Главная страница

Платошкин Н. Упущенный шанс. Жаркое лето 1953 в Германии. Платошкин николай николаевич упущенный шанс


Скачать 1.55 Mb.
НазваниеПлатошкин николай николаевич упущенный шанс
Дата12.03.2022
Размер1.55 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаПлатошкин Н. Упущенный шанс. Жаркое лето 1953 в Германии.doc
ТипДокументы
#393397
страница8 из 20
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   20
Глава IV

Социализм против НАТО. ГДР и ФРГ на фоне германского вопроса (май 1952 –- март 1953 года)
Считается, что «нотная война» вокруг Германии в 1952 году закончилась поражением СССР и победой Запада. На самом деле проиграла единая Германия, а победили Ульбрихт и Аденауэр. Руководство СЕПГ было весьма напугано «нотой Сталина». Позднее, уже после ХХ съезда КПСС, Ульбрихт говорил, что эта нота таила в себе большую опасность: «Немецкое рабоче-крестьянское государство» было в начале 1952 года еще слишком слабым и могло не выдержать испытания на прочность, если бы Запад всерьез воспринял советское предложение о заключении мирного договора и объединении Германии. Теперь, в мае 1952 года, после фактической ремилитаризации ФРГ, у СССР просто не оставалось другого выхода, кроме как всемерно укреплять ГДР в качестве противовеса Западной Германии, чтобы не утратить равного с Западом соотношения сил в дипломатической борьбе вокруг Германии. А это было на руку Ульбрихту и его сторонникам, которые давно тяготились тем, что Москва не дает «зеленый свет» строительству в ГДР социализма.

Примечательно, что аналитики в госдепартаменте США и министерстве иностранных дел Великобритании предсказывали, что заведомо неконструктивный ответ Запада на советские инициативы вынудит Москву укрепить ГДР, в том числе путем расширения властных полномочий СЕПГ и создания восточногерманской армии. Впрочем, для подобных прогнозов не требовалось особых провидческих способностей: если создавалась армия в ФРГ, причем интегрированная в ЕОС (а фактически — в НАТО), то СССР подвергал бы свою безопасность большому риску, не отвечая в таком же духе в ГДР.

Еще в конце февраля 1952 года ЦК СЕПГ принял решение созвать вторую конференцию партии. Однако ее тема объявлена не была, так как все зависело от результатов «нотных переговоров» СССР с западными державами. Еще в 1951 году Гротеволь и Пик говорили лидеру Итальянской социалистической партии Пьетро Ненни, что СССР требует от них «больших жертв» и что, возможно, вскоре СЕПГ окажется в единой Германии на том же положении, что и ИСП в Италии (то есть в роли парламентского меньшинства).

Однако уже первая ответная нота западных держав 25 марта 1952 года показала советскому руководству, что никакой серьезной надежды на прорыв в германском вопросе нет (это был совершенно правильный анализ). Лидеры СЕПГ решили приехать в Москву, чтобы на месте выяснить дальнейшие намерения Сталина и «пробить» наконец санкцию на строительство в ГДР полнокровного социализма.

1 и 7 апреля 1952 года Пик, Гротеволь и Ульбрихт встретились в советской столице со Сталиным, которого сопровождали Молотов, Маленков, Микоян и Булганин. Сталин сказал, что шансов создать единую демилитаризованную Германию практически не осталось. Договор по ЕОС практически готов, поэтому ГДР без лишнего шума следует немедленно приступить к укреплению казарменной народной полиции, чтобы в любой момент быть готовыми к развертыванию на ее основе «народной армии» в составе примерно 30 дивизий (то есть 300 тысяч человек, так как советские дивизии были почти в два раза меньше американских и будущих западноевропейских по численности1). Советский лидер также заявил, что отныне казарменная полиция будет получать современное вооружение из СССР. Чтобы подготовить население ГДР к такому неожиданному повороту дел, предполагалось немедленно свернуть пацифистскую и антимилитаристскую пропаганду. Наоборот, ССНМ, как и советский комсомол, должен был отныне воспитывать молодежь в духе готовности защищать свою родину — ГДР — от внешнего врага. По мнению Сталина, подписание Боннского и Парижского договоров приведет к усилению террористической деятельности Запада против ГДР, поэтому необходимо срочно укрепить демаркационную линию между обоими германскими государствами, превратив ее в нормальную границу2. Непосредственно на линии соприкосновения должны были стоять немцы, а во втором эшелоне советские войска.

##1 Staritz D. Die Gruendung der DDR. Von der sowjetischen Besatzungsherrschaft zum sozialistischen Staat. Muenchen, 1995, S.211.

##2 Ibid.

Делегация СЕПГ была со своей стороны готова обсуждать в Москве эти вопросы и планировала инициировать меры по ограничению и затруднению транспортных коммуникаций Западного Берлина с прилегающей территорией ГДР. Правда, справедливости ради надо сказать, что и Запад готовил подобные шаги (например, рассматривалось прекращение судоходства через английский сектор Западного Берлина, что ставило ГДР в довольно тяжелое положение).

Лидеры СЕПГ получили, наконец, «добро» на начало продвижения к социализму. Однако Сталин советовал не кричать об этом на каждом углу, а проводить политику свершившихся фактов. Например, коллективизацию на селе можно было бы начать, по мнению советского лидера, осенью, не говоря ничего о колхозах и прочих непонятных для немецкого крестьянского уха вещах.

Вернувшись домой, руководители ГДР стали претворять рекомендации Сталина в жизнь, тем более, что они были с ними согласны. 26 мая 1952 года в день подписания Общего договора было опубликовано «Распоряжение о мерах на демаркационной линии между Германской Демократической Республикой и западными оккупационными зонами Германии». Согласно этому документу, МГБ ГДР поручалось принять срочные меры для предотвращения «дальнейшего проникновения диверсантов, шпионов, террористов и вредителей» в ГДР3. Вдоль границы с ФРГ создавалась пятикилометровая особая зона, в которую можно было попасть, только имея специальный пропуск. Первоначально не планировалось перемещать из особой зоны гражданское население в массовом порядке. В приказе по МВД ГДР № 38/52 от 26 мая 1952 года полиции разрешалось выселять из особой зоны иностранцев и лиц без гражданства, лиц, не зарегистрированных по постоянному месту жительства, а также тех, кто совершил уголовные преступления, и имелись основания полагать, что они могут стать рецидивистами. Большой простор для толкования оставляла последняя категория: «лица, которые ввиду их положения в обществе представляют опасность для антифашистско-демократического строя»4. Списки подлежащих выселению в глубь страны составляли совместно органы криминальной полиции и МГБ. В случае несогласия с выселением разрешалось применять силу, однако к таким мерам прибегать почти не пришлось. У «переселенцев» отбирали удостоверения личности. В отдельных случаях полицейские и сотрудники МГБ вели себя грубо, не давали людям достаточно времени на сбор необходимых вещей. Однако обращает на себя внимание тот факт, что подобные рассказы очевидцев были опубликованы только в ФРГ (там операция МВД и МГБ ГДР получила неофициальное название «Паразиты», которое на все лады использовалось западногерманской прессой). Переселяемых сажали в грузовики, и они переезжали на новое место. Кстати, СКК внимательно следила за этим процессом, обращая особое внимание на то, чтобы переселенцев на новом месте обеспечили жильем и работой.

##3 Materialien der Enguete-Komission «Aufarbeitung von Geschichte und Folgen der SED-Dikatatur in Deutschland». Bd.IV. Frankfurt/Main, 1999, S.679.

##4 Цит. по: Mitter A., Wolle S. Untergang auf Raten. Unbekannte Kapitel der DDR-Geschichte. Muenchen, 1995, S.30.

27 мая 1952 года распоряжением министра государственной безопасности ГДР на границе с ФРГ была введена 10-метровая контрольная полоса и 500-метровый «охранный пояс» в рамках пятикилометровой особой зоны. Демаркационную линию (так еще продолжала называться внутригерманская граница) разрешалось пересекать только через специально созданные КПП и при наличии межзональных пропусков.

В конце акции по переселению выяснилось, что основную массу выселяемых составили частники (трактирщики, ремесленники, богатые крестьяне), активные деятели церковных общин, те, что часто посещал ФРГ и Западный Берлин, те, кто регулярно слушал американскую радиостанцию РИАС (находилась в Западном Берлине), а также бывшие члены НСДАП. В некоторых населенных пунктах, особенно в тех, где на выборах в Народную палату было подано много голосов против единого списка Национального фронта, было выселено до 20% жителей. Многим удалось перейти в ФРГ, так как стали распространяться слухи, что выселяемых повезут в Сибирь.

Меры ГДР по укреплению межзональной границы были желанным подарком для Аденауэра, которому удалось переключить огонь критики за подписание «кабального» Общего договора с себя на «коммунистических правителей» ГДР. 18 июня 1952 года, выступая в бундестаге, федеральный канцлер резко осудил «массовые депортации» в ГДР, в результате которых в ФРГ прибыли 7500 беженцев5. Всего, по данным властей ФРГ, было переселено 50 тысяч человек, однако эти цифры были явно завышенными. На самом деле выселенных было чуть более 8 тысяч.

##5 Materialien der Enguete-Komission… S. 681.

В любом случае в пропагандистском плане победа осталась за Бонном, тем более что государственное агентство новостей ГДР — АДН 18 июня поспешило опровергнуть «клеветнические слухи» о «массовых переселениях»6. Однако уже 26 июля 1952 года ГДР была вынуждена, хотя и косвенно, публично признать сам факт переселения, издав распоряжение об обращении с имуществом выселенных (недвижимость передавалась в пользование госпредприятиям или начавшим формироваться в 1952 году сельскохозяйственным производственным кооперативам).

##6 Mitter A., Wolle S. Untergang… S.31.

Следует отметить, что в начале 1950-х годов переселение гражданского населения практиковалось и в ФРГ, когда там развернулось массовое строительство военных баз, полигонов и аэродромов. Другое дело, что переселяемым выплачивалась солидная денежная компенсация, на которую у ГДР просто не было средств. Но одновременно необходимо признать, что при осуществлении выселения из приграничных областей ГДР стал использоваться термин «деклассированные элементы», то есть меры по укреплению границы носили четкий социально-политический характер «очистки» чувствительных районов страны от недостаточно надежных лиц.

Вплоть до начала июня 1952 года ЦК СЕПГ не мог сориентировать своих членов относительно точной повестки дня предстоящей партконференции. Партийные газеты и журналы туманно писали о повышении производительности труда, экономии цемента и прочих неотложных задачах. Но лидеры СЕПГ и сами не знали, какую основную тему предложить делегатам конференции, так как советское руководство не давало окончательного согласия на провозглашение строительства социализма в ГДР. Вплоть до конца мая 1952 года Сталин надеялся (и как было показано выше, у него были для этого серьезные основания), что подписание Общего договора будет сорвано. Иллюзии рассеялись 24 мая.

В этот день СССР направил западным державам ноту, в которой содержалась необычно жесткая критика их позиции в германском вопросе. В документе явно просматривалось раздражение, и Аденауэр счел ее подарком небес. Нападки Москвы на ФРГ и ее западных покровителей серьезно ослабили позиции СДПГ, которая с каждым днем все больше и больше переходила в германском вопросе на нейтралистские позиции. Контраст ноты 24 мая с предыдущими двумя нотами СССР был настолько разительным, что многие в Вашингтоне, Бонне, Лондоне и Париже даже решили, что она была отослана без ведома Сталина. На самом деле ожидать от СССР дальнейших уступок в свете откровенно обструкционистской позиции Запада было бы, по меньшей мере, странно. В госдепартаменте США и так признавали (хотя и не публично), что СССР сделал максимально возможный в тогдашних международных условиях шаг навстречу западной позиции в германском вопросе.

После советской ноты 24 мая уже в начале июня было объявлено о созыве II конференции СЕПГ в Берлине 9—12 июля, а 24 июня ЦК СЕПГ утвердил лозунги, с которыми партии предстояло встречать свой форум. В них впервые говорилось о СЕПГ как авангарде немецкого народа в борьбе за социализм. Но пока это была «самодеятельность». Поэтому 2 июля 1952 года Политбюро ЦК СЕПГ обратилось с письмом к Сталину, в котором просило его утвердить проект отчетного доклада ЦК на партконференции. В проекте констатировалось, что СЕПГ превратилась в марксистско-ленинскую партию и в ГДР созданы все необходимые предпосылки для создания основ социализма (преобладание общественного сектора в экономике, контроль рабочего класса над всеми рычагами государственной власти). Но самой трудной частью письма для СЕПГ был раздел в конце этого документа, в котором делалась попытка объяснить совместимость социализма в ГДР с дальнейшей борьбой за единую демократическую Германию. В письме говорилось, что если СЕПГ открыто заявит о строительстве социализма, то классовое сознание рабочих в Западной Германии и Западном Берлине укрепится, так как они поймут, что в ГДР жить лучше, чем в ФРГ7.

##7 Текст письма Политбюро ЦК СЕПГ И.В.Сталину в Staritz D. Gruendung der DDR… S.261—264.

Сталин, будучи прагматиком, вряд ли разделял такую весьма оптимистическую трактовку событий, но после фактического отказа Запада от серьезных переговоров он полагал, что попугать его социализмом в ГДР, возможно, будет неплохо. Поэтому 8 июля 1952 года руководство КПСС согласилось с основными положениями письма Политбюро ЦК СЕПГ. С этого момента, собственно, и начался обратный отсчет времени до июньского кризиса ГДР 1953 года, хотя события лета 1952 года не предопределяли его, а лишь создавали потенциал для нарастания недовольства населения ГДР.

Тем не менее, Москва еще надеялась, что Общий договор, а особенно договор о создании ЕОС, не будут ратифицированы, и «окно возможностей» в германском вопросе откроется заново. Поэтому на конференцию СЕПГ не приехала советская партийная делегация, а в приветствии ЦК КПСС ни слова не было о социализме. СЕПГ желали успехов в выполнении «исторической задачи — создании единой, независимой, демократической, миролюбивой Германии…» Здравицы в конце приветствия прославляли «свободный германский народ» (а не народ ГДР) и «великую дружбу народов Советского Союза и Германии». В приветствии констатировались успехи СЕПГ в «деле создания и укрепления подлинно демократического и миролюбивого строя», в котором рабочие, крестьяне и интеллигенция «уверенно идут по новому пути, ведя успешную борьбу за дальнейшее развитие мирной экономики, за подъем культуры и повышение жизненного уровня трудящихся»8.

##8 Вторая конференция Социалистической единой партии Германии. 9—12 июля 1952 года. Берлин, 1952 г. С.3—4.

Такое послание КПСС могла бы направить и руководству, например, Финляндии. Осторожность Москвы объяснялась тем, что СДПГ начала шумную и резкую по тональности кампанию против ратификации Боннского и Парижского договоров. Заместитель председателя СДПГ и самый вероятный наследник тяжело больного Шумахера Э. Оленхауэр заявил, что в случае прихода к власти (следующие выборы в бундестаг должны были состояться в 1953 году) социал-демократы добьются коренного изменения договоров. По совету Москвы СЕПГ обратилась к СДПГ с предложением совместно бороться против ремилитаризации Германии, но наткнулась на резкий отказ. Объективно говоря, любой союз с СЕПГ в тех условиях только ослабил бы внутриполитические позиции социал-демократов в ФРГ.

Но Ульбрихту этот союз тоже был не особенно нужен. Чем сильнее ФРГ подпадала под влияние США и НАТО, тем более аргументированным становился его курс на форсированное строительство социализма в ГДР. «Форсированное», потому что, как считал Ульбрихт, с 1948 года и так было потеряно много времени из-за бесплодных попыток договориться в Западом о воссоединении Германии. И подписание в конце мая 1952 года «милитаристских договоров», казалось, полностью подтверждало правоту Вальтера Ульбрихта. Именно он становился в этих обстоятельствах первым в тройке руководителей ГДР, оттесняя на задний план президента Пика и премьер-министра Гротеволя. Последовавший после июля 1952-й год даст Ульбрихту практически единоличную власть в ГДР (хотя она никогда не была по объему даже отдаленно сравнимой, например, с властью Сталина над СССР), поэтому настало время познакомиться с этим человеком поближе.

Ульбрихт родился 30 июня 1893 года в семье портного в столице Саксонии Лейпциге и сохранил трудно воспринимаемый многими немцами саксонский диалект до конца своей жизни. Как и Пик, Ульбрихт изучил профессию столяра и еще юношей включился в политическую деятельность, став в 1908 вступил в организацию Социалистической молодежи. В 1911—1912 годах Ульбрихт странствует по Европе, выполняя столярные работы. В те годы он посетил Венецию, Амстердам и Брюссель. В 1912 году молодой столяр вступает в СДПГ. Так же, как и Шумахер, Ульбрихт попал на русский фронт во время Первой мировой войны, но ему повезло больше: он остался цел и впоследствии воевал в Сербии и во Франции. В конце войны его избрали в солдатский совет XIX корпуса, и по возвращении в Германию он принял участие в основании КПГ в 1919 году. В 1924—1925 годы. Ульбрихт учился в Москве по линии Коминтерна, работая одновременно в его Исполкоме. С 1928 по 1933 год был членом фракции КПГ в рейхстаге. С 1929 года Ульбрихт становится членом Политбюро ЦК компартии, а с 1932 года сосредоточивает в своих руках руководство всей оргработой КПГ. После прихода Гитлера к власти Ульбрихта объявляют в розыск, но ему удается продержаться в подполье, пока по решению партии в октябре 1933 года он не эмигрирует в Париж. С 1938 года Ульбрихт живет в Москве, представляя КПГ в Коминтерне. С июня 1941 года бывший столяр активно включается в пропаганду, направленную на разложение вермахта (причем ведет ее не только по радио, но и через громкоговорители на фронте).

В конце апреля 1945 года группа руководящих работников КПГ (известная как «группа Ульбрихта») вылетает из Москвы в Германию для восстановления в освобожденной стране компартии Германии. На III съезде СЕПГ в июле 1950 года Ульбрихт становится генеральным секретарем ЦК и фактически первым человеком в партии.

Ульбрихта часто считают этаким партийным бюрократом без особых творческих проблесков. Его называли «бетонной головой» (сравните с эпитетом Троцкого в адрес Молотова — «каменная задница») и безропотным исполнителем воли СССР в ГДР. На самом деле Ульбрихт был очень начитанным, эрудированным человеком и имел хорошие организаторские способности. Он не пил, не курил и с юных лет отличался фанатической преданностью идеалам социализма. Ульбрихт не был вовсе таким уж нетерпимым к чужому мнению, хотя и отстаивал свою точку зрения жестко, иногда в обидной для собеседника манере. Он не боялся спорить с советскими оккупационными властями. Например, 23 декабря 1946 года во время встречи главноначальствующего СВАГ маршала Соколовского с руководством СЕПГ Ульбрихт критиковал советскую политику «беспорядочного демонтажа» промышленных предприятий, которая очень негативно воспринималась именно в среде рабочих.

Для того чтобы лучше понять поведение Ульбрихта и многих «старых» немецких коммунистов в 1952 году, следует прежде всего осознать, что они видели последнюю возможность наконец-то осуществить построение социализма на немецкой земле после трагических неудач немецкого рабочего движения в ХХ веке. Сначала казалось, что революция победит в 1918 году, но все закончилось зверским убийством Карла Либкнехта и Розы Люксембург и предательством СДПГ. В 1923 году подготовленное компартией вооруженное восстание провалилось. В 1932 году за коммунистами в Германии шло 6 млн. избирателей, и революционный выход из поразившего страну жесточайшего экономического кризиса казался просто неизбежным. Вместо этого — фашистская диктатура, концлагеря и эмиграция. И опять, как считали почти все коммунисты, виновата была СДПГ, отказавшаяся объявить против Гитлера всеобщую забастовку. И вот теперь, в 1952 году, упускать еще одну благоприятную возможность для осуществления коммунистических идеалов? Это казалось немыслимым, особенно после того, как СДПГ в ФРГ опять предала светлые идеалы социализма. Нет сомнений, что Ульбрихт и большинство коммунистов в СЕПГ действительно видели в социализме сытое и достойное будущее немцев. Теперь, когда СССР разочаровался в Западе, надо было срочно, именно срочно заложить в ГДР основы социализма, пока Кремль опять не вернулся в практическом плане к идее объединенной, миролюбивой, но капиталистической Германии.

Именно поэтому, а не в силу какой-то идейной зашоренности, Ульбрихт и решил превратить II партконференцию в тот рубеж, с которого уже нельзя будет вернуться назад, в капитализм.

Ульбрихт начал отчетный доклад ЦК 9 июля 1952 года с анализа международного положения, которое он, как и Аденауэр, обрисовал исключительно в черно-белых тонах. С одной стороны — лагерь мира и социализма, с другой — находящийся в кризисе Запад, к тому же расколотый на две части — страны-победительницы и побежденные (Западная Германия, Япония и Италия). Вообще, в то время, как советское руководство, так и лидеры стран «народной демократии» очень сильно преувеличивали разногласия в западном мире, и тон в этом неверном анализе задавал Сталин, который как крупный государственный деятель мыслил историческими аналогиями. Ему казалось, что ситуация в Европе в начале 50-х годов очень похожа на послеверсальский миропорядок 20-х годов, что, конечно, было абсолютно не так.

Назвав Аденауэра авантюристом и американским лакеем (его самого в ФРГ в лучшем случае величали «вассалом Москвы»), Ульбрихт сделал несколько нелогичный вывод, что «основой нашей внешней политики является борьба за сохранение мира, за мирный договор с Германией и за восстановление единства Германии на демократической основе»9. Это было несомненным реверансом в сторону Москвы, как и утверждение, что общественный строй в единой Германии утвердит избранное путем свободных выборов общегерманское Национальное собрание. Но одновременно Ульбрихт выдвинул лозунг усиления национально-освободительной борьбы в ФРГ против западных оккупантов и «революционного свержения» правительства Аденауэра. Тем самым генеральный секретарь ЦК СЕПГ оказал канцлеру ФРГ большую услугу, так как помог сплотить вокруг него антикоммунистический электорат. А вот для КПГ, которая переняла революционный лозунг, услуга оказалась медвежьей, так как этот лозунг послужил формальной основой для начала процедуры запрета компартии в ФРГ.

##9 Там же, С.15.

Досталось от Ульбрихта и Шумахеру (впрочем, последний тоже никогда не оставался в долгу), хотя наличие разногласий между руководством и рядовыми членами социал-демократической партии в вопросе ремилитаризации («низы» стояли за более радикальную оппозицию Парижскому и Боннскому договорам) было описано в общем верно.

Но с международным положением все было ясно и без конференции СЕПГ. Всех интересовало, каким путем в изменившихся условиях пойдет сама ГДР. Ульбрихт выдвинул три основные задачи:

  1. Подавление сопротивления свергнутых и экспроприированных крупных капиталистов и помещиков; пресечение их попыток восстановления власти капитала.

  2. Организация строительства социализма (бурные аплодисменты 1565 делегатов, причем в массе своей абсолютно искренние) путем сплочения всех трудящихся вокруг рабочего класса.

  3. Создание вооруженных сил Германской Демократической Республики для защиты родины от внешних врагов и для борьбы против империализма10.



##10 Там же, С. 43.

По первому пункту на конференции много говорили о происках врагов народа, иностранных агентов, вредителей и саботажников. Приводились и конкретные примеры. СЕПГ требовала от своих членов повышения бдительности, объясняя это сталинским постулатом об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Кстати, сам этот постулат, осужденный позднее ХХ съездом КПСС, был абсолютно верным. Если у крестьян в ходе коллективизации принудительно отбирают собственность, то они, естественно, сопротивляются этому. Если лишают всех гражданских прав «бывших», то те переходят к подпольной борьбе. Ведь в социальном смысле построение социализма означает не что иное, как вытеснение частных предпринимателей из жизни общества. Другое дело, что можно добиваться этого постепенно, путем поступательного укрепления государственного и кооперативного секторов экономики (именно за этот путь формально выступил Ульбрихт), а можно, как в СССР в 1937—38 годы, через высылку, лагеря и расстрелы. Впоследствии мы убедимся, что ГДР едва не рухнула в июне 1953 года именно потому, что СЕПГ решила вытеснить частника экономически, но очень быстро, пока на пути социализма опять не возник германский вопрос. Это была кардинальная ошибка, первопричина июньского 1953 года кризиса в ГДР.

Что касается шпионов и диверсантов, то в отличие от СССР 1937 года (где их не было) в ГДР начала 50-х эта проблема действительно существовала. При финансовой поддержке американцев в ФРГ и особенно в Западном Берлине было создано несколько организаций, занимавшихся не только сбором информации о внутреннем положении в ГДР и о советских войсках там, но и не гнушавшихся реальным саботажем и террористическими актами.

Сделаем небольшое отступление для освещения этой важной темы.

Первая группа агентов УСС США появилась в Берлине 4 июля 1945 года, в тот же день, когда в столицу Германии согласно межсоюзническим договоренностям вошли войска западных держав. Позднее была образована резидентура американской разведки, так называемая «Берлинская база операций» (английская аббревиатура — ВОВ). ВОВ очень внимательно следила за внутриполитическим положением в советской оккупационной зоне, особенно за развитием борьбы в рядах некоммунистических партий. Пристальное внимание уделялось советскому предприятию «Висмут», добывавшему уран для атомного проекта СССР. Уже в январе 1946 года «берлинская база» стала крупнейшей резидентурой спецслужб США за границей12. К осени 1946 года на территории советской оккупационной зоны была создана большая и разветвленная шпионская организация, в которой, кстати, было много бывших офицеров вермахта. В марте 1947 года большая часть агентуры была арестована советскими органами госбезопасности. Во время берлинского кризиса 1948 года резидентура ЦРУ оказалась на высоте, правильно предсказав, что СССР не будет применять против западных секторов города военную силу.

##12 Ibid. S.34.

После начала войны в Корее в Берлине развернула свою деятельность группа отдела спецопераций ЦРУ: американцы перешли от «пассивного» шпионажа к «активным» действиям, направленным на ослабление ГДР. В Западном Берлине сначала даже хотели создать эмигрантские правительства отдельных народов СССР, но так явно провоцировать «русских» потом все-таки не решились. Одним из главных проектов психологической войны ЦРУ против ГДР была так называемая «группа борьбы против бесчеловечности», которая с 1949 года получала от американцев деньги (с 1950 года ЦРУ оплачивала более половины расходов группы). Формально эта организация занималась только разоблачением «бесчеловечной практики» «тоталитарного режима» в ГДР (а для этого, естественно, нужны были информанты на местах). В ноябре 1951 года группу возглавил доцент философии Эрнст Тиллих, решивший по рекомендации ЦРУ уделять больше внимания «активным операциям». Методы их проведения были самыми разнообразными: взрывы железнодорожных путей, минирование вагонов и мостов (например, подрыв моста через Финов-канал)13. Один из агентов группы, некий Бурянек (или Бурианек) удостоился даже упоминания Ульбрихтом на II партконференции СЕПГ. Бурианек начал свою «трудовую деятельность» в 1951 году во время проводившегося в Берлине Всемирного фестиваля молодежи, когда выбрасывал через специально проделанную дыру в днище своего автомобиля на улицу выделявшие дурной запах бомбочки, чтобы сорвать молодежную демонстрацию. Арестовали Бурианека 29 февраля 1952 года, когда он нес к железнодорожному мосту в районе Берлин-Шпиндлерсфельде чемодан со взрывчаткой. При попытке задержания американский агент оказал вооруженное сопротивление.

##13 Э.Хайнрих, К.Ульрих. Вражда с первого дня. М., 1983 г. С.134.

«Группа борьбы» пыталась взрывать линии электропередачи, шахты и заводы. Для этого американских хозяев даже просили разработать замаскированную под брикеты угля взрывчатку, чтобы выводить из строя «локомотивы восточной зоны»14.

##14 Там же, С.135.

Саботаж проводился и более элегантными способами. В ФРГ и Западном Берлине печатались продовольственные карточки ГДР, и их пытались отоварить сразу и в одном городе, чтобы вызвать трудности со снабжением. На поддельных бланках рассылались указания заводам немедленно прекратить производство той или иной продукции. Здесь следует заметить, что дезорганизовать плановую экономику (особенно еще не развитую, как в ГДР начала 50-х годов) легче, чем рыночную, так как в плановой существует очень сильная зависимость одних хозяйствующих субъектов от других. Процветал и специфический «немецкий» вид саботажа: перевод активов восточногерманских фирм в ФРГ, куда после денацификации перебрались многие бывшие владельцы.

«Группа борьбы» объявляла определенные дни в ГДР «днями молчания». Подразумевалось, что восточные немцы в знак протеста против политики СЕПГ не должны были в эти дни посещать театры, кино или официальные общественные мероприятия. Но так как «дни молчания» провозглашались публично, то как раз те, кто был не в ладах с властями ГДР, были вынуждены прилежно посещать концерты и митинги, чтобы не вызвать лишних подозрений. Еще более оригинальным и еще менее успешным был призыв «группы борьбы» 8 мая 1950 года (в ГДР, в отличие от ФРГ, это был праздничный день — День освобождения от фашизма) ходить только по правой стороне улиц. Молодчики «группы борьбы» нападали и на тех западных берлинцев, которые выступали за единую и нейтральную Германию. Так, 9 ноября 1950 года в своей квартире был избит известный западноберлинский журналист Хайнц Крюгер.

Помимо «группы борьбы» с американцами и англичанами сотрудничали «восточные бюро» политических партий ФРГ (прежде всего, «восточное бюро» СДПГ, которое только с 8 марта по 6 мая 1957 года распространило в ГДР 6,5 млн. листовок) и «следственный комитет свободных юристов». Последняя структура, например, занималась рассылкой писем с угрозами крестьянам, которые осмеливались принимать от государства бывшую помещичью землю.

Берлинская резидентура ЦРУ установила тесный контакт с русской эмигрантской партией Национально-трудовой союз (НТС), которая на американские деньги вела пропаганду против частей Советской Армии в ГДР15. Мы еще встретимся с НТС летом 1953 года.

##15 Bailey G., Kondraschow S.A., Murphy D. Die unsichtbare Front… S.151.

Советская разведка вместе с молодым МГБ ГДР, конечно, не смотрела на деятельность американских коллег сквозь пальцы. К 1951 году удалось внедрить агентуру в «группу борьбы», после чего в ГДР были арестованы 163 агента, из которых 34 являлись руководителями подпольных групп16. В конце 50-х годов американцы вынуждены были прекратить финансирование группы, и она распалась. Отозвало свои субсидии «группе борьбы» и министерство ФРГ по общегерманским вопросам, так как борцы с тоталитаризмом стали слишком компрометировать правительство Аденауэра. В ноябре 1952 года глава «группы борьбы» Тиллих был исключен из рядов СДПГ, так как социал-демократы стали стыдиться его «нестандартных» методов борьбы с коммунизмом. Правда, общественности заявили, что Тиллих исключен за неуплату членских взносов: лидеры СДПГ не хотели давать дополнительную пищу пропаганде ГДР. В декабре 1950 года свернула официальное сотрудничество с воинством Тиллиха и западноберлинская полиция (впрочем, неформальные контакты продолжались и позднее).

##16 Очерки истории российской внешней разведки, т.5. М., 2003, С.107.

К II партконференции СЕПГ советские и восточногерманские спецслужбы преподнесли своему политическому руководству подарок. В Западном Берлине 8 июля 1952 года был похищен руководитель «комитета свободных юристов» Вальтер Линзе. После его допроса с санкции Ульбрихта были арестованы 24 агента, причем МГБ СССР доверило эту операцию своим восточногерманским коллегам. Выяснилась и еще одна сторона деятельности «свободных юристов»: они выявляли и доносили американцам на те западногерманские фирмы, которые нарушали эмбарго на торговлю с ГДР. По наводке «юристов» в ФРГ были арестованы 800 человек и предотвращены поставки товаров в ГДР на сумму 800 млн. марок17.

##17 Bailey G. Kondraschow S.A., Murphy D. Die unsichtbare Front… S.163.

Американцы (из их сектора в Западном Берлине средь бела дня и был похищен Линзе) протестовали, так как МГБ СССР и МГБ ГДР, возможно, сами того не подозревая, сорвали их крупнейшую операцию. Речь шла о развертывании на базе «свободных юристов» вооруженных подпольных групп в ГДР18. Причем это была не инициатива ВОВ, а установка директивы Совета национальной безопасности США от 23 октября 1951 года. Правда, берлинская резидентура ЦРУ полагала, что «свободные юристы» не очень подходят для вооруженной борьбы в силу плохой дисциплинированности членов организации. К тому же в ЦРУ правильно считали хвастовством данные Линзе о якобы имеющихся у него в ГДР 4000 сторонников, готовых к любым заданиям. И все же отдельные боевые группы были созданы, и некоторые из них были обнаружены уже после событий июня 1953 года в ГДР. Тогда была проведена совместная операция советской и восточногерманской спецслужб под кодовым названием «Кольцо», в ходе которой были задержаны около 300 человек19. Причем, многие из них были связаны не только с американской, но с английской и французскими разведками.

##18 Ibid. S.167.

##19 Очерки истории российской внешней разведки, т.5. М., 2003, С.108.

В кратком очерке боевого пути западных спецслужб в ГДР начала 50-х годов, конечно, следует упомянуть и «организацию Гелена», которая отличалась от авантюристов из «боевой группы» и «свободных юристов» более солидной и законспирированной шпионской деятельностью. Агентура «юристов», «восточных бюро» и «боевой группы» в силу своей непрофессиональности и «высоких идейных соображений» (борцов против тоталитаризма покупали в Западном Берлине иногда за пакет с колбасой и крупами; тех, кто стоил дороже, «ловили» на красивых женщин или на компромат из «прежней» жизни до 1945 года) быстро проваливались, а мастера из службы Гелена старались не рисковать. Однако еще в 1949 году советская разведка внедрилась в «организацию Гелена» и ее люди в ГДР проваливалась без всякой вины с их стороны.

В октябре 1952 года глава СКК Чуйков направил своим западным коллегам письмо с требованием прекратить деятельность расположенных в ФРГ и Западном Берлине диверсионно-террористических центров. В ответе лицемерно заявлялось, что упомянутые Чуйковым организации («группа борьбы», «юристы» и т.д.) созданы самими немцами и западные державы не имеют к ним никакого отношения. Такая точка зрения вызвала язвительные комментарии даже западногерманских СМИ.

Таким образом, Ульбрихт в принципе не сгущал краски, когда призывал к бдительности на II партконференции. На территории ГДР в 1952 году шла «холодная война» с использованием средств «войны горячей». Есть одна цифра: подрывными действиями Запада ГДР был нанесен материальный ущерб в 120 млрд. марок. Даже если счесть эту цифру завышенной, то все равно потери народного хозяйства Восточной Германии были большими. Другое дело, что в начале 50-х годов многих рабочих и специалистов записывали во вредители только из-за того, что они не выполняли технологическую дисциплину или срывали план из-за ошибок смежников. Здесь ГДР явно равнялась на «старшего брата», хотя никогда борьба с «вредителями» не достигала там даже близко советских масштабов 30—40-х годов.

О необходимости строительства национальных вооруженных сил ГДР на конференции докладывал президент страны Вильгельм Пик. Это не было случайностью, так как Пик пользовался среди населения огромным авторитетом. Особой аргументации не требовалось: даже наиболее ярые пацифисты понимали, что после создания армии в ФРГ (которую к тому же планировалось вооружить самой современной американской боевой техникой), у ГДР просто не было другого выхода. На конференции решили активнее пропагандировать некоторые военные традиции немецкого народа, например битву в Тевтобургском лесу против римлян и освободительную войну 1813—1814 годов против Наполеона (которую Пруссия вела в боевом союзе с Россией). СЕПГ заявила о приверженности наследию Шарнхорста и Гнайзенау, как выдающихся военных теоретиков и практиков германской истории20. Это был сильный ход, если учесть, что Аденауэр и его окружение не смогли придумать ничего лучшего, чем поднять на щит гитлеровский вермахт.

##20 Вторая конференция… С.102.

Ключевой темой партконференции, несомненно, было объявление строительства социализма в ГДР. Что понимал под этим Ульбрихт? По его мнению, это означало «провести реконструкцию нашей тяжелой промышленности, создать новые машины, вести хозяйство лучше и экономнее, восстановить города, сделав их более красивыми, чем они были раньше, строить дома, в которых наши рабочие будут хорошо жить, предоставлять производственным кооперативам трудящихся крестьян наиболее современные сельскохозяйственные машины, изготовлять на текстильных предприятиях более красивые и более качественные ткани, издавать книги, которые будут читаться населением с удовольствием и обогащать его знания. Вот те задачи, которые стоят перед нами»21.

##21 Там же, С.154.

Такой «социализм» можно было бы спокойно провозгласить и во Франции, Англии и даже в ФРГ. Но вставал неминуемый вопрос: какими средствами добиться всех этих результатов?

И здесь нас поджидает сюрприз. Если ФРГ сохраняла капитализм социалистическими методами и развивала экономику путем обширного внешнего и внутреннего государственного кредитования, то в ГДР решили построить социализм капиталистическими, причем жестко монетаристскими методами. Это была кардинальная ошибка, ответственность за которую в равной степени несут Советская контрольная комиссия (СКК) и руководство СЕПГ.

Еще летом 1951 года в ГДР была провозглашена политика хозрасчета и жесткой экономии. Ставилась задача свести к минимуму субсидирование госсектора и заставить народные предприятия устанавливать выпускные цены на основе себестоимости. И Ульбрихт, и советские советники совершенно правильно «вычислили» основную экономическую проблему ГДР: отсутствие финансовых средств для честолюбивой программы развития народного хозяйства и повышения жизненного уровня населения. Западных кредитов у ГДР не было (кстати, Аденауэр на переговорах о заключении Общего договора настоятельно просил американцев продолжать кредитную поддержку западногерманской экономики после истечения в 1952 году срока действия «плана Маршалла»), а СССР и его союзники не могли выбросить на рынок ГДР достаточно потребительских товаров, чтобы «раскрутить» экономику за счет покупательного спроса населения. В этих условиях оставались только два пути: дефицитное финансирование за счет контролируемого роста денежной массы (то есть кейнсианский путь, который на самом деле и избрал адепт вроде бы противоположного направления либерал Людвиг Эрхард) или жесткая экономия расходов (монетаристский путь, которым и пошел коммунист Ульбрихт). Кстати, сам лидер СЕПГ с гордостью, достойной Милтона Фридмэна, обрисовал на II партконференции монетаристские успехи ГДР. При росте доходов населения и объема продаж в розничной торговле денежная масса в обращении сокращалась: на 31 декабря 1948 года она составляла 3,38 млрд. марок, а на 29 февраля 1952 года — 3,2 млрд. В Западной же Германии эти же показатели выглядели следующим образом: соответственно 6,3 и 9,5 млрд. марок22.

##22 Там же, С.83.

Ульбрихт так сформулировал свое монетаристское кредо: «Бурный рост нашего народного хозяйства не может успешно финансироваться такими методами (то есть субсидиями государства. —
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   20


написать администратору сайта