Изменение социальной структуры стран Запада. 19.5 Социальная структура западного общества (Пономарев). Пономарев М. В. Эволюция социальной структуры западного общества в хх в. Классовая структура индустриального общества. Западная цивилизация вступила в хх столетие в роли триумфатора, увлекаемая иллюзией окончательной
 Скачать 253.5 Kb.
|
|
Современная политическая, экономическая и научная элита с успехом рекрутирует людей с креативным мышлением. Но это неизбежно раскалывает общество, поскольку на другом социальном полюсе оказываются те категории населения, которые могут считаться аутсайдерами «виртуального мира». Их составляют люди с традиционной системой мышления и мировосприятия. Они не только не обладают определенным образовательным цензом или уровнем профессиональной компетенции, но и прежде всего психологически не готовы к происходящим переменам. Их маргинализация основывается на устойчивом недоверии к мультимедийным технологиям, отсутствии психологического комфорта при использовании новейшей техники, а главное – на неспособности к постоянному генерированию новых знаний, интенсивному участию в коммуникативных процессах, пересмотру устоявшихся представлений. Это люди, которые предпочитают «закрытое» социальное пространство, испытывают чувство комфорта, опираясь на привычные и знакомые категории целесообразности, полезности, допустимости тех или иных шагов и реакций. Необходимость подвергать сомнению собственные знания и убеждения, гибко моделировать свое поведение и менять ролевые установки приводит таких людей к стрессовому состоянию. Распространенное убеждение в том, что подобные психологические проблемы могут быть решены благодаря широкому распространению современной информационной культуры, своего рода «компьютерному всеобучу», глубоко ошибочны. При столкновении с «виртуальной реальностью» личность, не готовая к открытому, «игровому» диалогу с внешней средой, испытывает еще большую потребность в строгих, понятных, безапелляционно воспринимаемых «смыслах», в образовании замкнутого культурного пространства, воспринимаемого как «собственное». Происходит своего рода психологическая инфляция. Не имея возможности освоить окружающую социокультурную реальность, человек начинает транслировать на нее свои собственные представления и ожидания. И по мере того, как окружающий мир становится более сложным и изменчивым, человек традиционного типа все активнее стремится к воссозданию в нем наиболее привычных, традиционных форм социальной идентификации. Феномен возрождения семейных, религиозных, этнокультурных ценностей во многом объяснятся именно этим фактором. Сама общественная дискуссия о «кризисе идентичности», об «угрозе утраты исторической памяти» или «разрушения культурного наследия» наглядно иллюстрирует фобии и устремления «традиционного человека». Не случайно и то, что возрождение этнонациональных и конфессиональных ценностей сопровождается взрывом ксенофобии. За этой априорной неприязнью к «инородцам» скрывается нарастающая конфликтность «традиционного человека». Инстинктивно защищаясь от потока новой информации, человек традиционного типа приобретает такие черты, как скрытность, подозрительность, инфантильность. Он охотно верит в широкое распространение заговоров, тем более что представление о господстве неких тайных сил, о царящих в обществе обмане и лжи компенсирует его собственную неуспешность. Спасаясь в калейдоскопе насущных, повседневных проблем, подобные люди предпочитают не замечать принципиальные изменения окружающего мира и расценивать новые явления как бессмысленные, не имеющие практического значения фантазии. При этом именно они оказываются объектом мощнейшего информационного манипулирования, объединяются в массу, которая восторженно принимает и легко усваивает любые образы, имитирующие «подлинный смысл», «настоящую правду». Преобладание массы превращает общество в публику, падкую на впечатления, но инертную в своем социальном бытии. Итак, кризис идентичности является одной из наиболее сложных и взрывоопасных глобальных проблем человечества. Он не может быть осмыслен в категориях конфронтации «новых» и «старых» социальных сил, в контексте борьбы за сохранение или забвение традиционных этнокультурных и конфессиональных ценностей. Проблема идентичности порождена инновационным характером развития информационного общества, перманентной изменчивостью и клиповой фрагментарностью современной культуры. Современный человек вынужден постоянно терять идентичность с тем, чтобы вырабатывать ее вновь и вновь. Уже казалось бы найденный ответ, сформированный «Я-образ» рассыпается всякий раз, когда окружающее информационное пространство образует новые фантомы «образов», «смыслов», «проблем» и «угроз». Этот информационный прессинг вынуждает человека заново переосмысливать не только внешнюю реальность, но и постоянно выстраивать собственное «Я». Рефлексивный характер современной идентичности и ее предельная пластичность могут восприниматься как издержки инновационного становления новой общественной системы. Однако реальной альтернативы подобный тип социализации человека не имеет. Даже в тех случаях, когда поиск идентичности происходит на основе наиболее привычных культурных кодов и символов, когда он сопряжен с формированием «защитного поля» для маргинализированных социальных групп и индивидов, речь не может идти о действительном воссоздании традиционных социальных связей. Охранительная культурная политика может возродить архаичные, «закрытые» кланово-корпоративные формы социализации, которые полностью блокируют влияние на человека информационного общества (под лозунгами «истинной веры», псевдопатриотизма, «этнической чистоты» и т.п.). Но подобный регресс возможен лишь в краткосрочной перспективе и в масштабе отдельных этнических или конфессиональных сообществ. В условиях глобализации реконструировать полностью «закрытое» общество практически невозможно. Более того, охранительная культурная политика способна создать лишь видимость консолидации общества. Паразитируя на иррациональных страхах перед меняющимся миром, она пестует в человеке априорное недоверие к «Другим», создает своего рода «апартеидное мышление» и, в конечном счете, лишь усиливает социокультурный хаос. Отказ от охранительной культурной политики и активная адаптация к виртуальной культуре информационного общества отнюдь не предполагают забвение семейных и конфессиональных ценностей, упадок наций и этносов. Рефлексивная, «открытая» идентичность современного человека по-прежнему зависима от традиционных, в том числе этнокультурных и конфессиональных, факторов. Но меняется характер их воздействия. Традиции становятся не основой пассивного восприятия человеком уже устоявшихся, жестко зафиксированных установок, ценностей и стереотипов, а компонентом предельно многообразного, плюралистичного информационного пространства. Их многообразие позволяет человеку приобщаться к нескончаемому потоку «ролей», «образов», «смыслов». Мультикультурное, многонациональное, поликонфессиональное общество превращается в неисчерпаемый информационный ресурс, в многогранную «матрицу» для свободной самоидентификации, для построения образа собственного «Я». Таким образом, преодоление монокультурного мировосприятия, отказ от деления мира на «своих» и «чужих» становятся залогом развития востребованных личностных качеств – динамизма, критичности, высокой коммуникативной культуры, способности к позитивному восприятию разнообразных образцов мышления и поведения и, на этой основе, склонности к творческому саморазвитию. |