Алхимик. Питер ДжеймсАлхимик Peter James

• Название: Питер ДжеймсАлхимик Peter James
• Анкор: Алхимик
• Дата: 20.03.2022
• Размер: 2.97 Mb.
• Имя файла: Алхимик.pdf
• Тип: Документы; #405303
• страница: 19 из 55

40
В четверть седьмого Монти на лифте спустилась в холл. Обычно она покидала здание позже, чтобы переждать час пик на дорогах, но сегодня вечером по пути домой ей еще надо было кое-чем заняться.
Ручейки сотрудников текли через три турникета службы безопасности.
Она выбрала средний, с удовольствием отметив, что его контролирует выходец с Ямайки Уинстон Смит, с которым она иногда перебрасывалась словами.
Его неизменно грустное выражение лица всегда заставляло ее остановиться на минуту и подбодрить его. У них установились своеобразные дружеские отношения, когда она впервые прочитала его имя на значке. Она спросила, знает ли он, что носит имя героя книги Оруэлла
«1984»? Он этого не знал, но, отправившись на поиски, он купил ее, с удовольствием прочел и с тех пор спрашивал ее совета относительно других книг; в ночную смену у него было вдоволь времени для чтения.
Когда она остановилась рядом с ним, Уинстон чихнул.
– Простите, – просипел он, вынимая носовой платок и сморкаясь. – С
вами все хорошо, мисс Баннерман? Слышал, вы пострадали в той истории на прошлой неделе.
– Спасибо, у меня все прекрасно.
– Это было просто ужасно. Пока так и не выяснили, что же там случилось?
– Нет, – ответила она.
– Мне нравился мистер Силс. Не так чтобы очень, но он был хорошим человеком, веселым парнем. – Он снова чихнул.
– Вы простудились?
Он кивнул:
– У меня это постоянно. И будет длиться до Рождества.
– Вы пробовали принимать витамин С, цинк и чеснок? Для меня это самое надежное средство.
Он шмыгнул носом:
– У меня не просто обыкновенная простуда, мисс Баннерман. Она у меня длится почти весь год, появляется и исчезает… думаю, поэтому меня тут и держат.
Она удивленно посмотрела на него:

– Что вы имеете в виду?
Он обвел взглядом вестибюль и, убедившись, что их никто не слушает,
все же понизил голос:
– Потому что я участвовал в испытаниях.
– В каких испытаниях?
Он еще больше понизил голос:
– Десять лет назад… да, примерно так… сотрудникам предложили по тысяче фунтов каждому, если они проверят на себе действие нового лекарства, созданного в компании. Вот с тех пор я практически постоянно страдаю простудой.
– Что это было за лекарство? – пораженная ужасом, спросила она.
Он вскинул руки:
– Они нам не сообщили.
Звякнул подошедший лифт, створки разошлись, и несколько человек через холл двинулись в их сторону. Ни Монти, ни Уинстон Смит не проронили ни слова, пока те не исчезли в ночи.
– И вам не говорили, для чего предназначено это лекарство?
– Я нуждался в дополнительном заработке… я не мог и подумать, что оно способно причинить вред, – ведь в таком случае людям его не давали бы.
– Что случилось с остальными, кто принимал его?
Он пожал плечами:
– Об этом я ничего не знаю.
Проверка действия лекарств на добровольцах была обычной практикой.
Для проверки токсичности все новые препараты сначала тестировались на грызунах, а порой и на других животных; после этого следовали четыре этапа испытаний на людях – первым делом на маленькой группе добровольцев, которым часто за это платили.
– И вам так и не дали никакой другой компенсации?
– Я предполагаю, что в качестве компенсации меня держат на этой работе. Я не мог бы получить никакую иную – болею по три месяца в году,
и бывает так плохо, что не могу встать с постели.
Монти одновременно охватили жалость к несчастному и гнев по отношению к компании, которая использует его таким образом.
– Бедняга. И что вы думаете обо всем этом?
– Я чувствую горечь, мэм, но практически ничего не могу сделать. – Он улыбнулся. – Читаю книгу, что вы мне посоветовали на прошлой неделе.
Грэм Грин «Брайтон Рок». Этот Пинки… вот уж точно плохой человек.
– Напоминает мне доктора Кроу, – сказала она.

Охранник хмыкнул:
– Вот это точно! Мне нравится. – Он снова хмыкнул. – Теми испытаниями руководил доктор Кроу – он и давал мне пилюли.
– Он лично?
– Да. И проявлял большой интерес.
– Я поговорю с ним.
Несмотря на смуглый цвет лица, было видно, как Уинстон Смит побледнел и встревожился.
– Нет… прошу вас, не делайте этого. В том контракте, что я подписал,
говорится, что я не должен никому ничего рассказывать. Не стоит поднимать шума – это может стоить мне места.
– О’кей, не беспокойтесь. – Про себя она подумала, имеет ли смысл все рассказать Рорке. Но расследование все равно приведет к Кроу, поняла она. – Я никому не скажу ни слова.
– Благодарю вас, мисс Баннерман. Приятного вам вечера. Если вспомните еще какие-то книжки, дайте мне знать.
Задумавшись, она кивнула:
– Ладно. Бейтс – когда-нибудь читали его?
Охранник решительно покачал головой.
– «Первые почки мая». Забудьте телесериалы, прочитайте хоть одну из его книг.
– Бейтс, – задумчиво сказал он. – Завтра же зайду в библиотеку. – Он снова чихнул.
Монти улыбнулась и пошла к автостоянке.
Последствия аварии на Вестуэй вызвали затор на трассе, и Монти потребовалось больше часа, чтобы добраться до М4, где движение было поспокойнее. Но она не переживала из-за столь хаотичного движения; она была благодарна, что темный салон машины дал возможность уединения, и провела это время, погрузившись в размышления.
Она раз за разом задавала себе вопросы о смерти Силса. Была ли она преднамеренна? Как-то связана с его новой работой? Но «Бендикс Шер» не может убивать увольняющегося работника. Ни в коем случае – несмотря на обвинения в адрес компании, которые отец сегодня выдал за ланчем. Ее слегка смущало, что он все их вывалил перед Коннором Моллоем, хотя не могла отделаться от ощущения, что американец с симпатией относится к воззрениям отца.
Нечего было и сомневаться, что ланч прошел без большого успеха.
Отец вообще был в мрачном настроении, и, принявшись за обличения, он

по очереди вынес «вперед ногами» «Бендикс Шер», Билла Клинтона и патентную систему США. Моллой же был подчеркнуто вежлив, отвечал спокойно и умно и пару раз даже заставил отца засмеяться. Чем чаще она видела его, тем больше он ей нравился, и она спрашивала себя, помнит ли он предложение, которое сделал ей в больничной палате, – вдвоем сходить на ланч. Она на это надеялась. И еще надеялась, что отец не пошлет его подальше.
Она включила радио, пробежалась по станциям, но поняла, что мысли настолько жгут ее, что она не в состоянии слушать. Неужели кто-то выяснил, что Джейк Силс собирался тестировать эти таблетки
«Матернокса»? А если они знали о вовлеченности Силса, то, наверное,
знали и о ней. И если они ничего не предприняли до смерти Джейка, то уж сейчас-то медлить не будут. Ее появление в столь ранний час – вот и объяснение.
Она вспомнила о той девушке-репортере Зандре Уоллертон и почувствовала такой страх, что стала пристально вглядываться в зеркало заднего вида, но сквозь треснувшее пластиковое окно мягкой подъемной крыши ничего не увидела, кроме ярких пятен света.
Перестань, Монти, ты становишься параноиком.
Она успела увидеть съезд на Рединг, проехала небольшую дистанцию по кольцевой дороге, подрулила к автобусной остановке, чтобы разобраться в чертежике, который набросала на обратной стороне конверта, и двинулась дальше. Оставив за собой примерно милю, она повернула налево, где тянулся целый ряд магазинчиков, посмотрела в зеркало. Похоже, за ней никто не следил.
Она медленно ехала по улице, уставленной современными домиками- коробками, увидела номер 31 и припарковала машину сразу же за ним. Два изящных каретных фонаря освещали декоративную дверь в стиле времен
Регентства, а когда она открылась, входной колокольчик сыграл какую-то знакомую мелодию, которую она сейчас не могла вспомнить.
Дверь ей открыла полная женщина лет шестидесяти, на несколько дюймов ниже ее самой. Мимо проскочил рыжий кот, и на Монти пахнуло сильным запахом жареной рыбы. Когда женщина узнала Монти, она уважительно выпрямилась.
– Мисс Баннерман… добрый вам вечер, – сказала она с приятным уэльским акцентом.
Монти встречалась с этой пожилой женщиной лишь однажды, на их ежегодной рождественской вечеринке.
– Надеюсь, что не обеспокоила вас. Я не прервала ваш ужин?

– Нет, мы примерно час назад покончили с чаем… он просто что-то смотрит по телику. Пожалуйста, заходите.
Монти оказалась в маленькой прихожей, где ее ноги тут же утонули в толстом оранжевом ковре. Из комнаты до нее донеслись звуки пулеметных очередей, визг тормозов и бравурная музыка.
Взглядом женщина попросила Монти подождать и прошла во внутреннюю комнату. Монти, слегка смутившись, услышала почтение в ее голосе.
– Уолтер… это мисс Баннерман… приехала повидаться с тобой. – Она вышла из комнаты. – Он сейчас появится. Могу ли я предложить вам чашку чаю или что-нибудь еще?
– Нет, большое спасибо… я как раз еду домой. Я собиралась заехать пораньше… но пробки просто ужасные.
– Ну, вам тут всегда рады; мы так благодарны, что вы вернули Уолтеру его работу. Он был так несчастен, когда его сократили. Он всегда говорил мне, как ему повезло работать с такими милыми людьми, как ваш отец и вы сами.
Монти покраснела от таких горячих комплиментов и погладила кота,
который терся о ее ноги.
Телевизор внезапно замолчал, и через мгновение появился бывший старший техник-лаборант ее отца. Казалось, что за последние пару недель он заметно состарился, или, может, дело было в том, что он был не в белом лабораторном халате, таком привычном для Монти.
В свои шестьдесят шесть он был крепко сбит и высок ростом – шесть футов и два дюйма, с симпатичным добрым лицом и аккуратной прической седых волос. Он всегда поражал Монти тем, что казался физически слишком крупным для той деликатной работы, которой занимался в лаборатории, – точно так же, как и сейчас выглядел непомерно большим для этого маленького домика и своей невысокой жены. Монти он всегда казался добрым вежливым великаном.
– Добрый вечер, мисс Монтана, – сказал он. – До чего приятный сюрприз. Вы снова на ногах. Я слышал, вы очень мужественно вели себя.
Она пожала плечами:
– Какая там мужественность… просто я оказалась там и должна была хоть что-то сделать. – Монти улыбнулась. – Я не буду отнимать у вас много времени.
– Проходите, моя дорогая. – Он пригласил ее в гостиную, которая была почти полностью занята набором мебели из трех предметов и большим телевизором.

Она села на диван и почти утонула в нем. Кот немедленно устроился у нее на коленях.
– Брысь, Рыжик! – приказал Уолтер, но кот не обратил на него внимания. Сам хозяин опустился в кресло. – Кажется, я так толком и не поблагодарил вас за то, что вы вернули мне работу.
– Вас никогда не должны были сокращать – это условие было частью соглашения, которое мы заключили с «Бендикс Шер». – Она посмотрела на пляшущие языки пламени в электрокамине. – Допускаю, что такие накладки иногда случаются в больших организациях. Как у вас складываются дела?
– Грех жаловаться. Работа довольно интересная, хотя волокиты и канцелярщины выше головы. Любую заявку на все и вся приходится заполнять в трех экземплярах.
Она улыбнулась:
– Одна из жалоб, которые я вечно слышу от отца.
Кот стал громко мурлыкать.
– Как он?
– Все такой же. Получил лабораторию, воплощенную свою мечту, но у него всегда есть еще какие-то требования. Я думаю, что в глубине души он никогда не хотел расставаться со старой лабораторией. Я знаю, что ему вас не хватает.
– А мне – его. И всех вас не хватает. – Он пожал плечами. – Как ни жаль, ничто в жизни не может длиться вечно.
Она посмотрела на этого пожилого человека. Внезапно ее охватило чувство ответственности за все те перемены, которые так сказались на жизни их сотрудников.
– Уолтер, мне нужна ваша помощь, но я не хотела говорить об этом по телефону.
– Потому что его прослушивают?
Она вытаращила глаза.
Заметив ее изумление, Уолтер Хоггин сказал:
– Ходят самые разные слухи. Говорят, что все лаборатории на прослушивании… в «Бендиксе» весь штат службы безопасности ничего не делает, а только круглые сутки шпионит за всеми нами. – Он рассмеялся. –
Вы, наверно, уже знаете, но я только сегодня услышал, что сотрудникам не разрешается заниматься делами ни в поезде, ни в самолете – из-за опасений промышленного шпионажа. За такие проступки вас ждет немедленное увольнение.
Она кивнула:

– Должно быть, это самая параноидальная компания в мире.
– На другой же день после разговора с прессой я получил основательный разнос. Решил, что меня выставят. После всех хлопот,
которые вам достались из-за меня, это было бы просто позором. – Он помолчал. – Так о чем же вы хотели попросить?
Монти перевела дыхание:
– Мне нужно, чтобы вы кое-что сделали… достали для меня…
Уолтер не скрывал своего удовлетворения.
– Вы же знаете: для вас – все, что угодно.
– Вам знаком такой препарат – «Матернокс»?
Он смутился:
– Конечно. Он входит в круг моих обязанностей. Мы постоянно выпускаем это изделие.
– Мне нужно провести кое-какое детективное расследование. – Монти открыла свой ежедневник и нашла страницу, на которой записала все подробности, сообщенные Губертом Уэнтуортом во время их последней встречи. – Мне нужно знать – сможете ли вы раздобыть образцы капсул
«Матернокса», если я вам дам номер серии? Как вы думаете, удастся ли вам это сделать? И другие образцы наудачу из других серий?
Он посмотрел на номер серии и потер подбородок; лоб его рассекла глубокая морщина.
– Я… я не знаю, может, это совпадение, но именно эту серию я искал для репортера – для той, которая сказала, что она доктор Фармер.
Монти внимательно посмотрела на него:
– Ее настоящее имя Зандра Уоллертон?
– Я не знаю… они мне не сказали. – Морщина углубилась. – Может,
они и упоминали его. Говоря по правде, я был не в лучшем состоянии.
Повидаться со мной пришел сам майор Ганн, начальник службы безопасности, и он был довольно мрачен. Честно говоря, я думал, мне придется за что-то отвечать.
Эти новости встревожили Монти.
– Если вам могут угрожать какое-то неприятности, ни о чем не беспокойтесь, Уолтер. Хорошо? Я не хочу, чтобы вы рисковали работой из-за моей просьбы.
– Пусть вас это не волнует, мисс. Если вам нужны образцы этих капсул,
я их для вас раздобуду.
Монти почувствовала прилив восторга.
– Может потребоваться день или два… то есть мне придется найти способ получить их, ни у кого не вызывая интереса.

– Конечно. Нет никакой спешки, просто сделайте то, что вам под силу. – Внезапно она занервничала. – И будьте очень осторожны – ради вас самих. Прошу вас, Уолтер.
– Буду. – Он уверенно улыбнулся ей.

41
Лондон. Вторник, 15 ноября 1994 года
Ресторан был почти пуст, и заунывная тайская музыка лишь усугубляла мрачное настроение, царящее в этом заведении. Темно-синие скатерти,
светло-голубые стены, экзотические рыбы, плавающие в освещенных гротах огромных аквариумов. Две официантки с застывшими восковыми улыбками на лицах.
Анна Стерлинг, облаченная в свой обычный наряд из мешковатого свитера и черных легинсов, опустила меню – большой ламинированный лист в папке с мраморными разводами, на которой золотом был вытиснен буддийский храм, – и посмотрела на Монти.
Сегодня вечером Анна была в хорошем настроении, счастливой и куда более раскованной – такой Монти давно уже ее не видела. Ее густые вьющиеся волосы были завязаны узлом на затылке, а лицо снова обрело изящество и тонкость черт.
– Я беременна! – объявила Анна.
– Ну! – сказала Монти. – В самом деле?
– Да. В самом деле!
– Это чудесно! Как давно ты узнала? – Она старалась не показать виду,
что вместе с радостью, которую она испытала за свою подругу, ее кольнула и ревность.
– Получила подтверждение сегодня утром. У меня уже шесть недель,
но я не хотела слишком рано делиться надеждами.
– Когда срок родов?
– Десятого июня.
– Прекрасно! – сказала Монти. – Какая чудесная новость! Мы должны отметить ее шампанским!
Анна отрицательно покачала головой:
– Я хочу несколько недель продержаться на низкокалорийной диете –
пока не пройдет опасный период. Я никому не собиралась рассказывать –
только тебе и Марку. Мне почему-то кажется, что это плохая примета –
начать рассказывать всему миру.
Монти кивнула:
– Так как ты себя чувствуешь? Должно быть, вне себя от счастья.
– Так и есть. И еще я немного нервничаю… – Она прервалась, делая

заказ подошедшей официантке.
Монти, сидевшая по другую сторону стола, думала, как за эти годы изменилась ее подруга, и пыталась понять, изменилась ли она тоже. В
школе Анна была сущим сорванцом; она была не чужда эскападам и в любом коллективе тут же становилась лидером; в их браке с Марком именно Анна играла главенствующую роль. В каком-то смысле она была воплощением современной женщины, и тем не менее, когда Монти смотрела на нее, она убеждалась, что в Анне появилось что-то совершенно новое – глубокое восхищение той искоркой человеческой жизни, которую она носит в своем чреве.
В памяти Монти скользнула черная тень. «Матернокс». Беременность
Анны объясняется тем, что она принимала «Матернокс»? «Матернокс» ли помог ей забеременеть?
И должна ли она предупредить ее?
Предупредить о чем? Три беременности из миллионов и миллионов успешных беременностей с помощью «Матернокса» кончились неудачами?
Тем более нет никаких доказательств, что причиной проблемы был именно
«Матернокс», – требуется отследить гораздо больше случаев, чтобы была установлена причинная связь. Предупреждение может напугать ее…
может, это бессмысленно?
И поблагодарит ли ее Анна? Или подумает, что это зависть? Укол задетого самолюбия?
Монти решила, что, рассказав ей, она ничего не добьется, во всяком случае сейчас, пока у нее нет на руках более убедительных доказательств.
Так что она подождала, пока появились их напитки, и, подняв свой бокал,
чокнулась с Анной.
– За малыша!
– Я хочу, чтобы ты была крестной матерью, Монти. Будешь?
Монти сделала глоток и почувствовала на губах холод ледяных кубиков.
– Конечно, – сказала она. – Спасибо тебе, я… я очень рада. Ты уже придумала имя?
– Да. И даже два – для мальчика и для девочки.
«Господи, – подумала Монти, – как я надеюсь, что у нее все пройдет хорошо. Я сделаю все, что могу. Честное слово!»

42
– Еще одна случайность?
При звуке голоса Чарли Роули Коннор вынырнул из своих размышлений.
– Насколько я знаю, нет.
В дверном проеме кабинета появился Роули в привычном для него растерзанном виде. На его круглом блинообразном лице сохранялась какая-то одутловатость, словно он гулял допоздна.
– Не мог не удивиться, когда вчера увидел, как ты сидишь в кафе и дружески болтаешь с Баннерманами, рère et fille
[18]
. А с ней стоит провести время.
Коннор кивнул:
– Стоит.
– Может, какой-то пункт в кодексе правил и запрещает сотрудникам трепаться между собой. И я бы не стал утверждать, что этого нет…
Коннор поймал себя на том, что ему плевать на эти правила, и он осознал, почему так хорошо себя чувствует. Потому что его тянет к девушке, с которой он даже не встречается. Пока еще.
– Ты-то уже обзавелся очень симпатичной подружкой, – сказал он,
смутно вспоминая ту Луизу, которая как хозяйка распоряжалась на обеде у
Роули, успевая делить свое время между кухней и обеденным столом.
– Лулу? – Лицо Роули обрело болезненное выражение, словно кто-то напомнил ему о долге. – М-да… Лулу – это то, что надо. – Он обвел взглядом кипы документов. – Чертовски глупо являться на работу в пьяном виде, – сказал он, быстро возвращаясь к первоначальной теме разговора. –
И представить себе не мог такую компанию. Невероятно!
– Слишком невероятно, – с нажимом сказал Коннор, но Роули этого не заметил.
Даже яркое утреннее солнце не смогло устранить опасений Монти, о которых она думала, пока шла по автостоянке. Они усилились, когда она оказалась в тени монолита Бендикс, где воздух был прохладнее, и когда вошла в белое мраморное великолепие холла, напоминавшего кафедральный собор.
Было половина двенадцатого. Пару предыдущих часов Монти провела

в старой лаборатории в поисках архивных папок, где должна была храниться информация о публикациях отца, в которой нуждался Коннор
Моллой, и сейчас она тащила под мышкой два толстых конверта с фотокопиями.
В холле стоял легкий гул и кипела бурная деятельность; в разные стороны текли потоки сотрудников, напоминавших рабочих муравьев;
через турникеты проводили и выпроваживали гостей, в полном цветочными ароматами воздухе звучали дружелюбные слова встречи и прощания сильных мира сего.
Как ни странно, все лифты были заняты. Дожидаясь, Монти пыталась рассмотреть себя в медной полировке одной из дверей, но она была слишком мутной, чтобы служить зеркалом.
Спала она очень плохо: ее бесконечно мучили тревожные мысли об
Анне Стерлинг, которая производит на свет чудовищно изуродованного младенца и раз за разом обращается к ней с вопросом: «Почему ты не сказала мне? Почему ты не сказала мне?»
Она отвлеклась, потому что вроде бы услышала шипение спускающегося лифта. Звук стих. Видимо, это прошел лифт директора, в котором она побывала несколько раз, когда шли переговоры о покупке лаборатории отца. Этот лифт функционировал отдельно от всех прочих.
Должно быть, он спускался вниз, к бассейну.
Раздался короткий звонок, и створки дверей за ее спиной разошлись.
Повернувшись, она последовала за группой японских бизнесменов,
которые, пока лифт поднимался, стояли в послушном молчании.
В своем кабинете она включила компьютер и вывела на экран полный список запросов Коннора Моллоя. Затем позвонила ему по внутреннему.
Она сомневалась, на месте ли он, и была удивлена, когда он сразу же снял трубку.
– Коннор Моллой.
– Говорит мисс Баннерман. Вы очень заняты сегодня утром? – спросила она и с удовольствием отметила, как он оживился, узнав ее.
– Привет! Занят? Вы шутите? Я чувствую себя как египетский фараон,
замурованный в пирамиде. Вам стоит зайти и посмотреть, сколько вокруг меня бумаги. В жизни не видел столько досье. Чего ваш отец старался добиться – попасть в Книгу рекордов Гиннесса как ученый, написавший документов больше любого из своих коллег? Сдается мне, что каждый раз,
отправляясь в ванную, он в письменном виде оповещает об этом… то есть я хочу сказать, что удивлен, почему он, черт возьми, не публикует список своих покупок… или, может, он есть, но я до него еще не добрался!

Если бы такую тираду выдал кто-нибудь другой, Монти разгневалась бы. Но Коннору она просто улыбнулась:
– Да, он ужасно беспорядочен… вполне возможно, что вы где-то обнаружите и перечень покупок.
– Боюсь, что мне нужна ваша помощь. Как прошел вечер?
Вздрогнув, она подумала, что Коннор имеет в виду ее визит к Уолтеру
Хоггину. Этого не может быть. Он никоим образом не мог узнать о нем и задал совершенно невинный вопрос.
– Прекрасно, спасибо, – испытывая легкое удивление, ответила она.
– Мне понравился наш ланч в понедельник. Ваш отец – настоящая личность.
– Что есть, то есть.
– А не могли бы мы с вами вдвоем посидеть за ланчем… в любой день на этой неделе?
«Не упусти своего шанса, – подумала Монти. – Я могу быть свободна в любой день». Но она не хотела, чтобы Коннор знал об этом.
– Проверю свое расписание. – Она переждала несколько секунд. – Могу только сегодня или завтра.
– Так как насчет сегодня?
– Отлично. Я встречу вас в кафе?
– Я думаю, что мы могли бы пойти в какое-нибудь другое место… так сказать, сменить декорации. Дальше по улице есть небольшой итальянский ресторанчик – выходите из центральных дверей, поворачиваете направо,
доходите до следующего светофора – и заведение на углу. Именуется
«Венеция».
– Я могу встретить вас внизу, в холле. Не проще ли будет?
– Нам лучше добираться по отдельности, – уклончиво ответил он. –
Встретимся в час. Вас устраивает?
– Прекрасно.
– Я позвоню им, проверю, есть ли у них столик. Если возникнет какая- то проблема, я тут же перезвоню вам.
Положив трубку, Монти прямиком направилась в туалет, чтобы тщательно проверить состояние своего макияжа и прически.
Когда она явилась в «Венецию», Коннор Моллой уже был там, он занял столик в алькове. Это было шумное заведение, известное со стародавних времен; на стенах висели туристские плакаты с видами Венеции, а приглушенный свет создавал некоторую видимость уединения.
Когда она появилась, Коннор встал, приветствуя ее.

– Привет! – сказала она, чувствуя прилив возбуждения. На его лице была теплая улыбка, а темно-карие глаза смотрели на нее с выражением откровенной радости.
Он помог ей освободиться от пальто и придержал кресло, когда она садилась.
– Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?
Она посмотрела на стоящую перед ним пустую бутылку «Сан-
Пелегрино» и улыбнулась.
– Большой бокал минеральной воды со льдом, будьте любезны.
– Если хотите, можете взять что-то и алкогольное…
Она покачала головой:
– Разве мы можем нарушать правила компании?
Он бросил на нее взгляд, пытаясь понять, шутит ли она, и ухмыльнулся в ответ:
– Не исключено, что они ловят кого-то в коридоре и просят подышать в трубочку.
– Меня ничто не удивит, – сказала она. – Но зачем вся эта секретность?
Почему нас не должны были увидеть вместе?
Он кивнул официантке и попросил принести еще порцию воды «Сан-
Пелегрино», а затем снова посмотрел на Монти:
– Общение сотрудников между собой не поощряется.
– Но конечно же, предполагается, что во время работы у нас будут ланчи. – Она улыбнулась. – Разве это не легкая паранойя?
– Что касается «Бендикс Шер», то сомневаюсь, что какой-то уровень паранойи будет для него достаточным.
Посмотрев на него, она вдруг с содроганием вспомнила тот день, когда
Джейк Силс, осмотрев паб, внезапно замкнулся. Но «Бендикс» не может все время следить и держать под контролем всех своих сотрудников. Это невозможно. Да и зачем им это надо?
– Вы потрясающе выглядите! – внезапно сказал он. – И мне нравится,
как вы одеты.
Она, удивившись, коснулась своей курточки:
– Это? Просто старая моя вещь, которую я натянула сегодня утром,
чтобы согреться.
– Она вам очень идет.
– Спасибо, – польщенно сказала она ему, обратив внимание на его двубортный костюм современного кроя. В его отношении к ней было что- то заботливое и в то же время надежное, что заставляло ее в присутствии
Коннора чувствовать себя спокойно и уверенно.

– А теперь расскажите мне о себе, – попросил он. – У вас есть бойфренд?
Принесли ее напиток. Официантка наполнила полстакана, вручила им меню и удалилась. Монти отрицательно покачала головой, чувствуя полную раскованность:
– В данный момент – никого, о ком стоило бы говорить.
Он кивнул. Между ними воцарилась атмосфера необременительного молчания и ожидания чего-то. Но следующие слова Коннора застали ее врасплох:
– Значит, так… почему вы думаете, что смерть Джейка Силса была неслучайной?
– Вы имеете в виду то, что я сказала в больнице? Наверно, в то время я еще не оправилась от потрясения.
– Мне же показалось, что с вами все хорошо. Строго говоря, вы производили впечатление абсолютно собранного и рационального человека, учитывая, через что вам пришлось пройти. – Патентовед вскинул бровь. – И какой-то весьма очевидный факт заставил вас почувствовать –
тут что-то не так.
– Я… – Она провела пальцем по кромке стакана, обвела взглядом зал и наклонилась поближе к нему. – Да, там что-то было… но немного.
– Расскажите. Вы можете полностью доверять мне – ни одно ваше слово не выйдет за пределы этого столика.
Она рассматривала его лицо, ловила выражение глаз. «Да, – подумала
Монти, – вы для меня совершенно чужой человек, но тем не менее я не могу отделаться от ощущения, что хорошо знаю вас».
Она рассказала ему о Губерте Уэнтуорте, о том, как он в первый раз пришел к ней с рассказом о трагедии его дочери. И о двух других женщинах, которые умерли при родах, произведя на свет детей с синдромом циклопа. И как она попросила Джейка Силса раздобыть ей информацию о капсулах «Матернокса». Затем странный взлом квартиры
Зандры Уоллертон и вслед за ним – ее гибель. Наконец она рассказала ему,
как после смерти Джейка она встретилась с Уолтером Хоггином.
Когда она закончила рассказ, у нее дрожали руки. Она попыталась поднять свой стакан, но внезапно поняла, что может и не удержать его.
– Рациональное объяснение всех этих фактов заключается в том, что все это просто совпадение. Так?
Теперь лицо Коннора обрело сдержанное выражение.
– Вы в самом деле так думаете?
– Я на это надеюсь.

– «Бендикс Шер», – тихо сказал американец, – в глазах общества обладает благородной физиономией, но на самом деле никто из нас ничего не знает о большинстве его директоров. Фактически мы даже не знаем, кто владеет компанией. Единственное, что мы знаем доподлинно, – при наличии таких лекарств, как «Матернокс», пользующихся, мягко говоря,
повышенным спросом, на кону целая куча баксов.
– Достаточная для того, чтобы убивать?
– Несколько лет назад Всемирная организация здравоохранения публично обвинила «Бендикс Шер» в том, что за месяц он убивает больше детей, чем бомба в Хиросиме.
– Что?
– Посредством своей техники продажи порошкового молока в странах третьего мира. Вы не слышали об этом? «Бендикс Шер» так никогда и не обратился в суд. А учитывая его сутяжнический характер, это весьма смахивает на признание вины, не так ли?
Монти нахмурилась.
– Этакая маленькая элегантная подлость. У них есть целая команда коммивояжеров, которые в таких странах, как, например, Эфиопия,
представляются врачами и медсестрами. Имея дело с беременными женщинами, они объясняют им, что на Западе давно уже не кормят детей грудью – это негигиенично, и в порошковом молоке гораздо больше витаминов. И предлагают женщинам после рождения ребенка бесплатный запас питания на целый месяц. – Отпив воды, Коннор продолжил: – Таким образом, мать кормит ребенка порошковым молоком весь первый месяц, в течение которого ее собственное, натуральное молоко исчезает. И им приходится в течение пары лет покупать порошковое молоко у «Бендикс
Шер». Половина из них не могут себе позволить такие траты, и их дети голодают; те же, у кого есть средства позволить, разводят молочный порошок загрязненной водой, но очень скоро выясняется, что он не содержит тех антител, которые есть в их естественном молоке. И
догадайтесь, кто же оказывается рядом, чтобы снабжать их необходимыми лекарствами. Картина ясна?
Полная ужаса, она кивнула.
– Вот так, – сказал он. – Если взять эту историю с «Матерноксом» – что при таком размахе значат несколько жизней?
– Вы в самом деле… – У нее перехватило дыхание. – Вы в самом деле думаете, что компания способна убивать людей? Зандру Уоллертон,
Джейка Силса?
К их столику подошла официантка.

– Будьте любезны, еще пару минут, – сказал Коннор и снова посмотрел на Монти. – Я не просто думаю, что компания на это способна. Я знаю.
– Как вы можете это знать?
– Вы должны поверить мне, Монтана. Я знаю.
Монтана была настолько сбита с толку, что почти не обратила внимания, как Коннор в нарушение требований компании назвал ее по имени.
– Это порошковое молоко… просто ужасно… но «Бендикс», вероятно,
аргументирует свои поставки тем, что у детей из третьего мира высокий уровень смертности, уверена, они могут подогнать статистические данные о том, что порошковое молоко в самом деле спасает жизни.
– Именно это они и делают. Но остается тот факт, что компания никогда не подает в суд иски по поводу оскорблений чести и достоинства.
Монти пыталась понять, куда на самом деле клонит этот человек. Она без всякого интереса просмотрела меню. Может, его сообщение и соответствует истине, но для нее оно уж очень смахивает на воинственную риторику студентов, на паранойю типа «маленький человек против больших институций», которая была в ходу в студенческих кампусах в шестидесятых и семидесятых годах.
– Если вы так относитесь к «Бендикс Шер», – забросила она пробный шар, – почему вы на них работаете?
– В данный момент я не могу вам на это ответить, – сказал он.
– Вот как?
– Придет день, когда вы все поймете – я надеюсь.
Она улыбнулась:
– Вы весьма таинственны.
Он отреагировал на это замечание небрежным движением бровей и откинулся на спинку кресла.
– Расскажите мне побольше, что представлял собой Джейк Силс.
– Я очень мало знала его. Он был… мне так казалось… довольно самоуверенным. Явно не по меркам «Бендикса».
– То есть он мог кого-то раздражать?
– Уверена, что так и было. Он действовал мне на нервы, и на первых порах мне было с ним трудновато. Но затем я стала уважать его: он был профессионалом до мозга костей и очень, очень дотошным.
– Вы купились на предположение, что он пришел на работу пьяным?
– Мне его продал старший офицер полиции… у него не было оснований выдумывать…
– Силс был в сознании, когда вы подошли к нему?

– Да… но он нес какую-то невнятицу. – И вдруг она кое-что вспомнила. – Кого-нибудь в компании зовут Волком?
– Волком? Как зверя?
– Да.
– Вот уж не знаю. Но думаю, это можно легко выяснить. А в чем дело?
Она вспомнила тот жалкий сдавленный крик, который вырвался из раздавленных тающих губ Силса, крик, перешедший в стон. Волк.
Воооолллк.
Это воспоминание заставило ее содрогнуться.
– Он пытался что-то сказать мне. «Волк» – это было единственное слово, которое он успел…
Американец, не скрывая острого интереса, прищурился:
– Просто «волк»?
– Да.
– Интересно, – не меняя выражения глаз, сказал он. – Очень интересно.
– Почему? – спросила она.
– Здесь делают чертовски хорошие спагетти, – пропустив мимо ушей ее вопрос, сказал он. – Стоит попробовать.
– Это какой-то человек, которого вы знаете?
– Вот уж не важно, – ответил он.
В первый раз с того момента, как она встретила его, Монти заметила,
что Коннор Моллой смутился. Совершенно ясно, слово «волк» что-то значило для него, но, как бы то ни было, он явно не собирался ей ничего объяснять.