Мейер вещное право. От редколлегии
 Скачать 2.87 Mb.
|
|
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ПРАВО НАСЛЕДОВАНИЯ Существо и основания права наследования § 62. Право наследования составляет весьма важную часть гражданского права и в то же время представляет много таких юридических понятий, которые не встречаются в других его частях. Но эта часть гражданского права у нас до сих пор очень мало обработана: основные начала права наследования мало уяснены в их существе и мало развиты в практических выводах. Вместе с тем право наследования у каждого народа своеобразно, так что положения одного законодательства не применяются к другим. Поэтому как ни богата внутренним развитием система римского права наследования, непосредственного применения к нашему праву она получить не может. Несмотря, однако же, на важность права наследования, в системе гражданского права оно занимает последнее место, потому что изложению права наследования должно предшествовать изложение тех гражданских прав, которые имеют значение, пока лицо вращается в сфере гражданских оборотов. А затем уже, когда гражданская деятельность лица прекращается, возникает вопрос о судьбе его имущественных прав – прекращаются ли они или переживают своего субъекта, и тогда кто вступает в эти права? Обращаясь к явлениям действительности, мы усматриваем, что с прекращением гражданской деятельности лица прекращаются только немногие его имущественные отношения; большей же частью они оказываются живучими, несмотря на выбытие лица из гражданского мира, и переходят от одного к другому, часто – к отдаленнейшему потомству. Права на вещи и права по обязательствам наполняют собой сферу прав лица как субъекта гражданского права. Конечно, по крайней мере некоторые вещи за выбытием субъекта могут быть стерты с лица земли. Например, платье зарывается в землю вместе с умершим. Но все-таки в большинстве вещи уцелевают и подлежат дальнейшим юридическим определениям. Точно так же и обязательства могут считаться, конечно, прекратившимися за смертью лица: нет такого обязательства, которое нельзя было бы считать прекратившимся вместе с жизнью лица, потому что прекращение обязательства – такой акт, который находится в зависимости от законодательства, а оно может определить, что со смертью лица прекращаются все его обязательственные отношения. Но в этом нет никакой потребности: большей частью обязательственные отношения могут сохранять силу и по смерти их первого участника, и только некоторые из них, по необходимости, прекращаются со смертью лица, например, личный наем, доверенность. Таким образом, для законодательства представляется необходимость определить судьбу юридических отношений, переживающих своего субъекта, установить, кто вправе вступить в эти отношения. И вот это-то и составляет право наследования; лицо, являющееся субъектом этого права, называется наследником; совокупность юридических отношений, переходящих к наследнику, – наследством, лицо, после которого остается наследство, – наследодателем, а также умершим [1374] Нормально право наследования возникает, разумеется, в том случае, когда лицо умирает, оставляя после себя известные имущественные отношения, и возникает вопрос об их судьбе. Но законодательство устанавливает еще понятие праволишения и открывает место для права наследования, независимо от смерти физической. Так что в случае лишения лица всех прав состояния тоже возникает вопрос о праве наследования, как и в случае физической смерти (хотя по нашему праву возникает только вопрос о праве наследования по закону [1375] . – А. Г.). Наконец, право наследования открывается еще вступлением лица в монашество: отрекаясь от мира, лицо тем самым отрекается и от всех житейских отношений. Но те из них, которые не прекращаются за выбытием субъекта, конечно, должны перейти к какому-либо другому лицу; и вот судьба их определяется одинаково с судьбой имущественных отношений, остающихся по смерти лица, так что в отношении к праву наследования вступление в монашество – точно такое же обстоятельство, как смерть лица и праволишение [1376] Не надо думать, однако же, что смерть каждого лица (или обстоятельства, одинаковые с ней относительно права наследования. – А. Г.) рождает право наследования: в действительности о праве наследования идет речь только тогда, когда имущественные отношения наследодателя представляют более или менее значительный интерес; если же они ничтожны, то о наследстве после него нет и речи – и так умирают тысячи людей! Примечания: [1359] Ст. 266. [1360] Ст. 268–275. [1361] Ст. 290–294. [1362] Ст. 292. [1363] Там же. [1364] Ст. 277, п. 3; 280. [1365] Ст. 277, п. 1, 2. [1366] Ст. 1692, прим. [1367] C т. 282; У. г. с., ст. 19. [1368] Ст. 284. [1369] Ст. 226–290. [1370] Ст. 286, п. 2. [1371] Ст. 290. [1372] Ст. 221, 378 и др. [1373] Ст. 220–223. [1374] Последнее название, однако же, менее удачно, потому что в ином случае еще при жизни лица идет речь о его наследстве, например, в случае лишения всех прав состояния. [1375] Ст. 1222, п. 2. [1376] Ст. 1223. Для лица, приобретающего право наследования в имуществе наследодателя, т. е. возможность вступить в имущественные отношения другого лица, прекратившиеся для него смертью, это право открывается двояко: на основании духовного завещания наследодателя или непосредственно по определению закона [1377] Однако нередко оба эти основания в одном и том же случае конкурируют, так что право наследования отчасти открывается по духовному завещанию, отчасти – по закону, притом по воле самого наследодателя или независимо от ее, в пользу одного и того же лица или так, что по одному основанию право наследования открывается для одного лица, а по другому – для другого. Коренное начало римского права: nemo pro parte testatus, pro parte intestatus decedere potest, – по которому право наследования не открывается отчасти по завещанию, отчасти независимо от него, к нашему праву не применяется. Если лицо распоряжается завещательно лишь относительно части своего имущества, то, по нашему праву, только эта часть и поступает к наследнику по завещанию, другая же, относительно которой не сделано завещательного распоряжения, дается наследнику по закону [1378] ; тогда как по римскому праву все идет к наследнику по завещанию. Иногда лицо не вправе распорядиться завещанием относительно известной части своего имущества, или лицо только не желает этого: в первом случае оба основания права наследования конкурируют независимо от воли наследодателя, во втором – по его воле. Духовное завещание относительно части имущества наследодателя может быть составлено в пользу его законного наследника, например, сына, или в пользу другого лица, например, племянника, тогда как у завещателя есть дитя: в первом случае право наследования по обоим основаниям открывается для одного и того же лица, во втором – по одному основанию для одного, по другому для другого лица. Но при всем том можно сказать, что высшее основание для права наследования едино, открывается ли оно непосредственно по духовному завещанию или по закону: если по духовному завещанию и открывается право наследования, то все-таки только потому, что законодательство дает завещанию силу, так что только духовное завещание, признаваемое законом, служит основанием права наследования. Если завещатель, назначая известное лицо своим наследником, тем удовлетворяет, конечно, влечение своего сердца, то и законодательство, определяя право наследования и выражая понятия человеческого общества, не чуждо уважения к движениям сердца, как не чуждо и всему человеческому. Умирает лицо без духовного завещания – по закону к наследству призываются дети умершего. Ведь чью пользу можно бы ожидать от наследодателя завещательного распоряжения об имуществе, как не в пользу детей? Или у лица, умершего без завещания, нет детей: закон призывает к наследству ближайших боковых родственников умершего – братьев, сестер и т. д. Спрашивается, в чью же пользу можно бы ожидать от умершего завещательного распоряжения, как не в их пользу? Конечно, в отдельном случае, особенно в последнем, это предположение может оказаться неверным: нередко боковые родственники не связаны тесно между собой, лицо ближе сходится с людьми, чуждыми ему по крови, и охотнее составило бы завещание в их пользу. Но определения о законном наследовании известны, и притом не по предположению только, а так часто применяются, что действительно каждый гражданин более или менее их знает. Так, если гражданину известны определения о законном наследовании и он имеет возможность устранить их посредством духовного завещания, но все-таки не составляет его, то не значит ли это, что он намеренно подчиняется законным определениям о праве наследования? Мне случалось читать духовные завещания, в которых прямо сказано, что завещатель устраняет законный порядок наследования от известной части своего имущества и предоставляет эту часть такому-то лицу, а по отношению к остальному имуществу предоставляет действовать закону. И то правда, что законодательство, определяя право наследодания, руководствуется не одной предполагаемой волей наследодателя, умершего без завещания, но и другими соображениями, например, общим благом, историческими преданиями и т. д. И потому иногда духовное завещание даже не пользуется уважением со стороны закона, как бы его вовсе и не было. Но в общих чертах наши соображения верны, и оба основания права наследования сливаются: с одной стороны, духовное завещание открывает право наследования потому, что закон признает его силу, а с другой – закон открывает право наследования потому, что его действие не устранено волей наследователя, потому, что гражданин принимает распоряжения закона. Итак, два основания права наследования – духовное завещание и закон. На соображении этого двоякого основания как в законодательных кодексах, так и в научных системах гражданского права обыкновенно определения о праве наследования разбиваются на две группы: одну составляют определения о духовных завещаниях, другую – определения о наследовании по закону. Этого порядка изложения права наследования будем держаться и мы. Заметим только, что все-таки деление права наследования на завещательное и законное имеет в науке лишь весьма скромное значение: во-первых, потому, что само наследование по завещанию, как мы сейчас видели, собственно, есть законное, а во-вторых, потому, что это деление не проникает все право наследования, а касается только открытия его в пользу того или другого лица, следовательно только призыва наследника. Например, определения об охранении наследства, о принятии его и о последствиях, возникающих отсюда для наследника, одинаковы как для завещательного, так и для законного права наследования: можно только сказать, что лицо делается наследником двумя путями, – или по завещанию, или по закону, – но как скоро достигает пункта, на котором делается наследником, то идет уже одним путем. 1. ПРАВО НАСЛЕДОВАНИЯ ПО ЗАВЕЩАНИЮ Существо, условия действительности и порядок составления духовного завещания § 63. Духовное завещание, духовная есть удовлетворяющее известным законным условиям изъявление воли лица относительно судьбы его имущественных отношений в случае смерти. Иначе определить духовного завещания нельзя. Нельзя, например, применить к нему понятие римского права о тестаменте (testamentum) как акте назначения наследника – лица, которому предоставляется быть преемником юридической личности наследователя. Потому что хотя наше право наследования отчасти развивалось под влиянием римского, воззрение его на завещание как на акт назначения преемника юридической личности завещателя не привилось нашему обществу: законодательству нужно было особо указать все последствия осуществления права наследования, так что уже никакие другие последствия у нас не получают места. Мало того, по нашему праву нет даже необходимости, чтобы воля завещателя охватывала все имущественные отношения, как по римскому праву: мы говорили уже, что положение римского права: nemo pro parte testatus, pro parte intestatus decedere potest, развившееся в римском историческом быту, юридически, в связи с понятием о преемстве личности наследодателя, а также о завещании как законодательном акте, – к нашему праву не применяется. Наконец, по нашему праву нет даже необходимости, чтобы воля завещателя касалась одних его имущественных отношений: она может касаться и других предметов, например, назначения опекуна остающимся малолетним детям завещателя [1379] У нас даже встречаются завещания, которые не имеют никакого юридического содержания, а все содержание их составляют распоряжения завещателя насчет его погребения или его наставления детям и т. п. Наши древние духовные завещания по преимуществу имели значение нравственно-религиозное и только между прочим касались имущественных отношений завещателя, так как отношения эти близки каждому, и завещателю естественно было коснуться их в своих предсмертных распоряжениях [1380] При всем том, рассматривая духовное завещание как акт юридический, и притом составляющий основание для права наследования в имуществе завещателя, мы вправе дать ему то определение, которое выражено в начале [1381] Завещателем может быть только лицо, способное к гражданской деятельности [1382] Отсюда несовершеннолетний, т. е. не достигший 21 года от рождения, не считается готовым к составлению завещания, так что составленное лицом раньше этого времени признается недействительным, хотя бы лицо умерло до наступления совершеннолетия. Далее, лицо, лишенное всех прав состояния, как не способное к гражданской деятельности, также не может составить духовного завещания, как скоро приговор о лишении прав состояния уже ему объявлен. Но завещание, составленное таким лицом до объявления приговора, хотя бы уже во время содержания под стражей, признается действительным (если лицо это умрет до объявления ему приговора; если же оно умрет уже после объявления приговора, то хотя бы завещание и было составлено до объявления приговора, оно никакой силы не имеет. Лишение прав есть основание наследования по закону [1383] , а не по духовному завещанию; завещание есть изъявление воли лица на случай смерти, а не на случай лишения прав. – А. Г.). Наконец, завещание умалишенного как лица, не способного к гражданской деятельности, также не признается действительным. Но завещание, составленное лицом до умопомешательства или уже по выздоровлении от него, признается в силе, так что недействительность относится только к завещанию, составленному во время умопомешательства. Законодательство относительно умственных способностей завещателя выражается так: « Духовное завещание должно быть составляемо в здравом уме и твердой памяти» [1384] Выражение «здравый ум», конечно, указывает на нормальное состояние умственных сил; но «твердая память» есть не более, как привесок, сам по себе не имеющий значения: бывает, конечно, состояние беспамятства, но оно в то же время есть и отрицание здравого ума. Поэтому достаточно сказать только, что завещатель при составлении завещания должен быть в здравом уме, так как помешанные не считаются способными к гражданской деятельности. Объективным критерием для определения умопомешательства служит официальное признание лица помешанным, так что по отношению ко всем другим гражданским актам лица их действительность или недействительность определяется по тому, составлены ли они до или после признания лица помешанным. Но по тому соображению, что духовные завещания нередко пишутся в предсмертные минуты, когда физические и умственные силы лица находятся уже в крайнем изнеможении, независимо и от официального признания лица помешанным, следует допускать спор против действительности духовного завещания, как составленного не в здравом уме, и как скоро расстройство умственных сил завещателя в минуту составления завещания доказывается, оно должно быть признано недействительным. Только, разумеется, нелегко доказать расстройство умственных сил завещателя – разве что в самом завещании есть какие-либо несообразные распоряжения, обличающие ненормальное состояние умственных сил лица. Возникает относительно духовного завещания еще вопрос: действительно ли оно, если составлено лицом уже по признании его со стороны губернского правления выздоровевшим от умопомешательства, но до утверждения со стороны Правительственного сената? Вопрос этот возможен и относительно других гражданских актов. Но едва ли наша практика ответит (на этот нетрудный вопрос отрицательно; Сенат дает санкцию официальному акту, утверждает постановление губернского правления, получающее полную силу с того времени, когда оно состоялось; мало того, закон упоминает лишь об одном ограничении, испытываемом в этот период лицом выздоровевшим: только имение его остается под опекою [1385] . – А. Г.). Наследником по духовному завещанию может быть назначено только лицо, способное к приобретению завещаемого права, так что одной общей способности обладать имущественными правами еще не достаточно [1386] Поэтому, например, церкви и монастыри не могут наследовать по завещанию недвижимые имущества, по крайней мере без особого на то разрешения со стороны верховной власти; как и монашествующие, лишенные прав, карантинные чиновники – после лиц, умерших в карантине, и др. [1387] Одно лицо может быть назначено наследником или несколько лиц, но в последнем случае каждый из наследников должен быть лицом, способным к приобретению завещаемого права: иначе завещание по отношению к нему остается без силы. Только имущества благоприобретенные подлежат завещательному распоряжению со стороны их собственника [1388] Имущества же родовые могут подлежать завещательному распоряжению только в двух случаях, и то в ограниченной мере. 1) Беспотомственному собственнику родового имущества предоставляется завещать его, в целости или только в части, одному из членов того рода, из которого перешло имущество к настоящему собственнику. Так что он может назначить наследником дальнейшего по степени родственника, мимо ближайшего, или устранить одинаково близкого [1389] . 2) |