтичной. Я просто боготворю пианистов, Гарри говорит, что иногда даже двоих сразу. Я даже не знаю, что в них такого. Может, это потому, что они иностранцы Они же все иностранцы, не так ли Даже те, что родились в Англии, со временем становятся иностранцами, правда Это так разумно и такой комплимент искусству. Это становится весьма космополитичным, не так ли Вы же никогда не бывали на моих вечеринках, не так ли, мистер Грей Вам обязательно следует прийти. Яне могу позволить себе орхидеи, однако у меня достаточно иностранцев. Они так украшают дом А вот и Гарри! Гарри, я зашла, чтобы что-то у тебя спросить, уже и не помню что, и наткнулась на мистера Грея. Мыс ним очень мило поболтали о музыке. У нас с ним одни и те же предпочтения. Хотя нет, думаю, как раз наоборот. Но с ним очень приятно общаться. Я так рада, что познакомилась с ним Я рад, дорогая, очень рад, – сказал лорд Генри, поднимая свои темные изогнутые брови и глядя на обоих с улыбкой. – Прости за опоздание, Дориан. Я заглянул на Вардур-стрит, чтобы приобрести кусок старинной парчи, и мне пришлось целый час за нее торговаться. В наше время люди знают стоимость всего, но ничему не знают цены Боюсь, я должна идти, – сказала леди Генри, оборвав неловкое молчание своим внезапным бессмысленным смехом. – Я пообещала графине составить ей компанию. Всего хорошего, мистер Грей. Всего хорошего, Гарри. Я так понимаю, ты идешь куда-то на обед Я тоже. Возможно, увидимся у леди Торнбери. – Таки будет, дорогая, – сказал лорд Генри, закрыв дверь, после того как она, будто райская птичка, попавшая под страшный ливень выпорхнула из комнаты, оставив за собой легкий аромат жасмина. Затем он закурили растянулся на диване. – Никогда не женись на блондинке, Дориан, – сказал он после нескольких затяжек Почему, Гарри Потому что они очень сентиментальны Ноя тоже человек сентиментальный Вообще никогда не женись, Дориан. Мужчины женятся от усталости, женщины – из любопытства. В результате – оба разочарованы Не думаю, что мне придется жениться, Гарри. Я слишком влюблен для этого. Это один из твоих афоризмов. Я воплощаю его в жизнь, как и все, что ты говоришь В кого ты влюблен – спросил лорд Генри после короткой паузы В актрису, – сказал Дориан Грей и начал краснеть. Лорд Генри пожал плечами Вполне типичный предмет первой любви Если бы ты ее увидел, тоне говорил бы так Кто же она Ее зовут Сибила Вэйн. – Ничего не слышало ней И никто не слышал. Но однажды обязательно услышат. Она гениальна Мальчик мой, среди женщин нет гениев. Женщины – это декоративный пол. Им всегда нечего сказать, и они очаровательно об этом говорят. Женщины олицетворяют триумф тела над разумом, также как мужчины олицетворяют триумф разума над моралью Гарри, как ты можешь Но это правда, дорогой Дориан. Я изучаю женщин, поэтому кому, как не мне, знать. Предмет не такой непонятный, как мне казалось. Я считаю, что, в конечном счете, есть только два типа женщин некрасивые и накрашенные. Первые женщины очень полезны. Если нужно заработать репутацию уважаемого человека, достаточно просто пригласить их на ужин. Вторая категория – это крайне очаровательные женщины. Однако они совершают одну ошибку. Они добавляют себе красок, чтобы выглядеть молодыми. Наши бабушки добавляли себе красок, чтобы удачно поддерживать разговор. Румяна и красноречие шли в комплекте. Сейчас этого уже нет. Женщина довольна, пока она может выглядеть на десять лет моложе собственной дочери. А насчет бесед, навесь Лондон только пять женщин, с которыми интересно разговаривать, двух из них невозможно представить в приличном обществе. Но все-таки расскажи мне о своем гении. Как давно ты ее знаешь Боже Гарри, твои взгляды пугают меня Не обращай внимания. Вы уже давно знакомы Около трех недель И где же вы встретились впервые Я расскажу тебе, Гарри, ноты не должен быть таким черствым. В конце концов, этого не случилось бы, если бы я не познакомился с тобой. Ты наполнил меня безудержной жаждой узнать все о жизни. После нашей встречи нечто будто запульсировало в моих жилах. Когда я отдыхал в парке или прогуливался по Пикадилли, я рассматривал всех прохожих, мне было очень интересно, что у них за жизнь. Некоторые из них меня захватывали, другие наводили на меня ужас. Воздух был наполнен несравненным ароматом. Я страстно желал новых ощущений Так однажды вечером, около семи часов, я решил отправиться на поиски приключений. Я чувствовал, что Лондон, это чудовище сего бесконечными толпами людей, с его упорными грешниками и роскошными грехами, как ты когда-то говорил, припас кое-что для меня. Множество вещей захватывали меня. Даже опасность стала удовольствием. Я вспомнил, что ты сказал мне в тот чудесный вечер, когда мы в первый раз обедали вместе, что поиск красоты есть секрет жизни. Не знаю, чего я ожидал, ноя побрел на восток и очень скоро заблудился в лабиринте мрачных улиц и темных переулков, покрытых брусчаткой. Около половины девятого я набрел на жалкий маленький театр с отвратительной афишей, напечатанной отталкивающим шрифтом. Противный еврей в самом удивительном жакете, который я когда-либо видел, стоял перед входом и курил сигару. У него были сальные волосы, а на грязной манишке сверкал огромный бриллиант. Когда он увидел меня, то сказал Хотите приобрести билет вложу, милорд – и удивительно услужливо снял передо мной шляпу. Гарри, в нем было что-то такое, что меня поразило. Это было просто чудовище. Знаю, тебе это покажется смешным, ноя действительно пошел туда и заплатил целую гинею заложу перед сценой. Я до сих пор не могу понять, почему я это сделал, однако, если бы все было иначе, дорогой Гарри, если бы все было иначе, я не встретил бы любовь всей своей жизни. Я вижу, ты смеешься. Это ужасно с твоей стороны Яне смеюсь, Дориан, по крайней мере, я не смеюсь над тобой. Ноне стоит называть это любовью всей твоей жизни. Лучше называй это первой любовью в твоей жизни. Тебя всегда будут любить, а ты будешь влюблен в любовь. Пламенная страсть – это привилегия людей, которым больше нечем заняться. Это единственное применение для высших слоев общества Не стоит бояться. Тебя ждут удивительные вещи. Это всего лишь начало Ты думаешь, я настолько поверхностно вижу мир – злобно спросил |