Платошкин Н. Упущенный шанс. Жаркое лето 1953 в Германии. Платошкин николай николаевич упущенный шанс

• Название: Платошкин николай николаевич упущенный шанс
• Дата: 12.03.2022
• Размер: 1.55 Mb.
• Имя файла: Платошкин Н. Упущенный шанс. Жаркое лето 1953 в Германии.doc
• Тип: Документы; #393397
• страница: 10 из 20

Часть своего урожая (нормы рассчитывались с каждого гектара сельскохозяйственной площади и с каждой головы скота) крестьяне были обязаны сдавать государству по твердым ценам. 15 февраля 1951 года правительство ГДР еще больше дифференцировало нормы обязательной сдачи продукции в зависимости от размеров хозяйств. 162 тысячи самых мелких хозяйств, имевших менее 1 га земли, были полностью освобождены от поставок⁵⁸. Чем больше крестьянин имел земли и скота, тем выше были нормы обязательной сдачи продукции. Правда, с другой стороны, новый порядок поощрял тех, кто ведет хозяйство интенсивно. Если при урожайности 16 центнеров зерновых с гектара крестьянин сдавал 57% собранного зерна, то при урожайности в 22 центнера — только 42,1%.

##58 Салехов Н.И. Социалистические преобразования… С.78.

Основное бремя сельхозпоставок несли середняки, которые в 1952 году давали государству 56,9% зерна и 64% мяса. Помещики давали только 4,3% мяса (в 1949 году — 8,5%).

В 1951 году в ГДР, как уже отмечалось, были отменены карточки на продукты, кроме мяса, жиров и сахара, и произведено пятикратное снижение цен в госторговле, в результате чего покупательный спрос населения вырос на 2,17 млрд. марок.

Но уже к середине 1952 года государство стало сталкиваться с трудностями при сборе обязательных поставок. Особенно плохо обстояло дело с мясом, и срывали план поставок в основном крупные хозяйства. Среди кулаков распространялись слухи, что государство скоро спишет недоимки, потому они не торопились выполнять обязательства. Кроме того, с учетом повышения для крупных хозяйств расценок на услуги МТС и высоких норм госпоставок вести дела стало практически невыгодно.

В этой ситуации для налаживания бесперебойного снабжения населения продовольствием у государства было только две возможности: взыскать недоимки силовыми методами или снизить уровень госпоставок. Во втором случае пришлось бы временно пойти на сокращение норм выдачи продовольствия по карточкам населению, что с политической точки зрения было для СЕПГ нежелательно.

СКК рекомендовала немецким друзья первый путь. Одновременно предлагалось рассмотреть временное ограничение отпуска в одни руки дефицитных продуктов. С другой стороны, советские представители инициировали и «рыночные» меры, например разрешение потребительской кооперации закупать у крестьян продукты по рыночным ценам и продавать их населению в специальных коммерческих магазинах⁵⁹. Кроме того, СКК предлагала открыть сеть магазинов типа «Люкс», где по высоким ценам продавались бы особо высококачественные товары (например, изысканные сорта вин). Конечно, эти меры могли бы на время сбить возросший покупательный спрос населения, но надо было идти на кардинальные шаги по наращиванию сельхозпроизводства.

##59 АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 52, л. 22.

Сделать это решили путем создания на селе сельскохозяйственных производственных кооперативов (СХПК). Вообще-то экономический смысл здесь был прямой, так как мелкие хозяйства не только не могли поставлять продовольствие на рынок, но и требовали еще государственной поддержки для сохранения своего существования. Например, в 1952 году на помощь аграрной сфере было затрачено 2 млрд. марок, а налогов с деревни собиралось в 5—6 раз меньше этой суммы.

24 июля 1952 года Совет министров ГДР принял постановление «О льготах, предоставляемых сельскохозяйственным производственным кооперативам», и с июля по декабрь их было образовано более 1200. В СХПК объединились 12 440 крестьянских дворов со 100 тысячами га земли⁶⁰. В декабре 1952 года на 1-й конференции активистов СХПК в Берлине были утверждены уставы СХПК трех типов.

##60 Салехов Н.И. Социалистические преобразования… С.82.

В кооперативах I и II типов обобществлялись только пашни, а лес, луга, сады и пастбища оставались в индивидуальной собственности. В СХПК III типа в кооператив крестьяне вносили всю землю и сельхозмашины. В кооперативах I типа сельхозмашины и тягловый скот оставались в частной собственности крестьян, которые, однако, были обязаны предоставлять их для общественной обработки земли по тарифам не выше самого низкого тарифа МТС⁶¹.

##61 Там же, С.83.

В кооперативах всех трех типов земля оставалась в собственности крестьян, и они могли, выйдя из кооператива, забрать ее или равноценный участок (правда, так, чтобы не создавать в СХПК чересполосицу). Во всех случаях за крестьянами оставалось не менее 0,5 га для ведения личного подсобного хозяйства. Кулаков, трактирщиков и других лиц, использовавших наемный труд, в кооперативы не принимали (позднее это положение было изменено).

К концу 1952 года в ГДР было 1649 кооперативов I типа (то есть с наиболее низким уровнем обобществления), 91 — II и только 166 — III типа (их можно было сравнить с советскими колхозами).

Основной проблемой кооперативного движения было то, что в СХПК объединились в основном малоземельные крестьяне и сельскохозяйственные рабочие. Помимо отсутствия достаточного для ведения крупного эффективного хозяйства количества земли у них не было сельскохозинвентаря, минеральных удобрений (на мелких участках можно было обходиться и навозом) и средств для строительства хозяйственных построек. Поэтому такие СХПК (тем более их было мало) не могли изменить к лучшему ситуацию со снабжением населения в короткие сроки. Крестьяне-середняки же пока в кооперативы не спешили. В целом в декабре 1952 года в СХПК было только 37 тысяч членов, в то время как крестьян-частников насчитывалось 800 тысяч. Поэтому коллективизация 1952 года сама по себе и не улучшила и не ухудшила ситуацию в деревне.

Конечно, командно-административная система не могла обойтись в этом деле без перегибов. Причем, они были и «левого» и «правого» толка. К последним относились, например, СХПК, где обобществлялась только часть земли. Крестьяне оставались, таким образом, больше частниками и выполняли свои обязанности в СХПК спустя рукава.

Но больше было, естественно, перегибов «левых». Так, в некоторых округах (Галле, Шверин, Нойбранденбург) активисты СЕПГ создавали кооперативы с обобществлением не только земли и скота, но и птицы и с полной ликвидацией подсобных хозяйств. В некоторых кооперативах вводилась уравнительная система оплаты труда. В общине Мариенборн на границе с ФРГ крестьянам было заявлено, что если они не вступят в СХПК, то лишатся права собственности на землю. В ряде случаев тем, кто не вступал в кооперативы, произвольно завышались нормы сдачи продовольствия государству⁶³. В районе Фрайталь (округ Дрезден) решили образовать гигантский образцово-показательный СХПК из 13 общин совокупной площадью 2700 га (даже по советским меркам это было немаленькое хозяйство).

##63 Там же, С.92.

Но главной ошибкой, усугубившей продовольственные трудности в ГДР в начале 1953 года, была не коллективизация, которая к тому же по-прежнему не приняла массового характера (к марту 1953 года был создан 4 651 СХПК, которые объединяли только 11,3% сельскохозяйственной площади⁶⁴).

##64 АВП РФ, ф. 006, оп. 12а, п. 294, д. 51, л.34.

Руководство ГДР решило осенью—зимой 1953 года еще больше усилить давление на середняков и кулаков, чтобы заставить их резко увеличить госпоставки продовольствия. Иногда применялись прямые административные методы. За несвоевременную сдачу продовольствия «кулаков» арестовывали, а их имущество конфисковывали. Так, в округе Франкфурт-на-Одере было решено ликвидировать 126 крупных хозяйств⁶⁵. Газета «Нойес Дойчланд» (орган ЦК СЕПГ) сообщала 10 мая 1953 года, что в округе Эрфурт были осуждены пять кулаков за невыполнение обязательных поставок, слушание американской радиостанции РИАС и прочие преступления. Один из обвиняемых был приговорен к пожизненному тюремному заключению, другие получили 10—15 лет тюрьмы. Имущество осужденных было конфисковано.

##65 Там же, л.34.

Наряду с административными применялись и меры экономического принуждения. Так, в декабре 1952 года была издана директива Крестьянского банка ГДР (который был монополистом в кредитно-финансовом обслуживании аграрной сферы) «О предоставлении долгосрочных и краткосрочных кредитов крестьянским хозяйствам». Согласно этому документу, с 1 января 1953 года прекращалось долгосрочное кредитование крестьянских хозяйств площадью свыше 20 га, а краткосрочные кредиты выдавались теперь только при условии выполнения текущих госпоставок и погашения всех долгов перед государством. Получался заколдованный круг: чтобы рассчитаться с государством, надо было получить краткосрочный кредит, а чтобы получить этот кредит, надо было предварительно рассчитаться с государством.

8 января 1953 года правительство ГДР приняло постановление «О подготовке и проведении весеннего сева», в котором предусматривалась мобилизация тракторов и сельхозмашин частного сектора на период сева с оплатой по пять марок за гектар мягкой пахоты. А незадолго до этого, 19 декабря 1952 года, то же правительство ввело с 1 января 1953 года новые тарифы на услуги МТС. По ним хозяйства с размером площади 10—20 га должны были платить за гектар вспашки 23 марки, а хозяйства свыше 20 га — 58,5 марок.

Наконец, 22 января 1953 года Совет министров ГДР поднял нормы обязательной сдачи продуктов государству. По соответствующему постановлению увеличивались нормы для всех категорий хозяйств. В среднем, например, мяса надо было сдавать с каждого га полезной площади больше на девять килограммов, молока — на 60 килограммов, яиц — на 20 штук. Таким образом, и эта мера била, главным образом, по средним и крупным хозяйствам.

В этих условиях многие крестьяне просто бросали свои угодья и бежали в Западный Берлин или в ФРГ. Некоторые перед уходом даже сжигали свои дома, забивали скот и отравляли колодцы. К середине 1953 года в ГДР было 23 521 запущенное или брошенное крестьянское хозяйство общей площадью 685,4 тыс. га, в том числе 14 858 крупных хозяйств площадью 594,1 тыс. га. На севере ГДР, в округах Нойбранденбург и Шверин пустовало 10—11% сельхозугодий⁶⁶. Вот это и стало одной из причин обострения положения со снабжением населения продовольствием в начале 1953 года. Конечно, правительство пыталось оперативно передавать брошенные земли «народным имениям», СХПК или местным органам власти. Но быстро наладить сев на брошенных землях успели не везде.

##66 Салехов Н.И. Социалистические преобразования… С.99.

20 октября 1952 года СКК указала руководству ГДР на необходимость принять срочные меры по нормализации продовольственного снабжения населения. Проблемы с продуктами стали ощущаться даже в Группе советских войск в Германии. 27 ноября магистрат Восточного Берлина запретил продажу товаров народного потребления жителям Западного Берлина. Отныне в магазинах продавцы требовали предъявления удостоверений личности (те западные берлинцы, кто работал на предприятиях восточной части города, сохранили право покупать продукты в столице ГДР). В принципе эта мера была оправданной и вынужденной. Используя разницу в ценах и курсе обеих немецких марок (за 100 марок ГДР на черном рынке давали 22 марки ФРГ), многие жители Западного Берлина в массовом порядке приобретали продукты в столице ГДР. Так, например, в столице ГДР продавалось сахара на душу населения в 14 раз больше, чем в Лейпциге. В январе 1953 года ноябрьское постановление было дополнено ограничениями норм отпуска товаров в одни руки. Можно было купить не более одной мужской сорочки или двух пар дамских чулок, одного килограмма хлеба или полкило колбасных изделий. Непонятно, правда, почему ранее, 15 октября 1952 года Совет министров ГДР ввел ограничения на получение населением подарков от родственников из ФРГ и Западного Берлина. Отныне в каждой посылке не должно было содержаться более 250 граммов кофе, шоколада или какао и 50 граммов табака. В случае превышения этих норм посылки безвозмездно конфисковывались государством. Эта мера была тем более странной, если учесть, что все эти товары не производились в обеих частях Германии и должны были завозиться по импорту. В ГДР же в отличие от ФРГ валюты на такой импорт не было.

Продовольственные трудности ГДР усугублялись плохой погодой 1952 года: осень получилась дождливой, а потом неожиданно ударили ранние морозы. 9 декабря 1952 года Гротеволь выступил в Народной палате ГДР и разъяснил ситуацию с продовольственным снабжением населения. Трудности со сливочным маслом (в 1952 году средний житель ГДР потреблял 8,6 кг этого продукта) вытекали прежде всего из срыва капиталистическими странами заранее подписанных контрактов на его поставку (Германия всегда была вынуждена импортировать масло). Причем дело было не столько в неприязни Запада к ГДР: просто ввиду засухи там тоже были проблемы с маслом. Например, в ФРГ в резерве оставалось только 3500 тонн. По совету СКК правительство ГДР 3 ноября 1952 года выделило для торговли из госрезерва 5000 тонн масла и направило на места «бригады» во главе с министрами и их заместителями для активизации кампании за выполнение государственных поставок молока.

Маргарина, который все немцы обязательно ели на завтрак, в 1952 году было продано населению в 2,5 раза больше, чем в 1951 году. Но из-за этого его как раз и не хватило на весь год. Здесь анализ МИД СССР и СКК о вредительской деятельности имел под собой некоторые основания. Сбежавший в Западный Берлин начальник отдела торговых балансов министерства торговли ГДР Хантке открыто хвалился своей дезорганизаторской деятельностью, выступая по радио. Правительству ГДР пришлось в ноябре—декабре 1952 года срочно выделить из госрезерва сырье для производства 5300 тонн маргарина.

По данным Хантке, в ГДР в конце 1952 года не хватало 176 тысяч тонн мяса. Причина была в срыве госпоставок со стороны богатых крестьян и середняков. К тому же в 1952 году госторговля продала населению в три раза больше мяса, чем в 1951 году, и его стало не хватать. Потребление мяса на душу населения в ФРГ и ГДР в конце 1952 года было примерно одинаковым. В ноябре—декабре правительству ГДР пришлось выделить из госрезерва 3000 тонн мяса и 1500 тонн жиров.

Плохая осень 1952 года привела к тому, что в ГДР не хватало 200 тысяч тонн овощей. Министерство сельского хозяйства к тому же не смогло обеспечить контроль за выполнением плана возделывания овощных культур, которых в целом было посеяно гораздо меньше, чем требовалось для удовлетворения нужд населения.

Под флагом борьбы с вредительством, используя лозунг «обострения классовой борьбы» 15 декабря 1952 года сотрудники МГБ арестовали министра торговли ГДР и одного из лидеров ЛДПГ Карла Хамана и двух его заместителей, представлявших Демократическую крестьянскую партию и СЕПГ. Некоторые подчиненные Хамана (в том числе его личный помощник и уже упоминавшийся выше начальник отдела торговых балансов министерства) сбежали в ФРГ. 30 января 1953 года после интенсивных допросов Хаман признал себя виновным в саботаже и отсутствии необходимой бдительности.

17 декабря 1952 года депутаты Народной палаты ГДР подвергли правительство резкой критике за продолжавшиеся перебои в снабжении населения товарами широкого потребления. Лидер Демократического союза женщин Элли Шмидт (СЕПГ) говорила, что у министра легкой промышленности наверняка нет детей (протокол отмечал «оживление» в зале), иначе он бы знал, что для их воспитания требуются пеленки, колготки и детская одежда. Всего этого в торговле не хватало, а одной из покупательниц в Веймаре заявили, что весь импортный хлопок ушел на гардины, план по производству которых был действительно перевыполнен.

Суммируя, можно констатировать, что основными причинами трудностей со снабжением населения ГДР в конце 1952 года были плохая погода, отсутствие средств для необходимого импорта, срыв богатыми крестьянами госпоставок, несовершенство механизма планирования, отдельные акты вредительства и саботажа. И все же главной причиной было резкое повышение зарплаты и многократное снижение цен в госторговле, что создало огромное давление высвободившейся денежной массы на потребительский рынок. Гротеволь прекрасно это понимал, но он не мог открыто заявить в парламенте, что политика правительства по резкому повышению жизненного уровня населения была несколько преждевременной.

Сбежавший в ФРГ Хантке приводил и еще одну причину продовольственных трудностей в ГДР, а именно необходимость выделения больших средств на создание собственной армии. Действительно, в плане развития народного хозяйства ГДР на 1952-й год на эти цели не предусматривалось больших ассигнований. Но после подписания в мае 1952 года Парижского и Боннского договоров пришлось срочно изыскивать необходимые ресурсы. Предусматривалось довести численность казарменной народной полиции к концу года до 100 тысяч человек. Гонку вооружений диктовали события в ФРГ. Еще 4 октября 1952 года правительство Западной Германии публично заявило о создании в скором времени министерства обороны. 6 ноября уполномоченный правительства ФРГ по военным вопросам Бланк сообщил, что будущая западногерманская армия будет насчитывать 102 тысячи человек. Наконец, в ночь с 5 на 6 декабря 1951 года бундестаг ФРГ утвердил после бурных дебатов Парижский и Боннский договоры во втором чтении. В дискуссии Аденауэр опять рисовал сценарии ужаса: «Сегодня Германия находится в самом опасном положении за всю свою историю. Она разделена… разоружена и беззащитна и имеет соседом колосса, который хочет поработить и проглотить ее».

ГДР пришлось принимать экстренные меры для создания собственной армии, так как в ратификации бундестагом Парижского и Боннского договоров в третьем чтении сомневаться уже не приходилось. Окружные организации СЕПГ получили указание активизировать вербовку добровольцев в казарменную народную полицию. Некоторые партийные функционеры взялись за дело с таким напором, что поставили под угрозу срыва из-за нехватки оправленных в армию рабочих введение в строй ряда важнейших промышленных предприятий, например флагмана первой пятилетки металлургического завода «Ост». К концу 1952 года численность казарменной полиции удалось довести до 90 тысяч человек. Конечно, чтобы кормить и содержать армию, пришлось урезать потребности населения. ГДР вела гонку вооружений с ФРГ, находясь явно в более неблагоприятных условиях: Восточная Германия не могла рассчитывать на щедрые американские кредиты, которые были в распоряжении Аденауэра.

Трудности со снабжением населения были усугублены еще и начавшимся наступлением на частную торговлю и ремесленников-кустарей. Им практически прекратили продажу некоторых видов товаров и оборудования, а также ограничили снабжение топливом и электроэнергией. Когда же торговцы и ремесленники пытались добыть нужные им для ведения дела товары на черном рынке, их арестовывали за нарушение законов.

После постановления правительства ГДР от 5 марта 1953 года ремесленников с числом наемных работников более пяти человек стали переводить в категорию частных промышленных предприятий, что привело к резкому росту налогового бремени. В марте 1953 года были ликвидированы торгово-промышленные палаты, которые защищали права частного бизнеса.

Но особенную ненависть населения вызвал явно скопированный с советского образца «Закон о защите народной собственности и другой общественной собственности», принятый 2 октября 1952 года. По нему можно было сажать людей за решетку за самые незначительные кражи. Например, можно было получить несколько лет тюрьмы за хищение двух сосисок из столовой, четырех килограммов картошки с базы или за недостачу 50—60 марок у продавщицы в магазине.

С декабря 1952 года вытеснение частной торговли стало проводиться уже организованно и по всей стране на основании соответствующих директив ЦК СЕПГ. До мая 1953 года из 13 599 частных оптовых торговых фирм было проверено 2236. Из них 1730 были «изъяты» в пользу государства, а 1392 владельца арестованы под предлогом нарушения разного рода законов и постановлений. Следует отметить, что в 1952 году получила большое распространение практика издания различных ведомственных циркуляров, прямо предусматривавших уголовное наказание за их невыполнение, хотя это и противоречило общегосударственному уголовному законодательству. Например, уже упоминавшееся выше постановление Совмина ГДР от 5 марта 1953 года устанавливало за неуплату налогов наказание от одного года до пяти лет каторжной тюрьмы или даже пожизненное заключение. Еще абсурднее было постановление министерства финансов ГДР от 24 февраля 1953 года о возврате использованных бутылок из-под минеральной воды, лимонада и пива. За невыполнение этого постановления можно было сесть в тюрьму на пять лет.

Следует, однако, отметить, что многие суды и прокуроры отказывались санкционировать аресты людей или противились вынесению им жестких приговоров. Так, в первом квартале 1953 года в округе Потсдам были задержаны полицией 2374 человека, из которых 1255 (53%) были отпущены как невиновные (в частности, потому, что суды отказались выдать ордера на арест 800 человек). Когда в округе Зуль была «разоблачена» шпионская группа в составе девяти сотрудников народной полиции, те на суде отказались от сделанных во время следствия признательных показаний, заявив, что дали их из-за избиений и угроз расправы (полицейских обвиняли в шпионаже и подготовке террористических актов). Суд фактически встал на сторону обвиняемых и вынес им символические приговоры⁶⁷.

##67 АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 278, д. 77, л.3.

Тем не менее, закон об охране социалистической собственности стал быстро давать страшные плоды. Если в первой половине 1952 года за хищения были арестованы 638 человек, то во втором полугодии — 953, а в первом квартале 1953 года — уже 3988 человек. Министр юстиции ГДР Фехнер выступал за отмену этого закона, так как при его буквальном выполнении в тюрьмах должны были оказаться 40 тысяч человек.

В конце 1952 года стало больше случаев осуждения за так называемые «антидемократические преступления». Юридической основой здесь были статья 6 Конституции ГДР, запрещавшая так называемые «подстрекательство к бойкоту», и Закон о защите мира 1950 года, предусматривавший наказание за пропаганду войны и ненависти между народами. При «творческом» подходе к этим формулировкам можно было привлечь человека к уголовной ответственности за поддержку Общего договора, так как он объективно содействовал восстановлению германского милитаризма. Сажали людей и за публично выраженное согласие с передачами РИАС. И все же большинство заведенных уголовных дел в ГДР было связано с экономикой. Так, берлинскими судами в первом полугодии 1952 года были осуждены 4507 человек, в том числе «за антидемократические преступления» — 254 и 2251 человек за хозяйственные преступления. Причем из 254 осужденных по «антидемократическим» статьям только шесть человек (2,3%) получили свыше 10 лет.

В феврале 1953 года по указанию ЦК СЕПГ народная полиция провела проверку частных гостиниц, ресторанов, пансионатов и санаториев на берегу Балтийского моря («операция «Роза»). Были проверены 711 предприятий, из которых 621 конфисковано в пользу государства в административном порядке. При этом 94 предприятия были конфискованы без заведения уголовных дел (всем пострадавшим инкриминировались различные нарушения экономического порядка). 447 владельцев были арестованы, 219 бежали на Запад. Основной целью операции была ликвидация частного курортного сектора и передача его имущества (стоимостью более 100 млн. марок) профсоюзам.

Естественно, что массированное наступление на «классово чуждые элементы» вызывало их ответную реакцию, что укладывалось в тезис об обострении классовой борьбы. 2 февраля 1953 года было подготовлено решение Политбюро ЦК СЕПГ о прикреплении к каждому члену политбюро круглосуточной охраны именно «в связи с обострившейся обстановкой и усилением классовой борьбы в Германской Демократической Республике»⁶⁸. Кроме того, члены и кандидаты в члены Политбюро, первые и вторые секретари районных комитетов СЕПГ получили личное оружие.

##68 Mitler A., Wolle S. Untergang… S. 27.

СЕПГ ожидала «восстания» в блоковых партиях, особенно ХДС, ЛДПГ и ДКПГ, которые как раз и выступали выразителями интересов крупных крестьян, ремесленников, торговцев и лиц свободных профессий. По оценкам МГБ ГДР, «решения II-ой партийной конференции, а также возникшие и разоблаченные после нее вражеские акты саботажа требуют новых мер относительно политической деятельности и структуры ЛДПГ, ХДС, но также и НДПГ и ДКПГ. Выяснилось, что эти партии во многом служат маскировкой для деятельности агентуры (врага)»⁶⁹. Немецкие чекисты считали половину руководящих деятелей блоковых партий реакционерами или прямыми агентами врага.

##69 Ibid. S.37.

Действительно, прежде всего в ХДС и ЛДПГ рядовые члены (которых напрямую затрагивали экономические меры по вытеснению частников) и даже часть руководства открыто выражали несогласие с новой политикой СЕПГ. Особенно сильное недовольство членов ЛДПГ отмечалось в округах Дрезден, Карл-Маркс-Штадт (так с мая 1953 года назывался город Хемниц), Лейпциг и Галле. Формой протеста был также отказ от участия в партийных собраниях. Так, например, в ноябре 1952 года в собраниях участвовали только 3,4% членов ЛДПГ⁷⁰. Начался отток членов из блоковых партий.

##70Ibid. S.38.

В ноябре 1952 года ЦК СЕПГ выслал на места группы инструкторов, которые должны были вскрыть враждебные тенденции в «дружественных» партиях. Они выяснили, что в некоторых городах и общинах столкновения этих «дружественных» партий с СЕПГ приняли открытый характер. Так, в Айзенахе ЛДПГ выразила протест против мероприятий по укреплению внутригерманской демаркационной линии отзывом со своих постов восьми бургомистров населенных пунктов — членов ЛДПГ. Недовольство дошло даже до «проверенных» руководителей блоковых партий. Заместитель председателя ЛДПГ Й. Дикманн в очень осторожной форме критиковал установку на строительство социализма, и в декабре 1952 года его кандидатура на пост сопредседателя партии была заблокирована ЦК СЕПГ из-за «нечестной» позиции кандидата.

ХДС не повезло еще больше. 15 января 1953 года был арестован один из видных членов партии, министр иностранных дел ГДР Георг Дертингер. Его обвинили в шпионаже и приговорили к 15 годам тюремного заключения. Демократический блок полностью поддержал этот шаг, и его партии обещали усилить бдительность и приступить к очищению своих рядов от врагов социализма. Секретариат восточногерманского ХДС заявил, что «предательство Георга Дертингера является новым звеном в печальной цепи предательского двурушничества в нашей партии».

В целом к началу 1953 года блоковые партии без особого труда были приведены к порядку. У СЕПГ оставался только один, но очень сильный внутриполитический противник. Речь идет о церкви.

Это была действительно мощная сила. Из 18,5 млн. населения ГДР в начале 1953 года 14 миллионов принадлежали к евангелической, а 2 миллиона — к католической церкви. Церковь обладала солидной материальной базой: в ее распоряжении находилось 18 846 зданий, из которых только 7976 были культовыми сооружениями⁷¹. Во время аграрной реформы церковные земли не отчуждались, и на начало 1953 года у церкви было 216 850 га, причем большая часть из них сдавалась в аренду (из 194 795 гектаров, пригодных для обработки, 143 075 сдавалось в аренду, и церковь ежегодно получала за это 10,5 млн. марок)⁷². Церковь не платила государству никаких налогов, в том числе и подоходный налог с арендных платежей за землю (участки, на которых стояли церкви, были освобождены от налогов). Уплачивался на общих основаниях только поземельный налог. Кроме того, церковь получала от государства прямые финансовые дотации (в 1951 году — 18,8 млн. марок, в 1952 году — 18,7 млн.). Отдельно выделялись средства на ремонт и восстановление церквей (1,5 млн. марок ежегодно). Помимо всех этих средств, каждый член церкви выплачивал своего рода «членские взносы», которые, вопреки ст. 43 Конституции ГДР (провозглашавшей отделение церкви от государства) собирали для церкви государственные органы. По приблизительным подсчетам (статистика этих взносов в ГДР не велась) это давало церкви еще 75 млн. марок в год (в том числе 65 млн. — евангелической церкви).

##71 АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 48, л.9.

##72 Там же, л.9.

На протяжении четырех недель в году церкви разрешалось собирать различные пожертвования, которые тоже не облагались налогами. Собирала церковь сборы и за отправление различных культовых обрядов (крестины, похороны и т.д.). Полностью вне контроля государства были получаемые церковью пожертвования, переводы и посылки из Западной Германии.

Церковь, особенно евангелическая, имела достаточно сильную «медийную империю»: на 1 января 1953 года в ГДР издавалось 15 церковных газет и пять журналов общим тиражом 286 тысяч экземпляров⁷³.

##73 Там же, л.19.

Основой популярности церкви среди населения была ее активная благотворительная и социальная деятельность. В ГДР насчитывалось 400 церковных детских садов на 17 954 места, 159 детских домов (8935 мест), 137 больниц и роддомов (16 076 мест), 333 богадельни (12 тысяч мест) и 81 дом отдыха (2872 места). Церковь содержала и более 100 так называемых «вокзальных миссий».

До 1952 года власти ГДР особых препятствий деятельности церкви не чинили. Даже СЕПГ была в своей атеистической пропаганде весьма умеренной, предоставляя первую скрипку в этом деле ССНМ. Одной из главных причин «бережного» отношения к церкви в ГДР была большая роль, которую церковь (особенно евангелическая) играла в антивоенном движении в ФРГ.

Однако после объявления в ГДР курса на строительство социализма и принятие мер по вытеснению из экономики капиталистических элементов церковь перешла в активное пропагандистское наступление против властей.

В декабре 1952 года магдебургская консистория евангелической церкви организовала цикл лекций для рабочих крупных предприятий (в том числе и советских акционерных обществ). Кстати, именно на этих предприятиях в июне 1953 года были отмечены наиболее сильные волнения. Были организованы четыре теологические академии (в Мейсене, Йене, Виттенберге и Берлине), которые, по оценкам МГБ ГДР, имели целью воспитать «элиту» священников в духе «активного противодействия нашему демократическому строю».⁷⁴

##74 Mitler A., Wolle S. Untergang… S.41.

Прежде всего, церковь решительно выступила против планов создания в ГДР национальных вооруженных сил, что только обострило ее отношения с ССНМ, который как раз начал активную кампанию по военно-патриотическому воспитанию молодежи. Глава евангелической церкви ГДР епископ Отто Дибелиус публично обещал помощь церкви тем гражданам ГДР, кто откажется служить в казарменной полиции. Под влиянием церкви некоторые школьники приходили на занятия в черном, демонстрируя свое несогласие с «милитаризацией» ГДР.

Церковь резко осудила меры властей ГДР по введению особого режима на внутригерманской демаркационной линии в мае 1952 года. По всей стране священники прочитали проповеди в защиту невинно пострадавших. В июне 1952 года была созвана чрезвычайная конференция епископов, которая потребовала от властей «позаботиться о добросовестном соблюдении гарантированных конституцией прав населения»⁷⁵.

##75 АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 48, л.12.

Но особенно резко евангелическая церковь ополчилась против коллективизации на селе. Например, в январе 1953 года евангелическая академия в Виттенберге провела заседание на тему «Крестьянин на переломе эпох», на котором, в частности, утверждалось, что Бог не хочет кооперативов, а их создание приведет к голоду. Весной на землю снизойдет Господь и вернет всем отнятую землю. Главу Советской контрольной комиссии Чуйкова ораторы, выступавшие на заседании, сравнивали с Понтием Пилатом. В целом утверждалось, что в ГДР «правит дьявол» и необходимо заменить правительство⁷⁶.

##76 Mitler A., Wolle S. Untergang… S.42.

В многочисленных проповедях священники угрожали местью (причем не только Господней, но и земной) тем крестьянам, которые осмелятся возделывать брошенную бежавшими на Запад кулаками землю. Особенно активно обрабатывались женщины, которые должны были отговорить своих мужей идти в кооперативы. СХПК без всяких на то оснований сравнивались с советскими колхозами, которые тоже объявлялись «порождением дьявола».

В октябре 1952 года общегерманский синод евангелической церкви в Эльбингероде (территория ГДР) выступил с посланием, в котором выражалась солидарность с «братьями на Востоке», томящимися под «гнетом бесправия и принуждения». С другой стороны, не прозвучало критики Боннского и Парижского договоров, на что явно рассчитывало руководство ГДР. В ЦК СЕПГ пришли к выводу, что евангелическая церковь стала на путь открытой конфронтации с властями, не особенно горя желанием в то же время бороться против милитаризации ФРГ.

Особое раздражение властей вызывала возросшая активность молодежной организации евангелической церкви, так называемой «молодой общины» («Junge Gemeinde»). На начало 1953 года в ней насчитывалось 200 тысяч членов, причем большинство руководителей прошли подготовку в ФРГ и Западном Берлине. Молодые христиане действовали уже не только словом. Например, в ноябре 1952 года членами «молодой общины» в городе Грабов (район Людвигслуст) был избит секретарь местной парторганизации СЕПГ. В октябре 1952 года в районе Люббен нападению подвергся первый секретарь райкома ССНМ. В ноябре того же года в районе Ауэрбах один из руководителей «молодой общины» Траут угрожал пионервожатым, что, если они не прекратят свою работу, им повесят на шею камень и утопят⁷⁷. В одном из церковных детских домов тех детей, кто носил пионерские галстуки, сажали на ночь в холодный подвал.

##77 АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 48, л.14.

СКК особенно тревожили организованные по всей стране молитвы в защиту осужденных в СССР за военные преступления немецких военнопленных. СЕПГ, по советским оценкам, относилась к возросшей политической активности церкви «примиренчески», что не в последнюю очередь объяснялось тем обстоятельством, что половина членов партии сами состояли в церковных общинах. По мнению СКК, отдел по вопросам церкви при правительстве ГДР (его курировал вице-премьер и член ХДС Отто Нушке) был засорен вражескими элементами.

В начале 1953 года терпение властей ГДР лопнуло. 27 января 1953 года Политбюро ЦК СЕПГ было принято решение об ограничении деятельности «молодой общины», которая была объявлена «маскировочной организацией для пропаганды войны, саботажа и шпионажа, направляемой западногерманскими и американскими силами». Предполагалось организовать широкую кампанию осуждения общественностью деятельности «молодой общины». Для борьбы с влиянием церкви в каждой школе учреждалась должность освобожденного секретаря ССНМ. В качестве административных мер предусматривался запрет деятельности «молодой общины» и недопущение ее членов в ВУЗы, а также проведение трех—четырех публичных процессов против членов «молодой общины» в крупных городах ГДР (но не в Берлине, с его открытыми границами с западными секторами). После постановления Политбюро около 50 диаконов этой организации были арестованы и более 300 школьников — членов «молодой общины» исключены из школ. Был закрыт также и центральный орган молодых христиан газета «Ди Штафетте». Но борьбой с церковным влиянием на молодежь дело не ограничилось (она, кстати, началась еще в 1952 году, когда церкви было запрещено организовывать детские летние лагеря). В январе 1953 года были закрыты два церковных журнала и одна газета, а тираж остальных церковных изданий был сокращен на 85 тысяч экземпляров. Необходимо отметить, что к таким же мерам прибегало и правительство Аденауэра против коммунистической прессы. К тому же следует признать, что церковные издания не отличались особой разборчивостью в выражениях. Так, газета «Потсдамер Кирхе» писала 16 ноября 1952 года, что «над деревней вместо лемеха плуга нависла тень меча»⁷⁸.

##78 Там же, л. 19.

Но особенно сильным ударом по церкви было решение правительства ГДР сократить в 1953 году госсубсидии на одну треть (до 12 млн. марок) и прекратить взимание государственными органами для нужд церкви церковного налога.

Но евангелическая церковь и ее глава Дибелиус не желали сдаваться. 25 февраля 1953 года синод евангелической церкви потребовал от правительства ГДР прекратить коллективизацию (премьер-министр ГДР Гротеволь написал напротив пассажа этого заявления, где речь шла о бегстве крестьян в ФРГ, краткую резолюцию — «ложь»).

Итак, к марту 1953 года обострение классовой борьбы в ГДР действительно стало реальностью. Наиболее массовой формой протеста затронутых реформами средних слоев и капиталистических элементов (а их было ни много ни мало 3,8 млн. человек) в конкретных условиях разделенной Германии того времени было бегство населения ГДР в ФРГ. В 1951 году, по данным властей ГДР, в ФРГ переселились 99 797 человек (по данным властей ФРГ, беженцев из ГДР было 165 тысяч), в 1952 — 136 тысяч (182 тысячи согласно западногерманской статистике).

Еще более резко возросла эмиграция населения ГДР в первом квартале 1953 года, когда стали сказываться последствия мер, направленных против частников в городе и деревне. Если в декабре 1952 года на Запад ушли 12 тысяч человек, то в январе 1953 года — 15,5 тысяч, в феврале — 29,3 тысячи, а в марте — 39 тысяч. Особенно тревожило то, что среди «беженцев из республики» (официальный термин, применявшийся к данной категории лиц в ГДР) стало много служащих органов государственной власти, полицейских и членов СЕПГ.

Первоначально ЦК СЕПГ видел основную причину оттока населения в слабой идеологической работе партии. Была усилена пропаганда, расписывавшая в черных красках «лишения» беженцев из ГДР в ФРГ. Однако она еще больше озлобляла граждан ГДР, которые могли без проблем посетить Западный Берлин и удостовериться в обратном. Тогда власти ГДР усложнили процедуру выдачи так называемых межзональных пропусков, необходимых для посещения ФРГ. Но эта мера ударила как раз по тем, кто не собирался бежать и хотел посетить Западную Германию совершенно легально. Особенно серьезно задел этот странный шаг представителей творческой интеллигенции ГДР, для которых участие в различного рода симпозиумах в ФРГ стало требовать гораздо больших усилий по улаживанию выездных формальностей.

Справедливости ради следует отметить, что и из ФРГ в ГДР приезжали немцы. В 1951 году таковых было 27 тысяч, в 1952 — 24 тысячи. Но в 1953 году этот приток резко замедлился: за пять месяцев 1953 года из Западной Германии в Восточную прибыли только 4,5 тысячи человек. Власти ГДР пытались увеличить эту цифру путем более внимательного отношения к переселенцам, которых предписывалось обеспечивать хорошими рабочими местами. Однако фильтрация в лагерях МГБ ГДР явно не способствовала наплыву иммигрантов из ФРГ, за которыми как «нестойкими» все равно устанавливалось наблюдение. Кроме того, вновь прибывших запрещалось селить в приграничных с ФРГ районах.

Приходится признать, что многие административно-репрессивные меры в ГДР в конце 1952 — начале 1953 года принимались по рекомендации «советских друзей» или были вызваны желанием копировать советский опыт даже в мелочах. 4 января 1953 года «Нойес Дойчланд» опубликовала решение ЦК СЕПГ об уроках из процесса Сланского. Начались гонения на коммунистов еврейской национальности, особенно тех, кто во время войны жил в эмиграции на Западе. Еще 1 декабря 1952 года был арестован бывший член Политбюро Пауль Меркер, приговоренный позднее на закрытом процессе к длительному тюремному заключению. Бывший начальник канцелярии президента ГДР Вильгельма Пика профессор Лео Цукерман сбежал в Западный Берлин, опасаясь ареста. Был закрыт журнал «Дер Вег» («Путь»), писавший о проблемах евреев.

Но настоящая антисионистская кампания началась после опубликования 13 января 1953 года в советской прессе материалов о раскрытии «заговора врачей-убийц». Руководство СЕПГ реагирует молниеносно: уже 14 января был отстранен от должности министр здравоохранения Штайдль (ХДС), которого обвиняли в плохом медицинском обслуживании Группы советских войск в Германии и народной полиции. 15 января была образована специальная комиссия по проверке работы правительственной больницы и больниц, обслуживавших народную полицию. Под особый контроль была взята Еврейская община ГДР. В конце января 1953 года Объединение лиц, преследовавшихся при нацистском режиме, объявило об исключении из своих рядов нескольких «сионистских агентов», хотя это уже не помогло: 22 февраля организация была распущена.

Интересно, что в январе 1953 года и в ФРГ возникла внутриполитическая напряженность. Тоже 15 января британские оккупационные власти объявили об аресте семи бывших видных нацистов, в том числе статс-секретаря министерства пропаганды Геббельса Науманна, которых обвиняли в заговоре с целью организации государственного переворота в ФРГ. Аденауэр был возмущен, что англичане даже не поставили его в известность, и жаловался американцам, что Лондон выставил Западную Германию в глазах всего мира, и особенно ГДР, как заповедник непуганных нацистов. Однако к удивлению канцлера Верховная комиссия США в Германии опубликовала 19 января 1953 года результаты проведенного ею опроса, согласно которым 44% жителей ФРГ считали, что в идеях нацистов было больше хорошего, чем плохого. Американцы сделали из этого публичный вывод, что нацизм представляет для ФРГ гораздо большую опасность, чем коммунизм. Аденауэр упрекал своих заокеанских покровителей в том, что они льют воду на пропагандистскую мельницу СЕПГ и требовал немедленного освобождения всех немцев, осужденных западными союзниками за военные преступления (примечательно, что церковь в своих проповедях почему-то не критиковала американцев, хотя постоянно требовала освобождения немецких военных преступников в СССР).

Между тем в начале 1953 года партийные организации СЕПГ с мест стали сообщать о готовности рабочих некоторых предприятий начать забастовки против повышения норм выработки. Иногда они были столь высокими, что рабочие оставались практически без заработной платы. Только благодаря вмешательству правительства ГДР в январе 1953 года удалось предотвратить забастовку на заводе искусственного волокна имени Вильгельма Пика. Рабочие были не против норм как таковых, но они справедливо требовали, чтобы при начислении заработной платы учитывались простои, происходившие по вине администрации (главным образом, из-за срыва поставок сырья). Простои же эти собственно происходили и не по вине администрации, а потому, что в начале 1953 года экономике ГДР элементарно не хватало импортных материалов для обеспечения прежних высоких темпов роста промышленности.

Холодная зима 1952—1953 годов еще больше обострила трудности с углем и электроэнергией для населения, так как все шло на удовлетворение нужд индустрии. И опять раскрывались очередные группы вредителей на шахтах и электростанциях. 7 февраля 1953 года магистрат столицы ГДР издал распоряжение о запрете продажи жителям Западного Берлина еды и напитков в ресторанах, столовых и гостиницах восточной части города. Были введены ограничения на автобусное и трамвайное сообщение между советским и западными секторами столицы Германии. 19 февраля вступило в силу распоряжение правительства ГДР «Об обеспечении сельскохозяйственного производства и снабжения населения», предусматривавшее конфискацию земельных угодий у тех крестьян, кто не выполнял свои обязательства по госпоставкам. Именно после принятия этого распоряжения бегство богатых крестьян и некоторых середняков в ФРГ приобрело массовые формы. Это позволило Аденауэру отвлечь общественное мнение собственной страны от скандала вокруг бывших нацистов. В феврале канцлер посетил Берлин и поддержал предложение канадского правительства о переселении бежавших из ГДР крестьян в Канаду, чтобы они могли сохранить свою профессию (в ФРГ свободных земель не было). Одновременно Аденауэр обратился за финансовой помощью к США, ссылаясь на то, что правительству ФРГ не хватает 1,1 млрд. марок в год на интеграцию беженцев из ГДР. Однако посетивший Бонн в начале февраля госсекретарь США Даллес обошел эту просьбу молчанием.

Не удался Аденауэру и другой внешнеполитический маневр. 21 февраля 1953 года он обратился к западным Верховным комиссарам с просьбой о немедленном оснащении военных формирований ФРГ современным оружием, мотивируя это ростом военной мощи ГДР. К возмущению канцлера на сей раз «страшилка» не возымела никакого действия: канцлеру ответили жестким отказом. Такая же судьба постигла и повторные обращения Аденауэра по данному вопросу.

Но вернемся в ГДР, которая в начале 1953 года переживала пик обострения классовой борьбы. Шло наступление на частных торговцев, богатых крестьян и предпринимателей. В принципе, если бы эти меры не сопровождались вдруг объявленным с некоторым опозданием после II партконференции СЕПГ введением режима экономии (об этом подробнее ниже), то вполне возможно, что никакого взрыва народного гнева в июне 1953 года так бы и не произошло. Рабочие, мелкие и часть средних крестьян, а также интеллигенция в принципе не страдали от «обострения классовой борьбы». Правда, все больше давали знать о себе перебои со снабжением маслом, мясом и молоком в государственной коммерческой торговле. Зимой 1953 года участились отключения электроэнергии для населения. ЦК СЕПГ в феврале 1953 года провел детальный анализ положения в экономике ГДР и пришел к следующим выводам: надо было либо еще больше активизировать курс на строительство социализма (чтобы быстрее перепрыгнуть через болезненную фазу «обострения классовой борьбы»), либо срочно снижать темпы развития явно задыхавшейся от структурных диспропорций экономики. Руководство ГДР решило сделать ставку на первый вариант, но одновременно просить СССР об экономической помощи. И в тот момент, когда руководство ГДР размышляло о стратегии дальнейшего развития страны, весь мир потрясло известие о смерти в Москве 5 марта 1953 года лидера Советского Союза И. В. Сталина. Еще в декабре 1952 года день рождения советского лидера был ознаменован в ГДР началом первых телевизионных трансляций. Тем более страшным было мартовское известие о кончине вождя социалистического лагеря. В ГДР был объявлен государственный траур, а жилой массив металлургического комбината «Ост» переименовали в Сталинштадт. В Берлине, как, впрочем, и во всех столицах мира, государственные деятели замерли в ожидании сигналов от нового советского руководства.


Сноски к главе IV

1. 
   Staritz D. Die Gruendung der DDR. Von der sowjetischen Besatzungsherrschaft zum sozialistischen Staat. Muenchen, 1995, S.211.
   
2. 
   Ibid.
   
3. 
   Materialien der Enguete-Komission «Aufarbeitung von Geschichte und Folgen der SED-Dikatatur in Deutschland». Bd.IV. Frankfurt/Main, 1999, S.679.
   
4. 
   Цит. по: Mitter A., Wolle S. Untergang auf Raten. Unbekannte Kapitel der DDR-Geschichte. Muenchen, 1995, S.30.
   
5. 
   Materialien der Enguete-Komission… S. 681.
   
6. 
   Mitter A., Wolle S. Untergang… S.31.
   
7. 
   Текст письма Политбюро ЦК СЕПГ И.В.Сталину в Staritz D. Gruendung der DDR… S.261—264.
   
8. 
   Вторая конференция Социалистической единой партии Германии. 9—12 июля 1952 года. Берлин, 1952 г. С.3—4.
   
9. 
   Там же, С.15.
   
10. 
    Там же, С. 43.
    
11. 
    Bailey G., Kondraschow S.A., Murphy D. Die unsichtbare Front. Der Krieg der Geheimdienste im geteilten Berlin. Berlin, 1997, S.17.
    
12. 
    Ibid. S.34.
    
13. 
    Э.Хайнрих, К.Ульрих. Вражда с первого дня. М., 1983 г. С.134.
    
14. 
    Там же, С.135.
    
15. 
    Bailey G., Kondraschow S.A., Murphy D. Die unsichtbare Front… S.151.
    
16. 
    Очерки истории российской внешней разведки, т.5. М., 2003, С.107.
    
17. 
    Bailey G. Kondraschow S.A., Murphy D. Die unsichtbare Front… S.163.
    
18. 
    Ibid. S.167.
    
19. 
    Очерки истории российской внешней разведки, т.5. М., 2003, С.108.
    
20. 
    Вторая конференция… С.102.
    
21. 
    Там же, С.154.
    
22. 
    Там же, С.83.
    
23. 
    Там же, С.75.
    
24. 
    Там же, С.91.
    
25. 
    Steininger R. Eine vertane Chance. Die Stalin-Note vom 10.Maerz 1952 und die Wiedervereinigung. Berlin/Bonn, 1986, S.97.
    
26. 
    Ibid. S.101.
    
27. 
    Staritz D. Die Gruendung der DDR… S.11.
    
28. 
    Ibid. S.15.
    
29. 
    Ibid. S.16.
    
30. 
    Ibid. S.20—21.
    
31. 
    Ibid. S.30.
    
32. 
    Schwarz H.-P. Adenauer. Der Aufstieg: 1876—1952. Stuttgart, 1986, S.845.
    
33. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 278, д. 77, л.9.
    
34. 
    Там же, л.10.
    
35. 
    Там же, л.11.
    
36. 
    Там же, л.12.
    
37. 
    Там же, л.15.
    
38. 
    Там же, л.18.
    
39. 
    Там же, л.14.
    
40. 
    Там же, л.20.
    
41. 
    Bailey G., Kondraschow S.A., Murphy D. Die unsichtbare Front… S.17 .
    
42. 
    Ibid.
    
43. 
    Ibid. S.179
    
44. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 278, д. 77, л.2.
    
45. 
    Там же, л.3.
    
46. 
    Steininger R. Eine vertane Chance… S.102.
    
47. 
    Ibid. S.103.
    
48. 
    Ibid. S.104.
    
49. 
    См. подробнее: Стивенс С. Операция «Раскол». М., 2003.
    
50. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 52, л.68.
    
51. 
    Там же, л.69.
    
52. 
    Там же, л.7.
    
53. 
    Там же, л.73.
    
54. 
    Там же, л.120.
    
55. 
    Там же, л.123.
    
56. 
    Салехов Н.И. Социалистические преобразования в сельском хозяйстве ГДР 1949—1980 гг. М., 1981, С. 67.
    
57. 
    Вторая конференция… С. 85.
    
58. 
    Салехов Н.И. Социалистические преобразования… С.78.
    
59. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 52, л. 22.
    
60. 
    Салехов Н.И. Социалистические преобразования… С.82.
    
61. 
    Там же, С.83.
    
62. 
    Там же, С.86.
    
63. 
    Там же, С.92.
    
64. 
    АВП РФ, ф. 006, оп. 12а, п. 294, д. 51, л.34.
    
65. 
    Там же, л.34.
    
66. 
    Салехов Н.И. Социалистические преобразования… С.99.
    
67. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 278, д. 77, л.3.
    
68. 
    Mitler A., Wolle S. Untergang… S. 27.
    
69. 
    Ibid. S.37.
    
70. 
    Ibid. S.38.
    
71. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 48, л.9.
    
72. 
    Там же, л.9.
    
73. 
    Там же, л.19.
    
74. 
    Mitler A., Wolle S. Untergang… S.41.
    
75. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 48, л.12.
    
76. 
    Mitler A., Wolle S. Untergang… S.42.
    
77. 
    АВП РФ, ф. 082, оп. 41, п. 275, д. 48, л.14.
    
78. 
    Там же, л. 19.